"«Властелин мира»" - читать интересную книгу автора (Дашкиев Николай Александрович)

Глава XX События развиваются стремительно

Ровно в семь Чен подошел к спальне Харвуда и нажал кнопку у большой, украшенной тонкой резьбой двери.

– Вы приказали вас разбудить, мистер!

Из репродуктора, врезанного в стену и замаскированного ажурной решеткой, послышался громкий зевок, звон пружин матраца, а затем голос Харвуда:

– Ванна?

– Готова, мистер!

– Войди.

Тихо зажужжал мотор. Медленно открылась толстая, стальная, лишь извне облицованная деревом дверь.

Чен подошел к окну, нажал еще одну кнопку. Сразу же поползла вверх густая стальная сетка. Сквозь толстенные стекла из плексигласа, способного противостоять любой пуле, в комнату заглянуло мрачное утро.

Теперь нужно включить радиоприемник и прибор для осушения воздуха. Температуру в спальне снизить ровно на пять градусов.

Все тут механизировано. Предприняты все меры против неожиданного покушения.

Автоматические приспособления работают четко. И точно так же четко и бесшумно выполняет свои несложные обязанности Чен – человек-автомат. На его лице застыло почтительное выражение, к которому примешивается некоторое самоудовлетворение: задание хозяина выполнено, ванна готова. Хозяин, если пожелает, может похвалить своего верного слугу.

Так, по крайней мере, расшифровывает мысли старого китайца мистер Генри Харвуд. Но даже он, кандидат во «Властелины мира», имея возможность разрушить, подчинить какой угодно человеческий мозг, в то же время бессилен понять, прочесть хотя бы простейшую из мыслей Чена.

А Чен сейчас решает сложный вопрос: не уничтожить ли Харвуда немедленно, пока не поздно?

Стальной нагрудник… Смотря на причудливо изогнутый, похожий на высохшую скорлупу краба стальной лист, Чен с трудом сдерживает улыбку. Свыше полутора лет жизнь Харвуда висит на волоске, и этот волосок Чен рассечет в тот же миг, как будет отдан приказ. Нож, пуля, яд – найдется все, что нужно. Неважно, что Харвуд заставляет его пробовать еду с каждой тарелки. Не имеет значения, что спит босс в комнате, похожей на сейф. Давно сняты копии со всех ключей, изучены охранные приспособления. Чен пока что не получил приказа казнить Харвуда. Преступника должен судить трибунал. Но солдат Народной армии в тяжелую минуту может принимать решение самостоятельно. Сейчас настала именно такая минута.

Лишь одно сдерживает Чена: не удалось узнать, где запрятана та страшная машина, о которой говорил товарищ Чеклоу. Тут, где земля пробуравлена всяческими туннелями и камерами, можно запрятать все, что угодно. Будешь искать и день, и два. А за это время нагрянут оккупанты из Сингапура – и все пойдет прахом. Значит, нужно выследить, где находится «излучатель власти».

– Чей, Джонсон вернулся?

– Нет, мистер.

– Ч-черт!.. Одеваться!.. Быстрей!

На этот раз Харвуд даже нарушил режим и не высидел в ванне положенного срока.

Наскоро одевшись и не выпив какао, он помчался в радиорубку.

Дело принимало плохой оборот: Джонсон сообщил, что по пути к аэродрому на полицейскую машину было произведено нападение. Несколько полицейских убито, арестованные бежали. Джонсону едва удалось спастись.

– Санавабич! Сук-кин сын! – прошипел Харвуд. Радиосвязь поддерживалась на узконаправленных волнах, поэтому никто подслушать не мог. – Вы не стоите рома, всасываемого за сутки вашим глупым брюхом!.. У вас на плечах не голова, а горшок!.. Почему вы не попросили еще двадцать – тридцать охранников?!

Харвуд выходил из себя, ругался, но ничего поделать не мог. Раньше вечера вывезти заключенных из Сингапур-Джел нельзя. Таков приказ губернатора.

Испытание «излучателя власти» откладывалось на целые сутки. Захочет ли Паркер ждать столько времени?.. Он может рассердиться, уехать – и тогда провалится вся затея.

