2 сентября

С утра вновь дождь. Вдалеке раздается канонада, это артиллерия противника. В десять часов послал Санчеса на командный пункт, быть может, что-то раздобудет поесть. Он вернулся без еды, но вместе со Свинцовым. Тот наорал на меня за то, что я самовольничаю: "Завтрак будет вовремя".

— Во сколько?

Свинцов повернулся и зашагал в деревню, не ответив.

Дожевали последние сухари, запив их холодной водой. Санчес пообещал на обед достать что-либо более существенное ("у моих земляков"). Да, забыл упомянуть, Санчес довольно сносно объясняется по-русски. Говорит, что тяга к языкам. Врет наверно (ох уж мой пессимизм).

Завтрака так и не дождались, но обед все же получили.

Кончаю писать, красные начали обстрел из пулеметов...

Сейчас восемь вечера. Пять часов находились под свинцовым дождем, голову было трудно поднять. У нас потерь нет. Санчес, время от времени, приподнимался в своем окопчике и посылал в сторону противника отборные ругательства. Противоположная сторона отвечала пулеметными очередями. Мы не выпустили ни одной пули. Свинцов больше не появлялся. На ужин какая-то размазня из кукурузы.

Сейчас уже темно. Смотрю в небо и ловлю себя на мысли: зачем я здесь? Почему не в Париже? Когда впервые прочитал в "Последних новостях" (эмигрантское издание, выходившее в Париже; главный редактор — П. Н. Милюков — придерживался умеренно левых взглядов — В. Т.) о военных столкновениях в Испании и о позиции генерала Франко, весь встрепенулся, как после спячки — началось! То, чего мы не смогли сделать под Севастополем, быть может отсюда, из Испании, мы продолжим, и уже не одни. (Вспомнил французов, стоящих на рейде в Севастополе — сытых и наглых, беженки просили взять если не их, то детей на борт и вывести из ада, называемого Россией, а союзники лишь усмехались в ответ и делали вид, что не понимают. Быть может сейчас, после явной угрозы с Востока — из Советской России — они одумались?) Помню разговор с генералом Пеликановым (он служил швейцаром в одном из парижских ресторанов: “Уж лучше умереть с винтовкой руках, отправив на тот свет еще парочку товарищей, чем сгнить здесь, среди этих мирных ресторанных огней. Я уже стар, а ты, дорогой мой, подумай. Там, — он махнул рукой на запад, — ты был бы более полезен, чем за баранкой своего ободранного такси”). Последнюю ночь перед отъездом провел с Настей, она ласково шептала на ухо: “останься”... Нет...