"Имя убийцы" - читать интересную книгу автора (Кварри Ник)

Глава 6

Сержант Бэньон составлял отчет о деле Карровэй. Он надеялся, что за привычной работой понемногу придет в себя, но ничего не вышло. Уже не в первый раз у него отнимали дело, но никогда еще это не делалось так грубо и неумело. Убийство Люси вызвало какое-то возбуждение в управлении, и Бэньон был убежден, что сунул свой нос туда, куда ему не следовало. Там как бы стояла табличка «Вход воспрещен», а он не обратил на нее внимания.

Почему следствие было приостановлено? Кто за этим скрывается? Стоун или, может быть, сам Лагана? Оба были крупнейшими гангстерами. Но почему, почему их кулак с треском опустился на стол из-за столь ничтожного гангстера, как Бигги Бурроу?

Бэньон окончил донесение, осталось передать его Уилксу. Время пропало зря, подумалось Дэву. Донесение будет утеряно, да так, что его не найдешь и с лучшей ищейкой! Он сказал Нейлу, что поднимается наверх, к инспектору Крэнстону.

Дэв шел вдоль длинного широкого коридора, мимо пресс-центра, мимо зала судебных заседаний, пока, наконец, не остановился перед кабинетом Крэнстона. Инспектор Крэнстон был «поставлен на холостые обороты». Сейчас он был «ответственным» за всякие внутриуправленческие дела: проверял входящую и исходящую документацию, ему подчинялись картотека и регистратура, короче говоря, все и ничто. Это была должность для хозяйственника или канцеляриста. Но Крэнстон был стопроцентным криминалистом в лучшем смысле этого слова.

Его «повысили», потому что «внизу» он кого-то не устраивал. Когда он был еще заурядным копом, он несколько раз обнаруживал в клубах республиканской и демократической партий запрещенные сборища любителей азартных игр, а однажды даже арестовал крупного политического босса и двух судей, посоветовавших ему убираться к чертям. Во время допроса в управлении обвиняемым выглядел сам Крэнстон. Его показания выслушивались с презрительной усмешкой, следователи морщились от того, насколько он «лишен инстинкта», но он не дал им сбить себя с толку. Когда его спросили, почему «господа» арестованы, — вопрос смехотворный, все было уже зафиксировано на бумаге, — он твердо ответил: «Потому, что они нарушили закон».

Вот была пожива для газет! Но они представляли Крэнстона не героем, у которого хватило мужества привлечь к ответственности нарушителей законности, невзирая на их служебное положение, а как оригинала, чудака. Он сделался человеком, от которого нельзя просто отмахнуться: он был честен и справедлив, умен, пользовался уважением. Значит, его можно было только «повысить». Как капитан он навел порядок в самом запущенном участке города: произведенный в инспекторы, он на время изгнал из города самого Макса Стоуна, исполняя обязанности старшего инспектора — правда, всего две недели — он добился того, что были закрыты все игорные клубы, лично собрал материал против Стоуна и Латаны.

Такие действия показались тайным хозяевам города чересчур вызывающими, и Крэнстон был перемещен на теперешний «ответственный» пост.

Увидев Бэньона, он оторвался от книги.

— Привет, Дэв! Не говори только, что вам понадобился совет такого старика, как я, — он улыбался тепло и дружелюбно.

— У нас в комиссии все в порядке, но у меня нет.

— Да ну, с каких это пор?

И тут Бэньон выложил все: и о самоубийстве Тома Дири, и о Люси Карровэй, и о Бигги Бурроу, и о той горькой минуте, когда Уилкс отобрал у него дело.

— И это меня так взбесило, что я еле удержался, чтобы не бросить ему в лицо мой значок и посоветовать, как найти ему применение...

— Даже так... — Крэнстон обстоятельно раскуривал трубку. — Такие вопросы каждый решает наедине с собой.

— Я не могу работать с одной только надеждой, что все переменится. Мне не нужно никаких компромиссов, и я не хочу...

