"Кому она рассказала?" - читать интересную книгу автора (Робертс Нора)

Глава 8

Его гнев был зубаст и грыз его собственное горло, когда он ворвался к себе в кабинет и захлопнул дверь, он знал, что, если бы не ушел, этот зубастый гнев мог вцепиться в горло Еве.

Ее проклятая работа, думал Рорк. Чертовы копы!

И с какого бодуна он мог поверить, как он мог только вообразить, будто они когда-нибудь примут его таким какой он есть?

Он не был и никогда не прикидывался невинной овечкой.

Он воровал? Частенько. Обманывал? Безусловно. Использовал свой ум, хитрость, все, что попадалось под руку, чтобы проложить себе дорогу из сточной канавы туда, где находился сейчас? Чертовски верно. Он это делал и снова сделает, если понадобится. Без малейших сожалений и угрызений.

Он и не надеялся, что его станут считать святым. Он был дублинским уличным крысенышем, природа наделила его определенными способностями и амбициями. Он использовал первые для удовлетворения вторых. А почему бы и нет?

Он был сыном хладнокровного убийцы, и ему самому случалось убивать хладнокровно.

Но он сделал себя иным, он стал лучше, он вырвался из того круга. И когда он влюбился в женщину-полицейского, в женщину, вызывавшую у него безмерное уважение и восхищение, он очень многим пожертвовал. Все отрасли, все сферы его бизнеса были легальны. Его можно было назвать акулой делового мира, но он был законопослушной акулой.

Мало того, теперь он сотрудничал с полицией, с той самой силой, которую когда-то считал враждебной. Несчетное количество раз он предоставлял в помощь департаменту свои ресурсы. Ну допустим, сам факт такого сотрудничества его скорее забавлял и даже тешил его самолюбие, сути дела это не меняло.

Возмутительной, оскорбительной, недопустимой сути дела это не меняло.

Сунув руки в карманы, Рорк стоял у окна и свирепо глядел на огни города, который выбрал своим домом.

Он сделал себя сам, повторил он мысленно. Он построил для себя эту жизнь, он любил эту женщину больше всего на свете. Одна лишь мысль о том, что он может использовать ее, что она сама позволит использовать себя, что кто-то может их в этом заподозрить, приводила его в неистовство.

Что ж, пусть теперь поищут себе другого дурака, который будет ради них расшибаться в лепешку в поисках кровавых убийц. И если они думают, что когда-нибудь в будущем смогут снова хлопнуть его по плечу как ни в чем не бывало и попросить его поиграть в гражданского эксперта-консультанта, пусть поцелуют его в задницу.

Рорк услышал, как открывается дверь, отделявшая его кабинет от кабинета Евы, но не обернулся.

— Я сказал все, что хотел сказать по этому поводу, — предупредил он ее. — Больше мне нечего сказать.

— Прекрасно, в таком случае ты можешь послушать меня. Я не виню тебя за то, что ты расстроился.

— Расстроился?!

— Хорошо, я тебя не виню за то, что ты разозлился до чертиков и жаждешь крови. Со мной было то же самое.

— Прекрасно. Значит, мы на одной волне.

— Мне так не кажется. Рорк…

— Если ты думаешь, что это обычный приступ раздражения, что меня можно умаслить, ты ошибаешься. Всему есть предел. Ева, где-то надо подвести черту. В этом деле мы дошли до моей черты. Надеюсь, ты будешь уважать мою позицию в этом деле. — Теперь он повернулся к ней. — Надеюсь, ты поставишь меня на первое место. Вот и все.

— Не сомневайся, у тебя есть и то, и другое. Но ты должен меня выслушать. Дошли мы до черты или нет, ты не имеешь права отдавать мне приказы.

— Я просто сказал, что думаю.

— К черту все это, Рорк. К чертовой матери! — Ева чествовала, как у нее в душе тоже разгорается гнев, границы которого, правда, определяет тошнотворный страх. — Я зла, ты зол, и, если это будет продолжаться, мы всерьез разозлимся друг на друга, может, даже переступим еще какую-нибудь черту, и потом нам нелегко будет отступить, хотя и тебе, и мне досталось от посторонних.

— С каких это пор департамент стал для тебя посторонним?

— С каких это пор я должна тебе что-то доказывать? — Ева почувствовала, как обида пробивается в душе сквозь гнев и слой страха. — Тебе! Что тут нужно доказывать? Мою преданность? Мои приоритеты?

