"Скандальная леди" - читать интересную книгу автора (Берд Николь)

Глава 16

В грязном тесном проулке стоял мерзкий бульдог с искалеченным ухом. Он угрожающе рычал и глядел на оцепеневших от страха людей так, словно бы выбирал, кто из них станет его первой жертвой. Рядом со злобно оскалившимся псом стоял, широко расставив ноги, тот самый жуткий громила, которого Офелия в последний раз видела у входа в бордель. Одетый в длинную ночную рубаху, поверх которой он накинул потертую шинель, абсолютно лысый и с большой золотой серьгой в единственном целом ухе, он являл собой завораживающее зрелище.

Девочки испуганно жались к Офелии. Джайлз вышел вперед, бесстрашно закрыв их своей спиной.

– Решил, что сумеешь всех перехитрить, приятель? – насмешливо спросил громила. – Одного ты не учел: что мой пес учует вас даже за милю! Если не хочешь сдохнуть, отдай мне без лишних разговоров этих сопливых девчонок, за которых мы заплатили уйму денег, и свою подружку в придачу в качестве компенсации за мои хлопоты. Тогда я, возможно, и не стану тебя убивать, а только слегка намну тебе бока, чтобы отбить у тебя охоту впредь безобразничать в приличном заведении.

У Офелии пересохло во рту от волнения. Она успокаивающе похлопала девочек по спине и, незаметно высвободившись из их ручонок, передала их под опеку Сэл.

Джайлз сделал еще шаг к ухмыляющемуся верзиле, смазанный жиром шишковатый череп которого блестел не менее ярко, чем золото в мочке его уха, и ровным голосом произнес:

– Да простит вам Господь все ваши грехи. Но боюсь, что я не смогу выполнить ваши требования.

Громила запрокинул голову и демонически расхохотался. Но его смех был прерван мощным ударом, нанесенным в его квадратный подбородок Джайлзом.

Верзила пошатнулся, но, к огорчению Офелии, на ногах устоял. Бульдог залился пронзительным хриплым лаем. Охранник публичного дома сплюнул кровь вместе е выбитым зубом и прорычал:

– Будь ты проклят! Ты выбил мне здоровый зуб!

Он бросился на Джайлза, но тот ловко отступил в сторону и двинул верзиле кулаком в подреберье. Между мужчинами завязалась яростная кулачная схватка.

Офелия крикнула Сэл:

– Оставайся на месте и держи девочек покрепче!

Громила размахнулся и хотел влепить Джайлзу оплеуху. Но викарий в последний миг сумел от нее уклониться и ответил охраннику сильнейшим ударом в солнечное сплетение. Его противник согнулся пополам, однако не упал.

Не теряя времени, Офелия побежала к заброшенному строению, чтобы взять из груды хлама толстую палку и огреть ею, улучив удобный момент, верзилу по хребту.

Драка между тем продолжалась. Вернувшись вооруженной увесистой деревяшкой, Офелия выждала, когда охранник повернулся к ней спиной, и, привстав на цыпочки, треснула его обломком бруса по голове. Но к ее досаде, подгнивший брусок не нанес верзиле заметного ущерба, а только еще пуще разъярил его.

Он обернулся и, вытаращив на Офелию налившиеся кровью мутные глаза, рявкнул:

– Совсем обнаглела, коварная стерва! Вот уж я тебе сейчас…

Но закончить угрозу он не успел. Джайлз нанес ему левой рукой мощнейший хук в ухо с серьгой. На этот раз злой великан рухнул на грязную мостовую, словно вековой дуб от последнего удара топора умелого дровосека.

Пес жалобно заскулил и принялся лизать небритую физиономию своего поверженного хозяина.

Сообразив, что без его команды собака на них не набросится, Джайлз сказал Офелии:

– Надо уносить отсюда ноги, пока он не очнулся.

Но не успели беглецы сделать и трех шагов, как услышали за своей спиной топот ног. Обернувшись, они увидели новую опасность, нависшую над ними: группу преследующих их плохо одетых людей. Очевидно, охранник успел вызвать подкрепление, прежде чем покинуть свой пост у входа в бордель.

– Боже! – испуганно воскликнула Офелия. – Что же нам делать? Их ведь не менее пяти человек! Нам с ними никак не справиться!

Очнувшийся громила слегка приподнялся, упершись в булыжную мостовую локтем, и с угрозой произнес:

– Вам не жить, жалкие недоноски!

Внезапно он умолк и стал, настороженно прислушиваться к доносящимся со стороны публичного дома подозрительным звукам. Его мутные глаза округлились.

Что же произошло? Офелия затаила дыхание и тоже навострила уши. Топот ног становился все громче. Неужели на подмогу их преследователям из борделя высыпала целая армия костоломов? Девочки испуганно вцепились в нее своими ручонками. Поборов желание прильнуть к Джайлзу, Офелия стала лихорадочно оглядываться по сторонам, высматривая какое-нибудь оружие для самообороны, более надежное, чем гнилая палка.

Внезапно до нее донеслось цоканье лошадиных подков и характерный дребезжащий звук колес экипажа. Спустя мгновение ее изумленному взору предстала великолепная картина: карета маркиза, запряженная парой гнедых лошадей, и два вооруженных всадника, выскочивших следом из переулка. Это были маркиз и Рэнсом Шеффилд, возглавлявшие небольшой отряд суровых мужчин, спешивших беглецам на выручку.

– Ура! Мы спасены! – воскликнула Офелия и, обессилев, рухнула без чувств на мостовую.

Джайлз наклонился над ней и, легонько похлопав по щекам, помог ей встать. Спасательная экспедиция была уже совсем близко. Джайлз и Офелия отвели детей в сторонку, чтобы они не попали под копыта лошадей. Разгневанный маркиз повел свой отряд на штурм борделя, намереваясь, раз и навсегда положить конец творящимся там безобразиям.

