"Байкеры" - читать интересную книгу автора (Романов Николай А.)

ОДИН НА ДОРОГЕ

Теплая в этом году осень. Повезло бабам с их летом. Впрочем, кому как…

Кей возвращался от Зодиака, с которым имел недолгий разговор. Любой, кто хоть раз общался с Зодиаком, стремится сократить общение до минимума и быстрее унести ноги. Кей не исключение. Но разговор оказался интересным.

На обратном пути Кей едва не сбил бредущую по дороге тетку. Та слепо перла на другую сторону, не смотря, что знаки перехода в этом месте отсутствовали напрочь, а машин – полно. Кей притормозил и изготовился покрыть ее нехорошими словами, но осекся и торопливо уехал, стараясь не оглядываться.

Оплывшая бесформенная женщина, неряшливо и плохо одетая, с пучками немытых волос, выбившихся из-под самовязаного беретика с петелькой на макушке, с хозяйственной сумкой из искусственной кожи в толстых дряблых руках. Бока сумки распирали крупные картофелины, а сверху белели пакеты с крупой и макаронами, бережно прикрытые бесплатной рекламной газетой.

Кей знал, что они знакомы, но не мог вспомнить имя. Он обозлился на память и, вернувшись домой, раздраженно отпихнул ногой вертевшегося в коридоре пса. Тот обиделся, и Кею пришлось долго извиняться, встав на колени перед диваном, под который забился Урал, оскорбительно выставив для переговоров кончик хвоста.

…Он уехал, а женщина еще долго смотрела ему вслед, стоя посередине дороги и пропуская мимо ушей громкую водительскую брань. У хозяйственной сумки промокло дно, и на асфальт капало молоко, скапливаясь в выбоине, куда уже упало несколько женских слез, слез отчаяния и безнадеги.

Сегодня – День Памяти, Memory Day, когда поминают братьев, павших на дорогах. Вторая суббота месяца. Сегодня никто не катается. Сидим по кабакам, пьем, плачем и смеемся. Всего помногу.

Есть и еще один повод: Вторник проходит ритуал приема в Стаю. По традиции, за день до церемонии надо хорошенько отметиться в байк-баре «Негабаритная кривая».

Расположение и вместимость байк-бара «Негабаритная кривая» таково, что перед ним может расположиться максимум десяток байков, а внутри, в полуподвале – человек пятьдесят байкеров. В действительности имеет место настоящее чудо, потому что ближе к полуночи у тяжелых чугунных дверей скапливается сотня аппаратов, а в бар набивается толпа в разной степени пьяных субъектов в мертвой коже.

Бешеные подкатили к бару в полночь, при полной луне. Трибунал предпочитает называть это время суток BadMoonTime. По-нашему получается что-то вроде Сквернолуния. Время, когда некоторые хорошие люди на глазах меняются и обрастают густой шерстью.

Бешеные расположились в углу, за прозрачной пластиковой перегородкой. Здесь не так режет слух разноголосый шум косушной толпы, горланящей, перебивающей и матерящейся без передышки. Преобладают большемерные пузатые мужики, последний раз видевшие свой член лет пятнадцать назад.

Стая заняла большой стол. Во главе сел Трибунал и пристально оглядел собравшихся. Встретившись взглядом с Кеем, едва заметно кивнул. Кей открыл и закрыл глаза, подтверждая, что приветствие замечено и принято.

Трибунал вел себя не совсем обычно. Внимательно рассматривал каждого за столом, оценивающе.

Вторник заказал для Стаи фирменный коктейль заведения «Все радости мира». Метода приготовления предельно упрощена: по требованию клиента из всех бутылок, что стояли на полках за спиной бармена, некоторое количество алкоголя слили в большой алюминиевый ковш и слегка подогрели на газовой плитке. Ковш пустили по кругу, следя за тем, чтобы Капеллан делал глотки поменьше, а Барон не жульничал и не требовал лишний глоток. Не потому, что он жадный, просто привык базарить.

Изведав «Всех радостей мира», Стая перешла на «Дикий хлеб»: спирт из сифона с добавлением сухарного кваса и незначительного количества пены черного пива для аромата.

Трибунал постучал по столу перстнем. Разговоры за столом мгновенно стихли. С непроницаемым лицом Трибунал поднял стакан и произнес тост:

– Едущие со мною, да не предадут меня!

Бешеные выпили, переглядываясь. Вожак умел внушать ужас, но от этих слов и у самых бывалых затряслись поджилки. Кто-то, не сумев совладать с задрожавшей рукой, неловко поставил стакан, выплеснув остатки содержимого на стол. Белую поверхность прочертила черная полоса…

Кей отхлебнул, и вниз по горлу скатился теплый шарик, который достиг сердца, соединился с ним, и на мгновение сделал огромным, распирающим грудную клетку. Это длилось недолго. Затем наступило состояние блаженного покоя. Кей закурил и окинул зал благостным взором.

Ничего не меняется уж сколько лет:

коллекция свинченных с машин металлических регистрационных номеров, в беспорядке приколоченных к плохо покрашенной стене, среди которых имеются номера из стран, которых уже и в помине нет;

«Днепр», с болезненной аккуратностью распиленный вдоль неким безымянным умельцем и подвешенный под потолком;

туалет, закрывающийся изнутри на огромный купеческий засов, – случается, что клиент засыпает прямо на толчке, и тогда засов открывают с помощью хитро изогнутой проволоки, хранящейся под стойкой у бармена, между помповым ружьем и толстой бейсбольной битой.

Ружье не стреляет. Здоровяку-бармену достаточно прикрикнуть на подгулявшую публику, и те разом замолкают. Слушаются, потому что другого такого местечка в Городе нет. Прикроют – куда деваться?

Еще – вросшая в пол тяжелая деревянная стойка, выдержавшая напор множества байкеров, энергично молотивших по ней кружками, кулаками и собранной по карманам мелочью.

Кей приметил пучеглазого блондинчика, на открытии сезона стукнувшего Свистунам о присутствии Бешеных на Смотровой. Тогда его не тронули, потому что отвлеклись, охотясь на мотоворов. Блондинчик занят любимым делом. Он страстно, даже болезненно, хочет, чтобы на него обратили внимание. Он вбегает в бар с озабоченным видом, словно занят выполнением ответственного задания и сует всем подряд сложенную лодочкой ладошку.

На него никак не реагируют и здороваются больше автоматически, чем с охотой. Блондинчик не теряется и начинает приставать ко всем новым в баре лицам со стереотипной фразой: «Нам всем пиво, быстро!» – в надежде испугать новичков и получить вожделенное пойло. Его не замечают. Он очень переживает, потому что хочет произвести впечатление на приведенную с собой потрепанную девицу. У него никогда нет денег, он жмется в углу и дрожащими пальцами теребит выпрошенную сигаретку.

«Не надавать ли ему по морде?» – неторопливо размышляет Кей, разглядывая пучеглазого сквозь пелену «Дикого хлеба». Блондинчика не жаль, но Кею лень вставать. Кому-то сегодня крупно повезло.

Подумав, он заказал «Бензин с кровью». Кею моментально принесли стопку желтой текилы, стаканчик клюквенного сока, соль на блюдечке и пластмассовую трубочку. Набрав трубочкой сок, поднес ее к стопке и выпустил в текилу несколько капель алой жидкости. Окунул кончик трубки в соль, аккуратно обхватил губами и втянул в себя текилу с соком, стараясь успеть, пока соль не растаяла во рту. По голове как будто ударили подушкой. Просто так, из баловства. Кем откинулся на спинку стула. Блаженство…

Разговоры в толпе те же, что и год назад.

– Ты чо? Меня не признал, кзёл?

– Не-а…

– Тада пшливым?

– В ы м!

Они топчутся на месте, допивая пиво, и выходят. Кей отворачивается, ловит обрывок фразы Капеллана:

– …вещи, которые происходят вне зависимости от нашего настроения. Например, весной зеленеет листва. И нет необходимости доказывать всю осень и зиму, что весной листва будет зеленеть. Это и так ясно.

Значит, и у Бешеных за столом прежний репертуар.

– …Вся езда, как один большой половой акт! – голос Морга распознаваем даже в таком шуме. – Сначала подготовка, выкатываешься из гаража, заводишься, разогреваешься, поудобнее располагаешься, выбирая позу. Далее – стремительный рывок истомленного тела, перемежающийся с замедленным, волнующим движением, которое только распаляет. Затем – продолжительный оргазм от скорости и ветра в морду.

Барон отвлекся от беседы и поманил к себе пальцем снующего поблизости паренька.

– Где Элька? Не знаешь? А что ты вообще знаешь?

Паренек жалобно заголосил:

– Ну что ты так со мной говоришь? Я все-таки ее муж, а ты…

Радости Барона нет предела:

– Неужели? Ты хочешь сказать, что у нас с тобой членский билет в один клуб? Тогда должен тебя разочаровать: она мне сказала, что мое членство дольше! Или она сказала «длиннее»? Я не помню. А твое членство настолько мало, что уместится в чехле для зипы! И если тебе хочется считать меня родственником, то я для тебя старший родственник и ты меня должен слушать. Мое слово для тебя – закон! Будешь меня слушать?

– Буду.

– Тогда вот тебе сразу два слова: «Пшел вон!» Злой обхватил изрядно поддатого Вторника и хрипло наставлял:

– Ты знаешь, что всем порядочным бабам нужно?

Вторник напряженно задумался и отчаянно замотал головой, признаваясь, что не знает, сдается и просит просветить. Злой изрекает:

– Муж – для денег, книжка – для чувств и байкер – чтобы трахаться.

…Отъезжая от бара, Кей, улыбаясь, смотрел, как Вторник, изрядно хвативший для храбрости перед завтрашним испытанием, повис на шее Трибунала, лез к вожаку с пьяными поцелуями и уговаривал как-нибудь покататься вместе в дивных местах около Ботанического сада.

Нора – удивительное место. Рулишь по аллее в самом неприметном углу Измайловского парка, сворачиваешь в узкую щель между кустами и внезапно проваливаешься в темноту. Над головой нависли ветви буйно разросшихся рябин, орешника, ольхи и осин. Здесь охотничьи засады несметного количества пауков. Проедешь вечером, раздвигая ветви и отдирая с лица паутину, а утром, на обратном пути, занимаешься тем же удивляясь трудолюбию паучьей братии.

