"Порт погибших кораблей" - читать интересную книгу автора (Нортон Андрэ Мэри)

Глава третья

Оставшуюся часть ночи после возвращения в башню порта я проспала. Конечно, помещения здесь уступают тем, что отвели мне в крепости Эса, но они гораздо лучше того, что я встречала в своей бродячей жизни. Если мне что-то и снилось, то, проснувшись, я ничего не помнила. Солнечный луч, упавший на пол недалеко от моей кровати, подсказал, что уже поздно.

В скромно обставленной комнате оказались приспособления для умывания, и я ими воспользовалась. Умывшись, посмотрела на себя в зеркало из полированного металла, висящее на стене. Я вспомнила картинку на переплете книги, которую лорд Саймон прихватил с собой.

Светлые волосы, еще более выбеленные солнцем, я подрезала на уровне плеч, так как находила слишком длинные волосы, какие носят другие женщины, помехой. Моя кожа от летней жары стала коричневой, и от тех частей тела, которые обычно прикрыты одеждой, резко отличалась. У меня широкие скулы салкаров, но подбородок не квадратный, а рот слишком велик, чтобы меня могли считать красивой или даже сравнивать с женщинами, которых мне приходилось видеть.

Глаза больше всего доказывали, что я чужая людям, кровь которых наполовину разделяла. У салкаров глаза голубые и зеленые, а у меня цвета хорошо закаленной стали и слишком большие. Глаза, обрамленные черными ресницами и бровями (этот цвет резко отличается от волос на голове) особенно выделяются на лице и, как я считаю, кажутся окружающим холодными, словно плавучие ледяные горы, которые иногда встречаются в далеком северном море.

Я отвела назад волосы, чтобы посмотреть, как буду выглядеть с прической, как у той женщины на картинке. Впечатление оказалось не очень благоприятным, и я принялась одеваться, думая, что судьба не слишком благоволит ко мне — ни внешностью, ни тем даром, который принес мне больше вреда, чем пользы.

Руки мои нащупали талисман Ганноры, который я осторожно поместила в ложбинку между маленькими грудями. Но это ничего не изменило. Накануне ночью камень был теплым, а теперь он холодный. Я быстро затянула ремни своей куртки. Кто-то постучал в дверь моей комнаты, и я торопливо ответила. В дверях стояла леди Лойз. Она такая маленькая, что я почувствовала себя рядом с ней слишком большой и неуклюжей.

— Дестри, мы снова собираемся. Джелит хочет о чем-то расспросить тебя. И еще принесли завтрак. — Она приветливо улыбнулась.

Я многое передумала с тех пор, как оказалась в кругу старых друзей и родственников. Именно леди Джелит пригласила меня на первую встречу в город Эс. И вот эти известные женщины: Джелит, Лойз, Орсия — те, кто принесли мир в места, которыми владела Тьма, приняли меня без вопросов, разговаривали со мной так, словно я им близкая родственница или во всяком случае боевой товарищ из других времен. Стремление к правде заставило меня рассказать леди Джелит о своем происхождении, и леди Лойз тоже слышала этот рассказ. Но она не отвернулась от меня, не отдергивала платье, если я касалась его, как будто через такое прикосновение может передаться зло.

Такое отношение мне непривычно, и из-за своего прошлого я никак не могу его принять. Что такого есть во мне, что они говорят со мной так ласково и сами приглашают на завтрак, хотя это вполне мог сделать слуга? Я старалась скрывать эти свои мысли, но они усиливают мое угнетенное состояние, к которому я привыкла, как к старому платью.

— Хороший день, — сказала Лойз. Она остановилась у большого внутреннего окна, выходящего на центральный двор крепости. Цветочная клумба казалась неуместной за такими прочными стенами. Мы видели три скамьи, стоявшие рядом и вдалеке от этих стен, как будто те, кто садился на них, опасался, что их подслушают, что у стен тоже могут быть уши. Там сидели все те, кого я видела вчера вечером, кроме Сигмуна. Они брали еду со столика на колесах.