Вскоре мадам, лысый охранник и еще несколько работников этого заведения были сопровождены в местный суд, где им предстояло ответить за все свои преступления, включая похищение детей и вовлечение их в проституцию.

– Уж я позабочусь о том, чтобы все они получили по заслугам, – угрюмо сказал Офелии маркиз, сев в карету.

– А как насчет мистера Неттлса? – спросила она. – Ведь это же он отдал Сэл в бордель! Неужели это сойдет ему с рук?

– Он тоже понесет наказание, но несколько позже. Сперва нам нужно уладить вопрос с письмом Эвери, – ответил Джон. – Это весьма щепетильное дельце, как вы сами понимаете. И торопиться в связи с этим нам не следует!

– Но ведь он всполошится, узнав о случившемся здесь скандале! – воскликнула Офелия.

– Безусловно, – кивнул маркиз. – Но останется в неведении относительно подоплеки сегодняшнего происшествия. Ведь переполох в борделе вполне могли поднять и родственники других похищенных этим негодяем маленьких девочек. – Он умолк и мрачно уставился в окно.

Офелия вздохнула и стала успокаивать детей, сидящих вместе с ней в роскошной карете, мчавшейся во весь опор к дому викария.

Солнце уже взошло, когда они добрались наконец до церкви. Там Офелия, Джайлз и девочки попрощались с маркизом и пошли пешком к скромной обители священнослужителя. Экипаж поехал дальше, к особняку Джона, где Марианна и Корделия с нетерпением ожидали известий об исходе трагических событий минувшей ночи.

Венеция крепко спала, когда в ее спальню вошли Офелия, Сэл и две другие девочки, спасенные из «Рая». Проснувшись, Венеция долго хлопала глазами, не веря, что видит свою младшую сестру наяву. Когда же она убедилась, что перед ней стоит действительно Сэл, живая и невредимая, то вскочила с кровати и воскликнула, заключив девочку в объятия:

– Ах, как же я рада снова тебя видеть, дорогая сестренка! Я безмерно благодарна тебе, Офелия, за ее спасение! Ты сущий ангел!

– Благодарить нужно не столько меня, сколько мужчин, вовремя пришедших нам на помощь: Джайлза, мистера Шеффилда, маркиза и его слуг, – ответила, сдерживая слезы, Офелия. – Нам с тобой необходимо серьезно поговорить о дальнейшей судьбе Сэл. Одевайся и спускайся в столовую. А я тем временем покормлю детей.

Экономка уже хлопотала на кухне, готовя для проголодавшихся девочек наваристый суп. И вскоре малышки уплетали его за обе щеки вместе с аппетитными ломтями ржаного хлеба. Пока они завтракали, Офелия и служанка приготовили для них горячую ванну.

– Вам всем нужно хорошенько вымыться, девочки! – строго сказала малышкам Офелия, заметив на их чумазых личиках недовольную гримасу. – Вы похожи на трубочистов. А ну-ка быстренько раздевайтесь!

Несмотря на протесты девочек, они были чисто вымыты и гладко причесаны. После этого их одели в свежие фланелевые ночные рубашки из запасов викария и отвели в спальню для гостей, чтобы они выспались.

Венеция присела на край кровати, в которую уложили Сэл, и с грустным вздохом сказала:

– Ума не приложу, как мне быть с ней! В театр ее взять с собой я не могу, мистер Неттлс придет в ярость и снова спровадит ее в какой-нибудь бордель, а меня поколотит. Да и у нас дома она тоже не будет в безопасности. Того и гляди ее обесчестит какой-нибудь хулиган, живущий в соседнем доме. Наш квартал кишит бродягами, ворами, пьяницами и сутенерами. От этого сброда всего можно ожидать.

– Нет, этого допустить нельзя! – поежившись, сказала Офелия. – Так что же нам делать?

– У меня есть предложение, – раздался у нее за спиной голос маркизы, вошедшей в комнату вместе с Корделией.

Сестры обнялись. Глаза Офелии увлажнились. Корделия же сохранила подозрительное спокойствие и шепнула ей:

– Поговорим позже!

Офелия обернулась и спросила у маркизы:

– Вы что-то хотели сказать?

– Да. Моя невестка леди Гейбриел Синклер сейчас в отъезде, но я хорошо знаю служащих сиротского приюта, членом попечительского совета которого она является. Там довольно уютно и мило, девочки будут сыты и окружены заботой воспитателей. Они даже смогут получить образование и по окончании школы значительное денежное пособие, чтобы начать достойную самостоятельную жизнь. – Марианна с умилением погладила по головке одну из малышек, уже закрывшую свои карие глазки, и добавила: – Когда они немного успокоятся после пережитых потрясений, мы попытаемся узнать у них, как найти их родственников. Если, таковые имеются., тогда мы вернем их в семью, а в случае если дети окажутся сиротами, в приют. По-моему, Сэл тоже лучше будет пожить там вместе с ними, пока ее сестра работает. В приюте девочка будет учиться и находиться в полной безопасности. Венеция вправе навещать ее там в любое время. Ты согласна, Венеция?

– Ах, миледи, разумеется, я согласна! – воскликнула актриса. – Как вы добры! Я стану за вас ежедневно молиться!

– А меня не будут бить тростью в этом приюте? – спросила малышка.

– Нет, конечно, – ответила Марианна. – Что ж, раз все согласны, тогда завтра же мы отправимся туда в нашем экипаже. А потом отвезем Венецию б театр.

Офелия вздохнула с облегчением, радуясь, что все так благополучно завершилось. Но что же хотела сказать ей Корделия? О Боже! Ну конечно же, рассказать о своем выступлении на премьере!