Еще несколько метров, еще пара ветвей отведена в сторону, и байк выкатывается на крохотную полянку перед уходящим в лесную темноту зданием, с каменным основанием и деревянными стенами. Дом сливается с лесом, и его невозможно заметить ни с многочисленных Измайловских аллей, ни с патрульного вертолета, регулярно, в соответствии с графиком, распугивающего длиннохвостых сорок, свивших гнезда в уютном лесу.

Граждане гуляют в нескольких сотнях метров от Норы и не подозревают о ее существовании. Много лет подряд сюда свозили отслужившие свое лопаты, метлы, невысокие чугунные изгороди и неуклюжие садовые скамьи, те самые, с литыми металлическими боковинами и белыми сиденьями деревянных брусков.

Кое-что из этого добра сохранилось, но все остальное постепенно исчезло. Так же, как исчезло и само здание с новых карт парка, когда кое-кто из администрации пошел навстречу просьбе одного из Бешеных, вычеркнув постройку из списка существующих. Посторонние сюда забредают редко, опасаясь немых собак.

Именно так, немых. Собак, которые не лаяли и не рычали, набрасываясь на пришельцев и изгоняя со своей территории. Собаколовы, отряженные на поиски немых псов, возвращались ни с чем, потому что вместо ловли занимались тушением своих машин, странным образом загоравшихся, стоило им углубиться в заросли. Все вместе Бешеные не часто собирались в Норе, но раз в неделю каждый туда наведывался. Не считая дней, которые Трибунал называл «входными». По «входным» в Нору забивались все, места хватало. Неказистый, но крепкий и теплый дом организован на славу. Приехавшего встречали собаки, молча обнюхивавшие посетителя и сопровождавшие его до самых ворот.

Миновав ворота, Бешеный попадал на небольшой двор и въезжал под навес, а оттуда – в большой гараж.

Летом байки стояли под навесом, зимой многие держали их в гараже, занимаясь ремонтом и доводкой. Из гаража проходили в дверь, ведущую в просторный зал и еще несколько комнат поменьше, где отсиживались, зализывали раны, принимали в Стаю.

Днем, в дальнем углу, бывало, храпел Барон, во сне изредка вздрагивая необъятным телом. Капеллан, Вторник и Танк любили устроиться за столом и тихо беседовать, отвлекаясь только для того, чтобы сходить к большому холодильнику за пивом. Трибунал, Морг и Аларих мелькали за влажной от разгоряченного дыхания стеклянной стенкой, поднимая штангу и гири. Трибунал имел право на отдельную комнату, но правом этим пользовался редко.

Была еще «медичка». Так Стая прозвала крохотную комнатенку с железным столом и стеклянным шкафом, выставившим на обозрение большую коллекцию антитравматических средств. В углу стояли свернутые носилки, шины для переломов, штатив с капельницей и пара костылей. Без дела сюда никто не заглядывал, это считалось плохой приметой.

Трибунал назначил общий сбор. Сегодня Вторник проходит последнее испытание перед тем, как его примут в Стаю, и он останется в ней навсегда.

Кей ехал от Кайры, взгромоздив на багажник большую картонную коробку, в которой находилась клетка со стенками из мелкоячеистой металлической сетки. В клетке, за спиной Кея, всю дорогу не прекращалась противная возня, и нельзя сказать, чтобы ему это нравилось. Через толстую кожу косухи, картон и решетку он ощущал мерзкий холод, исходивший от трех десятков здоровенных гадюк.

Кайра постаралась на совесть и отобрала самых упитанных и внешне свирепых существ. Правда, тайком от Кея она их хорошенько накормила, чтобы они не бросались демонстрировать буйный нрав немедленно, как покинут клетку. Да и молодой человек Вторник ей симпатичен.

Все Бешеные через это прошли. Надо это или нет, не им судить. Так решил Трибунал, заявив, что, прежде чем командовать, надо научиться ходить в строю.

Во всем ритуале Кея более всего смущал финальный этап, когда он должен вернуть змеюк Кайре и сдать поштучно. Сегодня, лежа с Кеем на диванчике в подвале, она заявила, что с удовольствием примет лишних гадов, но пропажи не простит.

Стая молча наблюдала, как Вторник скидывает одежду и в одних плавках направляется в соседнюю комнату. Комната пуста, лишь на высоте человеческого роста имеется перекладина. Если станет совсем плохо, испытуемый может подтянуться и подать оттуда голос, покорно ожидая, пока расползшихся по полу змей соберут, а его самого с треском вышибут за дверь.

На памяти Кея такого не происходило. Три часа в компании со змеями проходили мирно. Правда, Барон сумел отличиться и одну зазевавшуюся гадину раздавил-таки своей тушей, случайно или по злобе, неизвестно. Кею пришлось прожить у Кайры три дня, вымаливая прощение за погубленный элитный экземпляр Vipera berus, гадюки обыкновенной. Girls with Balls, переживая за подругу, припомнили это Барону, однажды спустив обе шины на его байке.

Вторник захлопнул дверь, и Злой запер ее на ключ. Сомнительно, чтобы змеи умели поворачивать дверную ручку, но чего в жизни не бывает…

Кей поднял фанерку, закрывавшую небольшую круглую отдушину около плинтуса, ведущую в комнату ко Вторнику. Нагнулся к коробке. Извлек из нее клетку с клубком серо-буро-черных чешуйчатых тел и пододвинул к отверстию в стене. Открыл заслонку на клетке и предоставил змеям возможность погулять.

«Интересно, как он т а м», – на исходе второго часа подумал Кей, проигрывая Освальду-старшему четвертую подряд партию в нарды. Откуда-то с улицы послышался требовательный голос Трибунала. Освальд вскочил, едва не опрокинув доску, и помчался на зов вожака. Кей остался один. Закурил, прислушался… Из комнаты не доносилось ни звука, лишь изредка раздавался звонкий шлепок, когда гадина понимала, что высоко по стене не забраться, придется плюхнуться на пол, да и ни к чему весь этот альпинизм.

Змея – неприятное на вид существо. Зрелище нескольких змей сразу способно испортить настроение самому смелому из людей. Вторник особо не отличался от прочих Бешеных. Его тошнило от мысли, что придется проторчать в компании тридцати скользких тварей еще неизвестно сколько времени. Он сидел, плотно прислонившись спиной к стенке, и наблюдал за тем, как змеи, словно на спор, устроили чемпионат по переползанию с препятствиями, избрав ноги Вторника в качестве барьеров. Попробовал было закрыть глаза, но едва не захлебнулся в волне коричневого страха, прилившей к голове.

В комнате потемнело. Кей подошел к окну. Низко, над самыми деревьями, набрякли тучи, темные и морщинистые, как мешки под глазами алкоголика. Будет сильный дождь. Кей усмехнулся, наблюдая, как по двору носятся те из Бешеных, кто не догадался загнать байк под навес. ХаДэ давно и с шиком устроился в самом сухом углу, куда его немедленно определил Кей, едва прикатив в Нору. О байке Вторника тоже позаботились. Кей смотрел, как братья Освальды, подчинившись распоряжению Трибунала, затаскивали Вторниковский аппарат в гараж-мастерскую. Зачем? Под навесом места достаточно…

Единственное окно комнаты, где коротал время Вторник в обществе гадюк, смотрело в парк. Если бы даже байкер захотел, то не заметил бы, как его байк пропал за воротами гаража, и, следовательно, не подивился бы этому странному обстоятельству. Взгляд Вторника неотступно следовал за самой агрессивной змеей, сжавшейся в боевую пружину прямо напротив него. В мыслях молодой байкер укатил далеко. Он пытался разгадать тайный смысл слов, вчера произнесенных Трибуналом: «Едущие со мною, да не предадут меня!»

Кей не стал дожидаться, пока на землю обрушится небесная влага. Выйдя из дома, он углубился в лесок. Обойдя Нору, перелез через забор и этим странным поступком вверг в недоумение собак, примчавшихся растерзать нарушителя, на поверку оказавшегося одним из кормильцев. Подойдя к стене дома, Кей взобрался на каменный цоколь…

Смысл слов Трибунала сильно беспокоил Вторника. Больше, чем все ползучие гады мира. Ему не хотелось думать, что он совершил ошибку, добровольно согласившись на трехчасовую отсидку в столь отвратительной компании. Темнело за окном, темнело в душе. Дыхание участилось, сердце лихорадочно колотилось в груди. Змеи почуяли неладное и подползли ближе. Совсем плохо стало, когда Вторник, заслышав слабый шорох, скосил глаза и увидел лезвие ножа, проникшее между рамой и подоконником. Блестящая металлическая полоска методично раскачивалась, пока рама не поддалась и окно распахнулось, впустив в душное помещение напряженный предгрозовой воздух.

Подтянувшись на руках, Кей устроился на подоконнике, свесив ноги внутрь комнаты. Гады не смогли бы его достать – слишком высоко, да и на ногах у Кея сапоги толстенной воловьей кожи. Кей воткнул нож в раму, взглянул на Вторника и произнес одно-единственное слово:

– Зачем?

В этом слове – все.

Нет нужды толковать о ноже, который Вторник дал Кею и позже стянул у него же из седельной сумки, когда Бешеные ездили к Злому. Этот же нож пронзил глаз Покера и добрался до проспиртованного мозга экс-байкера.

Его жена, в предсмертной агонии отмахиваясь вязальными спицами от душителя, проткнула и разорвала руку Вторнику, который волей-неволей вынужден был таскать перевязку.

Но главное – Кока-Лола. Утром Зодиак сообщил Кею о том, что выпытал в Лесу у истерзанных мужичков. Надеясь на чудо спасения, те не стали запираться. Да и чего ради им выгораживать владельца «мациклета», который купил им бутылку и пообещал еще пару, если те «накажут деваху».

– Что будет? – хрипло произнес Вторник. Змеи насторожились и подняли треугольники голов.

– Трибунал решит.

До Вторника дошел смысл вчерашней фразы Трибунала, звучавшей как приговор. Но перед ним не Зодиак, с которым говорить, что петь под водой. Кей – больше, чем просто байкер… Он умеет обдумывать собственные мысли. С ним можно попытаться договориться.