Вскоре мы присоединились к ним, и все приветствовали меня спокойно, как будто я действительно обычный участник таких встреч. Лорд Саймон пил из чашки, глаза его были устремлены на то, что он держал на коленях, — книгу с чужого корабля. Но когда Орсия усадила меня рядом с собой, лорд Саймон озабоченно посмотрел на меня. Кемок сидел возле Орсии, скрестив ноги, и внимательно глядел на отца, как будто одним этим взглядом получал какие-то важные сведения.

Леди Джелит отставила свою чашку и тоже взглянула на меня. Я сразу насторожилась. Вот оно — то, ради чего меня позвали.

— Ты можешь предвидеть… и видеть на расстоянии…

— Я не стану использовать предвидение, — быстро и, может быть, чуть поспешно ответила я.

Я заметила, что лорд Саймон и Кемок оторвались от своих мыслей и смотрели на меня. Но леди Джелит продолжала:

— Способна ли ты устанавливать происхождение того, что находится на большом расстоянии от тебя и что ты видишь в своих видениях? Эти два дара часто связаны.

Я удивленно молчала. За все годы своих странствий — хоть их и не очень много — я никогда не испытывала свой дар в этом смысле и таким образом. Но теперь я вспомнила, что часто, когда беру в руки какую-то вещь, я могу что-то сказать и о том, кто ею владел. Однако я всегда считала, что это вызвано лишь моей повышенной чувствительностью и воображением, а не даром.

— Возьми это. — Леди Джелит взяла у лорда Саймона чуждую книгу и передала ее мне. Голос ее звучал резко, она как будто приказывала, не ожидая встретить отказ.

Книга очень гладкая на ощупь. Я провела кончиками пальцев по строчкам рун. Они не выпуклые и не вдаются в поверхность, как бывает на пергаменте. Каким-то образом они составляют часть поверхности, на которой видны.

Что-то во мне проснулось — не как призыв к видению, который я хорошо знаю, а что-то другое. Я закрыла глаза и попыталась открыть дверь сознания, о существовании, которой до того не подозревала.

… Буря, такая сильная, что самому искусному моряку-салкару трудно бороться за жизнь своего корабля. И страх — такой сильный и дикий, что находится на самой грани безумия. Я сижу, скорчившись, в большой каюте чужого корабля. Во рту у меня горечь. Я вижу другую тень — света в каюте нет — и узнаю ее.

— Мигги! — Я произношу это имя, но не слышу собственного, голоса, настолько свирепа буря. Она возникла словно ниоткуда.

— Джим! — Снова имя, и с ним приходит ощущение еще более сильного страха, если это вообще возможно. Джим погиб, его смыло в море, смыло гигантской волной, словно языком.

До бури… я пытаюсь ухватиться за это — что произошло до бури? Каким-то образом мне удается вспомнить. Было солнце, горячее солнце на песке. И небольшой причал, у которого стоят несколько чуждых кораблей. Мигги и Джим, они перешептывались. Какое-то предстоящее действие заключает в себе опасность. Но именно опасность и делает его интересным. Оно имеет отношение к лодке, к лодке и к путешествию на другой корабль, гораздо больший. Что-то должно быть перевезено с него. Это тайна, и она источник тревоги, но все равно привлекает. Теперь я вижу каюту изнутри — в ней четверо. Они не похожи внешне, как салкары или Древние, которые в своей наружности несут отпечаток родства, и все его могут видеть. У той, что я знаю как Мигги (что это за имя?), рыжие волосы. А у Джима каштановые, серебристые около ушей, коротко подстриженные, как у Мигги. Еще одна женщина расчесывает длинные черные волосы с несколькими серебристыми прядями. У мужчины рядом с ней короткие вьющиеся темно-каштановые волосы.

Они спорят, но я не слышу их слов, чувствую только напряжение в воздухе. Это касается опасности. Потом…

Снова буря, корабль сильно раскачивается. Вспыхивают молнии. Из иллюминаторов пробивается вода и льется на палубу. Потом пустота, потом…

Я открыла глаза и увидела, что все смотрят на меня. Медленно, стараясь припомнить все подробности, я рассказала о том, что видела. Если, конечно, увиденное не рождено моим воображением. В тот момент я ни в чем не была уверена, чувствовала только сильную усталость. Если поворачивала голову, все окружающее начинало качаться, как на корабле в бурю.