Она вывела сестру в коридор и шепотом спросила у нее:

– Ты сумела справиться с ролью, надеюсь, что все обошлось?

– Я доиграла роль до конца с грехом пополам, – ответила Корделия, передернув плечами. – Но уж сегодня-то, надеюсь, мне не придется тебя подменять? Ведь это ты, а не я всю жизнь грезила театром!

– Нет, Корделия! – в ужасе воскликнула Офелия. – Я не смогу! Выйди, пожалуйста, вечером на сцену вместо меня в последний раз. Я все понимаю, я позор семьи, я негодница! Но я ничего не могу с собой поделать! К тому же я сейчас больше нужна детям. Вот устроим их в приют, и тогда, возможно, ко мне вернется мужество. Послушай, Корделия, может быть, лучше честно признаться мистеру Неттлсу, что я струсила? Пусть подыщет на мою роль другую актрису!

Корделия тяжело вздохнула:

– Знаешь, Офелия, когда я вспоминаю, через что нам с тобой пришлось пройти из-за твоего маниакального стремления стать театральной дивой, мне просто тошно становится.

Офелия стыдливо потупилась.

– Я все понимаю, я виновата. Мне стыдно! Но я была словно околдована атмосферой театра и витала в облаках вплоть до того рокового момента, когда, выглянув из-за кулис, увидела заполненный зрителями зал. – Она содрогнулась. – Умоляю тебя, сестра! Замени меня сегодня, ради Бога!

Корделия облизнула губы, вздохнула и промолвила:

– Ну хорошо. Я поговорю с управляющим. Полагаю, что после всей этой грязной истории в борделе он вряд ли будет сожалеть о том, что ты не станешь участвовать в спектакле.

И только по дороге в театр она вспомнила, что не должна даже заикаться о том, что им с сестрой известно о преступлениях управляющего.

Войдя в его кабинет, она с порога заявила, что отказывается от своей роли.

– Как это понимать? – нахмурившись, спросил Неттлс. – Премьера пьесы имела у публики оглушительный успех. Вы умоляли меня дать вам шанс опробовать свои силы на сцене! Я дал вам этот шанс. И как же вы собираетесь отблагодарить меня за это, мисс Лили? Учтите, если вы не оправдаете моих надежд и сорвете все мои планы, я устрою так, что весь Лондон узнает, кто скрывает свое лицо под маской. Вы будете навсегда опозорены, мисс Эпплгейт! – Он умолк и злобно прищурил свои и без того узкие глазки.

По спине Корделии пробежал холодок. Откуда ему стала известна их фамилия? Если он выполнит свою угрозу, то их с сестрой ожидает катастрофа.

Заметив, что она побледнела, управляющий злорадно усмехнулся:

– Не воображайте, что вам удастся что-то скрыть от Тома Неттлса! Вы будете играть свою роль в моем театре, пока это мне будет нужно. Ступайте в артистическую уборную, барышня, и приготовьтесь репетировать танцевальный номер, чтобы снова не оконфузиться на сегодняшнем представлении.

Дрожа от негодования, Корделия лихорадочно соображала, каким образом Неттлс мог узнать их с сестрой секрет. Неужели кто-то из его помощников проследил за ними до особняка Синклеров и расспросил слуг о девушках, гостящих у маркиза? Как, оказывается, все просто! Грош цена всем их мерам предосторожности!

В кабинет внезапно вошел привратник Нобби с листом бумаги в руке.

– Прикажете отправить это печатнику, сэр? – спросил он. – Проверьте, все ли здесь в порядке.

Неттлс взглянул на афишу, кивнул и сказал:

– Да, все нормально. Можешь отнести это в типографию.

Корделия собралась слухом и, выхватив из рук у Нобби афишу, заявила:

– Минуточку! Необходимо внести сюда одно существенное дополнение!

Она обмакнула перо в чернильницу и размашисто написала на афише: «Автор пьесы – Лили Делак».

– Как это понимать? – рявкнул Неттлс.

– А так, что я практически сочинила для вас новую пьесу, – невозмутимо ответила Корделия. – Поэтому я желаю получить за свою работу достойное вознаграждение. Вам придется доплачивать мне… – Она немного подумала и назвала первую пришедшую в голову сумму.

– Хорошо, я согласен, – сказал, пожав плечами, Неттлс.

– В неделю! – тотчас же поправилась Корделия, смекнув, что запросила слишком мало.

– Какая неслыханная наглость! – взревел управляющий.

– И первую выплату я желаю получить уже сегодня! – с медовой улыбкой добавила Корделия. – Нобби, можешь отнести афишу печатнику. А мне пора идти переодеваться.

Она покинула кабинет, гордо вскинув подбородок. Но сердце ее бешено колотилось. Все скоро кончится, убеждала она себя. Как только им удастся найти письмо Эвери, Неттлса упрячут в тюрьму. Вот только как им заставить его держать язык за зубами?

«Ничего, – подумала она, – какой-нибудь способ наверняка найдется! А пока не нужно забивать этим себе голову».

Актерский костюм и полумаску Офелии она предусмотрительно забрала из гримерной домой, и теперь эти вещи лежали в ее сумке в карете, ожидавшей ее возле главного входа в театр. Забрав сумку, Корделия направилась в швейную мастерскую, намереваясь немного подшить подол юбки и кружевную тесьму на декольте. Там ее поджидала актриса, которой требовалось срочно отремонтировать нижнюю юбку. Приняв ее за Офелию, она огорченно спросила:

– А где же твоя сестра, Лили?

– Клара заболела, – слукавила Корделия. – Так что бери иголку и нитку и штопай свои тряпки сама. У меня и без тебя забот по горло!