А Джонсон передал еще более неприятное сообщение: мистер Книппс в Сингапур не прибыл. Следовательно, он попал в какую-то беду. Конечно, «излучатель» можно было бы испытать на туземцах из числа обслуживающих Гринхауз. Но в том-то и дело, что Паркер требовал массового эксперимента. Он уже видел, как неистовствуют, плачут, смеются, бьются головой о стены люди под влиянием всемогущего из лучения. Теперь он стремился увидеть то же действие на многих людях на значительном расстоянии. Деловитый миллионер даже предложил свой план испытаний: после облучения арестантов в камерах вывезти их на автостраду, выпустить на волю, а затем включить «излучатель власти», с расстояния хотя бы в полкилометра. Если ни один из подопытных не удерет, – интегратор будет принят с оценкой «отлично».

Услышав условие, Харвуд вздохнул с облегчением: он ждал более сложного задания. С таким справиться легко – нужно лишь включить лучи, парализующие работу мускулов. И вот теперь все пошло вверх тормашками.

Ему удалось оттянуть до одиннадцати. Затем Паркер поставил вопрос ребром: пора начинать.

Пришлось объяснить, что случилось. А чтобы миллионер не попытался уехать преждевременно, Харвуд с преувеличенным страхом сказал, что, по его мнению, сэр Книппс и его дочь попали в руки партизан.

Он не ожидал, что это вызовет у Паркера совсем нежелательную реакцию.

– Немедленно… по радио… танковую колонну… Я сейчас уеду… – миллионер засуетился, забегал по комнате, не зная, за что взяться. – Мы проведем испытания, позже… позже…

– Мистер Паркер, я должен уведомить вас, что у чернокожих на вооружении появились американские противотанковые пушки. Кто может гарантировать, что снаряд не попадет именно в тот танк, в котором… А может быть, вызвать вертолет?

Миллионер лишь махнул рукой и сердито засопел.

– Мистер Паркер… – Харвуд подошел к нему и почтительно склонил голову. – Я гарантирую вам безопасность. В любую минуту мы с вами сядем в «излучатель власти» и через несколько часов будем в Сингапуре. Я по ставлю пленку с лучами страха. От автострады будут удирать все так, словно она станет раскаленным потоком лавы. Мы проедем свободно, и на нас никто не посмеет даже взглянуть. Это говорю я, Генри Харвуд, и уверяю, что дорожу своей жизнью не меньше, чем вы. Мы можем уехать хоть сейчас.

Да, Харвуд взял правильный тон! Паркер постепенно успокаивался.

– Свяжитесь с резиденцией губернатора. Я считаю, что для меня можно сделать кое-что даже против правил.

Однако прошло еще часа два, пока Джонсон сообщил, что вылетает вертолетом, имея на его борту двадцать закованных в кандалы арестованных малайцев.

Нужно было закончить последние приготовления, собрать бумаги и вещи, приготовить к уничтожению лишнее. Сегодня ночью Гринхауз должен исчезнуть с лица земли.

– Простите, мистер Паркер, я вынужден оставить вас до прибытия Джонсона. Советую вам отдохнуть: нас ожидает дальняя дорога, а мой «излучатель власти», к сожалению, не очень комфортабелен.

Изысканно откланявшись, он поспешил в свою спальню.

Письма, деловые бумаги, черновики и неисчислимые варианты проектов «излучателя», – вся дребедень, недавно казавшаяся столь необходимой, – летели из сейфа на пол. Блеснув золотой монограммой: «Отто Вагнер. Германия. Берлин», шлепнулась о стенку и папка с рукописью старого профессора. Теперь все это не нужно. Нужное – вот…

Из тайника в сейфе Харвуд достал объемистый портфель из тяжелой крокодиловой кожи. Тут находилось все, что давало возможность осуществить самый дерзкий в истории человечества замысел.

Деньги – неприкосновенный запас… Проект последней модели «излучателя»… Кассеты с фотокопиями рукописи Вагнера.

Он взвесил на руке круглые пластмассовые коробочки. Каких-нибудь сто граммов, не больше. Но, в конце концов, зачем они нужны, это фотокопии? Пусть летят на пол, чтобы сгореть через несколько часов.

