"Князь Владимир. Книга 2" - читать интересную книгу автора (Никитин Юрий)

Глава 4

Добрыня отдавал распоряжения во дворе, когда Владимир поймал его за локоть, отвел в сторонку:

— Дядя… Об одной услуге прошу! Мне нужен твердый тыл. А кто, кроме тебя, защитит меня сзади?

Добрыня с подозрением нахмурился:

— Ты стал хитрый, как ромей! Да нет, куда там ромеям, они перед тобой — сопливые дети. Говори яснее.

— Я хочу, чтобы ты остался в Новгороде. Я буду спокоен за свою спину.

Брови Добрыни грозно сдвинулись. Глаза метнули молнию, но Владимир смотрел открыто, честно, преданно. Добрыня придержал злой ответ, подумал. Вообще-то в последние годы все меньше охота покидать насиженное место. Два года скитаний по лесным весям научили любить уютный дом в Новгороде. Так что Владимир говорит дело. Он больше полезен будет здесь с его опытом и умением командовать толпой.

Владимир уловил нерешительность, быстро обнял:

— Спасибо, дядя! Я все боюсь, вдруг да что с тобой в бою случится? Ты ж всегда в самую сечу прешь! А у меня родственников больше нет! Я останусь один как перст…

В его глазах была такая любовь, что Добрыня растрогался против воли. Со смущением обнял тоже, похлопал по спине:

— Ничо, ничо… Такие старые дубы, как я, никакая холера не берет! Ты сам будь осторожен. Первым норовишь начинать бой, как Святослав, заканчиваешь последним… Раз-другой показал себя, и — хватит! Ты — князь, должен с высокого холма следить за битвами, понял?

— Понял, — ответил Владимир, — дядя, я люблю тебя! Ты прав. Конечно же, прав!

Утреннее солнце еще играло на шлемах уходящих к Киеву викингов, когда Владимир собрал на главной площади новгородское войско. После краткой речи, которой он напутствовал их, отряды под началом опытных воевод Кресана и Панаса выступили через главные ворота.

За городом, где Волхов-река впадает в Ильмень, высилась Лысая гора. На вершине торчал видимый издали гигантский деревянный столб Рода, а вокруг полыхали священные костры. Никто из живущих не знал, когда их зажгли, но даже самые древние старики помнили их с детства.

Владимир подъехал первым, вскинул в приветствии руку. Деревянный столб Рода стоял на огромном каменном основании, а перед ним был другой массивный камень с глубокой выемкой посредине. Там лежали два каменных ножа, им вскрывали вены жертв.

Волхвы вышли навстречу, поклонились:

— Все готово, княже!

— Начинайте.

Он соскочил с коня. Земля вздрагивала под тяжелыми шагами огромного войска. С вершины холма открывался вид на широкий водный простор. Сотни лодий и учанов покачивались на волнах. Тускло блестело оружие, новгородцы ждали сигнала.

Жрецы ударили в бубны, хрипло и страшно заревели трубы и рога. Из-за требища притащили связанных пленников. Владимир равнодушно проследил, как волхв вспорол у первого грудь, выдрал трепыхающееся сердце. Когда, как большую красную рыбу, распластали последнего, и еще горячие залитые кровью сердца и печени разложили на жертвенных камнях, Владимир кивнул и стал спускаться с холма.

Все войско на Лысой горе поместиться не могло, разве что бояре да воеводы, а вдоль реки полыхали жертвенные костры отрядов из соседних племен, что шли с новгородской ратью. Владимир велел всем приносить жертву там, где кто стоит, и кровь лилась на жертвенные камни к ногам каменных и костяных богов, деревянных, даже отлитых в меди и бронзе.

Больше всего жертв принесли Перуну, богу воинов. Ему закололи пленников не только русы, но и люди из земель коми, веси, еми, что тоже присоединилось к новгородскому войску.