Она взяла корзиночку со швейными принадлежностями и пошла в гримерную. В коридоре ей встретился Рэнсом Шеффилд.

– Почему ты до сих пор еще здесь? – нахмурившись, спросил он. – Ты разговаривала с Неттлсом?

– Да. Судя по всему, мне придется и впредь замещать Офелию на сцене. Управляющий пригрозил мне, что опозорит меня на весь город, если я уволюсь, – сказала она.

– Негодяй! – возмутился Рэнсом. – Будь он проклят!

– Нужно срочно найти письмо Эвери, – шепотом сказала Корделия. – И потом, даже если мы и найдем его, все равно останется опасность того, что Неттлс предаст огласке нашу подлинную фамилию. Если же это произойдет, наша репутация будет погублена.

Неужели ей до конца своих дней придется кривляться на подмостках второразрядного театра перед публикой? И против своей воли терпеть устремленные на нее любопытные взгляды матрон и ловеласов, рассматривающих ее в лорнет? Но ведь она никогда не мечтала стать актрисой! За какие же прегрешения ей суждено так страдать?

От этих грустных мыслей у нее разболелась голова. Она потерла пальцами виски и подавила желание разрыдаться. Прочитав па ее лине неподдельное отчаяние. Рэнсом нежно погладил Корделию ладонью по щеке и ободряюще сказал:

– Клянусь, я найду способ заткнуть Неттлсу рот! Успокойся, я не оставлю тебя в беде.

Эти слова прозвучали так, словно это было признание в любви. Корделия зажмурилась и заставила себя поверить ему, совсем как героиня ее пьесы своему возлюбленному. Сладкая истома распространилась по всему ее трепещущему телу. Она пронзительно остро ощутила мужскую энергию, исходившую от Рэнсома Шеффилда, героя, спасшего этой ночью Офелию, сильного и смелого человека, на которого можно было положиться.

Внезапно он убрал руку с ее лица и отступил от нее. Открыв глаза, Корделия увидела двух проходящих мимо по коридору рабочих сцены.

– Мне надо немного подштопать свой костюм, – сказала она. – Благодарю тебя, Рэнсом! Я верю, что ты поможешь мне в трудную минуту.

– Можешь в этом не сомневаться, – ответил он, лаская ее взглядом. – Ну, до скорой встречи!

Когда Рэнсом ушел, Корделия вошла в гримерную и, еще раз просмотрев сценарий, занялась ремонтом своего сценического костюма и внесением в него дополнительных деталей, призванных прикрыть оголенные части ее тела.

Ей приятно было представить себе, как разозлится Неттлс, когда увидит на ее платье кружева и накладки из вуали, скрывающие ее колени и бюст от зрительских бесстыдных взглядов.

Актер Марли заглянул в комнату, желая убедиться, что его партнерша собирается выйти на сцену. После вчерашнего недоразумения Корделия не рассердилась на него за это. Внутренне она была вполне готова к выступлению. И хотя в груди у нее все еще ощущался холодок, Корделия смело появилась перед публикой в нужный момент и без запинки произнесла все фразы. Марли ободряюще улыбнулся ей, и она благополучно исполнила свою роль и в следующем акте.

Не смутил ее даже трудный диалог с ее соперницей – мадам Татиной. Она не боялась, что дива затмит ее своей красотой и талантом, и держалась уверенно, словно бы сама была ведущей актрисой.

Зрители наградили Корделию бурными аплодисментами.

Мистер Неттлс должен был остаться сегодня доволен ее игрой. На лицах других актеров цвели радостные улыбки. Корделия возвращалась домой в экипаже со спокойной душой.

Но настроение у нее упало, когда маркиза сказала за ужином, что Офелия осталась ночевать у викария.

– Ей не хотелось огорчать детей, – пояснила Марианна. – Девочки еще не отошли от шока и нуждаются в ее поддержке и ласке. Завтра утром мы отвезем их в сиротский дом, где им станет гораздо спокойнее. Бедные крошки!

У Корделии вдруг случился приступ мигрени, она извинилась перед маркизой и пошла делать себе холодную примочку на виски.

Ночью ей снились кошмары, она металась в постели и громко стонала.

На другое утро Марианна заехала к викарию за Офелией, Венецией и детьми, и все вместе они отправились в роскошном экипаже маркиза в сиротский дом. Как и говорила накануне маркиза, приют оказался благоустроенным, просторным и чистым. Сэл он понравился с первого же взгляда. Другие девочки немного покапризничали, не желая расставаться с Офелией, но потом прониклись симпатией к молодой улыбчивой воспитательнице и плакать перестали.

На обратном пути экипаж сначала доставил домой Марианну, потом довез до театра Венецию и, наконец, остановился у домика викария, чтобы высадить Офелию. Ей хотелось еще раз повидаться с Джайлзом. Разумеется, спутницам она об этом не сказала и выдумала другую причину своего странного каприза: дескать, ей неудобно перед служанками, работающими у святого отца, за возникший накануне из-за детей беспорядок и она считает своим христианским долгом помочь им убраться в комнатах. Она пообещала маркизе, что к ужину непременно вернется.

Выйдя из кареты, она велела кучеру заехать за ней в шесть часов вечера, взбежала на крыльцо и постучалась в дверь. К ее радости и удивлению, дверь отворил сам Джайлз.

– Прошу вас! – вежливо сказал он, поклонившись.

Обеспокоенная таким чопорным приемом, Офелия натянуто улыбнулась. К ее величайшему облегчению, Джайлз улыбнулся ей в ответ, но взгляд его остался непроницаемым. Может быть, ей не следовало сюда приезжать?