— Врата, — первой, когда я закончила, заговорила Лойз. — Как они прошли через врата? Как могут существовать врата в открытом море?

Я осторожно покачала головой, опасаясь вызвать приступ головокружения.

— Буря… и перед ней — то, что на берегу… Больше ничего не было.

Леди Джелит протянула руку и взяла у меня книгу.

— Они чувствовали опасность, те, кого ты увидела. Какую опасность? Может быть, врата…

— Нет, — на это я могу ответить. — Опасность имела отношение к другому кораблю в море. Гораздо большему кораблю, мне кажется.

— Песок, море и много кораблей у причала, — медленно сказал лорд Саймон, потом взял книгу и принялся торопливо перелистывать страницы. Нашел другую картинку и показал мне. — Такие деревья там были?

Он указал на дерево с длинным голым стволом, все ветви у него высоко наверху, широкие листья напоминают заостренные полосы.

— Я не видела деревья.

Лорд Саймон выглядел так, словно нашел нечто ценное, которое вдруг оказалось ненужным.

— Ты знаешь такое место в своем мире? — спросила леди Джелит.

— Да. К тому же в море есть такое место, где исчезают корабли… легенды об этом рассказывают многие столетия. Море… — задумчиво произнес он.

Кемок поинтересовался:

— Но если проходит лишь корабль, куда исчезает экипаж? Мы хорошо знаем врата, у нас у каждого есть личный опыт. Но через них всегда проходят люди, и только люди.

— Похоже, нам следует узнать больше, — впервые заговорил лорд Корис. — Хотим ли мы нового вторжения таких, как колдеры? Надо как можно быстрее проверить, появляются ли на юге еще такие корабли. Салкары поддержат такое предприятие: они считают, что первыми подвергнутся угрозе, как уже было в прошлом. И что с другими кораблями, найденными без экипажей? Возможно ли такое, чтобы врата действовали и в противоположном направлении, пропуская салкаров в твой мир, Саймон?

— Кто знает, что происходит? Но как ты сказал, мы должны узнать, и поскорее. А для этого нужны корабли, которые пойдут на юг, хотя это и опасно.

Я думаю, все присутствовавшие согласны участвовать в этом плавании, но у каждого человека есть свои обязанности. Лорд Корис правит Эсткарпом, и он не мог оставить город. В конце концов осталось пятеро: лорд Саймон и леди Джелит, Кемок и Орсия и я. Что-то во мне говорило: «Ты должна идти». Хотя я думаю, что если бы не мои спутники, салкары отказались бы пустить меня на свой корабль. Слухи распространяются быстрее дел, и большинство капитанов считали меня врагом или, по крайней мере, связанной с Тьмой.

Были выбраны два корабля — Сигмуна и Харвика. Помимо обычных экипажей, на них плыл отряд фальконеров, этих суровых бойцов. Салкары приняли меры предосторожности. Они обычно плавают целыми семьями и больше живут на борту своих кораблей, чем на суше. Но на этот раз всех детей и беременных женщин сняли с кораблей. Лорд Корис позаботился, чтобы их всех удобно разместили в порту.

Возникло замешательство, когда одна из пророчиц на борту корабля Харвика проявила свой характер и оскалила зубы, говоря, что если я приношу несчастье людям, что же я сделаю с кораблем?

Но тут за меня вступилась леди Джелит, и так как она пользовалась уважением и преклонением всех, даже обладающих даром, то женщина уступила. Тем более ей сказали, что на ее корабле поплывут лорд Саймон и леди Джелит. А я поплыву вместе с Кемоком и Орсией на «Морском бродяге». Через двадцать дней напряженной подготовки, приняв груз дерева и большой запас продовольствия, мы наконец подняли паруса и на рассвете вышли в океан. Над нами вились морские птицы, они тревожно кричали. Паруса наполнились попутным ветром, и вскоре мрачная тень Горма осталась позади, а вокруг нас было только открытое море.