— Может, и нужно. — Рорк склонил голову набок и заговорил холодно: — Интересно, какое место мне отведено в твоих приоритетах?

— Да, ты и вправду зол до чертиков. — Еве пришлось сделать глубокий вздох, чтобы окончательно не потерять остатки терпения. Или — того хуже — окончательно не проиграть в борьбе со слезами, которые щипали глаза и просились наружу. — Но мне надо кое-что тебе сказать, и я скажу, черт бы тебя побрал! И если, когда я это скажу, ты все еще будешь настаивать, чтобы я передала дело, я его передам.

Что-то внутри у него сжалось, но он лишь пожал плечами:

— Ладно, говори.

— Ты мне не веришь, — проговорила она медленно. — Я же вижу. Ты думаешь или подозреваешь, что я тебе просто зубы заговариваю, чтобы вышло по-моему. А это, между прочим, тоже оскорбительно. Черт побери, я за сегодняшний день уже нахлебалась оскорблений! Так что придется тебе меня выслушать. Когда кто-то задевает тебя, считай, они задевают меня. Так оно есть на самом деле. И это происходит вовсе не потому, что я твоя жена! Я тебе не какая-нибудь глупая кукла, которая все делает, что ей муж велит!

— Насколько мне помнится, я слов «глупая кукла» не говорил.

— Все равно, когда ты говоришь «жена», это иногда звучит как «глупая кукла». — Бред собачий!

— Никакой не бред! Вернемся к тебе, Умник. Когда бьют тебя, бьют меня, потому что мы с тобой одно целое. Может, я и не совсем правильно понимаю законы супружества и всякую такую ерунду, но уж этот закон я точно знаю. И когда я говорю, что департамент знает мое мнение насчет всего этого дела, можешь мне верить.

— Прекрасно, в таком случае…

— Я не закончила, — оборвала его Ева. — И не собираюсь я тебя умасливать, что за хрень! Но если хочешь знать… когда я выложила все это Финн, а потом Бакстеру и Пибоди, все они отреагировали точно так же. Они все сказали, что это дерьмо и что это оскорбительно. Но, знаешь, Рорк, не хочу я уходить с поджатым хвостом и отдавать это дело. Не только из-за убитых, хотя и это для меня имеет значение. Но из-за моего собственного достоинства, да и твоего тоже. Нет, поправка: ради нашего достоинства. Ради нашего достоинства я не отступлюсь только из-за того, что какие-то трусливые ублюдки на тебя настучали. Ты их всех умнее, и хитрее, и круче, вот они и настучали на тебя мэру, майору, начальнику полиции. Ну а мэру, или майору, или начальнику полиции тоже хочется прикрыть свою трусливую задницу. И я страшно разозлилась. — Ева пнула его письменный стол. — Черт, черт, черт! Как они смеют меня не уважать? Как будто я какая-нибудь идиотка, как будто я баба, способная скомпрометировать следствие ради своего мужика! Как будто мой муж какой-нибудь заурядный вор и обманщик, как будто он не может урыть своих конкурентов одной левой, не копаясь в их секретных документах, и им это даром с рук не сойдет. Я не позволю им убрать меня из дела. Я не позволю им помешать расследованию убийства двух несчастных, ни в чем не по винных влюбленных, которые погибли только потому что пытались сделать что-то правильное, хотя и действовали страшно глупо, из-за их политики!

Ева еще раз пнула ногой письменный стол, и это помогло ей немного успокоиться.

— Ты не просто поддерживал меня в работе, — продолжала Ева, — ты сделал нечто большее. И ты заслуживаешь лучшего отношения со стороны департамента. Поэтому я тоже не просто поддержу тебя, я сделаю нечто большее. Если тебе нужно, чтобы я отказалась от дела, я так и сделаю. — Ей пришлось отдышаться. — Я так и сделаю, потому что если ты не понимаешь, что ты у меня на первом месте, значит, ты просто глуп. Но это не способ доказать свою верность тому, кто заслуживает верности. Лучше я докажу тем, что не отдам дело, лучше я официально попрошу твоей экспертной помощи. Лучше мы вместе найдем тех, кто убил этих двоих. Я хочу раскрыть это убийство, и я хочу, чтобы ты был со мной, когда я его раскрою. Но это тебе решать. — Ева провела рукой по волосам и вдруг почувствовала, что совершенно обессилела. — Твой ход.

