Ник Картер Невинно осужденный

Чудный сентябрьский день подходил к концу. Лучи заходящего солнца золотили верхушки деревьев и рассыпались бесчисленными искрами по листве, окрашивая ее всеми цветами радуги.

Ник Картер, только что поужинавший, смотрел из окна своей виллы, расположенной недалеко от Центрального парка, на расстилавшийся перед ним осенний ландшафт, уже говоривший о приближении зимы.

Легкий шум заставил Картера обернуться...

– Вас желает видеть какой-то господин, – сказала экономка, подавая сыщику визитную карточку.

Бегло взглянув на нее, Картер проговорил:

– Проводите этого господина в приемную, я сейчас к нему выйду.

Когда спустя несколько минут сыщик вышел в приемную, ему навстречу поднялся молодой человек лет тридцати, одетый по последней моде.

– Филипп Шервуд, – мягким баритоном представился посетитель. – Я имею честь видеть перед собой знаменитого сыщика Ника Картера?

– Да, – ответил сыщик. – Чем могу служить? Садитесь, пожалуйста.

Сев у письменного стола, молодой человек после некоторого колебания обратился к Нику:

– Я пришел, мистер Картер, чтобы попросить вашей помощи в раскрытии одного дела, которое возбудит в вас, несомненно, живейший интерес. Надо доказать невиновность молодой девушки, обвиненной в воровстве.

– Кто же эта особа, которую обвиняют в таком преступлении? – задал вопрос Ник.

– Некая Лилиан Товэр, – ответил посетитель. – В настоящее время она находится, даже страшно сказать, в одной из камер главного полицейского управления.

Картер многозначительно покачал головой.

– В похищении чего обвиняют мисс Товэр?

– В краже бриллиантового ожерелья стоимостью до десяти тысяч долларов, – уныло произнес молодой человек и затем рассказал приблизительно следующее.

Арестованная, невеста молодого Шервуда, была обвинена по заявлению крупной ювелирной фирмы Бабкок и К° в Бродвее в краже ожерелья, состоящего из бриллиантов, жемчугов и рубинов, причем полиция отказалась выпустить ее под залог, который соглашался внести за нее дядя.

Последнее обстоятельство было особенно печально.

– Кто этот дядя? – вставил Картер.

– Некто Дуррелль Вестон. Он живет в Лонг-Айленде.

– Значит, вы пришли по поручению мистера Вестона? – осведомился сыщик.

– О, совсем нет! – заволновался Шервуд. – Я с ним не в ладах.

– Расскажите мне, – начал медленно Ник, пытливо смотря в лицо молодого человека, – все, что знаете о мисс Товэр и ее дяде.

– Я, собственно говоря, могу рассказать очень немного, – пожал плечами Шервуд. – Лилиан – сирота, которая после смерти отца кормила себя и свою мать уроками языков и музыки. Я сам брал у нее уроки французского языка и при этом научился любить и уважать эту девушку. Два месяца назад умерла мать мисс Товэр. В то время, когда старушка лежала на смертном одре, из далекого путешествия вернулся ее брат, Дуррелль Вестон, обещавший заботится о ее дочери. После смерти старушки Дуррелль действительно перевез Лилиан в свою виллу на Лонг-Айленд, которую построил и обставил еще до своего путешествия. Вчера Лилиан была в городе и, между прочим, посетила ювелирный магазин Бабкок и К°. Приказчик по фамилии Эванс показывал ей всевозможные украшения и, между прочим, то самое ожерелье, о котором идет речь. Хотя ожерелье это очень понравилось Лилиан, но она не сторговалась и ушла из магазина, ничего не купив. Во время пребывания Лилиан в магазине, приказчик, ни в чем не подозревавший хорошо известную ему покупательницу, несколько раз поворачивался к ней спиной. После ухода мисс Товэр Эванс бросил беглый взгляд на витрину и убедился, что все вещи на месте. Однако, когда он начал раскладывать их более тщательно, то, к удивлению своему, заметил, что настоящее ожерелье исчезло и было подменено очень на него похожей, но ничего не стоящей имитацией. Быстро выскочив из магазина, приказчик крикнул полисмена, и им удалось задержать экипаж, в котором сидела Лилиан. Она сначала побледнела, увидев полисмена, но не сопротивлялась. Эванс и полисмен сели рядом с девушкой, второй полисмен поместился на козлах и коляска покатила в полицейское управление. Ожерелье, если бы оно действительно находилось у Лилиан, невозможно было выбросить во время пути. В полицейском управлении ее немедленно обыскала одна из приставленных для этого женщин, но драгоценности найдено не было. Как ни убедительно говорило подобное обстоятельство в пользу Лилиан, ее заключили в камеру, а всех, кто стремился облегчить участь девушки, даже и не слушали.

Сыщик внимательно выслушал молодого Шервуда и задумался. После небольшой паузы он спросил:

– Что же говорит сама мисс Лилиан по этому поводу?

– Ничего, – вздохнул Шервуд. – В полицейском управлении она несколько раз заявляла: "Вы видите, что ожерелья не было ни при мне, ни в экипаже; делайте со мной, что хотите, я только беззащитная девушка".

– Ну, а что мисс Лилиан говорила вам? – осведомился Картер.

Шервуд опустил голову, как бы под влиянием тяжелого горя и, наконец, произнес:

– Ничего, мистер Картер. Она даже отказалась принять меня. Впрочем, это весьма понятно. Она не хочет видеться со мной в тюремной камере, в роли преступницы. Это, действительно, ужасно!

– Вы сами считаете вашу невесту невиновной? – строго спросил сыщик.

– Лилиан невиновна, ручаюсь головой! – горячо воскликнул молодой человек.

– Ну да, вы ведь любите мисс Лилиан! Любовь, как известно, слепа.

– Между моей любовью и верой в ее невиновность нет ничего общего! – резко произнес Шервуд. – Я ее знаю уже два года, хотя достаточно нескольких месяцев, чтобы оценить всю чистоту ее души.

– Что же должен я делать? – спросил Картер. – Ведь, если обвинение останется недоказанным, девушку все равно отпустят.

– Это-то так, – заметил молодой человек, – но до тех пор, пока не объяснится исчезновение ожерелья, пока не найдут настоящего вора, подозрение в краже будет тяготить Лилиан и совершенно убьет ее. Нет, мистер Картер, речь идет не об одной лишь свободе, а главным образом о честном имени девушки. С нее должно быть снято даже самое малейшее пятнышко. Фирма Бабкок и Кс не может остаться безнаказанной, она должна понести заслуженную кару за опрометчивый образ действий. Займитесь этим делом, мистер Картер, я принимаю на себя все расходы, не говоря уже о том, как будем вам благодарны мы оба.

– Боюсь, что вы слишком оптимистично смотрите на дело, мистер Шервуд, – серьезно произнес сыщик. – Во всяком случае, я постараюсь выяснить, каким образом исчезло ожерелье и куда оно девалось? Но предупреждаю, не делайте мне потом упреков, если мое расследование принесет не совсем приятные для вас результаты.

– То есть как это? – изумленно спросил Шервуд.

– Очень просто, – спокойно ответил Картер. – Вы не приняли во внимание обстоятельства, что инспектор Мак-Глусски, обыкновенно, далеко не суров с арестованными из интеллигентного класса. По какой же причине он так жестоко обошелся с вашей невестой? Так же и фирма Бабкок и К°. Ведь арестовать девушку из порядочного общества и засадить ее в тюрьму – дело далеко не шуточное и если все-таки доверенный этой фирмы не остановился перед таким шагом, то, очевидно, у него есть на это серьезные основания. Что вы скажете, если мисс Лилиан, невиновная в самой краже, причастна к ней в качестве сообщницы вора?

Шервуд энергично потряс головой.

– Нет, нет и нет, мистер Картер! – вскричал он. – Вы никогда не убедите меня в справедливости вашего предположения.

– Вы не так слепо верили бы в невиновность мисс Лилиан, если бы знали, что мистер Мак-Глусски уже обратился к помощи одного сыщика, который выяснил обстоятельства, говорящие как раз за обвинение.

– Но это невозможно, – замялся Шервуд. – Что мог выяснить этот сыщик? Совершенно невозможно, чтобы ожерелье...

– Что касается ожерелья, – медленно продолжал Картер, – то сыщик по поводу его, действительно, ничего не выяснил, или, верней, пока еще не выяснил, зато с достаточной ясностью доказал факт, что из очень многих магазинов пропадали дорогие вещи, непосредственно после посещения данного магазина вашей невестой.

– Это невозможно! Этого не может быть! Здесь ошибка! – простонал Шервуд.

– Возможность ошибки совершенно исключена! – резко проговорил Картер. – Сыщик, занимавшийся этим делом, не так легко делает ошибки.

– Кто же этот сыщик? – быстро спросил Шервуд.

– Ник Картер, – прозвучал холодный ответ.

Молодой человек на несколько минут как бы лишился языка и неподвижно сидел на своем месте. Страшный ответ Ника Картера, казалось, совершенно убил в нем всякую жизнь. Только после большой паузы он мог произнести дрожащим от волнения голосом:

– Да... я... вы думаете... вы считаете ее действительно, виновной?

– Во всяком случае, – смягчил свой приговор Картер, – я уверен, что мисс Товэр знает, где находится ожерелье.

– Значит, по вашему мнению, она виновна?

– Да! – решительно произнес Ник. – Она, по меньшей мере, – орудие в руках какого-то негодяя.

– Признаюсь, – вздохнул Шервуд, – я никогда не считал Лилиан способной, даже под угрозой смерти, пойти на преступление. Смею вас уверить и вы думали бы так же, как я, если бы знали эту девушку.

– Все это так, – задумчиво произнес Картер, – но женщины часто способны на очень странные поступки. Итак, вы желаете, чтобы я пролил свет на это дело?

– Конечно, очень прошу, потому что убежден, что Лилиан с честью выйдет из этого испытания!

– Прекрасно, – сухо произнес Ник. – Прежде всего, я навещу мисс Товэр в ее камере, затем поговорю с ее дядей и, наконец, примусь за кучера, знакомство с которым меня особенно интересует.

– Знакомство с кучером? – удивился Шервуд. – Это почему?

– Очень просто, – спокойно заявил сыщик. – Кучер кажется мне лицом, игравшим довольно видную роль во всей этой истории. Эти легкомысленные полисмены перерыли весь экипаж, тщательнейшим образом обыскали мисс Лилиан и в то же время не осмотрели хотя бы карманов кучера. Этакие идиоты!

Шервуд, очевидно, все еще не понимал, на что намекал Картер, потому что воскликнул с видом крайнего изумления.

– Но при чем же здесь все-таки кучер, мистер Картер? Ведь он же не мог украсть ожерелья?

– Я про это и не говорю, – усмехнулся Ник, – но готов пожертвовать своим реноме недурного сыщика, если ошибаюсь в том отношении, что ожерелье было бы найдено у кучера, если бы его обыскали.

Шервуд хотел что-то ответить, но Картер сделал жест рукой и продолжал:

– В настоящее время я должен отправиться по делу. Если вы мне доверяете, то предоставьте событиям идти своим порядком и потерпите, пока я не сочту нужным сообщить вам о могущих обнаружиться новых деталях дела.

– Согласен, согласен! – с энтузиазмом вскричал Шервуд. – Я так вам верю!

– Где могу я вас найти, если вы мне понадобитесь? – спросил Картер.