Ход мыслей Вторника Кей прочел в его глазах. Разочаровывать парня сразу не стал, хотя очень хотелось.

– Тебе мало того, что у тебя есть?

– А что у меня есть? – Вторник раздраженно отбросил от себя самую тихую змею, мирно пристроившуюся у него на щиколотке. – Ничего у меня нет… Вот почему. А будут деньги – я свою Стаю соберу!

В задумчивости Кей кивнул, словно соглашаясь. Вторник приободрился. Неужели есть надежда? Да и Трибунал не должен бросить того, кого сам привел. Иначе – позор перед Стаей! В действительности Кей кивнул, потому что подтвердились его подозрения. Парень оказался гнилым внутри. Пришлось признать, что Трибунал ошибся в человеке. Это – тяжелое признание. Некто использовал смесь хитрости и подлости, найдя щель в броне, которую Трибунал надел на себя много лет назад.

– Я не знаю, кто ОН, – Кей не поторапливал Вторника, тот сам решился заговорить о главном. – Мне звонили, приезжали разные люди… На белых машинах. У них такая Стая, что вам до них далеко!

Кей молчал, покачивая ногой и поглядывая на змей, словно пересчитывая мелькающие хвосты. Вторник сидел, не шевелясь, блестя потом и заметно подрагивая коленкой.

Помедлив, он решился на главное:

– Хочешь, я тебя с ними познакомлю? Ну, скажу, что ты с ними вроде как потолковать решил и вообще… Может, тогда тебя в покое оставят? А если я не помогу, то убьют тебя рано или поздно… Они все могут. У них много денег.

В предложении Вторника имелся определенный смысл. Однажды удача отвернется от Кея и он достанется трупным червям раньше, чем достигнет пенсионного возраста. Может, это и к лучшему, умереть относительно молодым? Надо подумать. Но без участия Вторника. Его уже нет.

– Я подумаю. – Слова Кея родили в душе Вторника бурю восторга. – Ты мне даже нравишься. Интересный такой… На все готов. Кстати, из хорошего к тебе отношения я привез не гадюк, а луговых ужей. Они не опасны. Только что откормленные.

Кей развернулся, задев сапогами раму, закрыл окно и спрыгнул на землю.

Через несколько минут он вернулся в дом, чтобы застать любопытнейшую картину: Капеллан на пару с Бароном едва удерживал вопящего от страха Вторника.

– Меня… ужалила. Вон, она!

Вторник ткнул пальцем в одну из змей, выглядывавших из-за двери.

Гром ногами загонял тварей, норовивших расползтись по всей Норе. Кей помог, бесцеремонно заталкивая гадов обратно, и захлопнул дверь.

– Быстро за мной! – бросил Трибунал, заглянув в комнату и моментально оценив обстановку.

Бьющегося Вторника вытащили во двор. На землю падали первые тяжелые капли дождя. Приближался нешуточный ураган. Трибунал в седле байка поджидал, пока Вторника посадят к нему пассажиром. При этом он, не отрываясь, смотрел на сапоги Кея, на которых белели полосы, оставшиеся от соприкосновения толстой кожи и недавно покрашенных оконных рам.

– Я знаю, куда везти. – Трибунал отмахнулся от советов возбужденного Танка, который вечно попадал в разные переделки и был знатоком географии медицинских учреждений Города.

И добавил, застегивая перчатку на запястье:

– Я его привез, мне и отвозить…

Вторник перепугался не на шутку и поторапливал Трибунала, отчаянно хлопая ладонями по спине вожака.

В небе гремел сводный оркестр ударных инструментов. Тучи прорвало. На байкеров, Нору и деревья обрушились потоки воды. Трибунал резко взял с места. Байк попрыгал по кочкам и через полминуты пропал за поворотом. Собаки, взволнованные переполохом, проводили его до самого проспекта и вернулись, храня все то же зловещее молчание.

Байкеры побежали в дом, проклиная погоду. О Вторнике старались не говорить. Ну, не прошел парень в Стаю… Не каждому дано. А змеиные укусы лечатся, если вовремя обратиться к врачу.

Кей направился к клетке. Подняв заслонку, он поставил рядом еще одну клетку, поменьше, в которой отчаянно пищали несколько белых мышей, почуявших присутствие змей. Мышек тоже пришлось одалживать у Кайры. Кей не любил мышей, но тогда пришлось бы самому лезть в комнату и переловить ядовитых змеюк по одной. А так гадюки сами ползли к мышам, решив, что настало время обеда, и скоро вновь оказались в клетке.

Кей подсчитал количество голов и, удовлетворенный результатом, собрался захлопнуть клетку, когда Морг с серьезным видом заявил, что в клетке еще не все, и предложил Кею пересчитать хвостатых тварей по-но-вой. Кей категорически отказался и предложил Моргу самому заняться арифметикой.

Через пару часов дождь прошел, ветер успокоился. Облака разошлись и робко выглянуло солнце, словно пытаясь удостовериться, что еще остались живые после урагана и есть для кого освещать землю. Никто из байкеров на уезжал, оставаясь в доме и поджидая вожака. Лишь братья Освальды возились в гараже, расчленяя байк Вторника и раскладывая фрагменты по стеллажам и коробкам.

Настойчивый сигнал у ворот сообщил, что вернулся Трибунал. Увидев лицо вожака, никто не решился задавать вопросы про Вторника. И больше про него никто и никогда в Стае не говорил.

Вожак прошел в дом и долго мыл руки под краном с холодной водой. Когда он вернулся к Бешеным, настала пора для Кея уставиться на его байкерсы.

К дорогой коже пристали комья земли. Жирной свежей земли…

Кей ввалился в дом поздно вечером. Плеснул в стакан мескаль из купленной по дороге бутылки. Выпил. Потом еще. И еще. Потом отключился.

Ночью позвонила Кайра и разбудила Кея. Он не догадался обидеть ее сразу, а теперь прижал трубку к распухшей голове и попробовал сосредоточиться.

Неопрятная женщина, встреченная Кеем поутру, оказалась Кассандрой. Она звонила Кайре и плакалась, что ее не узнают. Немудрено! Когда у нее угнали байк, она пыталась купить другой, по дешевке, но оказалась никому не нужна, и в долг разжиться нужной суммой не удалось. У Кайры и других Girls with Balls свои проблемы. Кстати, Кассандра оказалась просто Зинаидой. Когда слезла, то моментально сломалась и ушла работать уборщицей в школу. Специальности у нее нет. О чем она думала? Что будет кататься до старческих судорог? В это многие верят.

Кей сидел на кровати с опухшим лицом и раскалывающейся от острой боли башкой, тупо уставившись на магический перстень с черепушкой. Череп глупо скалился в полумраке.

Кей долго крутил его на костяшках пальца, помогая себе зубами. Сорвал перстень и швырнул в угол. Затем туда же с грохотом отправился телефон. На шум прибежал Урал, сел у кровати и долго лизал Кею лоб и щеки.

Ночь напролет Кея посещали видения, из самых запоминающихся – герой американских байкеров Сонни Барджер, Капитан Америка из фильма «Беспечный ездок»; а напоследок – Харлей с братьями Дэвидсон.

Сильно сдавший мистер Барджер произнес речь о патриотизме и человеческой мечте. Упомянув свою знаменитую телеграмму президенту США, в которой он предлагал для скорейшего достижения победы во вьетнамской войне направить туда некоторое количество американских байкеров, Сонни приблизил круглую физиономию к уху Кея и зашептал булькающим голосом:

– Слушай, дурень! Хочешь стать несметно богатым? Послушай секрет! Если страна желает иметь миллион патриотов, она должна построить завод по производству высококачественных байков. Тогда населению будет чем гордиться, даже если все остальное в стране – сплошная демократия и свобода выбора способа умереть! Если все, что принято считать человеческими ценностями – честь, совесть, любовь, достоинство, гордость, – уничтожено глупым государством, стерто, размыто, опошлено, осмеяно, но завод исправно шлепает классные байки, – значит, дела в стране идут что надо! Он раздраженно потрогал шею и добавил:

– Байкер хочет гордиться байком. Если государство сделает так, что он начнет гордиться отечественным байком, тогда не придется звать добровольцев для защиты родины – сами придут, точнее, приедут! Верняк! А вот когда байкеру не с кем сражаться, он воюет сам с собой. Ничего хорошего в этом нет. Бессмысленное расходование энергии.

И закончил:

– Поверь, насчет энергии я хорошо все просек, у меня своя бензоколонка.

Величайший байкер Америки подтянул кожаные штаны и удалился, уступив место долговязому Капитану Америка, неподалеку от которого топтался его приятель Билли. Билли все помалкивал, трепался в основном Капитан А.

– Не знаю даже, что тебе и поведать… Разве что подсказать, как еще можно в байке спрятать деньги, полученные за наркоту? На том свете я об этом постоянно размышляю. Я-то определил бабки в гибкий шланг, предварительно свернув в трубочку каждую бумажонку. А потом упрятал в топливный бак. Можно, конечно, сотворить двойное дно у седельных сумок. Не совсем надежно. Порежут, сволочи… Значит, надо поискать что-то еще… Ага! Можно сотворить подложку под крылья и засунуть деньги туда! Там фиг найдут! А еще вот что!

Беспечного ездока захватила тема, и он едва сдерживал возбуждение.

– На моем чоппере вилка длинная. Можно в вилку спрятать, но доставать затрахаешься. И еще вариант – зашить в седло и спинку. Во как!

– Капитан, а ты еще что-нибудь знаешь, кроме куда бабки заныкивать?

–. Так вроде не о чем больше говорить…

– У тебя на баке, куртке и шлеме – американский флаг. Сколько на нем звезд?

– На фиг мне это знать?

– Зачем тогда флаг?

– А для прикола!

– Слушай, Беспечный! Мы здесь с братвой вот что для себя решили: ты потому Беспечный, что встречаешь разных людей, у них куча проблем, а ты поговоришь, посмотришь и дальше пилишь. Ты оставляешь эти проблемы за задним колесом. Поэтому кажется, что у тебя проблем нет, и ты – беспечен. Ерунда! Тебя разрывают проблемы, но ты, хитрец, притворяешься, что их нет, потому что не хочешь, чтобы их кто-то видел. Понимаешь отлично, что от сочувствия еще больше зла. Смотри сюда!