Мы еще несколько раз побывали в Горме, исследуя брошенный корабль, и лорд Саймон изучал карты и записи, найденные на нем. У него был список экипажа из шести человек, но на борту были и другие — женщины, которых я «видела» и чьи одежда и личные вещи еще оставались в большой двухместной каюте. О них лорд Саймон знал только, что они находились на борту. Но о причине их присутствия на корабле ничего не говорилось в так называемом «корабельном журнале»; там только сообщалась цель назначения и назывался груз — эти сгнившие растения в небольшом трюме. Что касается способа передвижения корабля, то лорд Саймон объяснил капитану Харвику, что судно действительно не движется при помощи парусов или весел; на нем установлена одна из сложных машин, что были известны колдерам. Для нее нужно топливо — жидкость, неизвестная в нашем мире. Корабль оставался в гавани Горма под охраной небольшого гарнизона.

Хотя я наполовину салкар по рождению, меня не принял ни один корабельный клан, и мне приходилось зарабатывать себе на проезд, выполняя самую неквалифицированную работу. Мне никогда не доверяли работ, требующих мастерства или прямо касающихся самого плавания. Но на этот раз на проезд зарабатывать мне не пришлось. В первый же день плавания меня отыскали Кемок и Орсия. Крогианская девушка была глубоко поражена тем, что вокруг нее так много воды. Ее народ в Эскоре живет у ручьев и омутов, озер и рек. Крогианцы не могут далеко углубляться в сушу, потому что им необходима вода, чтобы время от времени удовлетворять потребности своего организма. Еще до нашего отплытия Кемок объяснил Сигмуну, что за кораблем должна идти на буксире лодка. Орсия время от времени будет плавать в море, восстанавливая энергию.

Так как моряки меня недолюбливали, я сразу согласилась на их предложение спуститься в лодку. Кемок — отличный пловец, хотя на руке у него следы тяжелой раны. Он теперь пользуется преимущественно левой рукой и потому, может быть, стал менее опасным бойцом, но по сравнению с Орсией он все равно что ребенок, барахтающийся в ванночке. В воде начинали действовать ее жабры, и она могла нырять и оставаться под водой так долго, как могут только ее соплеменники. Кемок заставил ее дать слово, что она не будет уплывать далеко от лодки. Рассказывают страшные истории о том, что может таиться под водой. Говорят, там охотятся необычные животные, о которых мы почти ничего не знаем.

К моему удивлению, Кемок хотел расспросить меня о моем даре. Я никому, кроме леди Джелит и леди Лойз, не рассказывала свою историю; тогда я вообще впервые поведала ее кому-то. Но было очевидно, что салкары считают меня парией; известно было и то, что я ходила в Эс, чтобы посоветоваться с волшебницами. Кемок видел, как я использую свой дар, и теперь, по-видимому, хотел знать, насколько велика эта моя врожденная способность. У меня не было причин что-то скрывать от него; мы члены одного отряда, посланного с опасным заданием, и справедливо, чтобы каждый знал, чего можно ожидать от остальных, с кем он делит трудности этого путешествия.

Я ответила, что могу и видеть на расстоянии, и предвидеть (хотя этот свой дар я считала слабым и не хотела его использовать). И, как он знал, я обладаю способностью в ограниченных пределах судить по вещам об их хозяевах. Но я сомневалась, чтобы у меня были другие способности.

— Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, — задумчиво заверил он. Говорил он так, как будто не хотел сообщать все, о чем думает. — Совет невысокого мнения о Лормте, но там, изучая прошлое, можно многое узнать. Когда передвинулись горы, в Лормте рухнули две башни. Но в то же время открылись потайные помещения, а в них обнаружили записи, в которые никто не заглядывал очень и очень давно. Этими находками занимается сейчас один мой товарищ по прежней службе у пограничников. Когда вернемся, узнай, что может дать тебе Лормт, пророчица.

— Ты называешь меня титулом, с которым не согласится ни один салкар, милорд. Салкары не верят моим предсказаниям, они всегда сторонятся меня…

— А ты бы хотела быть единой с ними? — спросила Орсия. Она расчесывала свои серебряные волосы, с которых по плечам стекала вода.

— Я… — и замолчала.

Взвешивая действительность и желания, я сделала открытие, которое не должно было удивить меня. Хочу ли я жить, как живут женщины в каютах корабля, работать у парусов, быть в распоряжении тех, кто считает себя хозяином волн и слугой ветров?