Рорк долго молчал. Тишина в кабинете как будто гудела от напряжения.

— Ты бы это сделала? Отдала бы это дело, если бы я попросил?

— Нет. Я отдала бы это дело, потому что в сложившихся обстоятельствах, я считаю, ты имеешь право меня просить. Я не буду прыгать, когда ты говоришь «прыгай». И ты не будешь прыгать, Умник, если скомандую я. Но если это важно, значит, это важно. Ты хочешь, чтобы я это сделала? Для тебя это важно?

— Было важно, пока ты не вошла сюда. — Рорк подошел к ней и обхватил ее лицо руками. — Было важно, я должен это признать, когда я был почти уверен, что ты мне откажешь. Таким образом, ты давала мне удобный повод свалить всю вину на тебя и выпустить пар, устроив первоклассную бешеную ссору с тобой. —

Он начал целовать ее лоб, глаза, губы. — Но ты не дала не повода, так что, я полагаю, вопрос о первоклассной бешеной ссоре отпал сам собой.

— Если передумаешь, я всегда готова. Теперь он улыбнулся:

— Где ж мне теперь взять запал для ссоры, если я вынужден признать, что ты права? Нет, если хорошенько подумать, в этом тоже можно найти серьезный повод для раздражения. То, что ты сказала, в точности передает суть всего этого безобразия. Убитые заслуживают тебя, и я не доставлю департаменту удовольствие, заставив тебя отказаться от дела только из-за того, что они подозревают меня. И будь я проклят, если позволю тыкать в меня пальцами как в жулика, готового использовать свою жену. В свое время я сделал немало, чтобы в меня тыкали пальцами, но такого позора не заслужил.

— Мы помирились? — спросила Ева. Рорк отступил на шаг.

— Вроде бы да. Но, запомним, слово «жена» отнюдь не синоним «глупой куклы». Я очень люблю свою жену. С куклами я только спал, да и то в далеком прошлом.

Но Ева заметила, что он все еще кипит гневом и обидой. Какой бы сдержанный и невозмутимый вид он на себя ни напускал, она его хорошо знала и видела черную ярость, клокочущую внутри. Она не могла его винить. Просто она знала другие способы избыть злость, помимо изнурительных упражнений в спортзале или первоклассной бешеной ссоры.

— Мне все еще нужно принять душ, — сказала Ева. Она направилась к двери, но на пороге оглянулась через плечо. — и мне не помешала бы хорошая компания.

Ева включила напор на полную мощность и встала под тугие струи. Закрыв глаза под горячей водой, проникающей чуть ли не до костей, она чувствовала, как уходит головная боль, мучившая ее весь день.

Когда ее обняли сильные руки, Ева заметила, что напряжение, скопившееся в ее теле, перемещается в другую зону.

— Извини, — проговорила она, не открывая глаз, — тебе придется встать в очередь. У меня один парень уже записался на секс в душевой.

Руки охватили ее груди, зубы легонько куснули ее плечо.

— Ну так и быть, может, я и сумею втиснуть тебя в свое расписание.

Она попыталась повернуться, но эти руки удержали ее на месте, а губы пустились бродить по ее плечам и шее. Быстрые легкие укусы. Душевая кабина заполнилась клубами пара.

Придерживая ее одной рукой за талию, Рорк свободной рукой открыл крышечку стеклянного ящичка на стене, и ему на ладонь хлынул поток ароматного жидкого мыла. Он намазал мылом ее груди, спину, живот. Его ладонь двигалась медленными кругами. А вода все била по их телам тугими пульсирующими струями.

Все у нее внутри стягивалось в пульсирующий узел. Влажный жар и движение скользких рук Рорка обострили все ее чувства. Ее кожа будто искрилась. Рорк погрузил ее в целое море новых разбуженных ощущений.

Ева подняла руки, закинула их назад и обвила его шею. Ее тело выгнулось дугой. Эти ленивые круги спустились вниз по ее телу, скользнули ей между ног. Стон вырвался из ее груди, когда он толкнул ее за грань.