Кей увидел во сне себя, показывающего Easy ridег'у мир, где имя ездока пестрит на куртках, значках, в журналах и на животах, в виде татуировки. Повсюду сплошной Изирайдер.

Капитан Америка сильно расстроился. Достал помятый косяк и затянулся. Он-то действительно беспечный ездок, только придуманный! Неужели все решили, что он есть на самом деле? Или просто притворяются?

– Капитан, так решили те, кому это нужно по веским причинам.

Тут и вынырнули Харлей с Дэвидсоном! Интересный экземпляр ночного кошмара! Туловище одно, на плечах V-образный двигатель, знаменитая харлеев-ская «двойка», а вместо цилиндров – пара голов. Харлей говорит ясно, а Дэвидсон – гулко, будто несколько человек кричат в бочку.

Кей обрадовался возможности потрепаться с отцами-основателями.

– Ребята! У меня к вам столько вопросов! Я понимаю, что все байкеры для вас одинаковы…

Его тут же перебили, развязно уточнив:

– Все байкеры равны, но есть некоторые, которые равнее остальных.

Замечание несколько смутило Кея, но он упрямо решил добиваться ответа на давно мучившие его вопросы:

– Ребята! Как становятся байкером? Что такое байкерское счастье? Как познакомиться с настоящими байкерами? Что такое истина?

– Не сразу! – зароптала парочка голов. – Отвечаем по порядку! Итак.

Вопрос: Что такое байкерское счастье?

Ответ: Байк «Харлей-Дэвидсон» в базовой комплектации – 10 000-35 000 $;

комплект наворотов и дополнительный тюнинг – 12 000 $;

фирменная косуха с эмблемами «Харлей-Дэвидсон» из последней коллекции – 1200 $;

итого… Ну, сам посчитай!

Вопрос: Как становятся байкером?

Ответ: См. ответ на первый вопрос.

Вопрос: Как познакомиться с настоящими байкерами?

Ответ: Посещайте мотофестивали на территории США, где мы выступаем официальным спонсором! Аренда байка «Харлей-Дэвидсон» – от 120 $/час.

Вопрос: Что такое истина?

Ответ: Собранный по индивидуальному заказу байк «Харлей-Дэвидсон» на конвейере нашего завода в Милуоки, штат Висконсин, Соединенные Штаты Америки! Звоните нам всегда! Вот наша визитная карточка! Мы учтем все ваши пожелания! Не желаете еще ответ на вопрос о сотворении мира и непорочном зачатии?

По выражению лица Кея двухголовый понял, что сегодня ничего загнать не удастся.

Двигатель-вместо-головы раздраженно отодвинулся, в его руках возник пульт дистанционного управления, и перед глазами Кея вспыхнули три огромных экрана.

На первом зеленела равнина, пересеченная великой стеной, и ухоженные поля простирались до горизонта. На полях множество китайских крестьян в смешных круглых шляпах выращивают брелки, майки, куртки, ременные бляхи, нашейные жетоны, носки, значки, нашивки – все с эмблемой «Харлей-Дэвидсон»! Крестьяне в круглых шляпах с песнями собирают урожай и грузят его на повозки, тщательно следя, чтобы с воза не упал даже самый маленький значок. За спинами крестьян алеет восток, пока они катят повозки в сторону заката. Надо успеть до утра, когда откроются рынки для «простых людей».

На втором экране отчаянно схватились двое борцов сумо, топчась на маленькой, ярко освещенной круглой площадке. На головах у них повязки с надписями HONDA и KAWASAKI. Обстановка потного прокуренного зала. Масса невидимых зрителей, резкие крики на неприятно звучащем для слуха Кея языке.

Вот один борец выкидывает за круг другого и подымает руки. В руках у него – коробки, из которых высыпаются роскошные красивые байки. Толпа переместилась ближе к углу, где находится победитель, и принимает высыпающиеся байки, протягивая ладони. Рев и стон!

Но тут поверженный противник яростно вспарывает себе брюхо невесть откуда взявшимся кинжалом для харакири, и из необъятного чрева вываливаются на публику еще более роскошные байки! Ну, просто чудо! Толпа перемещается к нему и расхватывает байки, затаптывая насмерть неловких одиночек.

Но на арену уже вышла следующая пара борцов – раскосых гигантов, с повязками, на которых читается YAMAHA и SUZUKI. Толпа на разные лады повторяет эти имена. Все повторяется – выбрасывание за край ковра, летящие в народ байки, ажиотаж и крики. Затем снова выходит первая пара с зашитыми наскоро животами.

Кей любит качественную технику. Но как насчет людей, ею управляющих? Для чего они?

На третьем экране черно-белое изображение. Здесь Мастер-самоделыцик сыплет кучу старого железа в бункер, с кряхтением наваливается на рычаг, похожий на ручку мясорубки, и из нижней части бункера выскакивают собранные «на колене» чопперы с выдвинутыми вилками. Мастер, погруженный в процесс созидания, ничего не замечает. Над его головой витает нимб из старого обода.

Под утро Кею стало совсем невмоготу. Он долго дрожал, свернувшись в клубок, и даже лежащий рядом пес не мог его согреть.

Под утро к Кею пришла Кока-Лола, приникла к нему лицом и промолвила, широко раскрыв глаза:

– Хочешь скажу тайное? Я не люблю байкеров. Что мне делать?

– Не говори «байкеры». Говори «Стая». Что теперь чувствуешь?

– Мне холодно.

– Держись ближе к Стае.

– Будет тепло?

– Нет. Но если один холод на всех, есть шанс про держаться до весны.

Телефон звонил осторожно, словно опасаясь, что на этот раз его не швырнут в угол, а прямиком отправят за окно, и он закончит жизнь на сером с разводами тротуаре. Кей свалился на пол и, не открывая глаз, на четвереньках пополз на звук, нащупал трубку и долго поднимал. Произнести обычное «Слушаю!» не получилось. Кей ограничился сдавленным рычанием. В горле затанцевал этнический ансамбль казаков, больно размахивая шашками.

– Привет, – сказал ему тихий, но знакомый голос.

– Прошу прощения за беспокойство.

И замолчал. Кей приоткрыл рот, чтобы выругаться, но казачий ансамбль в огненном танце переместился изо рта в голову, где с удалым присвистом пошел откалывать коленца вприсядку. Кей зажмурился и застонал.

– Это Фанта. Помнишь меня?

Этот еще на мою голову! Что надо мальчику? Компанию для разговоров? Это самое последнее, на что сегодня способен Кей.

– Мне совет нужен. Больше не к кому обратиться. Вопрос жизни.

Такой фразой можно купить любого. В том числе и Кея. Невероятно напрягшись, он договорился о встрече и долго искал аппарат на ощупь. Пристроив трубку на рычаг, так же на четвереньках поковылял в сторону туалета и ванны. Урал брел рядом, изредка рыча и подсказывая направление, когда Кея заносило в сторону. Открыв кран, Кей плескал в лицо холодной водой. Пес стоял рядом, положив передние лапы на край раковины. Он помогал хозяину смыть с себя вчерашний день и лизал ему щеку и нос.

Умывшись, Кей вытер лицо широким собачьим ухом. Урал не обиделся. Он свой. Он все понимает. Пес Даже не настаивал, чтобы его сегодня выгуливали, и согласился потерпеть.

Кофе, сигареты, минеральная вода и снова кофе живо поставили Кея на ноги. Казачий ансамбль в голове срочно свернул гастроль и отправился донимать кого-то другого. К гаражу Кей подходил новым человеком.

Фанта сидел под грибком на детской площадке. В этот час здесь пусто. Горки песка делают площадку похожей на кусочек неухоженного пляжа. Фанта без роликов и рюкзачка. Парнишка заметно дрожит и весь какой-то серый. Чоппер-самоделку тоже не видать. Значит, дела у парня совсем дрянь. Через пять минут разговора подозрения Кея подтвердились.

Фанта пошел по самому простому пути получения денег на покупку Харлея – решил обчистить собственного папу. Поехал «отдохнуть» на дачу, зная тайник, где родитель хранил сбережения. Как-то утром Фанта сообщил, что уезжает в Город. Никуда он не поехал, а проторчал день в ельнике, весь исколотый хвоей, трясясь от ужаса и мучаясь сомнениями. Как стемнело, вернулся на дачу, перелез через забор и попытался поднять угол пола в баньке. Сын не собирался брать все. Ему требовалась только небольшая часть того, что лежало в металлическом нержавеющем ящичке.

Не успел.

В это время в доме выпивала большая компания приятелей отца. Кто-то заметил тень, шмыгающую по участку, и немедленно доложил хозяину. Гости обрадовались новому развлечению. Было снято ружье со стены, и отец Фанты лично разрядил весь патронташ в окружающий пейзаж.

Фанта разодрал ногу, прыгая через ограду. Дробь его не достала, поскольку стрелявший, изрядно нарезавшись, попадал все больше в луну и звезды. Парень сбежал в лес, перевязал себя банданой, дождался первой электрички и теперь сидел перед обалдевшим от всего услышанного Кеем, ожидая спасения.

– Что же ты хочешь? – сумел выдавить Кей. – Политическое убежище? Денег на билет до Читы?

– Не-а. – Фанта отчаянно замотал головой, придерживая рукой разорванную штанину. – Я решил из дома уйти. Надоело все. Буду жить в лесу. Мне вчера понравилось. Там тихо. А ты что скажешь?

Кей бросил окурок в песок, притоптал его и полез в карман за следующей сигаретой. Он давно заметил, что проблемы наваливаются на него в те часы, когда больше всего хочется залезть под простыню и настроить башку на прием хорошей сонной волны. Что-нибудь про голых девиц, катающихся по набережной на байках.

– Интересная мысль, – Кей говорил, как всегда не особо размышляя над сказанным, подчиняясь внутреннему голосу. – Такие мысли приходят, когда тепло и еще остались деньги на ломоть чайной колбасы и батон хлеба. Как-то забываешь, что после осени наступает зима.

При слове «зима» Фанта вздрогнул. Видимо, в своих планах он совсем упустил фактор сезонности климата. Кей вздохнул, с сожалением посмотрел на недокуренную сигарету, ткнул ее в песок и встал.

