"Рожденные в раю" - читать интересную книгу автора (Саган Ник)

ХАДЖИ

Когда-то Землю населяли миллиарды людей, многие из которых чтили Бога. Может ли религия считаться «истинной», если хорошие люди подвергаются самому страшному наказанию, которое только можно измыслить? Неужели только одна из множества религий была создана Богом, а все остальные – творение людей? Мне кажется, что «верных путей» больше, чем звезд на небе, и мудрость следует постигать, где бы мы ее ни встретили. Так подсказывает мне сердце, и в это я верю.

Я сижу рядом со своей сестренкой-лягушонком. Она провела ночь в раздумьях о горячих ветрах, бурных водах, угольно-черном дыме и бесконечном огне. Немногим удастся избежать этой участи, сообщает она мне, с важным видом повторяя слова старшего брата.

– Лягушонок, – говорю я, – ты думаешь, Мутазз счастлив?

– Иногда.

– Он танцует?

– Нет, не так, как раньше, – признает она.

– Бог уважает меня, когда я работаю, но любит, когда танцую и пою.

Она прикидывается безразличной, но я уверен, что она слушает. Уж слишком многое она берет в голову, моя маленькая сестренка. Когда я вижу ее такой озабоченной, как сейчас, мне становится грустно.

Однажды она убила змею. Теплым летним вечером девочка собирала камушки и натолкнулась на змеиное гнездо. Потревоженная змея подняла треугольную морду, зашипела, разинула пасть, показав клыки. Далила не закричала, не бросилась бежать. У нее в руке был большой камень, и этим камнем она размозжила змее голову. Змея сплелась в тугой узел, словно пытаясь стать невидимой, а Далила прикончила ее, нанеся еще семь ударов. Змея, хоть и была неядовитой, безусловно, покусала бы девочку. Мы нашли Далилу всю в слезах, она была перепутана и раскаивалась в содеянном. В руке она все еще держала камень. Мы успокаивали ее, хвалили за храбрость, проверили, нет ли укусов. Кто-то назвал ее ибисом: так называют птицу, уничтожающую змей, – но она так и не смогла почувствовать гордость за свой поступок. На следующий день мы вместе похоронили несчастную змею, и с тех пор Далила каждый вечер молится за нее.

Мы вместе поем зикры – размышления о Боге, – пока все страхи перед геенной огненной не оставляют ее. Я хлопаю в ладоши и делаю вид, что размешиваю воздух гигантской ложкой. Эта глупость всегда вызывает у Далилы улыбку, а я улыбаюсь ей, довольный, что сумел приподнять ей настроение.

Упаковав свои лекарства, я нахожу Рашида.

Готов ли я к поездке? Конечно, я сложил все лекарства.

– Я так рад за тебя, – говорит он. – Ты не только увидишь, как живет вторая половина человечества, ты сам будешь жить с ними.

– Да, по твоим следам.

– Надеюсь, – отвечает он. – В любом случае твои горизонты расширятся.

– Если ты рассчитываешь заполучить единомышленников, ты будешь сильно разочарован, Рашид.

– Единомышленников… – смеется он, а глаза сверкают.

– Никто из нас не желает принимать участие в вашей тихой войне. И ты, и Мутазз постоянно пристаете к отцу, но наша жизнь вполне нас устраивает, визит на север не сделает ее хуже.

– Но, в самом деле, нашей жизни многого не хватает, – возражает он мне. – В ней много духовности, здесь я с тобой согласен, но это лишь малая часть огромного мира. На свете так много интересного, Хаджи, и только дурак может называть это мишурой.

– Тогда расскажи.

Он кладет мне руку на плечо и долго смотрит в глаза.

– Нет, не буду, – наконец отвечает он. – Поезжай и посмотри сам. Забудь все, что знаешь. Поезжай со свежим взглядом.

– Все ясно, – говорю я.

Он прижимается лбом к моему лбу, и я чувствую, что он весь покрыт испариной.

– Береги себя, – говорит он. – Не забывай про лекарства.

На прощание он говорит мне:

– Твои мечты изменятся. А вместе с мечтами изменятся и представления о возможностях.

Наверное, это единственное, в чем Мутазз и Рашид согласны между собой.