"Магия цвета крови" - читать интересную книгу автора (Николс Стэн)5После порабощения Беальфы захватчики Гэт Тампура сровняли с землей здания, оставшиеся от оккупации Ринтарахом. Возведенные на их месте строения были еще больше, еще выше, еще роскошнее. Впрочем, немногие из них могли соперничать с тем, что призвано было украсить центральную часть Валдарра. В отличие от крепости, в которой обосновалась штаб-квартира кланов, — ее зловещая громада производила тягостное, мрачное впечатление, — это здание выглядело скорее нарядно. Впрочем, были у них и общие черты: оба они символизировали могущество своих обитателей. Разумеется, при строительстве здания не обошлись без магии. Так, камни были заговорены, а в известковый раствор добавлена волшебная пыль. Пигменты, использованные для украшения роскошных цветных окон, по слухам, содержали кровь демонов, толченые кости троллей и волоски из гривы единорога — как известно, этих животных больше нет в природе (если они вообще когда-либо существовали). Так или иначе, но здание постоянно сияло магической энергией, а на его внешних стенах постоянно появлялись портреты имперских героев и государственных деятелей, исследователей и купцов — в зависимости от желания проходящих мимо горожан. Интересно, чувствовали ли они иронию в том, что в здание, именовавшееся Чертогом свободы и объявленное “дворцом для народа”, этот самый народ пускали внутрь только в качестве слуг. Этим вечером центральные улицы заполнили множество экипажей, доставившие на прием в Чертог удивительных существ. Миловидные и уродливые, причудливые и примитивные в своем безобразии — все они поднимались по широким ступеням к дверям и следовали далее через анфиладу поражавших своим великолепием комнат в огромный зал. Со сводчатого, инкрустированного золотом потолка свисали хрустальные люстры, похожие на стога сена, вот только как они были закреплены?.. В отбрасываемом ими свете все предметы, находящиеся в зале, мерцали и искрились. Повсюду золото, много золота, а еще — матовое серебро и драгоценные камни. Стены украшены гобеленами, с ними соперничали в красоте, яркости красок и разнообразии рисунков роскошные ковры. Однако их топтали не только ноги, но и лапы, а также копыта. Сны обрели плоть, как, впрочем, и ночные кошмары тоже. Некоторые гости предпочли трансформировать свои тела, другие надели искусно сделанные маски. Люди в обличье демонов и херувимов, с головой орла, козла или цикады. Коты и тараканы размером с человека. Все, что можно купить за деньги. Среди людей бродили и настоящие фантомы самого экзотического вида. Их привели с собой как спутников и домашних любимцев или просто для пущего эффекта. Неотличимые от созданий из плоти и крови, они отражали истинную природу своих владельцев. Некоторые имели ангельский вид, но гораздо чаще попадались безобразные живые воплощения низменных инстинктов. Маскарад был в полном разгаре. Играли фантомные оркестры. Среди танцоров сновали ливрейные лакеи, высоко держа подносы. Убежденные, что для них закон не писан — хотя среди присутствующих многие были служителями закона, — гости вели себя самым неподобающим образом. Одни накачивались спиртным и скакали, точно козлы; другие одурманивали себя наркотиками, предпочитая “укус гадюки”, “сабельный удар”, “красный иней” или даже порошок одержимости. В укромном уголке увлеченно беседовали двое мужчин, позаимствовавшие головы у крысы и змеи. — ... Ради богов, я вовсе не говорю, что сочувствую им! — протестовал “крыса”. — Все дело только в отношении... — Вот именно, — перебил его “змея”. — Ты всегда был склонен проявлять излишнюю мягкость по отношению к этим отщепенцам. — Он раздраженно фыркнул. — Категорически возражаю! Я ненавижу их не меньше тебя. Разница лишь в подходе к решению проблемы. — Согласись, это всего лишь рассуждения. Приказы спускаются сверху, и не имеет никакого значения, что мы думаем. Или, может, ты ставишь под сомнение мудрость вышестоящих? — Нет, нет... Конечно нет! Просто мух легче поймать с помощью меда, чем уксуса. Мне