– Пошли. Я знаю, что делать.

Как нужны людям эти простые несколько слов! Они готовы следовать за тем, кто их произнес, и выполнять любые приказы. Фанта двинулся к ХаДэ, но его окликнул голос Кея:

– Сюда, юноша, сюда…

Кей стоял рядом с телефонной будкой, держа в руке трубку. Засунув карточку в щель, спокойно произнес:

– Набирай телефон отца.

Видя, как изменилось лицо парнишки и как он отпрянул, Кей поспешил его успокоить:

– Надо опробовать самый простой вариант. А самый простой – это тот, который считаешь самым сложным. Узнаем, что дома творится, и решим, что делать. Может, нам обоим придется зимовать в лесу, если у твоего папы плохое настроение и еще патроны остались.

Фанта набрал номер и моментально отбежал в сторону, словно опасаясь, что из будки вылезет живой родитель.

Как, собственно, Кей и рассчитывал, дело оказалось ерундовым. Он представился папе Фанты, как знакомый его сына. Сообщил, что в настоящее время Фанта находится у него, не рискуя соваться в отчий дом. То есть ни слова не соврал. На том конце провода едва не умерли от радости.

Поутру, обнаружив кровь на заборе, хозяин и гости решили, что подстрелили вора, но поиски раненого результата не дали. Отец Фанты опасался, что насмерть уходил злоумышленника. Когда же сосед сообщил ему, что среди ночи видел его собственного сына, с окровавленной ногой ковыляющего между дачными домиками, отец едва не покончил с собой. Еще бы! Подбить собственного сына из охотничьего оружия двенадцатого калибра, просто так, как дрозда!

Можно представить его радость, когда Кей сообщил, что волнения излишни, а «рана» – царапина, хотя и глубокая.

– Он побудет у меня до вечера. – Кей не желал выступать в роли няньки, но обстоятельства толкали на это. – Переборет страх и вернется. Не тащить же мне его к вам за шиворот! Еще рана откроется…

– А чего ради он полез ночью через забор? – напоследок вопросил немного успокоенный папа. – Проголодался, что ли?

– Вроде того, – хмуро сказал Кей, решив не жалеть Фантиного родителя. – Ему деньги нужны. На мотоцикл.

– Я дам! – закричал отец. – Сколько скажет, столько и дам!

Кей едва не захохотал. Он представил себе физиономию родителя, когда Фанта назовет сумму.

– Да, на этих условиях он домой вернется, – пообещал Кей и повесил трубку.

Ему надоело болтать с человеком, к которому не испытывал никакого сожаления.

Фанта переминался с ноги на ногу, не решаясь спрашивать Кея.

– Порядок, – буркнул Кей. – Будет тебе телка, будет и свисток… То есть белка будет. На двух колесах. Твой папа тебя любит. Хоть и дорого ему обойдется эта любовь, но он готов расстаться с частью денег и купить тебе новый байк. А самодельный чоппер перевези на дачу и переделай в садовую скамейку. Или научи папу на нем кататься. Так ты скорее унаследуешь магазин.

На лице Фанты такая гамма чувств, что главное вычленить сложно. Кей рассмеялся. Вот что значит сделать с утра доброе дело! Даже голова прошла.

– Садись. – Кей протянул Фанте шлемак и уселся на ХаДэ.

– А куда мы сейчас?

– Завтракать. Все втроем. Нам с тобой – кубометр тушеного мяса с салатом и литр кофе, а ХаДэ – бензин и мытье.

– Я сам вымою.

– Это излишне. Найдем какую-нибудь девчонку. Им это нравится.

Круглосуточное заведение «Пирога Маклая» кормило вкусно и недорого. Двое байкеров, юный и в возрасте, ели долго и основательно. Кей не раз останавливал Фанту, когда тот пытался запихнуть в горло слишком крупный кусок грудинки. Проголодался парень. Интересно, чем он рассчитывал прокормиться в лесу? Ограбить беличье дупло с запасом орехов? Скорее всего, выполз бы из чащи на третий день и бухнулся на колени перед папой. Может, это было бы и к лучшему. Потому что тогда ему уж точно не достался бы мотоцикл. Только порядочная трепка.

Белый лимузин объявился в зеркале ХаДэ, как только они отвалили от бара. Ушедшая было головная боль вернулась. Кей что-то сделал неправильно, и ХаДэ изумленно заюлил по шоссе. Так нельзя. Нельзя так показывать чувства. А вдруг решат, что ты струсил? Впрочем, радость врага – половина твоей победы. Радуясь, враг теряет бдительность.

Кей прибавил скорость и оглянулся. Вишневый затерялся в утреннем деловом потоке машин. Мотоциклистов не видно. Остается надеяться, что это был другой лимузин. Кей подумал и решил, что нет цвета омерзительнее вишневого. Сидевший за спиной Фанта не обратил внимания на причудливые маневры Кея. Посчитал за особый стиль езды.

Милицейский свисток тормознул ХаДэ на повороте. Самый неудобный вариант. Приходится колесить и искать разворот, только для того, чтобы поговорить с дорожным инспектором о доходах Кея и о том, что он смог бы потратить деньги на благородное дело. Например, на то, чтобы поддержать желание инспектора каждый день выходить на работу. Разворачиваясь, Кей пытался вспомнить, сколько у него наличных. Получалось, что на одного инспектора должно хватить. И как тот его зацепил? Чтобы нарушить правила движения в такой толпе на дороге, водителю надо постараться, а инспектору – проявить чудеса наблюдательности.

Разговор не получился. Стоявший у машины плотный усатый инспектор даже не удосужился козырнуть, а сразу предложил «проехать для разбирательства». На вопрос Кея последовало безразличное «там скажут». Как из-под земли выросли двое мотоциклистов на белых БМВ. И мотоменты, и байки одинаковы, как куклы в «Детском мире». Можно различить только по номерам на байках и нагрудных жетонах, прочно привинченных к казенным кожаным курткам. К чему такое почетное сопровождение? Оставалось надеяться, что «там скажут».

Ехали неожиданно долго. Прошло минут десять, как вырвались из потока машин и свернули на проспект. Отсюда подались совсем в глухие места. Кей бывал здесь не раз, когда бились со Свистунами. Лучшего места для драки не найти. Особенно вон там… Шедшая впереди машина туда и свернула. Кей уже минуту как сообразил: «там» ничего не скажут, а его и Фанту сопровождают в последний путь. Но повернуть пришлось, потому что один из мотоментов прошел вперед и перекрыл проезд, а второй едва не уперся в кормовой фонарь ХаДэ, лишая возможности подать назад.

Миновав распахнутые ворота старого завода, оказались на пустыре. Впереди маячили штабеля разобранных бетонных конструкций. Повсюду – дыры в земле из-под столбов и плит. Каждая дыра – уютная могилка на двоих со всеми удобствами: глубокая и сухая. Краем глаза Кей заметил, что один из мотоментов потянулся к кобуре. Интересно, что запишут в протоколе? «…и вынужден был применить личное оружие, т. к. нарушитель пытался таранить инспектора». Что-нибудь в этом духе.

Кстати, как там Фанта? Парень вел себя идеально. Он тоже сообразил, что дело нечисто, но помалкивал, крепче вцепившись в куртку Кея. Держись, парень! Сейчас покатаемся!

БМВ одного из мотоментов подпрыгнул на песчаном бугре и отстал на метр. Мгновения замешательства хватило Кею, чтобы резко бросить ХаДэ в сторону. Фанта еле удержался, схватившись за плечо Кея. Отлично, парень, но твое «извини» сейчас не к месту. Извиняться будешь перед девочкой, когда случайно станешь папой.

Ворвались в огромный заводской цех, от которого остались стены и дырявая крыша, с которой поснимали железо. Рев харлеевского четырехтактника заполнил пространство и гулко катался из конца в конец необъятного помещения. ХаДэ отчаянно извивался, огибая дыры в цементном полу, оставшиеся после тяжелых станков. Словно окопы. Для полного сходства с войной недостает канонады.

Она и началась. Сперва преследователи постреляли в воздух, затем принялись обкладывать пулями с обеих сторон. Вот сволочи! Шкурку попортить не хотят! Кей обернулся. Мотоменты шли тяжело и неровно. Им не нравился вариант гонок, предложенный Кеем. А где машина? Ага, понятно. Усатый инспектор решил не губить оси.

Долго так продолжаться не могло. Подпускать мотоментов ближе не имеет смысла – расстреляют, как в тире. А далеко впереди виднелось то, чего Кей не ожидал, – закрытые ворота. Не очень-то они и большие, но…

– Здорово! – прокричал ему в ухо Фанта. – Мне совсем не страшно!

Сейчас будет страшно. Сейчас будет очень страшно! Кей пригнулся к рулю, и Фанта автоматически сделал то же самое. Догадливый парень! А вот теперь смотри, роллер, почем возвращение к жизни.

Кей увеличил скорость. Ворота приближались с чудовищной скоростью. В последний момент Кей решил, что не такие уж они и маленькие, а даже очень здоро…

От удара створки распахнулись. Ворота оказались не заперты! Дурацкое счастье. ХаДэ повернул за угол, сбросил скорость и пошел прыгать по буграм. Вдалеке виднелась машина инспектора. Если он догадается вытащить автомат, нам всем п…ц, ХаДэ. Умный байк все понял. Он выдал максимум возможного на такой дороге и проскочил мимо инспектора. Тот стоял с широко разинутым ртом. Фанта показал ему средний палец и звонко проорал детское ругательство, прозвучавшее в такой обстановке оскорбительнее самого ужасного взрослого проклятия.

С разлету вонзились в переулки. Теперь главное – где-то зависнуть и поразмыслить. Кей вспомнил вишневый лимузин, и картина облавы приняла четкие очертания. Теперь надо придумать, где спрятать Фанту. Бросить его посреди города одного – значит сдать неведомому владельцу байка из драгметалла. Сомнений нет: это он науськал на Кея ментов. Можно только догадываться, что этот злобный тип сотворит с Фантой.

Святозёр – вот кто выручит. Если он на смене.

Кей вывернул руль и запулил к набережной.