Шервуд дал сыщику свой подробный адрес и удалился, а Ник вернулся в столовую, где и рассказал своей кузине Иде обо всех деталях странного случая.

– Это дело меня страшно интересует, – добавил он, – и я очень бы желал, чтобы здесь был Дик, способный очень помочь мне в данную минуту.

– А где, в самом деле, Дик? – спросила Ида.

– Ты помнишь Блэк-Барта? – вопросом на вопрос ответил сыщик.

– Как же! Это тот преступник, которого ты арестовал в Чикаго при расследовании дела Пульмана и привез сюда?

– Да. Ты, вероятно, помнишь, что он сознался и был приговорен к заключению на три года в Синг-Синг! Вчера я получил известие, что несколько дней назад он бежал, и вот я поручил Дику справиться на месте, каким образом ускользнул молодчик и куда он направился. Во что бы то ни стало негодяя следует схватить снова и меня удивляет, что Дика до сих пор...

В это самое мгновение дверь отворилась, и на пороге показался молодой сыщик.

– А! Легок на помине! Вот и ты! – вскричал Картер, сердечно пожимая руку своему кузену. – А мы только что о тебе говорили. Ну, добился ты успеха?

– До некоторой степени, – заявил Дик, подвязывая салфетку. – Блэк-Барт бежал не один, с ним вместе скрылся некто Джордж Товэр, осужденный за убийство на пожизненное заключение.

– Фью! – свистнул Картер.

– Что это значит, Ник?

– Фью и только, – шутливо ответил Ник. – Я просто вспомнил, что мне нужно навестить в полицейском управлении человека, носящего эту же фамилию. Подожди, пока я не вернусь, Дик! Ты мне должен будешь дать подробный отчет.

"Джордж Товэр? Беглый преступник? – размышлял по дороге сыщик. – Товарищ Блэка-Барта. Гм... интересно мне теперь знать, какое отношение имеет этот Джордж к мисс Лилиан и что, вообще, за история с этим ожерельем?"

Через полчаса Ник Картер был уже в полицейском управлении на Мельбэри-стрит.

Когда Ник Картер вошел в камеру арестованной, мисс Лилиан сидела на табуретке и читала при свете газового рожка какую-то книгу. Онатак погрузилась в свое занятие, что даже не заметила присутствия постороннего, так что сыщик слегка кашлянул, чтобы обратить на себя внимание узницы.

Мисс Товэр отложила книгу в сторону, поднялась со своего места и взглянула на вошедшего. Она была в буквальном смысле слова красавицей, так что Картер несколькомгновений с удовольствием смотрел на нее.

– Если не ошибаюсь, мисс Товэр? – начал он.

– Да, – последовал короткий ответ.

– Мое имя Ник Картер, сыщик.

– Что же вам угодно, мистер? – спросила девушка.

– Я пришел сюда по поручению мистера Филип-Шервуда.

– Мистер Шервуд очень добр. Вы принесли мне от него известие?

– Нет, – поклонился Картер, но он поручил мне сделать все возможное, чтобы открыть истинного вора ожерелья и, таким образом, вернуть вам свободу и доброе имя.

– Очень благодарна вам и мистеру Шервуду, – любезно произнесла Лилиан, – но боюсь, что ваши старания будут напрасны.

– Как? – очень ловко разыгрывая изумление, произнес Картер. – Неужели вы не хотите даже заявить, что совершенно невиновны?

– Нет, – пожала плечами Товэр. – К чему? Какой в этом смысл? Ведь этим я не докажу невиновности.

– Но ведь вы не крали ожерелья?

– Однако, люди утверждают, что я его украла, меня арестовали и засадили сюда.

– Я вам хочу помочь, – не отставал Ник. – Разрешите мне выступить в вашу защиту.

– Нет! Я вовсе не хочу причинять вам неприятности, – прозвучал ответ странной арестантки.

– Расскажите мне, по крайней мере, об этом случае, – подошел сыщик с другого конца.

– Мне нечего рассказывать, – пожала девушка плечами.

Такое безразличное отношение к своему положению Картер еще впервые наблюдал за всю свою практику.

Он с изумлением посмотрел на девушку, которая тем временем уже снова раскрыла книгу и погрузилась в чтение.

– Вы, значит, мне совершенно отказываете? – спросил Ник.

На этот вопрос он даже не поучил ответа.

– Вы мне не доверяете, миссис Товэр, сделал Ник последнюю попытку.

Лилиан со вздохом опустила книгу на колени и печально проговорила:

– Ах, нет, я верю, что вы желаете мне добра, но пожалуйста, уйдите, оставьте меня в покое.

Сыщик поклонился и вышел их комнаты.

В кабинете своего друга Мак-Глусски он набросал несколько строк следующего содержания:

"Отпусти завтра в час дня Лилиан Товэр на свободу, так как за ней будет наблюдать мой помощник Дик".

Прибыв домой, Картер позвал к себе Дика.

– Ну, Дик, – произнес он, – теперь расскажи мне подробно о бегстве Блэк-Барта.

Оба сыщика уселись в кабинете Ника и спрошенный начал свой рассказ.

– Бегство было задумано не Блэк-Бартом, а его товарищем по камере, этим самым Джорджем Товэром. Блэк только не мог устоять от искушения вернуть себе свободу. Он и Товэр получили поручение исправить, под надзором часовых, испортившуюся водопроводную трубу, проложенную в дальнем углу тюремного двора. В трубе образовалась течь и отложить исправление до утра не представлялось возможным. Так как Товэр по профессии слесарь, то исправление было поручено ему, а Блэк-Барт служил товарищу в качестве помощника. За все время своего пребывания в Синг-Синге Товэр считался спокойным и послушным арестантом, а потому часовой не предполагал, что Джордж бросится на него сзади и сильным ударом по голове едва не отправит на тот свет.

– А ты уверен, – вставил Картер, – что удар нанес Товэр, а не его товарищ?

– Это уже установлено, – заявил Дик. – Именно Товэр собирал камни, чтобы заткнуть повреждения. Найдя поблизости подходящий, он отошел на несколько шагов в сторону. Часовой следил за ним глазами, пока он не поднял камня и не начал возвращаться. В это время Барт что-то крикнул и часовой невольно обернулся в его сторону. В то же мгновение он получил страшный удар по затылку и без чувств свалился на землю. Придя в себя, он увидел, что лежит связанным с заткнутым ртом. Беглецы не только сняли с него платье, но и отобрали сапоги, кепи и два револьвера.

– Идиоты, – спокойно вставил Ник. – Каким образом они, однако, перелезли через стену?

– Разорвав одно из своих арестантских платьев, устроили род лестницы, по которой и выбрались на свободу. Та часть стены, где перелезли преступники, выходит непосредственно к Гудзону. На берегу лежала и лодка, но они не воспользовались ей, очевидно, боясь шума от весел. Зато в двухстах шагах от тюрьмы обнаружена была кража шлюпки, оторванной от причала. Благодаря "победе" над часовым, беглецы выиграли около пяти часов времени и когда, наконец, исчезновение их открылось и заработал телеграф, преступников и след простыл.

– Товэр, кажется, был приговорен к пожизненному заключению? – осведомился Картер.

– Да. Двадцать пять лет назад он был переведен из Бруклина в Синг-Синг.

– Значит, это было в 1882 году. Сейчас узнаем.

С этими словами он открыл один из шкафов, стоявших в кабинете и снял с полки толстую книгу, на которой красовалось – 1882.

Отыскав в этой книге отдел под буквой Т., Картер наткнулся на фамилию Товэр, сел поближе к лампе и погрузился в чтение, во время которого Дик сидел совершенно неподвижно. Книг, подобных снятой с полки, было у сыщика много; на первой из них красовалось число 1850, а на последней – 1907, на чистые листы которых были наклеены вырезки из газет.

Картер называл эти книги памятными: в них заключались вырезки газетных статей, сообщавших о всех, совершившихся в течение данного года преступлениях, собирать которые начал еще отец сыщика, Симон Картер.

Наконец, после получасового чтения. Ник Картер с довольным видом кивнул головой и поставил книгу на место.

– Товэр обвинен в убийстве, – произнес он, – но ему дано снисхождение. Он убил через два месяца после своей свадьбы одного молодого человека, которого сильно ревновал к своей жене. Прямых доказательств против него не было, но все же свидетельские показания оказались настолько сильны, что его обвинили. Главную роль сыграл один свидетель, должно быть очень почетное лицо данного города.

– Кто же был этот сильный свидетель? – осведомился Дик.

– Зять Товэра, Дуррелль Вестон, – последовал ответ.

– Вот так штука! – вскочил Дик. – Товэр... Дуррелль Вестон... Да ведь это имена девушки, сидящей в тюрьме по обвинению в краже ожерелья, и ее дяди!

– Именно так оно и есть, дорогой мой, – с легкой ноткой насмешки заметил Ник. – Я и то уже удивлялся, что фамилия одного из беглецов из Синг-Синга не навела тебя на мысль о сидящей в тюрьме девушке.

– Какая же между ними связь? – с любопытством спросил Дик.

– Это его дочь, – ответил сыщик. – О существовании ее как дочери преступник, однако, не знает, так как она появилась на свет уже в то время, когда он начал отбывать наказание.

– По какому же следу прикажете идти?

– Пока что мы оставим в покое обоих, – распорядился Картер. – Я, вообще, думаю на этот раз изменить свою обычную тактику. Завтра утром я нанесу визит мистеру Вестону и очень удивлюсь, если после этого визита мы не окажем маленькой услуги государству! Главным же образом мне хочется поближе познакомиться с кучером Вестона. У меня предчувствие, что дело гораздо запутаннее, чем кажется на первый взгляд. Ну, однако, поживем – увидим.

Так называемая "летняя резиденция" Дуррелля Вестона в округе Флатбум на лесистом острове Лонг-Айленд совершенно не походила на роскошное строение, и с прилежащими к ней двумя акрами земли, годными только под постройку, не могла называться дорогим имением. Сам дом был невелик и прост, причем выглядел так, словно в нем по целым годам никто не жил. Прежде всего, он настойчиво требовал новой окраски. Конюшня, отстоявшая футах в трехстах от дома и выходившая на другую улицу так же, как и сам дом, сильно нуждалась в ремонте.

Было часов одиннадцать утра, когда у подъезда "летней резиденции" Вестона позвонил какой-то молодой человек.

Управляющий, коренастый мускулистый мужчина средних лет открыл двери и пытливо вгляделся в пришельца.

Последний был типичный фат, казалось, только что сошедший с картинки модного или юмористического журнала.

На госте был надет кургузый, сшитый по последней моде, пиджак, комически-миниатюрный цилиндр и красно-желтые перчатки. Все, вплоть до щегольских ботинок, было, как говорят, "с иголочки".

В одной руке он держал трость с нелепым крюком вместо ручки, в другой – дымящуюся сигару. В левом глазу торчал монокль в широкой черной оправе и на длиннейшей шелковой ленте. Словом, стоявший теперь перед пожилым управляющим молодой человек, был самая настоящая "модная картинка".

– Э-э-э... – по обыкновению шутов, сюсюкая и растягивая слова, начал он, – послушайте, мистер Вестон дома? Мне... э-э-э было бы очень приятно...

Управляющий, чихнув от попавшего ему в нос сигарного дыма, повел посетителя в приемную, находившуюся на первом этаже, из прихожей направо. Подпрыгивая на носках, фат вошел в комнату, гримасничая, протянул управляющему свою визитную карточку и с комической важностью опустился на один из стульев.