В последний раз Харвуд обвел взглядом свою спальню: не забыл ли чего-нибудь? Проверил, заперта ли дверь. Опустил стальную сетку окна. Затем нажал кнопку в глубине сейфа, и эта глыба металла, легко повернувшись вокруг оси, открыла путь в туннель, круто падающий вниз.

Никто, даже Вагнер и Смит, не знали о существовании этого хода. Отсюда через подземное хранилище, в котором находился «излучатель власти», можно было пройти в любой уголок Гринхауза и даже за его пределы. Все двери здесь были снабжены надежными цифровыми замками. Ультразвуковые свистки – игрушка. Тем или иным способом, пусть даже ценой большого труда, соответствующий тон подобрать можно. А тут необходимо в строгой последовательности повернуть десять дисков с цифрами на ободках так, чтобы получилось вполне определенное десятизначное число. Лишь перепробовав миллиард комбинаций, можно наткнуться на это число случайно.

На несколько минут Харвуд задержался у «излучателя», чтобы проверить его готовность.

Извне это был обычный средний танк, но без вооружения. Вокруг небольшой башни, поддерживаемые массивными кронштейнами и подвижным кольцом, расположились четыре отполированных до зеркального блеска рефлектора. Внутри машины все было забито сложнейшей радиоаппаратурой. Тут действительно не оставалось ни одного свободного уголка – даже портфель пришлось положить на сиденье.

Харвуд завел мотор «излучателя», проверил работу интеграторов – основного и вспомогательного, – вложил в кассету пленку с наиболее четкой записью и, довольный осмотром, вышел потайным ходом во второй корпус, а оттуда – во двор.

– Мистер, простите! – к Харвуду со стороны главной лаборатории спешил Чен.

– Что случилось?

– Простите, мистер… Мистер Петерсон приказал передать вам, что он закончил работу. Просит, чтобы вы пришли.

– Скажи, что я занят. Приду завтра.

– Хорошо, мистер, – китаец поклонился и исчез.

Харвуд посмотрел на часы: до прибытия вертолета оставалось десять – пятнадцать минут. А почему бы, в конце концов, и не заглянуть к Петерсону?.. Отремонтировал интегратор… Что ж, это по плечу лишь незаурядному инженеру.

А может быть, подарить Петерсону жизнь?.. Ведь и в Америке при постройке завода интеграторов понадобятся и специалисты, и надсмотрщики. Конечно, за ним надо посматривать. Но работать он будет.

И Харвуд направился к лабораторному корпусу.

…Даже теперь, когда инженер Щеглов окончательно убедился в том, что Джек Петерсон вовсе не шпион, не имело смысла рассказывать американцу о готовящемся наступлении партизан на Гринхауз. За себя инженер мог поручиться полностью, за прочих – отчасти. Но кое-что временный союзник должен знать. И Щеглов рассказал Петерсону, что Чен, которого они оба так недолюбливали, желает отомстить Харвуду за давнюю обиду, поэтому готов помочь им во всем. В доказательство своих слов инженер показал один пистолет и передал Джеку второй.

Петерсон ухватился за это сообщение. Он тотчас же предложил вызвать сюда Харвуда, схватить его и каким угодно способом вырвать у него все нужные данные, а также ключи от тайников и выходов.

Щеглов холодно взвесил шансы на успех. Если бы чуть попозже! Тогда арест Харвуда был бы своевременным и даже необходимым. А сейчас можно испортить все дело: в поисках босса его помощники начнут шарить по всем закоулкам и не дадут возможности сконцентрироваться в насосной более-менее значительной группе бойцов. Но и ждать нельзя: из отрывков, подслушанной Ченом беседы выяснилось, что испытания «излучателя» начнутся, как только Джонсон возвратится из Сингапура.

– Хорошо. Вызывайте Харвуда, Чен! – наконец сказал Щеглов.

Откровенно говоря, он не надеялся, что Харвуд придет.

Прошло более получаса – босс не являлся. Щеглов и Петерсон скучали, посматривая в окно.

И вдруг сзади них послышался голос Харвуда:

– Хелло, джентльмены! Ай вечюр лайф, – пари на ваши головы, – вы потеряли надежду увидеть меня сегодня.