Я посмотрела на корабль, за которым шла наша лодка. «Морской бродяга» поднимал волны, на которых мы плавно раскачивались. Меня всегда будут принимать на борту с неохотой. Будь я настоящим салкаром, я давно была бы замужем и слилась бы с экипажем, единственная цель которого — вести корабль дальше, искать и открывать новые рынки или совершать плавания по хорошо известным маршрутам между городами. Больше ничего меня не ждало бы. Пророчицей быть я не могла: они еще более тесно связаны обычаями и маршрутами плаваний. Я слишком долго бродила сама по себе, чтобы подчиняться воле других. Я уже давно перестала завидовать другим женщинам. Может, действительно с самого рождения я не такая, как они, я, как корабль без родного порта и искусного капитана, корабль, который вечно в пути.

Я посмотрела на крогианскую девушку.

— Думаю, я не хотела бы быть одной из них. Хотя раньше я об этом никогда не задумывалась и ни с кем не говорила.

— Перед каждым из нас множество дорог; и часто мы делаем выбор, не спрашивая себя, правильно ли поступаем, — медленно проговорил Кемок. — И немногие могут ступить на тропу, не предназначенную для нас, как бы мы ни привыкли принимать чужую волю. — Он слегка повернул голову и улыбнулся Орсии, взял ее красивую, тонкую руку и прижал к своей щеке. — Поистине наши дороги были раньше кривыми, но теперь мы вышли на прямую и верную. Хотя и теперь на нашем пути лежат тени, но иного нас не нужно. — Он снова посмотрел на меня и заговорил чуть тверже. — Итак, ты знаешь о трех своих дарах. А как ты их совершенствуешь? Путем осторожного использования?

Я решительно покачала головой.

— Я не хочу узнавать будущее…

— Но ты можешь видеть только одно будущее, — прервала меня Орсия. — А их у каждого множество. Просыпаясь, человек что-то делает, и день для него заканчивается одним. Но если, проснувшись, он сделал другой выбор, то и день кончится по-другому. Что же ты выберешь, пророчица?

— Я сама об этом думала, — ответила я. — Только несколько раз я предвидела для других — и всегда против своей воли — и видела у них впереди зло. Говорят, в моих предсказаниях проклятие, они сами определяют злое будущее людей. А что касается меня самой… — Я покачала головой. — Тут все неясно. Я как бы вижу картину, разрезанную на куски. Некоторые части хорошо видны, но их последовательность остается для меня загадкой. Я могу предвидеть для других, но не стану этого делать. А мне самой мое предвидение ничего не говорит.

— Такова участь всех, кто предвидит: у них нет Силы изменить собственное будущее, — объяснил Кемок. — Но я не понимаю, почему ты всегда видишь для других лишь дурное и оно к ним приходит.

— Скажи, что я приношу им проклятие, милорд. Но я не делаю это сознательно, со зла. Наверно, сказывается мое происхождение от Тьмы.

Я поднесла руку к груди, к амулету Ганноры. Это моя единственная слабая надежда. Пророчица, которая приносит проклятие, — это не моя судьба. По этой тропе я не пойду.

— Мой отец тоже может видеть будущее, — продолжал Кемок, — но видения приходят к нему как предупреждение и только незадолго до опасности, которую предвещают. Он может также связываться с нами в случае необходимости и поддерживать нас своей силой. С матерью он может обмениваться мыслями даже на расстоянии. Но об этом узнал позже: это у него не прирожденный дар.

Орсия положила гребень на колени и ласково провела ладонью по его руке в шрамах.

— А ты вмешался в то, о чем не имел понятия, выбрал тропу, ведущую к страшной опасности, правда она же привела и к хорошему.

Он хмурился, глядя не на нее, а на море.

— Я был глуп, используя то, чего не понимал. И то, что узнал позже, заставило меня только полнее осознать свою глупость.

— Милорд… — начала я, но он улыбнулся мне и возразил:

— Лорд? Нет, я тогда был простым пограничником. И по-прежнему боец, когда в этом есть необходимость. У меня нет владений, и мне они не нужны. Я с самого начала был просто Кемоком, им и останусь.

— Кемок, — поправилась я, — что произошло в Эскоре?

Он опять улыбнулся.

— Ну, вопрос очень большой, и я могу ответить на него только отчасти. С нами случилось вот что…