Минут через десять в глубине комнаты внезапно распахнулась портьера, и на пороге появился Дуррелль Вестон так неожиданно, что, казалось, он рассчитывал на эффект своего появления.

Шут тотчас же вскочил с места и произнес:

– Я... э-э-э имею честь видеть... мистера Вестона?

– Да, – отозвался вошедший.

Перед смехотворным молодым человеком стоял крепкий широкоплечий мужчина с гладковыбритым лицом и коротко остриженными волосами. В общем, он производил не особенно симпатичное впечатление. Его серые глаза блестели под очками, как глаза хищного зверя, готового броситься на добычу.

– Очень приятно, – по-прежнему сюсюкая, поклонился шут.

Мистер Вестон молча смотрел на него.

– Что же вам угодно? – наконец проговорил он.

– Неужели моя карточка... э-э-э... которую я послал вам...

– Я получил ее, вот она.

– Она ничего вам не сказала? – поинтересовался шут.

– Ровно ничего, кроме того, что ее владельца зовут Альджерном Грюйтер Смис.

– Не правда ли... э-э-э поэтическое имя? – перебил говорившего молодой визитер.

– Не нахожу, – усмехнулся Вестон.

– Ну, конечно... э-э-э... это дело вкуса, – пожал плечами мистер Смис. – Позвольте представиться, я сыщик из Нью-Йорка, – расшаркался он.

Вестон широко открыл глаза, очевидно, не веря, что перед ним сыщик, а не ходячая реклама какого-нибудь портного.

– Вы сыщик? – удивился он.

– Да!.. Вам это кажется странным?

– Даже очень! Судя по наружности... – начал Вестон, окидывая сыщика ироническим взглядом с головы до ног.

– Никогда, милейший... э-э-э не судите по наружности, она чрезвычайно обманчива. Говорю это по опыту. Мне не раз приходилось под весьма почтенной наружностью... э-э-э вроде вашей... конечно, я говорю только так, к примеру, открывать отъявленных негодяев!..

Вестон вздрогнул.

– Я явился к вам по приказанию инспектора Мак-Глусски, чтобы посмотреть, что можно сделать с этой неприятной историей, случившейся с вашей очаровательной племянницей, которая так ужасно скомпрометирована. Я имел удовольствие видеть ее в главном полицейском управлении. Великолепный жучок... а, pardon, я хотел сказать мисс; я ею очарован. Во всяком случае, пренеприятная история, ужасно неприятная!

– Вы сыщик по призванию? – спросил Вестон, глядя поверх очков на сидевшего перед ним шута.

– Гм!.. как вам сказать... э-э-э... конечно, призвание великая вещь, но... Я никогда и не мечтал стать сыщиком... Мамаша предполагала видеть во мне юриста, так сказать... э-э-э... светило адвокатуры, однако, судьба перевернула всю мою карьеру вверх тормашками! И если я стал волей-неволей сыщиком, то больше по протекции, чем по призванию! Хотя не раскаиваюсь... э-э-э... профессия сыщика поразительно интересна! При этом должен вам сказать, что инспектор Мак-Глусски и мой начальник большие друзья и инспектор, собственно говоря, э-э-э... пляшет под мою дудочку!.. Хе, хе, хе!.. – весело рассмеялся мистер Смис.

Вестон терпеливо выслушал монолог "сыщика по протекции".

– Ну-с, и что же дальше? – спросил он.

– Дальше вот что, – многозначительно объявил мистер Смис. – Как только я увидел вашу племянницу, то сейчас же убедился, что она невиновна и упросил инспектора поручить это дело мне. Инспектор очень любезно согласился и даже обещал не подпускать к этому делу других сыщиков, чтобы, таким образом, я один имел счастье даровать золотую свободу вашей очаровательной племяннице.

– Инспектор Мак-Глусски поступил очень умно, – с трудом подавляя готовый вырваться смех, заметил Вестон.

– Не правда ли? Лучшего он сделать ничего не мог. Вы, конечно, мне поможете? Я построил себе одну теорию, блестящую теорию, поразительную теорию! Вы сами согласитесь с этим, когда услышите.

– Теорию? – переспросил Вестон уже серьезно. – Нельзя ли узнать, какую?

– Конечно, можно! Ведь вы же дядя этой очаровательной мисс. Моя теория проста, но убийственно верна. Все эти господа в полицейском управлении идиоты. Они обыскивали совершенно неподходящих лиц. Удивительно глупо!

Шут-сыщик сделал несколько затяжек сигарой, которую продолжал курить, не спросив разрешения.

Вестон становился все внимательнее и внимательнее и теперь уже не сводил взгляда с сидевшего перед ним посетителя.

– Обыскивали неподходящих лиц? Я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать.

– Охотно верю, – согласился Смис. – Я всегда стараюсь говорить таким образом, чтобы сразу нельзя было понять... Э-э-э... что, собственно, я подразумеваю... Но, имея дело со мной, необходимо уметь читать между строк. Каково придумано? Гениально, не правда ли?

– Но, позвольте... – начал Вестон.

– Pardon!.. – остановил его "сыщик по протекции", – я еще не кончил. Если бы я ставил точки над i, это было бы уж слишком просто! Нет, я всегда стараюсь поставить своего собеседника... э-э-э... в тупик, как вас, например.

– Хорошо, хорошо, – нетерпеливо проговорил Вестон, – но мы теряем понапрасну время, а оно мне дорого.

– Вполне согласен с вами, – поклонился мистер Смис. – "Время – деньги", как сказал... э-э-э... кажется Генрих IV. Итак, возвращаюсь к моей гениальной мысли. Полицейские, которых я считаю... э-э-э... кретинами, обыскивали вашу очаровательную племянницу и, разумеется, не нашли ожерелья. Эти носороги, конечно, не могли додуматься до того, до чего додумался я!

Здесь сыщик-фат приостановился и еще раз затянулся сигарой, которая подходила уже к концу.

Вестон, до сих пор относившийся к сидевшему перед ним чудаку с видимым пренебрежением, совершенно переменился. Он со вниманием прислушивался к словам посетителя и, наконец, спросил нетерпеливо:

– Скажите, кого же нужно было, по-вашему, обыскать?

– Э! кучера, мистер, кучера! Очень просто, – прогнусавил шут.

При этих словах Вестон вздрогнул, провел рукой по глазам и заметно побледнел.

– Кучера? – проворчал он. – Бункера? Ну, здесь вы сильно ошибаетесь. Бункер, во-первых, не был в лавке, во-вторых, он не покидал козел. Каким же образом Бункер мог похитить ожерелье?

– Pardon! – осклабился шут. – Я разве сказал, что ваш кучер Бункер украл ожерелье? Нет, я этого не говорил, но имею полное основание предполагать, что он его получил от того, кто похитил украшенье. Это так просто, так замечательно просто!

– Не хотите ли вы сказать, что моя... – вскипел Вестон.

– Не волнуйтесь так, мистер, – запел Смис.

– Значит, вы полагаете, что Лилиан украла ожерелье и потом подсунула его кучеру, который был с ней заодно?

– Вы положительно угадали мои мысли, – обрадовался мистер Смис, пытливо глядя на Вестона. – Не правда ли, гениальное предположение?.. Мисс Лилиан похищает ожерелье, кучер прячет его и дело в шляпе! Что вы скажете? Какова идея?

– Довольно глупая, – насмешливо произнес Вестон.

– Э-э-э... нет! – запротестовал сыщик. – Вы, значит, не достаточно просмаковали ее!.. Она логически вытекает из всех обстоятельств дела. Разберем по порядку. Ожерелье похищено? Похищено! Кто мог его похитить? Мисс Лилиан! Нашли его при ней? Нет, не нашли! Куда же оно девалось? Имейте в виду, что выбросить его она не могла и в экипаже, который тщательно перерыли, его не оказалось. Остается кучер...

– Перестаньте городить вздор! – не выдержал, наконец, Вестон. – Мысль, что моя племянница воровка, имеющая сообщника в лице кучера, буквально нелепа!

– Э, почему? – глубоко оскорбился фат. – Вы просто не хотите констатировать факт, что я сделал поразительное открытие.

– Но, послушайте, вы видели когда-нибудь Бункера?

– А ведь вы правы, – согласился Смис, – я никогда не видел этого человека.

– Ну, так вот, – начал Вестон, – кучер выглядит отвратительно, тогда как моя племянница Лилиан очень красива, с чем, как мне кажется, согласны и вы.

– О, да! Но это ничего не значит! Это я знаю из собственного опыта. Я изучал женщин и должен сознаться, что все они крайне загадочные существа. Недаром говорится, что для них мужчина, немножко получше черта – красавец! Наконец, вспомните "Человека, который смеется" Гюго. Страшней его трудно что-нибудь и придумать, а между тем, им увлеклась... э-э-э... первейшая красавица! А Титания, влюбившаяся в осла? Правда, это было местью со стороны Оберона; Титания действовала под чужим влиянием, но ведь и в данном случае...

– Вы, однако невыносимы! – закричал Вестон.

– Я? – удивился шут. – Я считаю вашу племянницу просто-напросто пособницей, может быть, и невольной, это все ужасно просто, знаете. Моя теории такова: очаровательная мисс Лилиан Товэр попала под влияние известных лиц, которые, может быть, гипнотическим путем, заставляют ее им помогать. Э? Что вы на это скажете? Замечательная идея!

– Значит, по вашей замечательной идее выходит, что Бункер – истинный преступник?

– Один из них, один. Просто ужасно...

Конец фразы прозвучал неразборчиво, благодаря зевку, который сыщик-шут тщетно стремился подавить.

– Что же это значит – один из них? – приставал Вестон.

– Знаете, – прогнусавил сыщик, – мы убеждены, что Бункер действовал не один.

Вестон делался все более и более сердитым.

– Вздор! – гневно закричал он.

– Скажите, э..., милейший, – внезапно спросил Смис, – давно ли вы знаете этого Бункера?

– С месяц, или нет, недель шесть, – неуверенно ответил Вестон.

– Гм... а откуда он явился?

– Из Филадельфии. – У него были отличные рекомендации.

– Я с удовольствием посмотрел бы на этого Бункера.

– Позвать его сюда? – проворчал хозяин.

– Пожалуйста, – попросил Смис.

– Конечно, вы хотите говорить с ним наедине?

– О, нет! Как раз наоборот, милейший! Предпочитаю вести с ним беседу в вашем присутствии.

– По моему мнению, лучше, если меня здесь не будет, – попытался возражать Вестон.

– Извините, – упорствовал Смис. – У меня совершенно другое мнение.

– Хорошо, я его позову, – произнес Вестон, нажимая кнопку звонка.

Едва успел он сделать это, как на пороге появился тот самый управляющий, который впускал сыщика-шута в дом.

– Петр, – обратился к нему хозяин, – скажи Бункеру, чтобы он немедленно явился сюда, я хочу с ним поговорить.

Управляющий поклонился и исчез за той портьерой, из-за которой появился так странно сам хозяин.

– Ваша теория абсурдна, мистер Смис! – резко заметил Вестон. – Вам никто не поверит.

– Посмотрим, посмотрим, – возразил сыщик. – Подождем самого Бункера.

– Но моя племянница сама невинность и чистота.

– Да, но дети часто наследуют пороки родителей.

– Что это значит? – грозно спросил Вестон.