Джек вскочил, напрягся, но, перехватив молниеносный взгляд Щеглова, сдержался и пробормотал:

– Вы так неожиданно… Нервы, знаете…

Щеглов посматривал на Харвуда с подчеркнутой заинтересованностью. Сложный все-таки тип!.. Жестокость и талантливость, цинизм и бравадная храбрость, лицемерие и трусость, и множество других разнообразнейших человеческих качеств соединялись в этом американце, как соединяется в воде сладкое и горькое, душистое и смрадное, создавая невыносимо отвратительный букет.

– Я лично не принимаю пари, мистер Харвуд. Наши головы и без того в ваших руках. Особенно теперь, когда интегратор, наконец, отремонтирован.

– Ну, что вы, мистер Чеклофф!.. Наоборот!.. Я пришел сюда, чтобы предложить расширить наше сотрудничество. Не хотите ли вы…

– Э, нет! – перебил его Щеглов. – Я хочу, чтобы вы прежде всего убедились в безукоризненной работе интегратора, в восстановлении которого есть частица и моих заслуг. Видите ли, торгуясь, нужно показывать товар лицом.

– Вы делаете успехи, мистер!.. Готов удовлетворить вашу просьбу. Только, прошу, отойдите чуть дальше, хотя бы вон в тот угол. Откровенно говоря, не люблю, когда у меня стоят за спиной.

– Хорошо, – спокойно сказал Щеглов и, сделав шаг, щелкнул себя по лбу. – Проклятые москиты!

Это был сигнал. И по этому сигналу Джек Петерсон прыгнул на Генри Харвуда, сбил его с ног, а Щеглов выхватил пистолет:

– Предупреждаю: ни единого звука! Я нервный и могу нажать на гашетку непроизвольно.

Если бы даже земля заколебалась под ногами у Харвуда, он, вероятно, был бы менее поражен. Допуская, что на него могут броситься с ножом или иным острым предметом, он надевал стальной нагрудник. Огнестрельное оружие в руках Щеглова было такой неожиданностью, что Харвуд потерял ту частицу секунды, которая еще могла бы спасти ему жизнь.

Он вырывался молча, сжав зубы. Затем, обессиленный, перестал сопротивляться и прохрипел:

– Что вам нужно, наконец?

– Сейчас, сейчас… – Петерсон торопливо связывал ему руки и ноги заранее приготовленной проволокой. – Прежде всего, где Гарри Блеквелл?

Харвуд не ответил. После заточения Петерсона Блеквелл взбунтовался и сделал попытку к бегству. Несколько «лечебных», по выражению Смита, процедур облучения согнули его волю. Теперь Блеквелл сидит в изолированной камере под этим корпусом, и покорно, как настоящая машина, выполняет порученные ему расчеты. Освободить его нельзя ни в коем случае: он не забыл пыток – во-первых, а во-вторых – знает почти всю конструкцию «излучателя».

– Где Блеквелл?! – лишь теперь нервное напряжение вырвалось у Петерсона наружу. Он весь дрожал.

Дрожь проняла и Харвуда:

– Я уже ск-казал, что Б-блеквелл уехал в Америку…

– Ложь!.. Чен, идите-ка сюда!

Харвуд дернулся: Чен?! Он тут?!.. Так пусть же как верный пес бросится на этих двух! Пусть зубами, когтями – чем угодно! – отстаивает своего хозяина!

Но Чен даже не взглянул в сторону Харвуда, не обратил внимания на призыв Петерсона. Быстрыми шагами, сосредоточенный, он подошел к Щеглову и что-то зашептал ему на ухо. Харвуд услышал лишь одно слово: «Паркер». Щеглов утвердительно кивнул.

– Чен, прошу вас… – властная интонация в голосе Петерсона сменилась просительной. – Скажите, где Блеквелл?

Старый китаец посмотрел на Щеглова. Тот сделал едва заметный жест.

– Инженер Блеквелл через несколько минут будет здесь, – сказал Чен и вышел из лаборатории.

Харвуд отвернулся, закрыл глаза. Как хищник, попавший в западню, после первого припадка бешеной злости он затих, притаился, выискивая шанс на спасение. Его мозг работал в эти минуты напряженно.