Викарий сопроводил ее в гостиную и предложил присесть на стул возле камина. Сам же он продолжал стоять и как-то странно смотрел на нее.

– Мисс Эпплгейт, – наконец произнес он.

– Право же, Джайлз, – перебила его Офелия, – к чему этот официальный тон? После всех пережитых нами вместе перипетий ты мог бы обращаться ко мне по имени! Мы же уже перешли на ты во время наших злоключений!

– Именно об этих скандальных приключениях я и собирался поговорить с вами, мисс Эпплгейт, – сказал викарий.

– Сначала скажи, заживает ли твоя рана, – вновь перебила его она.

– Кажется, заживает, – ответил Джайлз. – Передай, пожалуйста, мою благодарность маркизе! Присланный ею вчера лекарь наложил мне на рану повязку с целебной мазью. Теперь я совсем не чувствую боли.

– Его повязка помогла и мне, – воскликнула Офелия, тоже воспользовавшаяся услугами врача.

– Вот и чудесно, – сказал Джайлз, – тогда перейдем к главному. Офелия! Сегодня утром я получил особое разрешение епископа на наше срочное венчание. Я также написал твоему отцу письмо, в котором объяснил, почему нам с тобой следует обойтись без обычных в таких случаях формальностей.

– Что? – Офелия захлопала глазами. – Но ведь между нами ничего особенного не произошло! Все было абсолютно невинно! Ты вел себя как истинный джентльмен.

– Иначе и быть не могло, – строго сказал Джайлз. – Но я не могу допустить, чтобы твоя репутация оказалась подмоченной. В связи с этим я обязан сделать тебе предложение стать моей супругой.

Офелия вытаращила на него испуганные глаза.

– Ты предлагаешь мне стать женой викария? И только потому, что чрезвычайные обстоятельства вынудили нас провести ночь в одном помещении? Нет, Джайлз, это вздор! Извини, но я не могу принять твое предложение, – на одном дыхании выпалила она.

Ни один мускул не дрогнул на его бесстрастном лице.

– Понимаю, – негромко сказал он. – В таком случае продолжать этот разговор бессмысленно.

Он отвесил ей поклон и быстро удалился. Офелия тряхнула головой: что это было? Явь или сон? Почему он так быстро ушел? И. вообще, все это так неожиданно для нее! Джайлз, конечно, славный парень, но стать женой викария?.. Вот если бы он не был священником, тогда… Боже, что же ей делать?

Офелия встала со стула и принялась ходить взад и вперед по маленькой гостиной, грызя костяшки пальцев от волнения. Взгляд ее случайно упал на книжную полку, сплошь заставленную молитвенниками и другими богословскими книгами. Если кто и нуждался в проповедях, подумала Офелия, так это она, совершившая немало прегрешений за свою жизнь. Вот только своего мужа она не представляла себе в роли духовного наставника. Любопытно, подумала Офелия, если бы Джайлз все-таки женился на ней, стал бы он ежедневно указывать ей на ее недостатки?

До сих пор он ее ни разу ни в чем не упрекнул. Впрочем, он не знает и половины ее изъянов! И когда он наконец осознает, насколько она порочна и далека от совершенства, ему расхочется брать ее в жены. Пожалуй, он даже поблагодарит ее за то, что она ему отказала.

Офелия заметалась по комнате еще быстрее.

Наконец до нее дошло, что она бегает по гостиной в полном одиночестве уже достаточно долгое время, хотя вполне могла бы и посидеть спокойно в кресле до ужина. Или же выпить чаю. Она дернула за шнурок звонка, однако к ней никто не пришел. Что за чертовщина? Где служанка? Неужели на кухне никого нет?

Она отворила дверь и прислушалась. В пустом коридоре зависла тишина. Офелия на цыпочках прокралась к лестнице и спустилась в полуподвальный этаж.

Картина, которую она увидела, застыв в дверях, заставила ее затаить дыханием нахмуриться. Экономка, сидевшая с горестным лицом за столом, вытирала носовым платком со щек слезы.

– Что стряслось? – спросила Офелия. – Вы заболели?

Экономка громко высморкалась в платок и ответила:

– Хуже, мисс.

Сидевшая напротив нее служанка всхлипнула.

– Да что произошло? Что-то страшное? – Офелия отодвинула свободный стул от стола и села.

– Преподобный отец Джайлз, лучший викарий во всей Англии, решил уйти в отставку. Сейчас он пишет прошение епископу.

– Что? – Офелия вскочила со стула. – Этого не может быть! Он не должен этого делать!

– Тем не менее именно этим он и занимается сейчас в своем кабинете, – со вздохом сказала экономка, а служанка разрыдалась в полный голос. – Я понятия не имею, что толкнуло его на этот шаг. Ведь он добрейший и порядочнейший человек, сделавший столько добра для своих прихожан! И вдруг – на тебе!

– Нет, я в это не верю! – Позабыв о чае, Офелия метнулась к лестнице и, перепрыгивая через две ступеньки, взбежала наверх. Не потрудившись постучаться, она рывком распахнула дверь и воскликнула:

– Что ты делаешь, Джайлз?

Викарий сидел за письменным столом и что-то писал на листе бумаги. Лицо его было хмурым. Не дождавшись ответа, Офелия выпалила:

– Экономка говорит, что ты…

– Вам не следовало знать этого, – глухо произнес Джайлз.

– Послушай, Джайлз! – пылко воскликнула Офелия. – Ты не можешь бросить свою паству, без твоей заботы эти заблудшие овечки погибнут. Ты вкладывал в свое служение всю душу! Одумайся, пока не поздно!