Святозёр – давний знакомый, они с Кеем в школе вместе учились. Периодически встречаются, выпивают, и оба довольны отношениями, когда никто никому не обязан. Святозёр, бывало, ночевал у Кея, когда «входил в контры» со сводным отрядом родственников во главе с женой. Кей набивал морозилку, оставлял Святозёру ключи и уезжал по делам. Возвращаясь, находил «съеденный» холодильник, чисто прибранную квартиру и записку с благодарностью.

Настало время Святозёру быть гостеприимным. Только вот на месте ли он? У него редкая для Города специальность – водолаз. Он с бригадой чистит русло реки в центре Города, и весь день торчит на катере меж двух берегов. Святозёр не раз приглашал к себе Кея, но случай выпал только сегодня.

Кей притормозил там, где громадное стеклянное здание гостиницы нависает над черной рекой, посередине которой белым штрихом застыло приличных размеров судно. Кей слез с байка, Фанта последовал его примеру. Хотелось курить. Нагнувшись к рулю, пару раз просигналил. Этого показалось мало – тогда еще и свистнул. Из рубки высунулась голова. Кей поднял руку. Голова немедленно исчезла, но вместо нее на палубу выбрался большой человек с руками-бревнами. Это и есть Святозёр. Он приветственно помахал Кею, обернулся и отдал неслышный приказ. Катер лениво заворочался и пополз к берегу.

Кей позволил себе закурить и, не торопясь, спустился по гранитным ступеням к воде. Парнишка следовал за ним. Фанта смотрел на все происходящее так, словно находился в кинотеатре на премьере хорошо снятого фильма ужасов. Он тяжело дышал, отирал пот со лба и поглядывал на Кея. Оба молчали.

Судно валко причалило к дебаркадеру.

– Здоров будь, Кей! – приятным басом прогудел Святозёр, не обращая никакого внимания на Фанту. – В гости? Давно пора.

– Привет, водяной. – Это имя очень шло Святозёру, облаченному в тесную тельняшку, бесформенные штаны, резиновые обрезанные сапоги и мятую капитанку с облупившимся крабом. – Я не один.

– Вас двое? – Святозёр соизволил заметить Фанту.

– Трое. – Кей кивнул на ХаДэ. – Выдержит твой баркас?

Святозёр гордо хмыкнул. Мол, и не то выдерживали. Он махнул рукой, и мужичок, свечкой торчавший на корме, уселся за рычаги небольшого крана. Святозёр спрыгнул на дебаркадер и крепко обнял Кея. Они похлопали друг друга по плечам, затем разошлись и еще разок оценивающе рассмотрели друг друга.

– Плохо выглядишь, Кей, – сообщил Святозёр, поднимаясь с ним на набережную. – У тебя проблемы. Ты похож на типа, которого мы нашли сегодня утром на дне, в полукилометре выше. У него тоже проблемы, я думаю.

Кей слабо улыбнулся. К шуткам Святозёра он привык. Тот ежедневно извлекал со дна реки всякую дрянь, и ему следовало прощать грубость. Кто еще согласится лезть в плохом снаряжении за небольшие деньги туда, куда Город сливает все, что переварил? В том числе и людей. Если волк – санитар леса, то водолаз – санитар Города.

Втроем, при символическом участии Фанты, ХаДэ спустили по гранитным ступеням на дебаркадер. Байк сообразил, какая участь ему уготована, и слегка потускнел. Оставалось следовать воле хозяина и надеяться, что события последнего времени не оказали на его разум разрушающего воздействия.

ХаДэ аккуратно зацепили такелажными концами, и кран перенес его на катер. На палубе байк пристроили рядом с рубкой, прикрыв самым грязным куском брезента. Фанта остался сидеть на палубе, выбрав в качестве стула лебедку. Кей и Святозёр удалились в рубку для непродолжительной беседы. Вышли они оттуда довольные. Святозёр успел переодеться в одежду городского жителя.

– Я еду домой, – басил Святозёр, – оставляю на борту вон его.

И кивнул на мужичка в кепке, возившегося с управлением крана. Один рычаг болтался, и мужичок пытался вернуть его на место.

– Он свой.

– На борт никто не сунется? – в голосе Кея сквозило беспокойство.

Святозёр рассмеялся:

– Кинь печаль! Здесь мой участок реки. Я же тебе рассказывал, что ее давно поделили. Что найду на дне – мое. С речниками у меня договор, а чужие по фарватеру не ходят.

Привычно, по-морскому, подняв воротник куртки, Святозёр протянул руку:

– Как разберешься с делами – звони.

Стоя на дебаркадере, Святозёр помахал рукой.

– В следующий раз приезжай на метро! – крикнул он вслед удаляющемуся от берега катеру. – Водки выпьем!

Катер уходил, основательно покачиваясь. Кей держался за высоко выступающий над бортом водолазный трап и смотрел в широкую спину Святозёра. Скоро она пропала из виду. Святозёр сошел на берег и стал таким, как все.

– Что будем делать? – раздался голос Фанты за спиной.

– Ждать.

– Чего ждать? Вот любопытный!

– Пока эта штука, – Кей мотнул головой в сторону солнца, – не опустится пониже. – Тогда проще уйти к своим.

Кей не хотел зря пугать парня. К своим он и не собирался. У него созрел другой план, который требовал одного – времени. С берега их не видно. Пусть весь Город выйдет на улицы с вопросом: «Где Кей? Не видели Кея?» – никто их сейчас не найдет. А вечером… Вечером решится все.

День провели в трудах и разговорах. У Кея закончились сигареты, помощник Святозёра оказался некурящим, а предложение Фанты «сплавать к берегу» осталось без ответа. Поэтому разговоры отвлекали от мыслей о куреве.

Неуемный Фанта хотел знать все:

– А почему ты не вызовешь своих, Бешеных?

– Этому человеку нужен я.

– А кто он, этот человек?

– Не знаю. Пока не знаю.

– Но если он хочет тебя убить, тогда он навредит Стае. Следовательно, тебя должны защитить.

Еще один любитель логики! Кей ответил:

– Я сам решу.

Фанта замолчал. Откуда ему знать, что за ураганы бушуют в голове Кея? Сколько миллионов мыслей одновременно атакуют мозг? Может, он сам ищет смерти, как Дженни со своими трюкачами? Вспомнив Дженни, Кей нахмурился. Уже не первый раз он о ней думает. Выкинь из головы эту ненормальную!

Фанта вообразил, что вызвал недовольство Кея, и отодвинулся. Кей не заметил. Он думал о том, что сегодня, возможно, с радостью принял бы смерть от рук изобретательного маньяка со связями в милицейских кругах. Лишь присутствие Фанты удерживало. А если бы на месте Фанты был его сын? Что он делает сейчас? Смотрит телек и в деталях обсуждает с приятелями, как на перемене лишил девственности соседку по парте? Как они не похожи, эти двое!

Катайся с миром, Фанта. Рассекай в свое удовольствие.

– Я хочу тебе помочь.

– Тогда тебя надо вооружить.

Фанта задумался и обежал взглядом палубу, на которой громоздились водолазные костюмы, круглые блестящие шлемы с уютными маленькими иллюминаторами, длинные шланги, водолазные помпы, компрессоры и ящики с инструментами – пневмомолотками, резаками и прочим, названий чего ни Кей, ни Фанта не знали.

Кей заметил несколько старых автомобильных аккумуляторов, выстроившихся вдоль фальшборта. Очевидно, их выудили со дна реки. Тут же валялась куча металлолома, среди которого острый глаз Кея приметил велосипедную цепь. Обменявшись парой слов с мужичком в кепке, Кей вернулся к Фанте. Покопавшись в ящиках, нашел молотки, лом. В двух словах объяснил, что делать.

На пару они быстро вытащили свинцовые пластины из аккумуляторов. Кей включил стоявший на палубе нагреватель и положил на него лист железа. На железо пристроил консервную банку. В банку засунул хвост цепи, на который предварительно нацепил несколько гвоздей. Затем они принялись ломать свинцовые пластины и подбрасывать их в раскалившуюся на тэне банку. Когда бурлящий свинец заполнил ее наполовину, Кей выключил нагреватель и предложил подождать.

– Все так здорово! – не выдержал Фанта. – Река, гонки, байк… Я хочу так жить. Мне нравится быть таким, как ты.

Ему все-таки удалось достать Кея:

– Прежде подумай. Главная проблема – быть или казаться. Быть – отказ от многого в пользу одного. Оцени, насколько это одно важно для тебя. Кстати, Харлей построили специально для тех, кто предпочитает казаться.

Фанта внимательно посмотрел на Кея, но ничего не сказал. Возможно, задумался над смыслом слов. Кей никогда не позволит себе обидеть ХаДэ. Тогда что он имеет в виду?

– Неприятная штука – быть. Сразу становишься зависим от себя одного. Казаться – проще. Тогда зависишь от окружающих: от моды, чужой идеи, газетных новостей… Короче – от всякой байды. Казаться – производить пустоту. Кажущаяся работа, кажущееся дело, таинственность, прикрывающая ту же пустоту и зависимость от всех. Проклятая зависимость.

– Да я и так вроде ни от кого не завишу… – Фанта осторожно потрогал банку, но та еще не остыла.

Никто не догадался просто зачерпнуть ведро воды и вылить на свинец. Ни Фанта, ни Кей.

– …Пока тебя кормят. Потом придется делать это самому. А за едой придется прыгать, бегать и ползать.

Один рожден, чтоб даром получить, Что хочет.

Другому суждено плестись на ощупь Вечной ночью.

– Но вы, Стая, вы ведь не ползаете! У вас все есть.

– Что значит «все»?

– Ну, деньги.

– Ответ неверный. Стая – и есть все. А деньги… У каждого они свои.

– А откуда они у тебя?

Задай этот вопрос кто-то другой, пришлось бы ему ночевать на дне реки, дожидаясь возвращения Святозёра, который поднимет любопытного и вернет Городу. К Фанте Кей испытывал чувства, близкие к отцовским. А отцы обязаны рассказывать своим детям сказки, похожие на быль. Или наоборот?

– На трех континентах я вырыл небольшие ямки и зарыл туда военные трофеи. Когда мне нужны деньги, я покупаю турпоездку и отправляюсь в ту страну, что ближе к ямке. Ночью переплываю реку, беру сколько нужно и возвращаюсь. Тем и живу. Доволен?