Она задрожала, ее тело стало вскидываться, невольно разжигая в нем желание в тот самый миг, когда ее желание удовлетворяли его искусные руки. Он тоже задрожал, отзываясь на ее дрожь нетерпеливой жаждой, страстью и любовью, которые так переплелись, что стали свободно перетекать от сердца к сердцу, от чресл чреслам,

«Мы — одно целое, — думал Рорк. — Две потерянных души, выросшие во тьме, нашли друг друга. Даже гневе нельзя забывать об этом чуде». Когда он повернул ее лицом к себе, ее взгляд отяжелел, лицо раскраснелось, а губы тронула улыбка.

— А-а, это ты. Я чувствую что-то знакомое, но не была уверена. А это, оказывается, ты. — Ева взяла руками его горячую отвердевшую плоть. — Да, это мне знакомо.

Она изо всех сил старалась держать отяжелевшие веки открытыми и смотреть ему в глаза, когда он прижал ее спиной к влажной стене. Струи воды все били и били по ним, когда его рот овладел ее ртом. Он ощутил ее вкус и задрожал от волнения, когда ее губы ответили ему с такой же страстью.

Потом, держа ее за бедра, он вонзился в нее, а его рот поглотил ее крики, стоны, вздохи… Началась безумная гонка.

Она обхватила его, впилась в него пальцами, чувствуя, как ее уносит волна страсти. Больше ничего не было, кроме влажного жара и волшебного сильного тела, прижимающегося к ней, проникающего в нее. Наслаждение подбросило ее так высоко, что ей пришлось глотать воздух, чтобы выговорить его имя.

Страсть выжала ее досуха. Она ослабела, у нее закружилась голова. Она точно угадала тот момент, когда он тоже перестал сдерживаться. Он отдал ей всего себя, и ее тело обмякло.

— Ta cion agam ort. — Он шептал ей это, прижимаясь к ней своим теплым телом.

«Я люблю тебя» по-гэльски, вспомнила Ева. Она прекрасно знала, что он переходит на гэльское наречие только когда говорит о самом важном. Ева счастливо улыбнулась.

Еве было так хорошо, что совершенно не хотелось спорить, и она позволила Рорку самому выбрать меню ужина. Поэтому ей пришлось есть легко обжаренную на решетке рыбу с душистым рисом и еще какими-то аппетитно хрустящими овощами. Сама она предпочла бы гамбургер с жареной картошкой, щедро посыпанной солью, но и рыба с рисом оказалась очень вкусной, так что жаловаться ей не приходилось. А с бокалом холодного белого итальянского вина все это скользнуло ей в горло, как шелк.

— Пока мы не продолжили разговор, — сказал Рорк, — замечу, что меня это не просто оскорбило, я почувствовал, что меня держат за болвана. Это очень больно.

— Прости.

— Это же не твоя вина. По правде говоря, я на самого себя разозлился не меньше, чем на них. Мне следовало быть к этому готовым.

— Почему?

— Солидная фирма с солидными клиентами. — Рорк пожал плечами. — Они обязательно должны были насторожиться: вдруг я получу доступ к финансовым данным кого-нибудь из конкурентов? Вот и подняли шум.

— Эй! — Ева угрожающе наставила на него вилку. — Не смей принимать их сторону в этом деле. А то я опять разозлюсь.

— Да не беру я их сторону. Они действовали весьма неуклюже. Но сути дела это не меняет: я должен был ожидать чего-то подобного. Мне следовало быть к этому готовым. Я должен был с этим справиться.

— Они напакостили нам обоим. Я этого никогда не забуду.

— И я не забуду. А теперь, может, расскажешь мне, как идет следствие? Если ничего другого не остается, это хотя бы поможет мне почувствовать, что мы в ответ здорово дали им в глаз.

— Идет!

Рорк внимательно слушал, пока Ева вводила его в курс дела.

— В общем, кто-то получил доступ к ее файлам и тер то, что ее там встревожило. Макнаб говорит, чистая работа. Они будут работать дальше.

— Умнее было бы забрать компьютеры, как на месте убийства.

— Это легче сказать, чем сделать, — возразила Ева — я думаю, убийца вряд ли мог быть уверен, что мы сведем это к одному счету и начнем копать. И пока я не поговорю с начальницей Натали Копперфильд, я сама еще не знаю, сумеем ли мы свести дело к какому-то определенному счету. Когда начинаешь просматривать ее рабочий компьютер, даже когда смотришь очень внимательно, видишь прежде всего то, что она аккуратно систематизирует данные. Идеальный порядок! Удаленные файлы можно заметить, только если сопоставлять определенное время и даты.