всегда казалось, что действовать исподтишка — лучшая политика в отношении этих людей. — То есть потакать им, ты имеешь в виду. Усы “крысы” задрожали. Но он не успел ответить, так как на них едва не свалился проходивший мимо пьяный сатир. — Выпьем? — “Змея” кивнул в сторону стола. Они уселись, и лакей принес им напитки — вино для “крысы”, коньяк для “змеи”. На шее “крысы” висел округлый медальон медного цвета. Едва он коснулся его указательным пальцем, как голова отвратительного грызуна исчезла и мужчина вновь обрел человеческий облик. Гладкая кожа и отливавшие серебром волосы, уложенные весьма замысловатым образом, свидетельствовали о том, что этот человек предпочитал разговоры делу. “Змея” решил последовать его примеру и тоже избавился от своего обличья. Он выглядел старше и, судя по изборожденному морщинами лицу, проводил жизнь в трудах. В коротко остриженных бороде и волосах серебра было заметно больше, чем у его собеседника. — Но, верховный вождь, — продолжал тот, кто недавно был “крысой”, — ты не станешь отрицать, что со времени введения чрезвычайного положения беспорядки только усилились. — Когда вводятся такие меры, поначалу не избежать беспорядков. — Айвэк Басторран пригубил коньяк. — Все успокоится, как только горячие головы поймут, что у нас серьезные намерения. Посол Гэт Тампура Анор Талгориан отметил про себя самодовольство паладина. — Отчеты, которые поступают в дипломатический корпус, — он отпил глоток вина, — показывают, что активность этих людишек распространяется, словно лесной пожар. — Я бы не сказал, что дело обстоит настолько скверно. Просто в борьбе с ними мы добились определенных успехов, а мстить... Ну, это полностью соответствует их природе. — А-а, ты признаешь, что ваши неуклюжие действия лишь ухудшают ситуацию. — Нет, таких слов от меня никто не услышал. Мы с корнем вырываем эту заразу. И пока мы не закончили, кровопролитие неизбежно. Просто нужно проявить выдержку. — В надежде, что мятежники выступят первыми. Это в наших интересах. — Слишком много чести называть их мятежниками, Талгориан. Они преступники, разбойники... отбросы общества. Кланы разберутся с ними. — Наверное, когда у тебя полностью развязаны руки, это вызывает чувство удовлетворения, — сухо заметил посол. — Я не делаю секрета из своих взглядов на общественный порядок. Ты не хуже меня знаешь, что Ринтарах тоже разъедают язвы. Так что мы не исключение. —Что же, выходит, у мятежников есть организация? Одно из двух, Басторран. Либо это вспышки разрозненного сопротивления, либо организованное движение. — Они организованы в том смысле, что и любая бандитская шайка, и цели у них ничем не отличаются. — Слишком жесткая позиция затрудняет действия, а это непозволительно, — с глубокомысленным видом ответил Талгориан. — Как бы не утратить понимание истинной природы проблемы... — Чушь! Истина в том, что обе империи применяют все более жесткие санкции, потому что беззаконие распространяется, точно чума, — стоит дать толпе хоть малейшую поблажку. И восток, и запад проявили слишком большую мягкость и теперь выправляют ситуацию. — Скорее, подливают масла в огонь. — А что ты можешь предложить? Сладкие речи? Уступки их наглым требованиям? — Да, сделать небольшие уступки. Отменить два-три несущественных закона; возможно, слегка снизить налоги. На сытый желудок никто не станет бунтовать. — По мне, это значит потакать им. С какой стати давать черни то, чего они не заслужили? — Ты поинтересовался моим мнением. По-моему, хитрость — самая разумная политика. Морковка перед носом осла. — Морковка! — усмехнулся паладин. — А как насчет кнута? — Не думай, что я просто чересчур щепетилен. Действуя моим методом, мы изолируем главарей и даже подтолкнем их сделать неверные шаги. Так поступает Совет внутренней безопасности у меня на родине. — Тогда мы сходимся во мнениях. Кланы тоже считают, что в первую очередь нужно ликвидировать заводил. Разница в том, что ты видишь лишь несколько гнилых растений на пшеничном поле, а мы считаем, что все оно заражено. — И готовы