– А сколько это – «сколько нужно»?

– Чтобы хватило на хорошее здоровье.

Фанта понял, что большего не добьется, и отчаянно закивал.

– Быть – это еще и уметь сохранить свое. Кажущиеся вымрут. Перед этим им прикажут сдать вещи, построиться в колонны и маршировать в заданном направлении. Назад не вернется никто. Кто смеет быть – выживет. Быть – кем угодно. Главное – чтобы нравилось тебе самому. Как пели когда-то:

И надо просто самовыражаться, Не ожидая перемен.

Кей взялся за цепь, поднял банку с застывшим свинцом и несколькими ударами молотку сбив ее на палубу. У него в руках осталась цепь с тяжелым куском свинца на конце. Серьезное оружие. Кей показал Фанте, как пользоваться им, чтобы не искалечить себя и предложил попрактиковаться на каком-нибудь ненужном предмете. Хотел было уйти подремать, но вспомнил еще одну мелочь.

Порывшись в кармане косухи, достал снятый газетный листок. Вчера нашел под столом и суда в карман.

– Держи. Почитай. Сам решишь, что с ним делать. В крайнем случае – гальюн на корме.

Затем улегся на кучу брезента, что валялась в тени рубки, и заснул.

Выяснилось, что он занял единственное удобное место на палубе. В рубке обосновался мужичок в кепке, старательно изучавший маленькую голубую книжечку с тисненым названием «Справочник боцмана» – видно, готовился к экзамену на водный чин.

Мир взрослых людей, бесцеремонно отбирающих себе все лучшее, проявил себя и в такой Малости, как место на палубе. Вздохнув, Фанта вернулся к лебедке, долго пристраивался, пока нашел подходящую выемку в массивном металлическом боку механизма. Развернул ветхий листок и углубился в чтение:

«Думающий байкер проходит три стадии самоопределения:

1. Рядовой армии байкеров. Поначалу он приобретает мотоцикл и прикид «как у всех». Это неизбежно. Сначала нужно примерить на себя шкурку того же цвета, что таскают все простые особи данного вида. Затем появляется желание переделать свой вид и байк, равняясь на «вожаков». Подспудно в голове бродит мысль: «Если они стали ТАКИМИ, то и я этого добьюсь, если стану на них похожим». Как правило, ТАКИМ стать не удается, даже если внешний вид вожака и его байка скопирован в точности.

2. Облом. Ночное шоссе постепенно становится «дорогой разочарований». Время ошибок и время радостей, получаемых от жизни. Размышления о себе и своем месте в дорожном строю приводят к отказу от штампованных образцов и поиску своего лица. Отказ от тупой и прямолинейной «похожести». Время примерки на себя всего подряд, беспорядочно и лихорадочно. Ты пробуешь все, не в силах остановиться. Ты поглощаешь мысли, людей, одежду и химию, включая дым растений.

3. Однажды ты ловишь себя на мысли, что прошло уже порядочно лет, и ты изменился. На тебе осталось то, что уцелело от войны со временем. У тебя в голове то, чему ты позволил занимать твой разум. И если ты остался жив после многочисленных экспериментов над собой и сохранил желание выезжать на байке, невзирая на погоду, возраст, семью, – ты сам становишься законодателем в своем деле. Незаметно ты обнаруживаешь, что окружающие равняются на тебя. Ты добился своего. Стал личностью.

Только вот нужно ли тебе это? Может, лучше остаться муравьем? Или, что еще проще, дать себя съесть более сильным особям? Решай сам».

Фанта прочитал и внизу увидел фамилию автора, которая ему ни о чем не говорила. Он взглянул на спящего Кея, разметавшегося на брезенте, и подумал, что автор находится неподалеку. Почему он бросил это занятие? Разучился писать? Или научился думать?

Кей проснулся, когда стемнело. Мужичок в кепке вывесил на носу и корме катера красные фонари и включил маленький прожектор, освещавший жестяную табличку с коряво выведенными словами «Осторожно! Идут работы!»

Кей встал, потянулся и увидел Фанту, неутомимо лупящего цепью толстый фанерный лист. Свинцовая отливка успела проделать в дереве многочисленные дыры.

– Хватит тренировок. – Кей сосредоточен и хмур. – Сейчас сойдем на берег, найдем еду и решим проблему.

Он постучал по рубке.

Пришлось помучиться, затаскивая ХаДэ вверх по ступеням на набережную. Пару раз казалось, что они не удержат байк и тот скатится в темную воду, покрытую клочками серой пены. Обошлось.

Сейчас они колесят вдоль набережной. Кей поставил перед собой задачу напороться на неприятности. Выставил себя как живца. Кто клюнет?

Долго не клевало. Кей предпринял отчаянный шаг: рванул в центр и проехал мимо всех известных ему точек, где болтаются байкеры. «Повезло» на Пушкинской, где любят собираться те, у кого аппараты не простые, а дорогие.

Клюнула не акула, но и не карась. Скорее окунь. Длинноволосый сильный парень в желто-черном полосатом свитерке а ля Ли Марвин из фильма «Дикарь». На серьезном литровом японце. От самой Пушкинской парень повис на хвосте ХаДэ, но не проявлял желания немедленно сцепиться. Кей понял, что тог уже сообщил по телефону «куда надо» и ждет подкрепление. «Разумно, очень разумно», – думал Кей, закладывая между машинами и уводя преследователя в сторону набережной. Кею так и не удалось выяснить, почему его персона вызывает убийственный интерес неизвестного противника. Сегодня он узнает все. Не откладывая ни на день. Грядут холода. Через месяц он спешится и тогда сладить с ним будет проще.

В этот темный час на набережной не так уж много машин. Проскочит на скорости одна-две – и тихо. Лишь Кей да длинноволосый нарезают вдоль чугунного парапета. Обернувшись, Кей в двух словах объяснил Фанте, что делать. Тот посерьезнел и напрягся. В его жизни такое впервые. Понятно, он готов и жизнь положить, чтобы доказать свое право «быть». Только это лишнее. Право требует жертв, но лучше, если они будут чужими.

Кей сбросил скорость. Преследователь исправно скопировал его, не придвинувшись ни на сантиметр. Мастер, ничего не скажешь! Только и Кей не дурак. Мимо него проскочил фургон с надписью «Хлеб». Кей резко газанул, обогнал фургон и пристроился прямо перед ним. Когда водила пришел в себя от неожиданности, то посигналил, а затем, высунувшись из окна, еще и проорал что-то обидное. Кей на слова не реагировал, словно и не слышал. Он действительно не слышал. Его занимал процесс «рыбной ловли». Заслышав за спиной усилившийся рокот японского двигла, Кей ушел направо, скрывшись за фургоном. Когда длинноволосый вышел вперед и не увидел Кея, это его неприятно удивило.

Водила высунулся из окна и обложил заодно и противника Кея. Тому не понравилось, и он ответил. Две секунды решили исход дела. Кей успел притормозить, оказался позади и вышел японцу в хвост. Кей видел, как подобные трюки проделывают летчики. На земле такое удается не всегда. Тесно.

Длинноволосый заметил его слишком поздно. Кей резко газанул и поравнялся с противником. Интересно, Фанта замешкается или нет? Парень оправдал надежды. Он привстал, выбросил свинцовую отливку вверх и резко дернул цепь на себя, раскроив байкеру кожу от лба до затылка и изрядно оглушив.

Кей мог бы попросить построить удар иначе, в висок. Но тогда на совести Фанты осталось бы убийство, а Кею пришлось бы говорить с трупом. Оглушенный байкер вывернул влево, проехал газон и свалился в кустах, под высоким металлическим забором. Он не терял соображение, хотя поток крови залил лоб и глаза. Кей немедленно остановил ХаДэ на обочине и приказал Фанте остаться. Неизвестно, что за зрелище ожидает в кустах, да и не следует молодому человеку присутствовать на допросе.

Когда Кей добрался до байкера, длинноволосый был уже не так и волосат. Большую часть скальпа вырвало, когда космы попали в спицы и намотались на ось. Он пытался вырваться, но ему оторвало еще и палец, который он подобрал и сейчас бессознательно сжимал в окровавленной руке. На оторванном пальце еще держался золотой перстень.

Отогнувшийся при падении уголок обтекателя вошел парню в грудь, и там пузырилась кровь, окончательно испортив желто-черный стильный свитерок.

Трава пропиталась маслом, сочившимся из разбитого картера. Длинноволосый истекал кровью. Лица не видно. Только белки глаз. Кей встал на колени и приподнял голову парня. Тот не сопротивлялся, когда его усадили, прислонив спиной к забору.

Парень открыл рот, собираясь что-то сказать, и хрипло закашлялся, сплевывая красным.

– Я был против, – наконец выдавил он. – Мне и без тебя жилось хорошо. Эти гонки меня утомили. Я умру.

– Умрешь, – согласился Кей, заботливо усаживая собравшегося было завалиться набок парня. – Скажешь, зачем я тебе нужен, и помирай. Мешать не стану. Парень смотрел без страха. Он даже не просил вызвать врачей или позвонить маме. Кей уважал таких противников. Что же все это значит? Такого замечательного парня прислали, чтобы он сдох в канаве по приказу неизвестно кого. Да и самому парню эти штучки не по душе.

– Там, в кармане, ключи… – парень наклонил голову, и нитка слюны с кровью сбежала с подбородка. – Возьми.

Через мгновение Кей рассматривал красивый золотой брелок и несколько прикрепленных к нему ключей.

Золото. Снова золото. Непрактичный металл.

– Запомни адрес… – длинноволосый назвал место. Название ничего Кею не говорило. Он лишь вспомнил громадины новых дорогих домов. – Зайди в подземную парковку, найди лифт. Последний этаж.

– Какой номер? – Кей не собирался жалеть умирающего.

Парень состроил на лице что-то вроде улыбки. Оскалился:

– Номера нет, – и, прежде чем отвалить, парень выдавил: – Иди сам. Тебя все равно найдут. И еще. Передай ему, что я сдох ни за что…

Последнее слово он произносил так, словно из него выпустили воздух, и получилось «что-о-о-о…» Подбородок упал на грудь, голова поникла и обнажилась мерцающая плоть на затылке. Кей приложил скальп на место. Похоронную команду надо встречать достойно.