— Зарубежные счета, — задумчиво проговорил Рорк. — Скорее всего, это счет компании… или лиц, связанных с компанией. С компанией, имеющей интересы в этой стране. Скорее всего, именно здесь, в Нью-Йорке. Электронный отдел еще не определил, как злоумышленники вошли в компьютер? Удаленным доступом или на месте?

— Нет, пока не определил. Интуиция подсказывает мне, что на месте. Убийца вынес их домашние компьютеры. Будь он классным хакером, почему бы просто-напросто не удалить файлы? Почему бы не стереть Их удаленным доступом до или после убийства? Он утащил компьютеры, чтобы избавиться от них: стереть Данные и выбросить железки. Унести компьютер из Рабочего кабинета не так-то легко.

— Хорошая охрана?

— Первоклассная. Вряд ли кто-то мог проникнуть внутрь по окончании рабочего дня и не засветиться на Дисках наблюдения. Но там ничего нет. Значит, он Стер файлы в рабочее время. Может, добыл пароль и код доступа и удалил с другого компьютера внутри здания, а может, забрался в ее кабинет, пока ее ассистентка была занята где-то в другом месте. Время у него было: нам слишком долго не выдавали ордер. Убийца иди его сообщник работает в фирме. Рорк отпил вина.

— Твоя первая жертва получала в свое ведение какие-то новые счета в последние несколько недель?

— Я об этом подумала. Ответ отрицательный. Насколько я могу судить, за последние две недели ничего. Так что с этого боку ближе к определенному счету нам никак не подобраться. Если она сама пометила что-то подозрительное, значит, это стерто. Может, в одном из счетов что-то не совпало, и Натали решила присмотреться поближе. Может, клиент только недавно занялся теневым бизнесом. А может, она по чистой случайности наткнулась на это, потому что они стали грязно работать. Такое случается. Но она не стала обсуждать проблему подозрительного счета ни с кем из вышестоящих или даже со своей ассистенткой.

— Только с женихом, — кивнул Рорк. — Потому что ему она полностью доверяла.

— Это я понимаю. Но я ни за что не поверю, что она даже не сказала об этом ни одному из партнеров или начальнице своего отдела. Она была чрезвычайно добросовестной. Ты поймешь, что я имею в виду, когда сам увидишь ее файлы.

— На данный момент я готов поверить тебе на слово. Ева поставила свой бокал.

— Я думала, мы об этом договорились. Ты вливаешься в команду, когда у тебя будет время.

— На данный момент, — с ударением повторил Рорк, — я предпочитаю подождать. Увидеть ее файлы я еще успею. Когда ты говоришь, что она добросовестная, ты имеешь в виду, что она все держала в идеальном порядке.

Ева подавила вспышку раздражения.

— И это тоже, но не только. Она была добросовестной втом как содержала свой кабинет на работе, свою квартиру, свой гардероб. Все ее рабочие характеристики были блестящими. У нее были хорошие отношения с начальницей и, насколько я могу судить, со всеми сослуживцами. Она близко дружила с внуком одного из партнеров.

— Романтическая связь? А как же ее жених?

— Нет, только дружба. Чистая платоническая дружба. У внука есть подружка, они тусовались все вчетвером. Но она не сказала ни слова о проблеме своему другу.

— Кровь гуще?

— Может быть. Может быть. — Ева оттолкнулась от столика, за которым они ели. — Это не соответствует ее типу, ее характеру. Она — командный игрок. И она придерживалась правил. Она сказала одному из них, Рорк. И тот, кому она сказала, оказался не тем человеком.

— Возможно, она общалась с некоторыми клиентами напрямую.

— У себя на работе или у них, если у них есть база в Нью-Йорке. Командировки у нее тоже бывали, но ничего необычного я не нашла. По словам ассистентки, не было никаких незапланированных встреч, втиснутых в расписание в последнюю минуту. Никаких срочных поездок на встречу с клиентом или его представителями. Если взглянуть на ее рабочий кабинет, на первый взгляд ничего необычного. Напрасно он забрал домашние компьютеры, даже не попытавшись представить это как неудавшееся ограбление. Это была ошибка.