— Одну секунду! Я тоже никогда не шел на компромиссы! Я упорно двигался своим путем, пока мой пыл не остудили.

Ладно, оставим будущее и обратимся к сегодняшнему. Ясно, что Дири застрелился. Его вдова утверждает, что из-за плохого здоровья. Люси отрицает. Если бы только это, я поверил бы жене, а Люси счел лгуньей. Но ее убивают после разговора с тобой. Возможно, это дело рук «горилл» Стоуна. Тут-то воры себя и выдали. — Он улыбнулся. — Я зову ворами их, хотя они тщатся называть себя погромче и покрасивее, гангстерами, например. Для меня они были и остаются ворами. Ты напал на след Бурроу, и в это время дело у тебя отнимают. Вероятно, Уилкс получил какие-то указания, но, может быть, он действует и по своей инициативе. Почему они переполошились из-за Бурроу и Люси, почему она убита? Только ли потому, что она обратилась к тебе?

— На эти вопросы у меня нет ответа.

— Тогда вернемся к Дири. Разве его случай не подозрителен? Не могло ли быть так, что его устранили?

— Нет, тут все ясно.

— Напротив, тут-то все только начинается. — Он умолк и вдруг спросил: — Что ты теперь станешь делать, Дэв?

— Доведу дело до конца. Посмотрим, что выйдет.

Крэнстон проводил его к двери, положил руку на плечо и сказал:

— Одного не забудь, англичане говорят: «Мы проигрываем все битвы, кроме последней!».

В коридоре Дэву встретился Джерри Фарнхэм.

— У вас ничего нового, Дэв? — спросил репортер.

— Ровно ничего.

— А дело Карровэй?

— Им занимается рэднорская полиция, Джерри.

— Хотя она жила в нашем городе, — он искоса взглянул на Бэньона. — Нас интересует ее история. «Экспресс» не любит, когда его читателей находят убитыми. Мы не можем себе позволить отказаться ни от одного подписчика, ты же знаешь.

Оба в молчании остановились. Фарнхэм больше не улыбался. На улице шел дождь, и вода стекала по широким оконным стеклам.

— У меня было впечатление, что ее делом занимаешься ты.

— Оно теперь не у меня.

Фарнхэм поджал губы, достал портсигар, предложил Бэньону.

— Кури, Дэв!

— Спасибо, не хочется.

— Дэв, скажи, ты веришь в то, что преступление совершено на сексуальной основе?

— Хочешь поиграть в детективы — пожалуйста!

— Да не будь ты таким мнительным! Кто тебя задевает? Не я же! Я в курсе насчет Бигги Бурроу, но все же мне любопытно. Кроме того, я не люблю, когда меня обманывают.

Какое-то мгновение Дэв недоуменно глядел на Фарнхэма, потом его лицо побледнело.

— Не любишь?.. — неожиданно вся злость против Уилкса перенеслась на совершенно невиноватого Фарнхэма. — Так какого черта ты вмешиваешься не в свое дело? Им занимается полиция, а не репортеры!

— О'кей, Дэв, как знаешь! — он повернулся и пошел обратно по коридору.

Дэв почувствовал в горле удушье; как ему надоело лгать и изворачиваться!

— Джерри!.. — крикнул он.

Фарнхэм уже открывал дверь пресс-центра.

— Джерри, забудь, что я сейчас сказал!

— О, конечно, забуду! — Фарнхэм пощелкал пальцами. — Почему бы и нет, Бэньон? У меня не было причин говорить с тобою так.

— О'кей, я ничего не слышал, Дэв. — И потом, уже совсем другим тоном: — Это все, что ты хотел мне сказать?

— Нет, есть еще кое-что. Я напал на след Бурроу, я уверен, что убийца Люси он. Но когда я дошел до этой точки, у меня отняли дело. Уилкс хочет передать его кому-нибудь из смены Джонсона. Ответил я на твой вопрос?