«Передам, милый, обязательно передам, – думал Кей на бегу, – и от себя добавлю».

– Садись, Фанта.

Кей впервые назвал его кличку. Парень это заметил.

– Да не сюда. За руль.

ХаДэ качнулся от неожиданности. Впервые после того, как он покинул мотомагазин, к его рулю допущен не хозяин.

– Держи ключ. Поедешь в сторону Измайлова. Это рядом. Нарезай по дорожкам. Часто не газуй, ХаДэ сам повезет. Тебя остановят мои, Бешеные, когда услышат ХаДэ. Отдашь им записку. Там сегодня много народу. Девчонки приедут. Кайра и компания.

Кей быстро написал несколько слов на подобранной в траве обертке от мороженого.

– Записку отдай сразу, до того как начнут бить.

– А ты?

– Это кино – для взрослых. Тебе еще рано смотреть.

– А как тот, которого я…

– Ему уже лучше. Брось трепаться и уматывай.

Наш Город не сразу строился, а за очень большие деньги. У кого достаток – тот покупает изолированное спокойствие в охраняемом квартале вроде того, в котором очутился Кей. Отпустив такси, он подошел к забору, сплетенному из художественно изогнутых стальных прутьев, и остановился в раздумье. Прямо перед ним – нечто, смахивающее на проходную военного завода. Высокий остроконечный забор уходил от проходной вправо и влево, теряясь в темноте. Попытка преодолеть ограду означала, что в ногу байкеру вцепятся как минимум две сторожевые собаки. Кей заприметил псов, и они ему не понравились. Тренированные твари. В отличие от Урала, их выгуливали постоянно и кормили по расписанию. Вот почему они вымахали под размер серийного оппозита.

Охрана заинтересовалась Кеем., торчавшим перед воротами длинным черным пугалом.

– Вы к нам? – с заученной вежливостью обратился к нему страж ворот, средних лет человек в темно-синей форме. Он стоял по ту сторону ворот, предусмотрительно держа их запертыми.

Отступать нельзя. Можно уйти и вернуться на бульдозере. Но где его взять в такую позднотень?

– Да.

Кей лаконичен и сух.

– Будете звонить?

Страж кивнул на домофон, вмурованный в бетонный столб. Вместо ответа Кей, вытянул ключи и потряс брелоком, отвратительно блеснувшим в свете уличных фонарей. И как это Кей догадался?

Загрохотали запоры, и ворота приоткрылись. Стражник расплылся в подобострастной улыбке. Он просто излучал радость. Правда, радость наигранная и прикрывает откровенную боязнь.

– Проходите, пожалуйста.

– Еще кто-нибудь приезжал? – безразличным тоном поинтересовался Кей.

Если брелок – пропуск, значит, он есть и у других. Лучше заранее знать, сколько их здесь, этих «других».

– Я только заступил, – извиняющейся скороговоркой произнес страж ворот. – Но двоих видел. К вам поехали, в «Платинум-плазу».

«Будет дело, – решил Кей. – А, пропади оно все пропадом! Конец сезона».

Миновав ворота, Кей ступил на дорожку, бежавшую по болезненно-ровному газону, огибая торчавшие из земли красивые лампы. Кое-где виднелись кустики, подстриженные лучше, чем опозоренная Уралом Кея пу-делиха. В сотне-другой метров дальше возвышались многоэтажные громадины домов, ярко подсвеченных прожекторами. Пять-шесть зданий, в форме устремившихся в небо стеклянных цилиндров, собраны в единый громадный пучок.

Один из них и должен быть «Платинум-плаза». Очевидно, вон тот, заделанный под серебристый металл. Прочие отливали зеленым, голубым, лиловым и еще чем-то, до чего Кею нет дела, потому что он уже спускался по стерильно-чистому асфальтовому съезду в подземный гараж.

Гараж производил сильное впечатление – настолько он громаден. Кей остановился, и его тень, как стрела, указующая путь, вытянулась вдоль широкого освещенного прохода между машинами. Кей сделал шаг, и эхо прокатилось по подземелью. Второй. Третий. Шаги Кея гулко отдавались в тишине, пока он брел мимо бесконечных рядов шикарных коробков. Словно попал на автосалон. Зрелище огромного количества дорогущей техники злило. Кей избегал таких мест. Ему просто не о чем говорить с людьми, которым нравится так жить. Зависнуть на день-другой у девчонки в апартаментах еще ничего, но навсегда…

Кею хотелось вскочить на ближайший коробок и пробежаться по крышам, оставляя на них вмятины каблуками байкерсов. Машины не виноваты, он это понимал. Волна ненависти росла. Это уже не просто волна, а цунами. Какого черта понадобилось владельцу одной или нескольких из этих тачек от него, простого байкера без определенных занятий, бессмысленного пахаря дороги, вместо семян оставляющего после себя пустые бутылки?

А вот и лифт. Наконец-то! И еще один охранник. На, смотри, вот тебе желтая х…ня с ключами! Доволен? Пшел в сторону!

Кей подошел к лифту, и умная машина сама раскрыла ему объятия. Да не объятия это, а пасть, которая проглотит, а затем выплюнет обглоданное тело! Смотри, как блестит внутри железо! Словно лифт начистил перед едой вставные зубы…

Кей забыл, какой ключ показал парень в желто-черном свитере. Пришлось покопаться, пробуя все по очереди под внимательным взглядом охранника. Дать ему по морде, что ли? Четвертый ключ подошел. Кей воткнул его в скважину на панели с номерами этажей и нажал самую верхнюю кнопку, единственную, напротив которой нет ни одной цифры. Двери закрылись, и Кей испытал неприятное чувство. Ему показалось, что лифт не двинулся вверх, а провалился вниз, в Преисподнюю. В лифте Кей переставил с левой руки на правую два тяжелых перстня. Теперь их четыре рядом. Кей осторожно приподнимал хитро закрепленные накладки на перстнях и вставлял в специально выточенные пазы. Несколько секунд и это уже не побрякушки, а серьезный кастет.

Движение лифта бесконечно. Кей закрыл глаза.

По своей воле оторвавшись от земли, он летел к неизвестности. Входит в облако, где не разглядеть и собственный нос. Он уже не ощущает ног. Он дразнит себя мыслями о призраках, выходящих из ночи. Кей думал, что знаком со всеми призраками. Значит, ошибочка вышла. Остался один. Хорошо бы последний.

Открыв глаза, он не сообразил, что двери лифта раздвинуты.

Темнота.

Может, вернуться? Сделать шаг назад и проделать обратный путь, на землю?

Кей шагнул вперед, и свет вспыхнул автоматически. Здесь живут экономные люди. Или предусмотрительные. Пока он в лифте, его можно рассмотреть из темноты, как рыбку в аквариуме.

Светящийся коридор направил Кея к очередным дверям, распахнувшимся, стоило приблизиться на расстояние вытянутой руки. Такая штука уместнее в супермаркете, чем в жилом доме. А кто сказал, что он «жилой»?

Кей очутился в слабо освещенном зале, размерами ничуть не уступавшем подземному паркингу. Очевидно, зал занимал всю крышу. Вместо стен – высоченное стекло, до потолка. За стеклом – ночной Город. Почти весь Город, потому что стеклянная стена занимала половину зала, прямо перед Кеем. Чтобы увидеть всю панораму, надо вертеть головой, как безумный.

Город поблескивал огоньками, даже не догадываясь, что его разглядывают. Тогда он, возможно, зажег бы еще пару тысяч окон, чтобы подкинуть жару в душу Кея, которому и без того нехорошо. У него «дежа вю» в острой форме. Все это он уже видел. Кей осторожно прошел вперед, ступая по чему-то мягкому. Он не слышал свои шаги. Он словно подкатывал на байке к…

…к Смотровой.

Именно так. Абсолютное сходство дополнял парапет вдоль стеклянной стены, точная копия гранитного парапета на реальной Смотровой. Кто-то очень постарался оформить местечко так, что Кею захотелось пива и закурить. Может, здесь есть байки?

Так точно. Есть. Единственный экземпляр. Зато какой!

На небольшом возвышении в глубине зала, в кругу слабой подсветки, заносчиво торчал самый несуразный мотоцикл в мире. Золотой.

Механизм пренебрежительно уставился на Кея. Механизм сально блестит чистейшим золотом, от количества которого Кея тошнит. Механизм нагло торчит на возвышении, и плевать он хотел на Кея и его чувства.

Золотобайк заключен в прозрачную сферу. Кажется, для большей гигиены, из-под сферы выкачан воздух. Драгоценный байк медленно вращается в вакууме, давая возможность рассмотреть его со всех сторон. Он не стесняется. Он как та поганая шлюха за окном автобуса в гватемальской глуши. Автобус – передвижной бордель, обслуживающий всех, кто остановит, махнув рукой. Девки прыгают за окнами, виляя бедрами, поднимая руками обвислые груди, демонстрируя толстые задницы со складками жира и татуировками с порхающим над копчиком колибри.

Кей помнит, как шлюховоз, направлявшийся на ярмарку, свалился в пропасть, когда сидевшая за рулем пьяная abadessa, бордельная мадам, не заметила, что ливень смыл кусок дороги на склоне ущелья. Автобус пополз вниз, сначала медленно, затем увеличивая скорость. Девки посыпались из его внутренностей, как початки кукурузы из порванного мешка. Кей нашел одну, оставшуюся в живых, с перебитыми ногами, да и та через несколько дней скончалась от гангрены. Кей иногда приходил к ней, сидевшей под деревом, и она молча смотрела на него. Он ничем не мог ей помочь. Когда она умерла, он не стал ее хоронить, а, задерживая дыхание перед невыносимой вонью, исходившей от сгнивших ног, вырезал на дереве католический крест. Такой же, что висел на ее червивой груди. Черви не стали дожидаться, пока она преставится.

…Этот мотоцикл не имел запаха. У золота запаха нет. Именно так. Все металлические детали, которые можно изваять из аурума, сотворены из него. Неизвестно, сколько десятков килограммов благородного металла ухлопал на чудовище его создатель. Самое кошмарное заключалось в том, что оно способно передвигаться, и притом неплохо.

Кей дотронулся до прозрачного колпака и получил удар по затылку…