—Я не уверен. — Рорк задумался. — Проще, как ты говоришь, забрать компьютеры, чем задержаться на месте и пытаться что-то с ними сотворить. Тем более что убийце предстояло второе дело. А может, это просто самоуверенность? Валяйте, проверяйте файлы у Нее на работе. Я об этом позаботился. Замел следы.

— Еще никому и никогда не удавалось замести все следы. Ну ладно, ладно, за исключением присутствующих здесь, — торопливо добавила Ева, увидев, как Рорк недоуменно поднял бровь. — Будь он так же хорош, как ты, и, скажем так, столь же скрупулезен, он нашел бы более удачный способ устранить Копперфильд и Байсона.

— Какой, например?

— Договориться о встрече, убрать обоих на нейтральной территории. Представить это как уличный грабеж или дело рук маньяка. Изнасиловать женщину, или мужчину, или обоих. Сбить с толку следователя, посылая ему противоречивые сигналы. Насколько я понимаю, мне надо искать человека, зацикленного на одной цели: устранить угрозу, уничтожить улики. То есть человека прямолинейного. Он думает только об одном, ему не до изысков.

— А может, это единственный возможный для него способ отнять жизнь у другого человека: блокировать все, кроме единственной цели. Добиться цели, не думая об ужасных деталях ее достижения, — возразил Рорк.

— Я так не думаю. Во всяком случае, это не совсем так. Ну да, я согласна, добиться цели. Но если ему необходимо было эмоционально устраниться от своих действий, он не стал бы их душить. Это слишком интимно. Да к тому же это было проделано лицом к лицу. — Ева, прищурившись, воспроизвела в уме сцены обоих убийств, положение трупов. — Он прочувствовал оба убийства. Не хочешь принимать в этом активное участие? Бога ради, у тебя под рукой изолента. Залепи им рот и нос и уходи. Чего проще?! Зачем же оставаться и смотреть, как они мучаются и умирают?! Но он смотрел им в глаза, пока они умирали. — Ева вдруг нахмурилась. — Ты нужен мне не за этим, — отрезала она. — Я и без тебя могу забраться к нему в голову. Могу обговорить все это дело с Мирой, получить у нее психологический портрет. Нет, мне нужен тот, кто знает все про ведение финансовых дел. Мне нужен бизнесмен. Большой бизнес, крупные риски, большие прибыли. Мне нужно, чтобы ты взглянул на цифры, проанализировал их, я ведь этого не умею.

— Я так и сделаю. Но сегодня вечером я предпочел бы общую картину. Я могу взглянуть на список ее клиентов и сказать тебе, что мне известно. Нечто такое, чего нет в официальных анкетных данных и пресс-релизах.

— Почему именно сегодня вечером?

Рорк опять задумался. Проще было бы уклониться, но она была честна с ним и заслуживала такого же честного ответа.

— Я заставлю своих адвокатов составить своего рода контракт, запрещающий мне использовать данные, с которыми я могу ознакомиться в ходе данного расследования.

— Нет.

— Это прикроет наши задницы — твою и мою. Это также не даст тебе или любому другому члену команды возможности открыть мне название организации, корпорации или компании, данные которой я анализирую. Мне гораздо проще работать с голыми цифрами.

Досада едва не подбросила ее вверх из кресла.

— Это чушь! Хватит твоего слова.

— Для тебя хватит. И спасибо тебе за это большое. Но то, что я предлагаю, не так уж трудно сделать, это во-первых, а во-вторых, это логично. Наверняка я конкурирую или когда-нибудь буду конкурировать с кем-то из клиентов Копперфильд и Байсона. А может, и со всеми сразу. И в какой-то момент, хотя я могу тебе поклясться, что не буду использовать данные, которые ты мне доверишь…

— Не нужны мне твои клятвы! — взорвалась Ева. Ее реакция показалась ему нежным утешительным поцелуем.

— Тогда не будем больше говорить об этом. Но давай, будем практичными. Другие люди могут заподозрить, что я воспользовался данными или воспользуюсь в будущем. И уж наверняка такие предположения будут выдвигаться. Даже при наличии определенного контракта меня все равно могут в этом обвинить, если на то пошло. Но, подписав контракт, мы хотя бы продемонстрируем наши добрые намерения.

— Это оскорбительно для тебя.