— Ты так думаешь? Не прошло и двадцати минут, как я вышел от Уилкса. Я спросил его насчет Бурроу. Он сказал мне, что в твоем расследовании нет позитивного отправного пункта, — Джерри легко присвистнул, — и что вся история рассосется, как дым в воздухе. Как же привести к одному знаменателю твои предположения и его слова?

— Кто хочет, сможет, — сухо ответил Бэньон.

Фарнхэм потер одну ладонь о другую.

— Можно ли рассматривать твое предположение как основу для статьи?

— Нет, черт побери! — слова эти вырвались у Бэньона прежде, чем он отдал себе отчет в их значении.

Опять время ушло впустую. Если хочешь оставаться честным человеком, это всегда стоит немало...

Фарнхэм не написал очерка о том, что узнал, но он отдал материал сотруднику, который писал политические передовые, и у того статья вышла на славу! Резкая, с сарказмом, о противоречивости мнений сотрудников комиссии по уголовным делам. В ней содержался намек на то, какими методами город должен бороться с откровенными гангстерами. Конечно, подобным элементам кое-что прощается — так повсюду, и с этим приходится мириться, но для убийства Карровэй был вызван особый «специалист» из Детройта. Не хватало только почетного эскорта, каким его забыла снабдить полиция. И в этом свете следствие по делу Карровэй ведется неуверенно, особенно в связи с тем, что энергичность действий полиции находится в прямой взаимосвязи с давлением, оказываемым на нее гангстерами и политическими бонзами.

Это была сильная статья! И намного острее, чем если бы в ней просто-напросто излагались факты.

Уилкс в бешенстве бегал по кабинету и ругался так громко, что это сделало бы ему честь во дворе любой казармы. Он стучал кулаком по столу, и все-таки во время этой искусно разыгранной сцены Дэв подметил в нем какую-то скованность, чертовски напоминавшую страх.

— По какому праву ты сообщил репортеру имеющиеся у нас факты? — уже в пятый раз выкрикнул Уилкс.

Дэв сохранял полное спокойствие.

— Я поступил неосмотрительно — но почему столько шума? Все можно выяснить...

— Я не хочу, чтобы проблемы полиции дискутировались в прессе! — кричал Уилкс, бегая по комнате.

— Но ведь никакой проблемы не существует. Я написал отчет и передал его вам. Вы сказали мне, что расследованием займется кто-нибудь из парней Джонсона. Вот и все, что я сообщил Фарнхэму. Вы же ему незадолго до нашего разговора объявили, будто в моей версии нет и капли правдоподобия. Вы говорили с Фарнхэмом, лейтенант, или нет?

— Черт побери, он, конечно, все наврал! — на лице Уилкса показалась улыбка, не совсем естественная, правда. — Дэв, — начал он совсем другим тоном. — Знаешь ли ты из своего опыта случай, чтобы эти Богом проклятые писаки не наврали?

— Разумеется, они ошибаются, — сказал Бэньон, точно зная, что Уилкс лжет. — Значит, ты подал Фарнхэму идею, будто мы тут пытаемся что-то скрыть? А разве мы так поступаем? — Терпение понемногу оставляло Бэньона. Он хотел услышать от Уилкса хоть капельку правды.

— Никогда! — кулак Уилкса с треском опустился на стол, что должно было изображать справедливый гнев. — Как ты можешь объяснить, что в тебе зародилась хотя бы тень подозрения?

— Я был взбешен, — сказал Бэньон. — Взбешен, что кому-то не понравилось, как я веду расследование по делу Карровэй.

Тишина в кабинете несла в себе что-то устрашающее, пока Уилкс вдруг не проговорил:

— Не будем детьми, Дэв. Ты получаешь свои предписания, я — свои.

— Мне можно идти? — И так как ответа не последовало, Дэв вышел из кабинета и вернулся на свое рабочее место. Нейл и Кармоди обсуждали статью в «Экспрессе», при виде Бэньона они умолкли. На несколько секунд воцарилась тишина; напряженность возросла настолько, что, казалось, начала материализовываться. Наконец Нейл прокашлялся.