Прежде всего – любой ценой выиграть время. Вскоре прилетит Джонсон, а тогда дело может пойти по-иному. Значит, нужно отмалчиваться, оттягивать, по капле раскрывать те тайны, которые будут от него потребованы.

Он ожидал вопросов, но их не било. Щеглов не торопился: до сумерек еще далеко, а раньше ничего сделать не удастся. Петерсон, взволнованный предстоящей встречей с другом, которого уже не надеялся видеть в живых, возбужденно бегал по лаборатории с пистолетом в руках, – лысый, коренастый, мало похожий на инженера.

Но вот послышались шаги в коридоре. Петерсон бросился туда и закричал:

– Гарри!.. Милый!.. Да как же…

Он запнулся.

В комнату, поддерживаемый Ченом, шаткой походкой вошел очень высокий и такой худой человек, что его, казалось, можно было бы завязать узлом. Лицо Блеквелла имело бледный, даже зеленоватый цвет. Голова тряслась. Большие черные глаза были полны тоски и боли.

В первый миг Блеквелл, вероятно, не мог понять, что здесь происходит. Связанный босс… Джек и незнакомец с пистолетами в руках… А затем взвизгнул и ткнул в Харвуда острым, как веретено, пальцем:

– Он… он… пытал меня! А, пытал?

Петерсон, «всемирный миротворец», поставивший своей целью перевоспитать самых мерзких преступников, забыв о собственных пацифистских установках, прыгнул на Харвуда, ухватил его за классический нос, прищемил и крутил, повторяя:

– Пытал?!.. Пытал?!

– Достаточно! – Щеглов оттолкнул Петерсона. – Он получит то, что заслужил, но немного позже.

Джек поднялся, пошатываясь, тяжело дыша.

– Ну, мистер Харвуд, теперь отвечайте: куда вы запрятали «излучатель власти»? – Щеглов сел на стул и закурил папиросу. – Затем: где находится тайный ход из Гринхауза наружу?

– Не скажу!.. Ничего не скажу! – истерически выкрикнул Харвуд.

– Не так громко. Я вас предупреждал.

Блеквелл подбежал к Щеглову, ухватил его за рукав:

– Я скажу. Во втором корпусе. Меня туда водили однажды. Там есть замаскированная дверь. Внизу большой зал. «Излучатель» смонтирован в танке.

– Вы туда не доберетесь! – зашипел Харвуд. – Нет, нет, не доберетесь!.. Мистер Петерсон, я могу возвратить вам фотокопии рукописи Вагнера. Кассеты лежат на столе и моей спальне.

– Хорошо, мы их заберем, – невозмутимо ответил за Джека Щеглов. – Сообщите, как туда пройти. И еще одно: когда возвратится Джонсон?

– Сейчас, сейчас! Вы погибнете все!

– Увидим. Чен, прошу вас: предупредите мистера Джонсона, что испытание «излучателя» переносится на завтра. Объясните также, что мистер Харвуд милостиво разрешает не беспокоить его до утра. А сейчас… Сейчас…

Щеглов посмотрел на Петерсона, задержал взгляд на Блеквелле. Мал, очень мал отряд даже для того, чтобы удерживать оборону, не говоря уж о попытке захватить весь Гринхауз. Да и что может сделать Гарри, если он едва стоит на ногах?.. А сейчас нужно немедленно начать поиски «излучателя» и потайного хода.

Он взвесил на ладони порядочную вязку ключей, отобранных у Харвуда, взглянул на плоский футлярчик с ультразвуковыми свистками, открывающими замки самых прочных дверей.

Ясно, что у Харвуда не вырвешь признаний, а если и получишь, то лживые. Придется искать вслепую. Но возле пленного нужно кого-нибудь оставить. Мало ли какие неожиданности могут встретиться здесь, где расступаются стены, открывая подземные переходы.

– Идите, Чен. А вы, Блеквелл…

Еще раз посмотрел Щеглов на долговязого американца. Можно ли доверять ему?… И решил: можно, Хотя бы потому, что ни один человек не забудет издевательств и не пожелает их повторения.

– А вы, Блеквелл, остаетесь на страже.

Он протянул Гарри отобранный у Харвуда пистолет:

– Стреляйте без сожаления. Но лишь в крайнем случае. Рот мы ему заткнем, чтобы не закричал.