скосить все подряд. — Если понадобится. Однако будет лучше, если ты предоставишь во всем этом разбираться нам самим, Талгориан. От тебя одно беспокойство. — За что мне и платят. — Взять хотя бы этого военного вождя, о котором ты только и говоришь, — продолжал Басторран. — Напрасная тревога, все это пустое... — Пока у меня нет оснований считать, что Зиррейс не представляет собой угрозы, — сердито ответил посол. — Мне доносят о его набегах. — Не понимаю, почему тебя так волнует, что варвары убивают друг друга. Как раз это и делает их неопасными для империи. — И снова хотелось бы надеяться, что твое благодушие имеет под собой серьезные основания. — Нет нужды полагаться исключительно на мое мнение. Северная экспедиция совсем скоро должна добраться до места своего назначения, вот тогда и станет ясно, кто такой Зиррейс. Кстати, есть ли какие-нибудь известия от нее? — Нет. И, согласно донесениям наших агентов, о ринтарахской экспедиции тоже ничего не слышно. — Когда имеешь дело с варварскими странами, со связью всегда проблемы. Стоит забраться достаточно далеко, и непременно случаются задержки. — Похоже на то. — Вижу по лицу, тебя снова гложет тревога. — Басторран отпил из бокала. — Доверься мне, посол, и очень скоро убедишься, что все это просто булавочные уколы. Внимание Талгориана привлекло что-то в дальнем конце зала. — Кстати о булавочных уколах... Вождь паладинов проследил за его взглядом и в первый момент, казалось, не понял, о ком речь, но потом кивнул. — А-а, Далиан Карр... — Особой радости в его голосе не ощущалось. Карр стоял, прислонившись к стене, его камзол украшал вездесущий герб Гэт Тампура: изрыгающий пламя серебристый дракон. Патриций разговаривал с каким-то мужчиной, но даже со значительного расстояния было заметно, что беседа не увлекает его. На нем была простая матерчатая маска с прорезями для глаз, прикрывавшая лишь верхнюю часть лица и резко контрастировавшая с диковинным обличьем других гостей. — Речь, которую он произнес... — заговорил Талгориан. — Вся эта пустая болтовня о сочувствии к так называемым “обделенным”... — Почти мятеж, если хочешь знать мое мнение. И эти настроения недалеки от твоих собственных. Лицо посла омрачилось. — Я не приемлю замечаний подобного рода. Все, на чем я настаиваю, касается исключительно методов... — Да-да, знаю. Воспринимай это как шутку. Твои взгляды просто ошибочны; позиция же Карра граничит с предательством. — Двусмысленный комплимент! Хорошо хоть, что ты видишь разницу между моим беспокойством по поводу стратегии и заигрыванием Карра с антиобщественными элементами. — Хорошо известно, что это больше чем заигрывание. Мы уже на протяжении нескольких лет подозреваем его — как и твои люди. Он сочувствующий, а может, позволяет себе и нечто большее. — Одно дело подозрения, другое — доказательства. — Обстоятельства изменились, не забывай. Сейчас у нас руки развязаны. Через пару недель он уже не будет патрицием, а ведь именно эта должность обеспечивает ему определенную защиту. Как только он оставит службу, мы сможем действовать без ограничений. — Не стоит его недооценивать. Требуется немалая изворотливость, чтобы долгие годы балансировать на грани. — Мы сделаем все, чтобы дать ему возможность оступиться, поверь мне. Стоит ему хотя бы на волосок отойти от... — Он заметил нас. Обходя диковинных танцоров, Карр прокладывал свой путь к ним. Они встретили его неискренними улыбками и вежливыми приветствиями. — Па-а-атри-и-иций, — растягивая гласные, произнес посол. — Превосходная речь. — Очень поучительная, — поддакнул ему Басторран. — Благодарю вас. — Пожалуйста, присаживайся. — Талгориан кивнул на пустое кресло. — Итак, ты в конце концов, решил распроститься с общественной деятельностью. После... сколько лет ты прослужил? — Временами возникает чувство, что слишком много. Посол издал приличествующий случаю бессодержательный смешок. — И чем собираешься заполнить свои дни? — поинтересовался Айвэк. — Ну, я найду, чем заняться. Талгориан всячески стремился поддержать светскую