— Мы стали знамениты на все управление. Ты не знаешь, кто раскопал эту историю, Дэв?

— Фарнхэм.

— Черт бы побрал! — выругался Нейл.

А Кармоди прибавил:

— Сейчас никому нельзя доверять.

С улицы пришел Бурке. Лицо его раскраснелось от резкого ветра и выпитого виски.

— Слава Богу, что до них не дошли слухи о моих методах и «талантах», — ухмыльнулся он, — честное имя можно сохранять только до тех пор, пока о тебе не писала газета...

— Все это натворил Фарнхэм, — сказал Нейл.

— Парни, вроде него, вечно вертятся у замочных скважин, — послышался голос Кармоди. — И зачем их только к нам пускают? Да и к чему вообще газеты? Только чтобы копаться в разном дерьме...

Дэв прислушался к разговору. На чьей стороне стоял Бурке, он не знал. А что до Нейла и Кармоди, то они, как и большинство копов, ополчились бы на Фарнхэма и встали бы на защиту Уилкса. Дэв взглянул на своих парней и решил выложить им все до конца.

— Фарнхэм получил все сведения от меня.

Нейл и Кармоди уставились на него, не в силах сразу осмыслить сказанное.

Бэньон почувствовал, как между ними вырастает каменная стена. Только Бурке подошел к столу Бэньона и сел на краешек. Он улыбался, но глаза глядели серьезно.

— А знаешь, Дэв, статья показалась мне занятной! Во всяком случае, что-то новенькое.

Когда Дэв к вечеру вернулся домой, его четырехлетняя дочь сидела в комнате на ковре и возилась с кубиками. Увидев отца, она потребовала, чтобы Дэв помог ей строить дворец.

Вошла Кэт.

— А, наконец-то ты пришел. — Она была в красивом платье, поверх которого повязала передник.

— Ты ждешь гостей? — поинтересовался Дэв.

— Элл и Маргарет. Они придут к ужину. Сбил бы коктейли, Дэв, — попросила она.

Маргарет приходилась Кэт родной сестрой. Элл был ее мужем. Очень милые люди, но сейчас Дэву лучше бы остаться одному.

— Что с тобой? — спросила Кэт.

— Ничего. Почему ты спрашиваешь?

— Дэв, у тебя неприятности! Я наблюдаю за тобой последнее время и все замечаю.

— Ничего серьезного. Неприятности по службе относятся у нас к профессиональным заболеваниям.

Зазвонил телефон. И Кэт вышла. Дэв уже развязал галстук, когда она вернулась.

— Тебя...

— Кто спрашивает?

— Не знаю, — ее тон заставил Бэньона поднять глаза.

— Что случилось, Кэт?

— Ничего, — ответила она. Лицо ее было белее мела.

В два прыжка достиг Дэв телефона.

— Бэньон слушает.

— Бэньон... Дэв Бэньон... здоровый малый из уголовной комиссии? — тихо, но с издевкой спросили на другом конце провода.

— Что нужно? — коротко ответил он.

— Ты бросишь дело Карровэй, ты понял?

— Продолжай.

— Я полагаю, ты понял меня, и раз у тебя отобрали это дело, ты в него больше носа не сунешь, ясно? У тебя здоровая глотка, но если ты не заткнешь ее сам...

Дэв бросил трубку на рычаг. Кэт сидела в комнате на ковре и собирала кубики.

Он бегал по комнате, засунув руки в карманы брюк. Бешенство его росло, принимая опасные размеры. Коп не имеет права иметь жену, иметь ребенка — что теперь делать, черт побери! Наконец взял со стула шляпу и пальто и сказал Кэт:

— Я надеюсь, что поспею к ужину, дорогая.

Она взглянула на него и ни о чем не спросила.

— Было бы очень мило с твоей стороны.

— Будь уверена, что если чей вечер и будет испорчен, то не наш, — сказал он и вышел.