Здесь и была допущена ошибка. Большая ошибка инженера Щеглова, приведшая впоследствии к целому ряду неприятных событий.

…Прошло не больше пяти минут с того времени, когда Щеглов и Петерсон отправились на розыски «излучателя». И вот вдали, нарастая, возник рокот мотора.

Харвуд встрепенулся. Гарри Блеквелл насторожился. Оба смотрели за окно; один – нетерпеливо и злорадно, второй – испуганно.

Рокот усиливался. Мимо окна проскользнула тень; большой вертолет, замедляя ход, приземлялся на площадке за хозяйственными постройками, метрах в двухстах от этого корпуса.

Отныне все внимание Блеквелла непроизвольно сосредоточилось на южной части Гринхауза. Он не хотел этого. Он отворачивался, заставляя себя думать о чем угодно, лишь бы не о том, что вот-вот в лабораторию ворвутся охранники. Но его взгляд встречался со взглядом Харвуда – торжествующим, хищным взглядом, – и у Гарри тоскливо сжималось сердце.

Слабый и безвольный, с расшатанной, подавленной психикой, Блеквелл в присутствии других не боялся бы ничего. Но теперь, с глазу на глаз с побежденным, но по-прежнему страшным врагом, он испугался.

Харвуд это заметил. Ему показалось, что выход найден.

Вырастая в стране, где каждый стремится вырвать кусок изо рта более слабого, Харвуд в свое время увлекался гипнозом. Он полагал, что, приобретя загадочную власть над мозгом людей, можно разбогатеть и даже стать миллионером. Его надежды не оправдались. Но он проштудировал всю литературу по этому вопросу, много тренировался и достиг определенных успехов в гипнозе. Наиболее поддаются гипнозу изможденные, слабые люди. Блеквелл именно таков.

Харвуд, не моргая, уставился на Блеквелла. Тот вертелся, отворачивался, но неведомая, непреодолимая сила заставляла его посмотреть на босса еще раз.

Прошло десять, двадцать, тридцать минут… На Блеквелла навалилась дремота. Он мог заснуть, в конце концов. Но это было не то, что нужно Харвуду: ни развязаться, ни выбросить кляп изо рта не удастся. А медлить нельзя – счет пошел на секунды. Он решил прибегнуть к хитрости.

Блеквелл протирал глаза, безуспешно борясь с сонливостью, как вдруг услышал хрипение. Багрово-красный от натуги, Харвуд задыхался.

Жалостливый отроду, Блеквелл не мог видеть мук другого человека, пусть даже врага. Он подбежал к Харвуду, перевернул его на другой бок, но хрипение усилилось.

– Предупреждаю: не закричите! – Гарри вытащил изо рта Харвуда кляп и поднял пистолет.

– Спасибо… – прошептал тот. – Вы спасли меня от удушья… У меня в носу полипы… Как хочется спать… Хочется спать… Хочется спать…

Голос Харвуда крепчал, исполнялся твердости, властности:

– Приятное тепло приливает к голове… Слабеют мускулы… Подгибаются ноги… Хочется спать… Спать…

И Гарри ощутил: да, в самом деле мускулы отказываются служить, все тело охватывает сладостная расслабленность и безволие.

«Да что же это со мной?! Я на посту!» – он встряхнулся, подскочил к Харвуду, крикнул:

– Молчите! Буду стрелять!

Смотря ему прямо в глаза, Харвуд умолк на несколько секунд, а затем сказал негромко, твердо:

– Закройте глаза!.. Так!.. Спите!

Это было последнее, что помнил Гарри Блеквелл в своей жизни.

Покорный воле Харвуда, безразличный ко всему, кроме приказа гипнотизера, он, как сомнамбула, подошел к нему и развязал проволоку на его руках и ногах.

– Ляжьте!.. Спите!

Харвуд вскочил с места, расправил окаменевшие мускулы, подбежал к открытой шахте лифта, которым недавно спустились Щеглов и Петерсон.

– Встаньте!.. Идите сюда!.. Прямо!

С закрытыми глазами Гарри приблизился к отверстию, сделал еще шаг и упал вниз, на острые железные грани коробки лифта у основания колодца.