– Но ведь отец мисс Товэр, как мне известно, приговорен к пожизненному заключению, – спокойно произнес Смис.

– Ну, зачем поднимать старую историю, которая давно уже забыта? Товэр умрет в заключении и никто не будет знать, что отец Лилиан был убийцей!

– Не думаю, дражайший, – небрежно отозвался Смис. – Товэр не умер в заключении, потому что он оттуда... бежал.

– Невозможно! – изумился Вестон.

– И все-таки, – потирая руки, продолжал шут, – этот Товэр и некий Блэк-Барт несколько дней назад хитростью бежали из Синг-Синга и, представьте себе, до сих пор не отысканы.

Казалось, что Смис совершенно не наблюдает за лицом хозяина, на самом же деле он не только заметил выражение удивления, но и узнал, что своим рассказом о бегстве двух преступников сообщил Вестону довольно неприятную новость. Прежде чем хозяин опомнился от изумления, в комнату вошел Петр.

– Бункера, – начал управляющий, – нигде нет, а конюх Комп утверждает, что Бункер не ночевал дома и прошлой ночью.

– Хорошо, Петр, можешь идти, – кивнул головой хозяин. Затем он повернулся к сыщику и проговорил взволнованным голосом:

– Кажется, придется сознаться, что вы правы, мистер Смис. Не понимаю, каким образом он мог приобрести на нее такое влияние?

– Гм, – осклабился шут, – это очень, очень просто. Он, вероятно, ее возлюбленный?

– А, подите вы, – махнул рукой Вестон. – Как может такая красивая девушка, как моя племянница, полюбить Бункера? Да скорее луна сойдет с неба.

– Э... я подразумеваю, что возлюбленный увлек ее не в настоящем своем виде, а переодетый, загримированный.

Этот ответ, казалось, сильно обеспокоил Вестона. Он вскочил со стула и закричал:

– Загримированный? Кучер загримированный? Да это просто чепуха!

– Вы находите? – как-то странно спросил шут. – А моя мысль великолепна, как, впрочем, все мои собственные мысли. Ставлю мою бриллиантовую запонку против пуговицы от ваших брюк, что Бункер не тот, кто изображал кучера в последний раз. Посмотрим, не найдем ли мы этого человека, если его вообще еще можно найти. Однако, благодарю вас за сведения! До свиданья, мистер Вестон.

С этими словами Альджернон Грюйтер Смис, сыщик по протекции и любимец Мак-Глусски, удалился своей танцующей походкой из комнаты.

Вестон насмешливо расхохотался.

Правда, некоторые открытия шута покоробили его, но, все-таки...

– Слепой петух вряд ли найдет маленькое зернышко, – насмешливо произнес он. – До тех пор, пока полицейское управление будет посылать подобных идиотов, скрываться очень нетрудно!

Он, наверно, держался бы несколько иного мнения, если бы слышал, что шептал, выходя от него "шут", который, как читатели, вероятно, догадались, был не кто иной, как сам знаменитый сыщик Ник Картер.

– Прекрасно! Вот мы и открыли целое гнездо преступников. Этот Вестон знает про ожерелье столько же, сколько Бункер, с которым я так жажду познакомится. Управляющий, конечно, один из сообщников. Вначале мне нужно разыскать этого Бункера, если таковой вообще существует; затем я примусь и за хозяина с управляющим. Вероятно, этот Комп член шайки, надо будет заняться и им. Как, однако, обрадуется мой друг Мак-Глусски, когда я доставлю ему для заселения камер сразу полдюжины преступников.

Сыщик уже прошел весь остров Лонг-Айленд и находился в Нью-Йорке. Он спокойно шел по Бродвею, где ввиду обеденного времени взад и вперед сновали пешеходы. Непосредственно мимо сыщика прошло несколько японцев, которые, оживленно жестикулируя, о чем-то, очевидно, спорили.

Невольно при виде их Картер вспомнил о своем молодом помощнике Тен-Итси, пребывавшем в далекой Японии.

В это время взгляд его упал на бумажку, лежавшую у его ног. Картер был убежден, что раньше этой бумажки здесь не было, так как в таком случае она была бы запачкана ногами прохожих, чего на самом деле не оказалось. Очевидно, ее могли потерять проходившие мимо японцы.

Картер намеревался было вернуть ее по принадлежности, когда взгляд его упал на штемпель главного военного управления в Чикаго. В нем пробудился профессиональный интерес. С быстротой молнии он спрятал бумагу в карман своего пиджака, боясь, что кто-нибудь из японцев обернется.

В следующую затем минуту он стоял уже в подъезде одного из домов и осматривал со всех сторон находку. Развернув бумажку, Картер чуть не вскрикнул от изумления: перед ним был великолепно исполненный план одного из фортов на Тихом океане.

Сыщик узнал достаточно. Большими шагами он бросился догонять опередивших его японцев.

Потеря ими, очевидно, еще не была замечена и сыщику ничего не стоило проследить их до 14-й улицы, где они вошли в один из роскошных ресторанов.

Ник Картер остался стоять на тротуаре и через стекла наблюдал за дальнейшим. Японцы (их было шестеро), сели за один из столиков и подозвали к себе официанта; последний, к большому удовольствию Картера, оказался его старым знакомым, которому сыщик когда-то оказал небольшую услугу. В голове Картера мигом созрел план. Через черный ход он проскользнул в буфетную и застал там своего знакомого официанта, собиравшего какую-то посуду.

– Чарлси, – обратился к нему Картер, – вы можете уделить мне несколько минут?

Официант смерил с ног до головы стоявшего перед ним шута.

– Как видите, я занят, – недовольным тоном произнес он, – что вам угодно?

– На несколько минут поменяться с вами платьем, спокойно произнес фат, как будто подобный обмен был самым обыкновенным делом.

– Если вы пришли сюда, чтобы неудачно острить, то напрасно беспокоились.

Сыщик усмехнулся и шепнул на ухо официанту несколько слов. Слова оказались магическими. Через пять минут Картер стоял в одной из комнат ресторана в виде безукоризненно одетого официанта. Он приблизился к столу, за которым сидели японцы.

– Что будет угодно господам? – спросил сыщик.

– Мы уже заказали другому официанту, – произнес один из японцев.

– Мой товарищ получил неожиданное приказание и просил меня заменить его, – проговорил сыщик.

Таким образом, он принял на себя обязанности официанта.

Никто из сидевших за столом японцев и не подозревал, что "официант", бравший уроки у своего помощника Тен-Итси, великолепно понимал японский язык. Во время еды, японцы нисколько не стесняясь, говорили между собой и, таким образом, сыщик узнал все их тайны. Сидевшие перед ним переодетые японские офицеры, все поголовно, были политическими шпионами, за большие деньги скупавшими государственные тайны.

Из беседы офицеров Картер узнал, что они через час должны присутствовать на каком-то собрании. К сожалению, место собрания не было названо, и сыщику оставалось одно – не выпускать из вида подозрительных японцев. Получив "на чай", "официант" скрылся из комнаты, а через 10 минут перед дверями ресторана стоял шут, незадолго до того побывавший в доме Вестона.

Выйдя из ресторана, компания разделилась. Двое японцев повернули на Бродвей, а остальные четверо направились по 14-й улице и затем свернули на 3-ю Авеню.

Картер отправился за этими четырьмя, так как был уверен, что остальных увидит на собрании. Японцы, очевидно, хорошо знали Нью-Йорк: ни разу не сбившись с дороги, они дошли до Терри-Стрита, одной из глухих улиц близ гавани. Сыщик спокойно шагал в некотором расстоянии от преследуемых, как вдруг получил сильный удар по голове, так что его шляпа упала в грязь. Картер быстро обернулся и увидел совершенно пьяного матроса, который, очевидно, был очень доволен, что поколотил франта. В следующий затем момент сыщик схватил матроса за шиворот и встряхнул его так сильно, что у бедняги затрещали кости.

– Я тебя научу вежливому обращению! Сейчас же подними мою шляпу и хорошенько вычисти ее.

– Я... я, – залепетал совершенно пьяный матрос. – Я нечаянно свалился на вас.

– Пусть тебе поверит кто-нибудь другой. Теперь же подними шляпу, иначе тебе придется плохо.

Матрос наклонился, чтобы исполнить приказание, но при этом потерял равновесие и упал всем своим телом на головное украшение Ника. Надо было торопиться, поэтому Картер оттащил матроса со шляпы, поднял ее, вычистил, насколько это было возможно и не без отвращения надел снова на голову. Хотя и мало времени заняло это приключение, тем не менее след преследуемых оказался потерянным. Картера это нисколько не остановило. Он деятельно принялся отыскивать затерянные следы. И на этот раз, вошедшее в поговорку счастье сыщика, ему не изменило. В одном месте улицы неловкий носильщик уронил бочку с индиго и весь тротуар был окрашен в яркий синий цвет. Уличные мальчишки, которых в Америке называют "воронами", устроили себе забаву, раскрашивая друг другу пролитой краской физиономии, так что походили на каких-то индейских вождей. Прохожие, невольно попадая в пролитую краску, оставляли на тротуаре следы, лучше которых, в смысле четкости, трудно было себе представить.

Картер, заметивший, что один из четырех японцев несколько волочил правую ногу, очень скоро напал на следы шпионов, приведших его к зданию, казавшемуся необитаемым. Картер осторожно нажал дверную ручку, но, как и предполагал, дверь оказалась запертой. Это, впрочем, не остановило сыщика. Своей отмычкой он в две минуты открыл замок, так что многочисленные прохожие даже не заметили этого, войдя в здание, Картер оказался в длинном коридоре, спертый воздух которого показывал, что в доме жильцов, действительно, не было. Осторожно ощупывая стены, сыщик медленно продвигался вперед. При нем, правда, был его электрический фонарь, но пользоваться им Ник не решался, боясь привлечь к себе внимание. Наконец, нога Картера нащупала ступеньку лестницы. Ник стоял перед дилеммой: в котором из восьми этажей дома находились преследуемые? Оставалось одно: поднимаясь по лестнице, прислушиваться, на каком из этажей раздастся подозрительный шум.

Осторожно начал он подниматься по лестнице и, таким образом, добрался до шестого этажа. Коридор, ведший с площадки, тут особенно расширялся, и сыщик решил, что именно здесь находятся японские офицеры.

Едва успел он проскользнуть в одну из дверей, выходивших в коридор, как услышал за собой быстро приближавшиеся шаги. Оглядев комнату, Картер заметил стоявший в одном из углов ящик, прыгнул в него и захлопнул у себя над головой крышку.

В эту минуту в комнату вошло несколько человек.

– Отнесите этот ящик в комнату совещаний, – проговорил кто-то по-японски.

Затем сыщик почувствовал, как ящик подняли и понесли.

Минуты через три несшие сыщика остановились и опустили ящик на пол.

– Удивительное дело, – проворчал один из них, – книг в нем очень немного, а он такой тяжелый.

Картер в своей засаде едва дышал и держал револьвер все время наготове. Крышку, однако, не поднимали и Ник мог спокойно слышать все, что говорилось в комнате.

На совещании присутствовало, вероятно, человек двенадцать; все разговоры велись на японском языке.

Картер, прекрасно понимавший этот язык, с ужасом убедился, что его прекрасная родина кишит японскими соглядатаями.

Кроме того, он узнал, что все добытые шпионами документы хранятся в том самом ящике, в котором он сидел в настоящее время.