– Теперь выслушай ты мои доводы, Офелия, – сказал Джайлз, тяжело вздохнув. – Рано или поздно Неттлс окажется в руках правосудия. И тогда подробности злоключений в борделе выплывут наружу. Твоя репутация будет навсегда погублена. Никто в свете не поверит, что мы с тобой мирно спали рядом, оставшись одни на чердаке заброшенного дома. Разве тебе самой это не понятно? Однако же ты не желаешь задуматься всерьез над этой проблемой и даже перед лицом нависшей над тобой угрозы опозориться не хочешь спокойно оценить мое предложение. Ты вправе не отвечать мне, дорогая! Коль скоро я кажусь тебе таким отвратительным и неприятным человеком, я не имею права оставаться священнослужителем. Поэтому я решил подать епископу прошение об отставке.

Лицо его исказилось горестной гримасой.

– Не надо делать необдуманных шагов, Джайлз! Ты нравишься мне таким, какой ты есть! И конечно же, ты мне вовсе не противен.

Джайлз удивленно вскинул брови, но промолчал.

– Ты самый отважный, самый добрый, самый удивительный мужчина в мире! – с жаром продолжала говорить Офелия. – Ты не задумываясь поспешил Сэл на выручку, спас не только ее, но и двух абсолютно чужих для тебя девочек, бесстрашно прыгал по крышам, дал отпор жутчайшему громиле, не испугался даже его злобного пса! Я была безумно рада тогда, что ты со мной рядом! С тобой мне было необыкновенно легко и спокойно. И вряд ли бы мы вели себя как невинные агнцы, если бы тогда рядом с нами не было маленьких детей.

Выпалив все это, Офелия лукаво улыбнулась. Но Джайлз и бровью не повел. Офелия нахмурилась и добавила:

– Однако при всем при том, я не создана для того, чтобы стать женой священника.

Джайлз бросил на нее испытующий взгляд и спросил:

– А какой, по-твоему, должна быть его жена?

– Ну, добродетельной, благодушной, скромной… – ответила, подумав немного, Офелия. – Ты плохо меня знаешь. В Йоркшире я прослыла…

– Ты мне уже рассказывала об этом, – перебил ее Джайлз. – Ты прослыла своенравной и взбалмошной девчонкой, едва ли не сорвиголовой.

– Это верно, – подтвердила Офелия с толикой вызова.

Однако во взгляде Джайлза читалось сомнение.

– Вот что я вам скажу, дорогая мисс Эпплгейт, – положив на стол перо, сказал он. – Вы плутовка и обманщица.

Она ахнула и выпалила:

– Вот уж нет! Правда, я не сильна в тонкостях этикета и не всегда веду себя, как подобает леди. Пусть я и диковата немного, но не плутовка. Вы не вправе называть меня обманщицей!

Все вышло именно так, как она и предполагала. Стать женой священника она просто не могла! Однако по какой-то непонятной причине, лишний раз убедившись в этом, Офелия почувствовала себя несчастнейшей девушкой на всем белом свете. Она встала и молча направилась к двери, надеясь, что покинет кабинет прежде, чем расплачется.

Но Джайлз проявил удивительную прыть: он вскочил из-за стола и, обогнув его, в два прыжка добрался до двери первым и захлопнул ее у Офелии перед носом. Она почувствовала себя его пленницей и застыла на месте как вкопанная.

Его глаза заблестели, как у хищного зверя, готового броситься на свою беззащитную жертву и растерзать ее. Таким свирепым она видела его впервые. Обжигая ее взглядом, он промолвил:

– Я хотел сказать, что ты притворщица. Но дикаркой тебя не назовешь. Хотя ты и пытаешься произвести впечатление необузданной, испорченной девицы, в действительности ты простодушна и наивна, в твоем сердце нет ни коварства, ни злобы. Ты обыкновенная благовоспитанная провинциальная девушка из благородной семьи.

– Вы заблуждаетесь, ваше преподобие! – возразила Офелия срывающимся голосом. – Спросите обо мне у моей сестры…

– Вздор! – Воскликнул Джайлз и, протянув руку, сжал ей кисть. От его прикосновения, по спине у Офелии побежали мурашки. Джайлз поднес ее руку к своим губам и поцеловал кончики пальцев. Она затрепетала и почувствовала головокружение. Боже, что же этот удивительный человек с ней делает!

– Вы даже не представляете себе, насколько я коварна и порочна! – пролепетала она. – Однажды мы с сестрой без спросу уехали кататься в ландо нашего свояка. Именно мне пришла в голову эта дерзкая идея…

– Не усматриваю в этом ничего предосудительного, – возразил викарий. – Его лошадям было полезно размяться!

– А в другой раз, – задыхаясь от внезапно нахлынувших на нее смешанных чувств, чуть слышно произнесла Офелия, – в другой раз мы с Корделией переоделись в платья служанок и пошли прогуляться в деревню, и там сыновья мельника стали приставать к нам и даже пытались поцеловать нас в саду. Тогда заводилой тоже была я…

Его губы коснулись ее ладони, и у нее перехватило дыхание. Боже, ему не следовало делать этого!

– И сколько же в ту пору вам было лет? – спросил Джайлз.

– Двенадцать. Но мы уже знали, что целоваться нам нельзя.

– Очевидно, ваши кавалеры целовались не слишком умело? – предположил Джайлз.

– Да, – призналась Офелия, – они понятия не имели, как это следует делать. Только обслюнявили нас.

Но где успел поднатореть в этом искусстве святой отец, подумалось ей, пока она млела от прикосновения его губ к ее коже. Колени Офелии вдруг стали словно ватные, а низ живота налился приятной тяжестью.

– И все-таки, Джайлз, – в отчаянии воскликнула она, – я не могу выйти за вас замуж! Вы быстро разочаруетесь во мне и пожалеете о своем поступке, я же не перенесу этого…

Он погладил ее по щеке, очень осторожно, как если бы дотрагивался до нежных лепестков розы, потом поцеловал в щеку, сжав лицо обеими ладонями, и порывисто поцеловал в губы.