беседу. — Уверен, твоя тяга к угнетенным найдет свое реальное воплощение. Может, в форме благотворительной деятельности? — Надеюсь, у меня всегда найдется время и силы для тех, кому меньше повезло. — А-а, сегодня твоя солидарность с ними проявляется в выборе одежды. — Вождь кланов имел в виду простую маску Карра. Патриций наградил его понимающей улыбкой. — Думаю, это скорее попытка подать пример. — Того, что следует иметь нищенский вид? Не стоит принижать себя. — Конечно, посол. Пример более скромных трат — вот что я имел в виду. — На лицах собеседников Карра появилось недоуменное выражение. — Оглянитесь вокруг. Что вы видите? — Паладин насмешливо фыркнул. — Я вижу состоятельных мужчин и женщин. Пример, который они подают, — это возможность лучшей жизни для каждого. — Процветая под крылом империи. — Посол закатил глаза. — Многие ли здесь заслуживают этого? — Карр в упор посмотрел на него. — Не можешь без полемики, да? Обществу будет не хватать твоих острот. — Бедные люди никогда не были для меня предметом шуток. — Пусть твои обожаемые угнетенные, — чувствовалось, что верховный вождь кланов начинает злиться, — трудятся тяжко и честно, тогда и положение их улучшится. — Большинству лучше не станет, как бы они ни трудились. Даже если у них есть работа и они не рискуют попасть в облаву и подвергнуться издевательствам каждый раз, когда решаются выйти на улицу. — Если они не делают ничего противозаконного, то и опасаться нечего. — С ними обходятся как с врагами, говоря, что это делается во благо государства. Хотя не все они мятежники, как тебе известно. Басторран вперил в патриция суровый взгляд. — Ты бы удивился, узнав, сколько их на самом деле. — Твои взгляды достойны всяческих похвал, Карр, — сказал Талгориан, — и можно лишь одобрить столь гуманистический настрой. Давайте выпьем за твою отставку. — Он сделал знак лакею. — Нет. — Далиан Карр покачал головой. — Спасибо, но... это был трудный день, и мне нужно еще кое с кем встретиться. — Позволь заметить, выглядишь ты не слишком хорошо. — Ничего страшного. Просто переутомился. Стараюсь привести дела в порядок перед уходом. — Уверен, это не слишком пагубно отразится на твоем здоровье, — едко заметил паладин. — Уйти в отставку — это было мудрое решение. Теперь ты сможешь скинуть с плеч тяжкую ношу и позволить другим беспокоиться о благополучии людей. — Действительно! Верховный вождь. Господин посол. — Карр коротко кивнул обоим и удалился. Наблюдая, как он лавирует между веселящейся публикой, Талгориан прошептал: — Позор. — Даже не снизошел до того, чтобы выпить с нами. Что же касается его взглядов... — Он производит впечатление не совсем здорового человека, тебе не кажется? — Я глубоко убежден в том, что внутреннее состояние определяет все остальное. В девяти случаях из десяти причиной того, что человек плохо выглядит, является неспокойная совесть. — По крайней мере он нашел силы отказаться от той небольшой власти, которую обеспечивало его положение... — ... Что вовсе не означает прекращение борьбы. Этот человек рожден, чтобы совать нос не в свои дела. — Необходимо за ним приглядывать, верно? — О, конечно, мы будем. Как и ты, без сомнения. Верховный вождь наклонился поближе к своему собеседнику. — Тебе известно, что имели место покушения на его жизнь? — Да, и не раз. И судя по всему, официально санкционированные. — Но это делали не мои люди. Паладины не промахнулись бы, если бы им поручили такое дело. — Не сомневаюсь. Басторран скользнул взглядом по пестрой толпе. — Мы пренебрегаем своими обязанностями, пора вернуться к гостям. Прикосновение пальца к медальону возродило змеиную голову в желто-зеленой чешуе, с разрезанными вертикальной щелью глазами. — Прекрасная маска, — похвалил Талгориан. — Да, выглядит неплохо. — Верховный вождь с удовольствием оглядел себя в висевшем на стене зеркале. Посол оживил собственную маску — прорезался серый мех, вытянулся розовый нос, встопорщились усы. Паладин посмотрел на своего собеседника. — У меня вопрос. — Да? — Почему “крыса”? — Это такая шутка. |
||
|