"Вот так штука! – подумал Ник. – Я, значит, обладатель всех этих милых вещей! Подождите, я вам подсыплю сольцы!"

В это время кто-то поднял крышку.

– Измена! Измена! – закричали вокруг и некоторые из присутствующих кинулись было на сыщика, но Картер уже перешел в нападение.

– Кто двинется с места, тот будет трупом! – загремел он. – Я сыщик Ник Картер, вы видите, что я прекрасно говорю на вашем языке и, значит, понимаете, что все ваши тайны мне известны. К сожалению, в Соединенных Штатах нет такого закона, по которому можно было бы арестовать шпиона. Даю вам минуту времени на то, чтобы покинуть эту комнату и дом. В запоздавших стреляю! Поверьте, в таких случаях я не даю промаха и каждый из замешкавшихся получит довольно неприятную отметину. Книги, рисунки, документы остаются в моем владении!

Японцы увидели, что их дело проиграно, и поспешили удалиться.

Как только скрылся последний, Ник Картер подбежал к окну, открыл его и пронзительно свистнул. Через несколько минут в комнату вбежало около дюжины полисменов.

Ящик с драгоценным содержанием был препровожден в полицейское управление, а сам сыщик, самодовольно посмеиваясь, отправился домой.

Едва Картер вошел в кабинет, как к нему подошла экономка.

– Вас в библиотеке ожидает кто-то, мистер Картер, – произнесла она.

Не спрашивая даже о том, – мужчина это или женщина, сыщик, как был в костюме шута, вошел в библиотеку.

Там он увидел мужчину, по виду лет шестидесяти, причем опытный глаз Картера угадал, что состарило этого мужчину не время, а забота и страдание. Коротко остриженные волосы были белы как снег, в то время как глаза сверкали таким огнем, что невольно приходило на ум, как должен опасаться человек, навлекший на себя ненависть этого старика.

Одежда его была далеко не первой свежести, и Картеру сделалось понятно, почему экономка назвала посетителя полупрезрительным "кто-то".

При виде вошедшего сыщика на лице старика промелькнуло выражение разочарования. Было видно, что он ожидал увидеть совсем не то, что предстало его глазам.

– Вы желали говорить с Ником Картером? Это я, конечно, переодетый. Настоящая маска мне нужна была для одного дела.

– Я ожидал увидеть более пожилого человека, – несмело произнес посетитель.

– Значит, – смеясь, возразил Картер, – вы мало обо мне слышали.

– Я услышал о вас всего три дня назад.

– Несомненно, вы не постоянный житель Нью-Йорка?

– Двадцать пять лет я в нем не был, – последовал спокойный ответ.

– Могу я спросить, где вы все это время были?

– В таком месте, где о сыщиках много не говорят, – тихо засмеялся незнакомец, – куда, вообще, не долетают звуки жизни.

– Вы говорите о Синг-Синге! – вскричал Картер. – Теперь я знаю, кто вы такой. Вы Джордж Товэр, бежавший вместе с Блэк-Бартом.

– Да, да, – спокойно произнес посетитель. – По тому, как вы угадали, кто перед вами, я узнаю знаменитого сыщика.

– Но, очевидно, что человек, от которого вы узнали мое имя и положение, не тот, который послал вас ко мне?

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Потому, – объяснил Ник, – что я знаю, кто рассказывал вам про меня. Блэк-Барт?

– Угадали, – послышался спокойный ответ.

– Ну, он вам, наверно, меня не порекомендовал, – иронически заметил сыщик.

– Блэк предупреждал меня не иметь с вами ничего общего. "Это настоящий сатана, – говорил он мне, его ни за что не подкупишь! А если он поставил себе какую-нибудь цель, то никакие силы не помешают ему достичь ее". Услышав об этом, я и подумал: это как раз такой человек, какой мне нужен. Вот я и явился к вам.

– Видите ли, – задумчиво произнес Картер после небольшой паузы, – во всей моей практике еще не было случая, чтобы осужденный на пожизненное заключение и бежавший из Синг-Синга преступник добровольно являлся ко мне.

– Охотно верю, – ответил Товэр спокойно. – Особенно, если преступник виноват. Предприняв бегство, я преследовал двоякую цель: во-первых, я хотел навестить мою жену и отыскать ребенка; этого мне сделать не удалось: жена умерла, а дочь бесследно пропала; а во-вторых, я решил отыскать человека, который бы заинтересовался моей судьбой, который бы убедился, что я страдаю за преступление другого, который бы взялся за неблагодарный труд доказать мою невиновность, который, наконец, пустился бы на поиски истинного виновника, в то время, как я сам добровольно возвращусь в Синг-Синг. Этого человека я нашел! Это – вы, мистер Картер. На вас вся моя надежда! Но, конечно, прежде всего, вам нужны доказательства, что я действительно невиновен.

– А разве вы можете мне дать их? – участливо спросил Картер, чувствовавший, что он проникается симпатией к этому откровенному человеку.

– Я взываю исключительно к вашему знанию людей, – начал Товэр. – Скажите, зачем же бы я, беглый арестант, явился к тому самому сыщику, который известен как заклятый враг всех преступников? Зачем же бы я выдал сам себя и дал бы снова заключить себя в тюрьму, если бы при этом у меня не было строго определенной цели?

– Но ведь, предпринимая бегство, вы, конечно, не планировали визита ко мне? – спросить Картер.

– Конечно, главное мое желание было повидать жену и дочь, но жена, как я вам уже сказал, умерла, а дочь исчезла с тем самым человеком, который прекрасно знает, кто именно совершил преступление, за которое расплачиваюсь я.

– Вы подразумеваете Дуррелля Вестона? – вставил Ник.

– Да, именно этого негодяя, – подтвердил Товэр.

– Вы знаете, где он сейчас находится?

– Нет, – покачал головой старик. – Я боялся собирать о нем сведения, чтобы не быть при этом схваченным. Кроме того, я не хотел терять времени и спешил, чтобы быстрее зайти к вам.

– Вы не потеряли времени, потому что Вестона и вашу дочь вы очень скоро увидите. Я сделаю вам очную ставку, а затем, – тепло добавил Картер, – употреблю все силы, чтобы навсегда освободить вас от тюрьмы.

– Значит, вы верите в мою невиновность? – дрожащим от радости голосом, спросил Товэр.

– Да, верю, – серьезно произнес сыщик. – И притом не только на основании ваших слов, но и потому, что познакомился с Вестоном и твердо убежден, что на свете нет большего негодяя, чем этот помещик из Лонг-Айленд. Кроме того, я читал ваше дело и знаю, что главным свидетелем обвинения был этот Вестон, а его словам я верю гораздо меньше, чем вашим. Теперь я понимаю, почему вы ко мне явились.

Товэр молча схватил обеими руками правую руку сыщика и крепко пожал ее. Говорить он не мог, будучи слишком взволнован. Из груди его вылетали нечленораздельные звуки, а в глазах стояли слезы.

Сыщик видел, что это не было притворством и поэтому решил открыться несчастному старику.

– Я настолько верю вам, мистер Товэр, что, рискуя своей репутацией, берусь за ваше дело и дам вам возможность спокойно ходить по улицам, как полноправному гражданину, а не прятаться от каждого полисмена, как куропатке от охотника.

– Этого я не понимаю, мистер Картер. Каким образом вы это устроите?

– Ну, – улыбнулся сыщик, – волшебства в этом нет. Может быть, вам известно, что мы, сыщики недурные актеры и умеем неплохо гримироваться. Иногда нам приходится переряжаться и изменять свою внешность, смею вас уверить, несколько тщательнее, чем жрецам искусства.

– Мне рассказывал Блэк-Барт, что в этом вы не имеете соперников.

– В самом деле? Ну, постараюсь оправдать это лестное обо мне мнение тем, что так изменю вас, что вы сами себя не узнаете.

– Да каким же образом? – изумился Товэр.

– Пожалуйте в мое ателье, – торжественно проговорил Картер, – где я докажу вам справедливость моих слов.

Все еще сомневаясь, Товэр последовал за сыщиком в комнату, которую Картер тотчас же запер на ключ.

Здесь Ник пробыл с своим посетителем около получаса, возясь над лицом Товэра и в то же время незаметно выспрашивая обо всем, что считал нужным узнать.

Наконец, дело было кончено. Ник велел старику одеться в предложенное ему платье и подвел к громадному зеркалу.

Широко раскрытыми глазами смотрел беглец в зеркало, не веря, что там отражается именно он. Перед ним стоял строгого вида полисмен, ни одной черточкой не напоминавший беглого преступника.

Из приговоренного к пожизненному заключению убийцы получился охранитель закона.

– Ну, удалось! – с удовлетворением проговорил Ник. – Если вы теперь несколько измените голос и попробуете отвыкнуть ходить мелкими шажками, к которым привыкли, находясь в Синг-Синге, тогда моя затея удалась.

– Я прошел хорошую школу, мистер Картер, – горько усмехнулся Товэр, – и сумею сделать все, что вы потребуете.

– Не представляйте себе этого дела таким легким, – серьезно произнес сыщик. – Малейшая неосторожность – и вы повредите как себе, так и мне. Очень скоро ваше уменье владеть собой подвергнется тяжелому испытанию.

– А именно? – напряженно спросил Товэр.

– Вы увидите вашу дочь, – с ударением на каждом слове произнес Картер.

Товэр то краснел, то бледнел. Наконец, он оправился и спросил глухим голосом:

– Где сейчас моя дочь?

– Несколько минут назад она находилась в тюрьме, куда попала по вине того же самого Вестона; в настоящее время она по дороге к моему дому. Пойдемте в библиотеку, я вам расскажу всю историю.

В библиотеке оба закурили по сигаре, Картер рассказал об истории с ожерельем и закончил свою речь словами:

– Я преследую определенную цель, пригласив вашу дочь сюда, и из моего разговора с ней вы узнаете эту цель.

– А я должен быть при этом? – спросил Товэр.

– Да, но ваша дочь не будет знать о вашем присутствии. Вы сядете вот за эту портьеру и будете все видеть и все слышать. Затем наступит время испытать ваше хладнокровие и силу воли. Вы сами проводите вашу дочь в дом Дуррелля Вестона.

– Ради Бога, мистер Картер. Вы, должно быть, действительно хотите сделать из меня убийцу?

– И не думаю даже, – спокойно дал ответ Картер. – Вы должны только помочь мне доказать вашу невиновность. Если вы не беретесь выполнить моих указаний, то лучше откажитесь заранее, чтобы потом не испортить дела и себе и мне.

Товэр помолчал с минуту и затем твердо произнес:

– Я чувствую в себе силы, мистер Картер! Я исполню все, что вы требуете!

В этот момент на улице послышался шум колес, сыщик выглянул в окно и обратился к Товэру:

– Спрячьтесь за портьеру! – отрывисто произнес он. – Ваша дочь может войти сюда с минуты на минуту. Возьмите себя в руки, тогда все будет хорошо! Помните, насколько все это важно для вас!

Старик скрылся в складках бархатной портьеры.

Картер широко распахнул дверь и в следующую минуту на пороге показался Дик с Лилиан Товэр.

Сыщик попросил девушку сесть.

Глаза мисс Товэр ничего не выражали.

– Вы меня, конечно, помните, мисс Товэр? – начал Картер.

Девушка покачала головой, не сводя, однако, взора с лица говорившего.

– Неужели вы так быстро забыли мой вчерашний визит к вам в главном полицейском управлении?