Ошеломленная дерзким поступком его преподобия, Офелия мгновенно сомлела и позволила его языку проникнуть ей в рот. Волшебные ощущения, охватившие ее при этом, не поддавались словесному описанию. Томление в ее трепещущем теле стремительно нарастало. И она прильнула к Джайлзу настолько плотно, что вскоре, как ей показалось, их горячие тела слились в одно целое.

Внезапно он отпрянул от нее, шумно дыша.

– Я сделала что-то не так? – нахмурившись, спросила она.

Джайлз рассмеялся, распахнул дверь и, вытолкнув ее в коридор, сказал:

– Нет, моя необузданная и скандальная мисс Эпплгейт, дело не в этом. Я хочу усадить вас в экипаж.

– Но в шесть часов за мной приедет карета маркиза, – возразила она.

– Моя дорогая Офелия! Если вы останетесь у меня до его прибытия, то вкусите сладость медового месяца еще до свадьбы. Моему долготерпению тоже есть предел!

Он отвесил ей прощальный поклон, коснулся ее руки губами, и Офелия вдруг пронзительно ясно поняла, почему налился свинцовой тяжестью низ ее живота. Это вожделение! Неужели даже священники подвержены греховным соблазнам?

Когда они вышли в коридор, Джайлз громким голосом позвал служанку. Когда она вышла из кухни, потирая пальцами покрасневшие припухшие глаза, викарий бодро сказал:

– Я передумал выходить в отставку, Бесс.

– Господь услышал мои молитвы! – пробормотала девушка.

– Прошу вас поймать для мисс Эпплгейт экипаж! Она изъявила желание вернуться домой пораньше, – с невозмутимой миной распорядился Джайлз.

Офелия поджала губы, чтобы не прыснуть со смеху. Когда служанка побежала выполнять распоряжение викария, Офелия все же спросила у него:

– Вы не пожалеете потом о своем решении?

– Будь вы самой порочной девушкой во всем Йоркшире, мисс Эпплгейт, и даже самой скандальной особой в Лондоне, соверши вы хоть все семь смертных гроехов то и тогда бы я…

– Скажи честно! Джайлз, – перебила его Офелия. – Ты ведь хочешь жениться на мне не только ради спасения моей репутации?

– Мне плевать на твою репутацию, – без обиняков ответил он и страстно поцеловал ее в губы. – Я хочу стать твоим мужем и ежедневно обладать тобой до самой смерти!

Офелия залилась смехом и не смогла замолчать, даже когда вернувшаяся в дом Бесс сказала, что экипаж ожидает мисс Эпплгейт возле церкви.

Корделия вернулась из театра домой в отвратительном настроении и не сразу заметила, что Офелия держится подозрительно отчужденно и словно бы не слышит ее.

– Ты какая-то странная сегодня, – наконец сказала Корделия, с тревогой поглядывая на задумчивое лицо сестры.

– Завтра в десять утра я выхожу замуж, – отрешенно промолвила Офелия. – Церемония нашего с Джайлзом бракосочетания состоится по настоянию епископа в соборе Святого Павла. Надень, пожалуйста, по такому случаю свое красивое золотистое шелковое, платье.

– Что? – вскричала Корделия.

Но Офелия, не удостоив ее объяснениями, ушла к Марианне обсуждать свой свадебный наряд.

Корделия рухнула в кресло, чувствуя себя так, словно бы весь мир полетел вверх тормашками. Ни одна из дерзких проделок Офелии, никакая ее возмутительная выходка, включая даже побег из отчего дома, не была столь шокирующей, как эта! Да как она посмела принять брачное предложение, не посоветовавшись со своей сестрой-близнецом!

Корделии казалось, что ее предали. Она с неимоверным трудом поборола желание лечь ничком на кровать и дать волю слезам. Да как не стыдно было Офелии щебетать со своим женихом о предстоящем венчании, в то время как она, Корделия, самоотверженно и бескорыстно подменяла ее на сцене театра, рискуя своей репутацией!

Стиснув зубы, Корделия напомнила себе, что предаваться жалости бессмысленно, встала с кресла и пошла в комнату маркизы. Там она застала хозяйку дома и свою сестру за серьезным разговором, присутствовавшие при котором три служанки с благоговением внимали каждому их слову. Очевидно, Марианна уже давно узнала о предстоящем венчании. И только она, Корделия, до сих пор оставалась в блаженном неведении, так как была вынуждена находиться в проклятом театре в качестве заложницы мистера Неттлса.

– Позвольте пройти, мисс! – услышала она голос лакея и, повернувшись, увидела, что руки слуги заняты объемистыми свертками. Она неохотно отступила в сторонку и позволила ему пройти.

– Чудесно! – воскликнула Марианна. – Положи свертки, пожалуйста, вон туда, голубчик! Ступай, я позову тебя, если ты мне снова понадобишься. Я приготовила для тебя, дорогая Офелия, маленький сюрприз. Моя модистка сшила это платье для меня. Но сегодня, когда я узнала от тебя эту чудесную новость, я послала ей записку с просьбой перешить мое платье по твоим меркам, несколько изменив при этом его отделку. Все портнихи ее ателье отложили свою работу и дружно взялись за твой наряд. И вот он наконец-то здесь! У тебя будет роскошное свадебное платье.

Офелия радостно взвизгнула и захлопала в ладоши. Одна из служанок осторожно развернула упаковочную бумагу и разложила платье на кровати.