— Да, — сказал Владимир вслух, — помощь богов пришлась бы кстати! А знал бы как позвать бесов, сам бы поехал гонцом.

Кресан взял с собой небольшой отряд, ушел вперед. Общее командование новгородским войском было поручено Панасу, так как Владимир все еще задерживался для каких-то дел в Новгороде. К нему приходили странные люди, иные вовсе в тряпье, говорили тайное слово, их пропускали беспрепятственно, а через какие потайные двери уходили, никто не видел. Князь почти не спал, исхудал, говорил отрывисто, скомкано, будто видел над собой занесенный топор.

Стойгнев приготовился догонять войско, но уже когда был в седле, Владимир вышел на крыльцо, поманил к себе.

— Бери коня получше, — сказал он негромко, — бери в запас по три коня на каждого, но чтобы успел перехватить войско до переправы, понял? Пусть никто не идет на тот берег. Там делать нечего. Вверх и вверх по течению!

Стойгнев ахнул:

— Княже… Там же Полоцк!

Владимир с усмешкой смотрел в его взволнованное лицо.

— А ты в самом деле думал, что я направил войска против бедной жмуди?

— Каюсь, поверил. Хотя и думал, что взять с бедных жмудян?

— Не мог же я раструбить про поход на Полоцк, как делал князь Святослав. Мне нужно победить, а не бряцать дедовской славой. Там бы успели приготовиться, а мне нужно не кровавое сражение, пусть даже победное, а сам Полоцк и его земли. Да и зачем кровь лить напрасну? Прольем в более нужном месте.

Стойгнев прищурившись смотрел на юного князя. Совсем не тот отрок, которого они брали князем. А за годы изгнания вовсе взматерел, на этом лице очень взрослые глаза. В молодом теле очень зрелый дух. А вот в его отце до самой гибели жила душа больше героя, рыцаря, искателя славы, чем князя. Его «Иду на Вы!» стало легендой, все только и говорят о благородстве великого князя киевского, что посылал к врагам гонца с предупреждением. А сын пошел не в отца. Наоборот, делает все, чтобы не походить на отца. Если тот воевал в чужих землях, то этот и не заикается о таком. Все мысли об устройстве Руси изнутри.

— Да, ты уж совсем было убедил новгородцев, что не скоро пойдешь мстить Рогволоду за обиды… Но как же свеи?

— А что с ними?

— Ты говорил, что возьмешь их на Полоцк?

Владимир кивнул:

— Говорил. Ну и что?

Их взгляды встретились. Стойгнев спросил неуверенно:

— Ты их… не берешь?

— Нет, конечно, — ответил Владимир желчно. — Как бы самому Рогволоду не помогли одолеть меня!

— Но…

— Мне стало ясно еще там, в их гнезде. Если бы я звал их только против Ярополка, то запросили бы втрое больше. А когда сказал, что придется идти через земли Полоцкого княжества, то согласились за такие деньги, что старцам больше подают. Явно замыслили вместе с Рогволодом повернуть мечи супротив меня, вместе с ним захватить Новгород и снова установить правление свеев по всем нашим землям.

Кулаки Стойгнева стиснулись так, что заскрипело. Костяшки выперлись как шипы на боевой палице.

— Ух, гады заморские!

— Успокойся, — велел Владимир мрачно. — Такова жизнь, каждый блюдет свои интересы. Так что пусть не мечтают, что пошлем их на Рогволода. А вот на Ярополка… С ним сражаться будут. Чужой, к тому ж уйти вовсе без битвы ни честь не позволит, ни пустые кошели. Плату уговорились дать после…

— Далеко смотришь, княже, — сказал Стойгнев уважительно. — Я бы, по чести говоря, не смог. Ты хитрый, как лис, а лис побеждает и сильного волка. Да и медведя дурачит.

Владимир усмехнулся.