– Вчера? В полиции? – медленно произнесла Лилиан. – При всем моем желании не могу этого припомнить. Мне кажется, я вас никогда не видела.

При этом она провела рукой по лбу, как бы желая прояснить свои мысли.

Сыщик не сводил с нее взгляда и вдруг, как бы решившись на что-то, придвинул свой стул почти вплотную к стулу девушки, так что теперь они почти соприкасались коленями.

– Мисс Товэр, – начал он, делая ударение на каждом слоге, – вы отпущены из тюрьмы благодаря моему заступничеству.

– Покорно вас благодарю, – механически ответила Лилиан.

– Я считаю вас невиновной в том преступлении, в котором вас обвиняют.

– Очень рада, что вы обо мне такого хорошего мнения, – по-прежнему безучастно проговорила девушка.

– Скажите, я прав, предполагая, что вы невиновны?

– Нет! – не задумываясь, не медля, произнесла Товэр.

– Могу я узнать причину? – не отставал сыщик.

– Я сама не знаю.

– Но ведь вы же знаете – украли вы ожерелье или нет? – быстро вставил Ник.

– Право, не знаю, – пожала плечами Лилиан. – Говорят, что украла я.

Картера, казалось, нисколько не удивляли странные ответы арестантки и он после небольшой паузы снова обратился к ней.

– Скажите, вы очень любите вашего дядю, Дуррелля Вестона?

Девушка вздрогнула, услышав это имя и тихо произнесла:

– Я не знаю.

– А как обстоит дело с кучером? Его зовут, кажется. Бункером?

– Не говорите мне про этого человека! – закричала она.

– Значит, вы были бы счастливы, – медленно проговорил Картер, – если бы могли жить подальше от дома вашего дяди.

Этот вопрос, казалось, несколько встряхнул Лилиан.

– Где же я могла бы жить? – горько спросила она.

– Как? – изумился сыщик. – Разве у вас, кроме дяди, нет других родственников?

– Нет! – покачала головой Товэр. – По крайней мере, никого, к кому я могла бы обратиться.

– У вас разве нет отца?

– Отца? А что вы про него знаете?

– Знаю только то, что он невиновен и страдает за других.

– Ах, да! – припомнила Лилиан. – Моя мать часто рассказывала об этом. Каким образом может он оправдаться? Отец приговорен к тюремному заключению в Синг-Синге.

– Но вы-то убеждены в его невиновности? – возразил Картер.

– Да, мать меня учила видеть в отце мученика, а не преступника. Я верила в него до тех пор, пока не попала к дяде.

– А дядя вас, конечно, учил другому? – быстро заметил Ник.

– Нет, этого не было! Дядя Дуррелль никогда не называл мне имени отца и, все-таки...

– Вы постепенно изменили ваше мнение? – продолжал сыщик. – Хорошо, я убежден, что вы сейчас же разрешите свои сомнения, как только получите возможность увидеть вашего отца. Мисс Товэр, – продолжал он торжественным голосом, – посмотрите на человека, стоящего сзади вас и скажите, похож ли он на преступника?

В этот момент Дик, по знаку своего кузена, отдернул портьеру в сторону.

Лилиан медленно повернула голову и ее взгляд упал на полисмена, под маской которого скрывался никогда не виденный ею доселе отец. Вслед за этим щеки ее побледнели и по телу пробежала дрожь. Было ясно, что в душе девушки происходила сильная борьба.

Товэр робко протянул руки вперед и вскоре в этих руках очутились руки молодой девушки.

Словно электрическая искра пробежала по телу Лилиан и на щеках снова заиграл румянец.

– Отец, – прошептала девушка.

– Дорогое дитя! – Товэр нежно привлек девушку к себе на грудь и по лицу его потекли, первые после 25 лет, слезы, которые он не старался даже удержать.

Старик был потрясен свиданием с дочерью, распустившейся в чудный цветок в то время, как сам он сидел за стенами тюрьмы, заживо погребенный.

Ник со своим помощником скромно отошли в угол комнаты, чтобы не смущать их.

Сложив руки на груди, сыщик с выражением истинного торжества на лице наблюдал трогательную сцену. Правда, его призвание заставляло его причинять людям страдания, отправляя их в заключение или даже на эшафот, но зато порой помогало осушать и горькие слезы, как в данном случае, невинно осужденным.

Через несколько минут Картер медленно подошел к двум счастливцам, посадил их около себя и вернулся к прерванному разговору.

– Теперь вы не сомневаетесь в невиновности своего отца? – смеясь, спросил он.

– Нет, не сомневаюсь! – весело ответила девушка.

– И вы не сомневаетесь, что это именно ваш отец?

– Нет, нисколько! – удивилась Лилиан.

– Почему же вы в этом так уверены? – заметил сыщик.

Девушка некоторое время молчала, затем пожала плечами.

– Этого я вам не могу объяснить, но только чувствую, что не ошибаюсь.

– Значит, вы вполне уверены, что перед вами ваш отец и не кто иной?

– Да! – твердо ответила Товэр. – Так же уверена, как в том, что сижу перед вами.

Сыщик облегченно вздохнул.

– Очень рад слышать это от вас, – весело произнес он. – Этот факт убеждает меня, что отец влияет на вас сильнее, чем дядя, Дуррелль Вестон.

При этом имени девушка снова вздрогнула и лихорадочно проговорила:

– Не упоминайте этого имени! Я ненавижу этого человека!

– Откуда в вас это чувство? – осведомился Ник.

– Не знаю, – несмело произнесла мисс Товэр, хватая руку своего отца, как бы ища у него защиты. – Чувствую только, что я его ненавижу!

– Значит, вы не желаете вернуться в дом дяди?

– Нет, нет, нет! – замахала руками Лилиан.

– Если бы даже я вас попросил об этом? – приставал Ник.

– Ради Бога, все, что вам угодно, только не это!

– Даже и в сопровождении вашего отца? – улыбнулся Картер.

Выражение лица девушки сейчас же изменилось. Из груди ее вырвался вздох облегчения и она нежно прижалась к старику Товэру.

– Значит, вы не побоялись бы отправиться туда с вашим отцом?

– Нисколько! – произнесла твердо Лилиан.

– Ну, теперь дайте мне точное объяснение, – переменил тон Картер, – почему вы так не любите дядю и его кучера?

Некоторое время девушка молчала, наконец дала стереотипный ответ:

– Не знаю.

– Тогда я вам скажу причину, – возвысил голос Ник.

– Пожалуйста, хотя сильно сомневаюсь, чтобы вы могли сделать это.

– Хорошо, попытаюсь. Вас лишили воли, иными словами, вас загипнотизировал дядя.

Лилиан вздрогнула.

– Этот негодяй, – продолжал Картер, – сделал из вас послушное орудие своих преступных замыслов.

– Что это значит? – испугалась девушка.

– Вы украли, сами того не зная, в магазине Бабкок и К° бриллиантовое ожерелье.

– Господи! – простонала Товэр, прижимаясь к отцу.

– Точно также совершили вы и остальные кражи в магазинах и притом так ловко, что на вас не пало ни малейшего подозрения.

– Значит, я воровка? – разрыдалась Лилиан.

– Успокойтесь, мисс Товэр, – ласково произнес сыщик. – На вас не падает ни малейшей тени. Вы совершали преступления, находясь в трансе. Вы не могли освободиться от влияния негодяя. К счастью, его власть над вами окончилась, так как теперь рядом с вами стоит человек, имеющий на вас большее влияние. Пока он около вас, вы можете не опасаться; поэтому-то я и хочу, чтобы к Вестону вы явились не одна, а вместе с отцом. Я уже заранее радуюсь, что дядя потерял вас окончательно. С большим нетерпением жду того момента, когда увижу его вытянувшуюся физиономию.

– Но каким же образом вы будете при этом присутствовать? – изумился Товэр.

– Не беспокойтесь, я буду там также, как и вы, – усмехнулся Картер. – А теперь обсудим план наших будущих действий.

Затем все уселись вокруг стола и принялись обдумывать каждую мелочь предстоящего предприятия – вывести на чистую воду негодяя, который не задумываясь, хотел погубить для своих низменных целей родную племянницу.

Лилиан, принимавшая в дебатах деятельное участие, заявила, между прочим, что у нее впервые за два месяца совершенно свежая голова.

– Ну, на сегодня довольно, – весело произнес Картер. – Надеюсь, что с вашей помощью я доведу дело до благополучного конца.

Через несколько часов после только что описанных событий дядя Лилиан, Дуррелль Вестон, сидевший в столовой своего дома и куривший сигару, услышал шум приближавшегося экипажа, вслед затем остановившегося у подъезда.

В то же мгновение раздался звонок. Петр открыл дверь и начал с кем-то разговор.

Вестон услышал звонкий женский голос, к которому примешивался глубокий бас мужчины.

Вестон не выдержал, вскочил со стула и хотел выйти, чтобы осведомится о причине шума, когда дверь отворилась и на пороге появилась Лилиан, за спиной которой стоял нью-йоркский полисмен. Голубое сукно и блестящие пуговицы полисмена настолько произвели впечатление на негодяя, что ноги его начали дрожать.

Быстрыми шагами Лилиан подошла к дяде, а полисмен последовал за ней, предварительно захлопнув дверь перед самым носом Петра.

Камердинер, как Петр величал себя сам, попробовал снова вторгнуться в комнату, но получил сильный удар в бок и отлетел на другой конец коридора.

Полисмен тщательно запер дверь на замок и встал рядом с девушкой.

– Что это значит? – прошипел Вестон.

– Это значит, – спокойно произнесла Лилиан, – что меня проводил сюда один из полисменов, получивший строгий приказ не спускать с меня глаз ни на минуту.

Вестон попытался загипнотизировать девушку взглядом, но в это время полисмен положил ей на плечо руку.

Влияние этого жеста оказалось прямо-таки поразительным: девушка твердо выдержала взгляд негодяя и в ее глазах ясно читалась твердая воля и жажда борьбы.

Вестон, заметив перемену, невольно почувствовал какое-то беспокойство.

– Зачем тебя привели сюда? – спросил он с дрожью в голосе.

– Я хотела у тебя потребовать ответа на кое-какие вопросы!

– Ты?.. Ты?.. – заикаясь, произнес Вестон. – Ты, у меня?

– Прежде всего, – спокойно проговорила девушка, – ты мне должен ответить: украла я ожерелье или нет?

– Ну конечно, нет, – тоном оскорбленной невинности выпалил Вестон. – К чему эти вопросы? Ты прекрасно знаешь, что ты его не брала!

– К сожалению, я совершенно не помню об этом эпизоде, – холодно возразила Товэр.

– Послушай, дитя, – всплеснув руками, воскликнул "добрый дядя", – что с тобой? Ты говоришь так, что я опасаюсь за твой рассудок!

– Наоборот, я сейчас более здорова, чем когда-либо. Где, между прочим, кучер Бункер?

– Он ушел от меня, – последовал ответ.

– Кем был он на самом деле? – строго спросила Лилиан.

– Кем он был? – насмешливо проговорил Вестон. – Бункер был Бункер, это все, что я могу тебе сказать!

– Ты лжешь! – сверкнула глазами девушка.

Этот возглас был до того неожиданным для Вестона, что он даже отступил на несколько шагов.

– Как ты смеешь говорить так своему дяде! – покраснев от досады, резко крикнул он.