Белая юбка и корсаж были отделаны кружевом с золотой каймой. Шелковые аппликации в форме розочек на подоле придавали наряду особое изящество. Офелия взяла платье с кровати и приложила к себе, чтобы посмотреться в зеркало. При виде своего отражения она просияла, а на глазах у Корделии навернулись слезы. В юности они с сестрой мечтали, что выйдут замуж в один день, и поклялись друг другу не влюбляться поодиночке. Все это, разумеется, было наивно и глупо. Реальная жизнь не принимает в расчет детские фантазии.

Когда Офелия наконец повернулась к ней лицом, сияющим от радости, Корделия нашла в себе силы улыбнуться и звонко произнести:

– Ты потрясающе выглядишь в этом наряде!

Марианна достала откуда-то бархатную коробочку и, когда Офелия обернулась, проворковала:

– Это наш с Джоном маленький свадебный подарок!

– Но вы и так излишне добры ко мне, – сказала Офелия, придя в неописуемый восторг. Открыв коробочку, она издала восторженный визг и продемонстрировала всем присутствующим изящный жемчужный браслет и серьги.

– Благодарю вас от всей души, маркиза! – воскликнула она. – Эти украшения прекрасно сочетаются с белым платьем.

– Я приобрела их во время нашего последнего путешествия по восточным странам, – сказала маркиза, довольная, что угодила невесте. – Корделия, душа моя, не торопись обручаться, дай мне время разыскать второй такой же комплект и для тебя.

Корделия попыталась было рассмеяться, но ее смех получился похожим больше на кудахтанье.

Дождавшись, пока разговор Офелии и маркизы не перешел на исключительно важную тему выбора белья, Корделия сказала, что она хочет принять горячую ванну перед ужином, и ушла.

Спала она в эту ночь урывками, ворочаясь в постели и думая о том, что отныне ее жизнь уже не будет такой, как прежде. Офелия не вернется вместе с ней в Йоркшир, она останется с мужем в Лондоне, за сотни миль от их родного дома. Изредка навещая свою сестру, ставшую замужней леди, она будет спать в отдельной комнате, лишенная бесхитростной радости пихнуть Офелию во сне как бы случайно локтем в бок или перетянуть на себя одеяло.

Они не разлучались с самого рождения, одновременно начали ходить и говорить, играли в одни игрушки, всегда делили поровну и радости, и печали.

Корделия привыкла к тому, что Офелия всегда находится с ней рядом. А если сестра попадала в беду, то она первой спешила ей на выручку. Она до сих пор корила себя за то, что не уберегла Офелию от злоключений в Уайтчепеле, из-за которых сестра была вынуждена поспешно выйти замуж, чтобы спасти свою репутацию.

Неужели Офелия делает это против своей воли?

Потрясенная этой ужасной догадкой, Корделия села.

Ну конечно, Офелия только притворилась счастливой и сделала вид, что пришла в неописуемый восторг от свадебных подарков маркиза и маркизы. В действительности же она наверняка страдает, размышляя о вероятных печальных последствиях своего поспешного замужества. Ну какая же из нее матушка? Викарий, безусловно, добропорядочный человек, но Офелия не создана для роли жены священника!

И как бы горько ни жалела она потом о своем необдуманном шаге, будет уже невозможно что-либо изменить! Капкан захлопнется.

Нельзя так торопиться оказаться в золотой клетке супружества! Это настоящее безумие! Ей следовало посоветоваться со своей сестрой, прежде чем дать согласие на брак. Необходимо завтра же серьезно поговорить с ней с глазу на глаз! И спокойно объяснить ей, что супружество обернется для нее мукой.

Приняв это мудрое решение, Корделия снова легла и накрылась одеялом до подбородка. Но уснула она только под утро и проснулась поздно. Быстренько выпив чаю, который подала ей в постель служанка, Корделия торопливо оделась и пошла в спальню Офелии, чтобы попытаться ее образумить.

Сестра уже была в свадебном платье и теперь смотрелась в зеркало, пока две служанки делали ей высокую прическу. В комнату то и дело заглядывала Марианна, поэтому поговорить с Офелией не представлялось возможным.

– Ах, Офелия! Я так хотела поговорить с тобой с глазу на глаз! – огорченно промолвила Корделия.

Офелия взглянула на сестру в зеркало и сказала:

– Поговорим в карете. Ты непременно должна поехать вместе со мной и держать меня за руку. Я страшно нервничаю.

Но и в карете поговорить им не удалось, потому что вместе с ними ехали Марианна и Джон, облаченные в безупречные праздничные костюмы, не улыбающиеся и чопорные. Корделия была вынуждена скрывать свои чувства и притворяться бодрой, хотя и балансировала на грани отчаяния. Офелия была белее мела – вероятно, осознала наконец весь ужас своего опрометчивого поступка.

В голове Корделии возникали самые невероятные планы предотвращения ее самопожертвования в угоду лицемерному высшему обществу с его фальшивой моралью. Она была готова силой увести сестру прямо от алтаря и бежать с ней куда глаза глядят.

Но реальные события развивались слишком быстро.

Их экипаж уже подъехал к собору. Все чинно выбрались из кареты и вошли в огромный величественный собор. Во внутреннем притворе Марианна и Офелия задержались, чтобы поправить невесте платье. Затем маркиза вручила ей букет алых роз и, поцеловав ее в щеку, сказала:

– Я пойду займу свое место в зале. Сейчас сюда придет Джон, он и Корделия поведут тебя по проходу к алтарю. Какие же вы обе прелестные, мои дорогие близнецы!

С этими словами она удалилась, и сестры наконец-то остались наедине.

Офелия была белее своего свадебного наряда.

Корделия же от волнения раскраснелась, как алая роза. Собравшись с духом, она широко раскрыла рот, намереваясь удержать свою любимую сестру от ее пагубного легкомысленного шага.