— Нет, не оскорбительно, если я сам это предложу. Больше того, я буду на этом настаивать. — «Я знаю, как рассчитывать риски, — подумал Рорк. — Как ими манипулировать. И как побеждать». — Я не стану смотреть на данные, если ты не согласишься на это условие. Можем об этом поспорить, если хочешь, но эту черту я не переступлю. Я подпишу контракт, и только после этого мы можем двигаться дальше.

— Прекрасно. Отлично. Как хочешь, так и будет. — Еве опять захотелось пнуть что-нибудь. Она с трудом сдержалась.

— Я именно этого хочу. Буду счастлив взглянуть на список клиентов.

Она подошла к столу и вытащила распечатку из своей сумки.

— Смотри. Думай. А я пока должна кое-что прокачать по компьютеру.

«И будешь дуться», — добавил он мысленно.

— Я буду у себя в кабинете.

Она действительно надулась, но это не помешало ей заняться работой.

Она проделала вероятностный тест и порадовалась, что компьютер — с вероятностью в девяносто три и четыре десятых процента! — подтвердил ее предположение о том, что с двойным убийством связан кто-то внутри компании.

Ева внимательно изучила свои записи, отчеты Пибоди, лаборатории, патологоанатома, съемки с места преступления. Затем она установила доску с фотографиями, такую же, как на работе.

Новый замок на двери, напомнила она себе. Кухонный нож в спальне. Но Натали была не настолько напугана, чтобы переночевать у жениха, позвать его к себе или снять на ночь комнату в гостинице. Не настолько, чтобы попросить сестру не приезжать, не оставаться на ночь.

— Она знала убийцу, — сказала Ева вслух. — Или посредника. Нервничала, волновалась, принимала меры предосторожности, но всерьез за свою жизнь не опасалась. Нож в спальне. Девчачьи затеи!

Она принялась расхаживать взад-вперед перед доской, размышляя. Разоружить женщину такого телосложения, как Копперфильд, было несложно. Но она одна, начинает нервничать. Берет в спальню нож, как будто сможет пустить его в ход в случае надобности.

— Неглупая женщина, — продолжила она свой монолог, — но крайне наивная. Хочет распутать дело самостоятельно вместе со своим парнем. Привнести в свою жизнь немного острых ощущений. Но кому еще она рассказала?

Тут подал голос ее телефон. Ева повернулась и рассеянно сняла трубку:

— Даллас.

— Привет. Я знаю, уже поздно, но меня тут осенило, — раздался в трубке голос Пибоди. — Вы еще работаете?

— Кому она сказала?

— Кому, кто и что сказал?

«Очевидно, — подумала Ева, отвернувшись от доски с фотографиями, — Пибоди уже отключилась от работы».

— Ладно! Что тебя осенило?

— Это насчет детского приданого.

— О господи, помилуй и спаси.

— Слушайте, это ведь будет уже послезавтра.

— Ничего подобного. Это в субботу.

— Ну а раз завтра пятница, за ней идет суббота. По Крайней мере, в моем хорошеньком маленьком мирке.

— Черт, черт, черт!

— Ну так вот! Я, развивая идею, кое-что купила по дороге домой, вот и подумала: что, если я приеду к вам накануне вечером, то есть завтра, и останусь переночевать? Тогда мы могли бы в субботу с утра все подготовить.

— Что подготовить? Что все это значит?

— Ну как «что»? Украшения, и эти цветочные мотивы, и… ну, много чего еще. Плюс у меня еще появилась эта идея насчет кресла-качалки, которое вы для нее купили… ну, мы могли бы использовать его как основной мотив, только его надо задекорировать под трон, пока…

— Пибоди, уймись! Больше ничего не говори!

— Ну вы не против, если мы с Макнабом завалимся к вам завтра вечером?

— Ну почему же? Конечно, нет. Привози родственников, друзей, всех, кого встретишь на улице, — всем места хватит.

— Класс! Увидимся утром.

Ева нажала кнопку на аппарате и бессильно опустилась на край стола. Смотрины детского приданого и двойное убийство. Неужели только она одна понимает, что они несовместимы? К смотринам детского приданого она не готова, не вдохновляет ее это событие. Видно, нет у нее каких-то специфических женских качеств.

Но она же все-таки попыталась что-то сделать, разве нет? Позвонила в бюро обслуживания, позволила Мэвис пригласить целую орду гостей, многие из них будут для нее чужими, как мутанты из космоса. И вот оказывается, что всего этого мало.