– Да, могу, потому что в настоящее время я нахожусь под защитой вот этого человека. Мало того, я требую, чтобы ты завтра явился в полицейское управление и правдиво рассказал всю историю похищения ожерелья.

– Нет, ты действительно потеряла рассудок! – только и нашелся сказать Вестон.

– Кроме того, – продолжала девушка, сверкая глазами, – ты, может быть, потрудишься назвать имя того негодяя, из-за которого так долго страдал мой отец?

– Ну к чему поднимать старую грязь? – замялся Вестон. – Я ведь уже несколько раз говорил тебе, что Товэр понес заслуженное наказание.

– Это наглая ложь! – произнес молчавший до сего времени полисмен.

Невольно Вестон взглянул на говорившего. Их взгляды встретились.

– Черт возьми! Кто вы на самом деле? – проворчал Вестон.

– Я тот, – спокойно произнес полисмен, – кто думает, что преступление совершил Дуррелль Вестон, по вине которого страдал Товэр.

– Ага! – вне себя от ярости закричал Вестон. – Теперь я узнаю вас! Вы – Товэр. Вы, как мне известно, бежали из Синг-Синга.

– Значит, вы меня узнали?

– На этот счет у меня теперь нет ни малейших сомнений.

– Разве я так мало изменился за эти годы? – насмешливо спросил полисмен.

– Во всяком случае, вы изменились не настолько, чтобы я вас не узнал.

– Ну, а я не могу сказать того же самого про вас. Вы изменились удивительно. Вы так же похожи на Дуррелля Вестона, как я на Джорджа Товэра. Я нахожусь в более выгодном, чем вы, положении, потому что знаю Товэра и Вестона, а вы сейчас выдали себя с головой. Потому что, будь вы Вестоном, вы не приняли бы меня за Товэра.

Вестон вздрогнул как бы под влиянием электрической искры.

– Кто вы такой, если не Товэр? – все более и более выдавал себя преступник, который дорого бы дал, чтобы вернуть сорвавшиеся слова.

– Кто я такой? – загремел полисмен. – Я тот, кто дождется того времени, когда вы очутитесь там, откуда только что бежал Джордж Товэр.

С этими словами он схватил Лилиан за руку, быстро повернул ключ и затем широко распахнул дверь.

Петр, подслушивавший у дверей, потерял равновесие и упал прямо в комнату. Прежде чем Вестон успел опомниться, дверь снаружи заперли и девушка с полисменом скрылись.

Петр поднялся с пола и потирая затылок, ничего не понимая, смотрел по сторонам.

– Петр, – закричал Вестон, – этот человек не должен добраться до полицейского управления. Я дал себя провести и принял его, было, за Товэра, но это не Товэр, а Ник Картер. Только этот сатана в человеческом образе может так хорошо знать все наши тайны и не побоится угрожать мне в моем же доме. За ним! – заорал он, устремляясь к двери. – Они не должны возвратиться в Нью-Йорк! Натрави на них Блэк-Барта! Затем нам нужно подготовиться, чтобы смыться отсюда.

– Что же это с дверью? Она заперта! – закричал Петр.

В это время за дверью послышались шаги. Вестон подумал, что это вернулась племянница со своим спутником, но затем услышал стук отъезжающего экипажа. За дверью раздались голоса, ключ повернулся и дверь отворилась.

За дверью стояло двое мужчин, из которых один был Блэк-Барт, переодетый конюхом, а другой... кто же был другой?

Другой был самый настоящий Петр.

Вестон повернулся, чтобы посмотреть на отошедшего от двери другого Петра, но того уже не было. Он, по-видимому, выскочил в распахнутое настежь окно.

Вестон бросился к окну, но никого не увидел. Мнимый Петр, очевидно, успел удрать далеко.

Обстоятельства не предвещали ничего хорошего. Необходимо было принять меры, но растерявшийся Вестон первое время никак не мог собраться с мыслями. Неожиданное появление Лилиан в сопровождении таинственного полисмена до такой степени поразило Вестона, что он совершенно потерял голову. Каким образом "воровка" оказалась на свободе? Кто этот полисмен, так смело бросивший ему в лицо обвинение? Если это действительно Товэр, бежавший из Синг-Синга, как мог он встретиться с Лилиан, заключенной в тюрьму? И почему он в форме полисмена?

Все эти вопросы, на которые Вестон тщетно искал ответов, сводили его с ума.

– Уже не галлюцинирую ли я? – невольно подумал он. – Наконец, если под видом полисмена явился Ник Картер, кто же был мнимым Петром? Это кошмар! Я брежу наяву!

Вестон в отчаянии упал в кресло.

Петр и Блэк-Барт в недоумении переглянулись.

– Что это с ним? – спросил последний.

– Надо думать, – ответил камердинер, – в наше отсутствие тут произошло что-то интересное. Я никогда не видел его в таком состоянии.

В этот момент Вестон открыл глаза и уставился на говоривших. Сознание постепенно возвращалось к нему. Вдруг он вскочил и застонал от бешенства.

– Где ты был? – набросился он на Петра.

– Я имел маленькую неприятность, – меня схватили.

– Схватили?

– Да, но теперь дело повернулось в другую сторону. И тот, кто связал меня, лежит сам связанный в комнате около кухни. Меня спас Барт, пришедший как раз вовремя, чтобы застать меня еще в живых.

– Когда это было? После того, как ты впустил девчонку с полисменом?

– Я никого не впускал, – удивился Петр.

– Черт возьми! – закричал Вестон, побагровев от бешенства. – Значит, меня провели. Мы должны удирать отсюда скорее! Где тот человек, которого вы поймали?

– В комнате около кухни, – угрюмо ответил Петр. – Он от нас не уйдет.

– Да, вы хитрее меня. Мой молодчик ускользнул между пальцев. Вот, в это окно и выскочил.

Коротко Вестон познакомил с положением дел своих сообщников.

– Кто же, однако, это мог быть? – спросил настоящий Петр.

– Ну, конечно, не кто иной, как этот проклятый Картер.

– А тот, кто сопровождал девчонку?

– Один из его помощников, – ответил Блэк-Барт. – Другого мы поймали.

– Что же мы с ним сделаем? – нерешительно спросил Вестон.

– Как, что сделаем? – удивился Петр. – Конечно, уничтожим, чтобы он не мог нам вредить в дальнейшем!

– Если не самого проклятого Картера, так хоть его помощника отправим ко всем чертям! – с злорадной улыбкой добавил Блэк-Барт. – Хоть это будет козырем в нашей игре!

– Уж я вижу, что у тебя, – обратился Петр к сообщнику, – есть какая-то идея.

– Скорее, скорее! – заговорил Вестон. – Мы должны спешить, иначе нам не сдобровать! Ну, говори, что ты намереваешься сделать с ним?

Блэк-Барт хитро подмигнул.

– А вот что, – начал он, – только уговор дороже денег: не трусить!

– Нашел трусов! – жестко засмеялся Петр, – Если будет нужно я, не поморщившись, собственноручно посажу на кол родного отца!

– Так в чем же дело? – торопил Вестон.

– Мы взорвем дом! – совершенно хладнокровно объяснил Блэк-Барт. – На кухне стоит бочка керосина и фунтов тридцать пороха, а все вместе взятое даст неплохой фейерверк. Я уверен, что когда дело дойдет до пороха и керосина, то от помощника Картера останется настолько мало, что похоронное бюро вряд ли заработает хотя бы один доллар на погребении.

Остальные вполне согласились с мнением достойного товарища.

Затем все спустились с лестницы и вошли в комнату; там, связанный по рукам и ногам, сидел кузен великого сыщика Дик Картер.

– Ну, молодчик, – обратился к нему Блэк-Барт, – настал твой последний час!

– Я этого не думаю, – спокойно отозвался Дик.

– Думай не думай, а твое дело дрянь! – вставил Петр. – Тебе предстоит маленькое воздушное путешествие.

– И притом совершенно бесплатное, – прибавил Блэк-Барт.

Вестон стоял, скрестив руки на груди у дверей, не говоря ни слова.

– Видишь ли ты вот этот бочонок? – снова обратился к Дику Петр.

Помощник сыщика взглянул на указываемый предмет.

– В нем около тридцати фунтов пороху, – продолжал камердинер. – Надеюсь, что этого окажется совершенно достаточно, чтобы отправить тебя туда, откуда еще никто не возвращался! – расхохотался он.

Дик вздрогнул, но постарался сохранить все свое хладнокровие.

– Поживем – увидим! – сказал он.

В это время Блэк-Барт достал из-за бочонка клубок зажигательного шнура.

– А теперь посмотри сюда, – обратился он к сыщику. – Один конец этой "веревочки" я вставлю в бочонок, а другой протяну к двери... Вот так. Следи, следи за мной... Право, это очень интересно! Нет ли, Петр, у тебя спички?..

– Получай, приятель! – ответил тот, подавая коробок. – Для такого случая ничего не пожалею! – усмехнулся он.

– Торопитесь, торопитесь! – наконец вскричал Вестон.

– Сейчас, сейчас! – ответил Блэк-Барт. – Надо делать все как следует: с чувством, с толком, с расстановкой. Поспешишь – людей насмешишь.

Дик чувствовал, как у него по спине забегали мурашки. Если его не спасет чудо, он неминуемо погиб. Но откуда ждать спасения? Он всецело во власти негодяев.

– Что, молодчик? – насмешливо спросил палач. – Не все коту масленица! Отольются волку овечьи слезки! Вот что, – обратился он к своим сообщникам, – уходите, я сейчас подожгу шнур. Мы встретимся на Гестер-стрит.

Вестон и Петр не заставили повторять себе этого дважды и быстро исчезли.

Блэк-Барт чиркнул спичкой, и она потухла.

– Черт побери! – выругался он и зажег вторую. – Ну, до приятного свидания, мистер соглядатай. Не забывайте нас, пишите почаще, – издевался он над Диком, поджигая фитиль. – Наконец-то, загорелся.

С этими словами негодяй расхохотался и юркнул за двери.

Дик остался один и со страхом наблюдал за синеватым огоньком, медленно ползущим по шнуру.

Вестон и Петр бежали изо всех сил; вскоре к ним присоединился и Блэк-Барт и все втроем спрятались за зданием конюшен.

Однако, как ни напрягали они свой слух, ничего не было слышно.

– Что же, этот проклятый шнурок погас? – не выдержал Вестон.

– Не думаю, – ответил Блэк.

Прошло еще минут двадцать.

– Проклятый шнурок! – ворчал Вестон. – Он, очевидно, потух, и мы должны рискнуть снова...

– Ни с места! – положил ему руку на плечо Барт. – Я не вернулся бы туда и за все богатства, что накрал. Эти шнуры, правда, горят медленно, но зато уж верно. Ага!

Раздался страшный взрыв. Стоявших за конюшней отбросило на землю, и к небу взлетели горящие головни взорванного дома.

На том месте, где недавно стояло здание, горел громадный костер, напоминая собой действующий вулкан.

Со всех сторон сбегались на пожар люди.

Трое преступников быстро побежали по дороге и скрылись в темноте.

В это время из-за кустов поднялась фигура какого-то мужчины.

– Что мне делать? – пробормотала фигура. – Следовать за ними, или осмотреть место взрыва?

В следующее мгновение фигура побежала следом за тремя негодяями.

Мы должны вернуться несколько назад, чтоб объяснить, каким образом попал Дик в неприятное положение.