— Тебе одному открылся. Помни, ни одна душа не должна знать. Догоняй войско, поворачивай, пусть идет вдоль берега. Перехватывай всех на дорогах. Чтоб и муха не пролетела! Мы должны оказаться под стенами Полоцка неожиданно.

Полоцкая земля, земля сильных и отважных… Слабые тут не выживают. Земля холодная, болотистая, лето короткое и дождистое, зато зима долгая и лютая, а про весну и доброго слова выдавить не удается — до того нескорая и гнилая. Зато в болотах железной руды не счесть. Лучшие мечи куют в земле Полоцкой, куют не только в городах и городищах, в каждой веси стоят корчевницы. В Полоцке даже смерды носят доспехи, какие иному князю других земель в зависть!

А уж зверья и птицы видимо-невидимо в окрестных лесах, реки и озера заполнены рыбой, в откосах рек блестит черный горючий камень. Им издавна топят печи в Полоцкой земле, переняв от куршей и земгалов, что поселились там еще раньше.

Здесь славяне выжигали лес, распахивали землю. Местные племена от них узнали о пшенице, пробовали сеять, а славяне били лосей, оленей, медведей, кабанов, пушного зверя, ловили в реках и озерах не пуганную рыбу.

Главное же, именно здесь славяне строили самые неприступные крепости. Сюда доходили, прорывая заслоны из племен западных славян, а то и в союзе с ними, отряды германских императоров Генриха Птицелова и Оттона Первого. Дранг нах Остен оставался мечтой германских императоров, маркграфов, баронов. Войска их появлялись в землях Полоцкого княжества, подходили даже к самому Полоцку. Всякий раз их громили, истребляли, но уж очень заманчиво было разрезать славянские земли пополам: северские с Новгородом по одну сторону, полянские с Киевом — по другую.

Полоцкое княжество само по себе рассекало землю русскую надвое. Купцы Новгорода и Киева, что вели меж собой торговлю, либо обходили владения Рогволода длинным кружным путем, теряя товары и людей в топких болотах, либо платили огромные пошлины за «топтание земли Полоцкой», к тому же терпели бесчинства дружинников гордого князя.

Полоцк стоит на берегу Двины, что вливается в Варяжское море. Оттуда можно выплыть куда угодно, хоть к дальним неведомым народам. Ладьи Рогволода с товарами и дружинами постоянно идут в заморские страны, стоят в Щецине и Шлезвиге. Купцов Рогволода приветствует сам император Оттон, глава Священной Римской империи германской нации.

Крепки стены Полоцка. Отважен и искусен в воинских науках князь Рогволод. Большая и сильная дружина несет охрану города. Еще больше мужей, обученных ратному делу, стоят на прокорме в окрестных селах, точат и без того острые мечи, похваляются победами, пьянствуют, бесчестят мужних жен и позорят девок.

Есть у Рогволода два сына богатыря: Роальд и Турольд. Оба пошли в отца силой и жестокостью. Роальд, поднатужившись, поднимает на плечи коня с всадником в полном вооружении, а Турольд под одобрительные крики ломает по две подковы разом. Оба рослые, в плечах — косая сажень, руки — бревна, ладони — лопаты…

А дочь Рогнедь — по-русски Рогнеда — в мать, сказочную красавицу. Ее Рогволод, будучи удачливым ярлом-викингом, привез из захваченного им Парижа. Сватаются к Рогнеде лучшие рыцари Британии, Германии, Парижа, Рима, Неаполя, других знатных городов — безуспешно! Рогнеда молчит загадочно, ждет послов от самого императора Оттона, властелина мира…

Рогволод смотрит: дочери семнадцать лет. Принял послов от великого князя Ярополка, властелина богатейшей Киевской земли и окрестных земель. Поговорил, вызнал многое. Теперь Ярополк — владыка всей Руси. Его титулуют великим князем, каганом, но богатствами и землями он многим европейским королям в зависть. Так что идти Рогнеде… за Ярополка!