— Ну почему я должна декорировать? — набросилась она на Рорка, когда он вошел через внутреннюю дверь.

— Ты не должна. По правде говоря, я от души надеюсь, что ты не будешь этим заниматься. Мне нравится наш дом, какой он есть.

— Вот видишь! Мне тоже. — Ева вскинула руки. — Так почему его надо превращать черт знает во что ради смотрин детского приданого?

— Ах вот ты о чем! Ну… Честно говоря, я не знаю. Понятия не имею. Я тебе прямо скажу: предпочитаю оставаться невеждой в данной конкретной области светских обычаев.

— Пибоди сказала, что мы должны выбрать определенный мотив.

Рорк на секунду растерялся.

— В смысле песню?

— Откуда мне знать? — Ева устало потерла глаза кулаками. — И еще у нас должен быть трон.

— Для ребенка?

— Не знаю. — Теперь Ева вцепилась себе в волосы — Я не могу об этом думать. Меня это с толку сбивает. Я думала об убийстве, и все было нормально. Теперь я думаю о мотивах и тронах, и мне как-то нехорошо. — Она тяжело вздохнула. — Кому она сказала?

— Пибоди? Я думал, она говорила только с тобой.

— О господи, да при чем тут Пибоди? Натали Копперфильд. Кому она доверяла, кого ценила настолько, что решила все рассказать? Может, она считала своим долгом доложить, что обнаружила нечто незаконное? Но кому? И что это за клиент? Она ему доверяла, понимаешь? Знала, что он совершил нечто незаконное, неэтичное, что он способен дать взятку, но в то же время не верила, что он может причинить ей вред. Не стала бы она звать к себе сестру, не стала бы говорить об оладушках на завтрак, если бы верила, что ей угрожает физическая опасность.

— Ну, во-первых, я думаю, кому она рассказала, зависит от уровня незаконности того, что она обнаружила. Не исключено, что она обратилась непосредственно к клиенту или его представителю. Но, скорее всего, она выложила свои подозрения кому-то из своих руководителей.

— Ну спасибо. Мы вернулись в исходную точку, ходим кругами. Мы не знаем, кому еще она могла сказать, кроме своего жениха.

— Что касается списка ее клиентов, тут есть весьма солидные компании. Вполне вероятно, что в работе любой из них имеются свои скользкие моменты. Крупной компанией просто невозможно управлять без некоторой доли риска. Потом либо платишь адвокатам, чтобы вывели тебя из сомнительной ситуации, либо платишь штрафы, улаживаешь иски без судебного разбирательства. Но я не слыхал ни о каких крупных скандалах, связанных с какой-либо компанией из этого списка. И никакие слухи о незаконных делишках до меня не доходили. Если хочешь, могу держать ухо поближе к земле.

— Было бы здорово. — Ева опять нахмурилась, глядя на доску. — Погоди. А что, если дело не в клиенте? Вдруг это кто-то из сотрудников фирмы сделал то, на что намекал Уитни в отношении тебя?

Рорк задумчиво кивнул:

— Скормил секретные данные одного клиента другому. Любопытный поворот.

— Можно потребовать долю, откат, процент, даже ежемесячную плату за поставляемую информацию. Допустим, у клиента намечается крупная сделка. Ты просто получаешь доступ к файлам любых его конкурентов, которых по чистой случайности тоже обслуживает твоя фирма. Поставляешь определенную информацию за гонорар. Допустим, Натали что-то заметила. Например, один из клиентов постоянно обходит других на повороте. Перехватывает сделки, сбивает цены. Она начинает копать, выявляет сомнительные откаты.

— Это могло бы объяснить, почему она не сказала никому из вышестоящих. Если она действительно не сказала.

— Она не могла сказать кому-то из боссов, если сама не знала, кто именно занимается бесчестным делом. Я могу провести анализ операций за последний год и выявить клиентов, которые заметно преуспевают по сравнению с остальными.

— Я могу сделать это для тебя, — напомнил Рорк.

— Правда! — оживилась Ева. Его предложение значительно облегчало ей жизнь. — Ты наверняка скорее заметишь, если там есть что замечать. Я могу проверить финансовую сторону: доходы, издержки партнеров…

— Они знают, как укрывать доходы. Они же финансисты.

— Ну надо же с чего-то начинать!