Побывавший утром под видом шута Ник хорошо запомнил черты лица Петра. За час перед выступлением в "поход", сыщик удалился в свое "ателье" и вскоре вышел оттуда превращенным в управляющего Вестона. Около семи часов вечера Картер вышел из дома в сопровождении двух своих помощников – Дика и Патеи. Вслед за ними вышли Товэр в одежде полисмена, которая, однако была покрыта длинным плащом, и Лилиан.

Ник Картер с помощниками прибыли первыми. Дик и Патси остановились в метрах тридцати от здания, спрятавшись за высоким забором, в то время как сам Ник подошел к двери конюшни и постучал.

Тотчас же дверь немного приоткрылась, на сыщика упал свет потайного фонаря и чей-то грубый голос произнес:

– Чего ты шляешься, черт бы тебя подрал!

– Отвори дверь, нужно поговорить с тобой, – проговорил Картер, копируя Петра.

Человек, находившийся в конюшне, был убежден, что видит перед собой Петра, поэтому отодвинул тяжелый засов, впустил Картера и, желая снова запереть дверь, повернулся к нему спиной.

– Ну, говори, что тебе нужно? – все еще возясь над засовом, проговорил он.

– Мне нужно видеть Бункера, – произнес Ник. Мужчина хотел, было, обернуться к говорившему, но в это время почувствовал, что его сзади обхватили чьи-то сильные руки. В то же время щелкнули стальные оковы, и хорошо знакомый негодяю голос произнес.

– Добрый вечер, Блэк-Барт. Вот мы и встретились! Я не думал, чтобы вы снизошли до должности конюха.

– Будь ты проклят, Ник Картер! – прошипел Блэк.

– Покорнейше вас благодарю, – поклонился сыщик, связывая крепкой веревкой ноги пленника. – Так, мой милый. Я думаю, что это будет довольно прочно.

Затем Картер приотворил дверь и тихо свистнул. Стоявшие во дворе помощники услышали сигнал и Дик прошептал Патси:

– Смотри в оба, Патси! Я прокрадусь к двери, чтобы узнать, что нужно Нику.

Когда Дик вошел в конюшню, он сильно изумился, увидев связанного негодяя.

– Я хочу снять железные наручники и связать ему руки веревкой, – произнес сыщик. – Наручники нам могут понадобиться еще и в доме. Помоги мне.

Сняв наручники, Картер вместе с Диком обыскали конюшню, после чего Ник обратился к помощнику:

– Я думаю самое лучшее – положить Блэк-Барта за соломенные снопы и заткнуть ему рот, а потом пойдем с ревизией в дом.

Через несколько минут преступник с заткнутым ртом лежал уже крепко связанный.

Если бы сыщики видели, какой довольной улыбкой осветилось лицо Барта, они, несомненно, приняли бы другие меры для его обезвреживания.

Но они уже не обращали на пленника никакого внимания и направились к дому. Дойдя до двери, Картер сильно дернул ручку звонка.

– Кто там? – раздался голос за дверью.

– Открывай дверь, дурак! – замечательно верно подражая голосу Блэк-Барта, крикнул Ник.

Стоявший у двери был убежден, что его окрикнул сообщник, поэтому повернул ключ и впустил сыщиков.

Прежде чем негодяй смог что-либо сообразить, Картер схватил его за горло, а Дик заткнул ему рот.

Через минуту жертва уже лежала на полу, связанная по рукам и ногам. Затем сыщики отнесли своего пленника в ванную, расположенную рядом с кухней и заперли за собой двери.

В этот момент раздался электрический звонок у подъезда.

– Это Товэр и Лилиан, – заметил Ник. – Они пунктуальны. Теперь мы посмотрим, не выдаст ли себя Вестон. Ты, Дик, спрячься где-нибудь и наблюдай, что произойдет, но прежде запри заднюю дверь, которую мы только прикрыли.

Ник пошел к подъезду, в то время, как его кузен направился по коридору, чтобы запереть дверь, выходившую во двор. Едва он коснулся дверной ручки, как получил страшный удар по затылку и без чувств упал на пол. Из-за двери выскочил мужчина, схватил Дика за ноги и потащил на кухню. Здесь, убедившись, что его жертва жива и находится только в глубоком обмороке, он начал осматриваться кругом, ища какой-нибудь веревки. При этом он обратил внимание, что дверь в ванную заперта, открыл ее и нашел связанного Петра.

Негодяй быстро приступил к делу и через несколько минут Дик лежал около бочонка с порохом, связанный по рукам и ногам.

Когда Дик пришел в себя, он услышал следующий разговор.

– Каким же образом ты освободился?

– Ха, ха! – расхохотался Барт. – Дело в том, что Картер не знал, что под снопами лежала машина для резки соломы и положил меня как раз около нее. Как только эти собаки покинули конюшню, я ногами сбросил снопы, положил ноги на резак и, хотя с большим трудом, но перерезал веревки. Конечно, не обошлось без того, что в двух-трех местах я содрал себе кожу. Ну, а затем я уже мог подойти к резаку и перерезать на руках веревки как следует. Потом я побежал через двор к дому и, по счастью, нашел дверь только прикрытой. В тот момент, когда я подходил, я слышал как Картер приказывал этому щенку запереть дверь. Все остальное было детской игрой. Теперь мы запрем на ключ эту ищейку и поспешим наверх, чтобы захватить Картера.

– А может быть, у этого сыщика поблизости есть еще помощники?

– Ну, этому я не верю, – возразил Блэк-Барт. – У Ника Картера есть еще помощник, Патси, но не думаю, чтобы он взял и его с собой.

Внезапно Петр вспомнил, что незадолго до того у подъезда звонили.

– Черт возьми! Как я мог забыть об этом! – нахмурился негодяй. – Теперь, вероятно, дверь уже открыта, и посетитель впущен.

– Да, это большая неприятность. Если это Патси, тогда мы должны быть начеку.

На цыпочках они пошли к лестнице, но в это время из столовой вышли Товэр с Лилиан, заперли дверь и поспешили на улицу. Оба преступника до того опешили, что опомнились только тогда, когда Товэр с дочерью уже скрылись.

Внезапно Барт сообразил всю опасность положения и закричал:

– Картер и Вестон заперты в столовой! Надо посмотреть, что это значит!

Эти-то слова и услышал Картер.

По звуку голоса он убедился, что это не Дик, значит, и другой был не Патси. Что-то было не так. Впрочем, медлить не приходилось. Воспользовавшись моментом, когда Вестон, кинувшись к двери, повернулся к нему спиной, он неслышно проскользнул к окну, открыл его, но вместо того, чтобы выпрыгнуть на улицу, спрятался за широкий кожаный диван.

Остальное читателям известно.

Когда три негодяя направились в кухню, сыщик вышел из своей засады и последовал за ними. Он видел, как преступники протянули зажигательный шнур, видел и то, как Блэк-Барт зажигал его. Как только негодяи скрылись, сыщик кинулся к горевшему концу шнура и затоптал огонь ногой. Через несколько минут помощник Ника был уже снова на свободе.

– Черт возьми! – произнес Дик, вытирая со лба холодный пот. – Я, однако, был на волоске от смерти.

– Опасность еще не миновала, мой милый, – быстро произнес Картер. – Этот взрыв должен произойти. Уходи скорей отсюда! Оставь подъезд открытым и беги по улице. Я снова зажгу шнур и последую за тобой, причем, можешь быть уверен, побегу во все лопатки.

Не спрашивая ничего больше, Дик побежал к подъезду. Вслед за ним стремительно, как бомба, вылетел и сам Картер.

– Убирайся вон! – закричал он. – Беги, как только можешь!

Оба они в это время находились на веранде и не успели еще сбежать со ступенек, как раздался взрыв. Оба сыщика волной воздуха были отброшены на тротуар.

– О, это не беда, – прошептал Ник Картер, поднимаясь с земли. – Пока все идет хорошо. Скоро мы уже схватим голубчиков. Тебя уж они окончательно не опасаются, предполагая, что ты представляешь из себя только груду костей. Постараемся им доказать, что борьба с Картером не так проста, как они думают! От нас им не уйти, так как Патси, наверно, проследил негодяев! Я уверен, что солнце не успеет взойти на небе, как негодяй и его сообщники будут сидеть в тюрьме! А теперь – за дело!

Отойдя уже довольно далеко от дома, сыщики увидели вдали два огонька.

– Это они! – закричал сыщик своему кузену.

Скоро бежавшие остановились перед каретой, фонари которой и были теми огоньками, которые заметил Ник. Это была карета Товэра, ожидавшего, согласно условию, своего спасителя на этом месте, так как было предположено Лилиан с отцом оставить на время в флатбуше, а в карете доставить в полицию пойманных преступников.

– Наш план потерпел маленькое крушение, – быстро сообщил Картер. – Негодяи ускользнули от нас, так что мне придется их ловить в Нью-Йорке.

Проговорив эти слова, он шепнул несколько слов кучеру, затем открыл дверцу кареты и коротко сказал:

– Садитесь! Все садитесь!

Товэр сел рядом с дочерью, Картер с Диком против них, и карета покатила по направлению к Нью-Йорку.

– Я вам должен еще рассказать, что открыл во время моего посещения, – начал Товэр.

– Открыли? – протянул Ник Картер. – Я знаю, что именно вы открыли.

– Откуда вы можете это знать?

– Ну, это не так уж трудно. Вы мне хотите рассказать, что это просто обманщик, а не настоящий Дуррелль Вестон, которого вы знали двадцать пять лет назад.

– Да, вы правы, – изумился Товэр. – Это не настоящий Дуррелль Вестон, но откуда вы это узнали?

– Я предполагал нечто подобное, потому что настоящий Вестон был довольно состоятелен и у него не было нужды объединяться с шайкой грабителей, чтобы добывать себе средства к существованию. Этот негодяй не решился даже взять деньги Вестона из банка, опасаясь, что его раскроют.

– Это правда, об этом я не подумал, – согласился Товэр.

– Но, если вы так быстро раскрыли обман, то каким же образом негодяй не был узнан мисс Лилиан и ее матерью?

– Вы должны помнить, мистер Картер, – вступила в разговор Лилиан, – что я никогда не видела дяди; мать же моя лежала на смертном одре и уже почти потеряла зрение.

– Кроме того, он приготовился к тому визиту, – добавил старик, – мой же приход был для него полной неожиданностью. Если бы он только мог предположить, кто я, то постарался изменить хотя бы голос.

– Ну, кто бы он ни был, – закончил Ник, – важно то, что он знает, где находится настоящий Дуррелль Вестон и все его тайны.

– Послушай, Ник, – раздался голос молодого сыщика, – я могу тебе помочь. Я прекрасно видел этого мерзавца в то время, когда негодяи занялись приготовлением моего путешествия на небо. Он явился в своем настоящем виде, так как считал меня уже погибшим и нисколько не церемонился.

– Я его знаю?

– О, да! – засмеялся Дик. – Но, кажется, ты его до сегодняшнего дня не видел! Может быть, ты помнишь шайку грабителей в Чикаго, когда один мерзавец ускользнул?

– А! Вагамец, испанец?

– Да, – кивнул головой Дик. – Это и есть Вестон.

– И Барт снова у него правая рука! – мрачно произнес Картер. – Этакий негодяй! Я не успокоюсь до тех пор, пока не засажу их в тюрьму. Ну, посмотрим, что нам скажет Патси!

Прибыв в Нью-Йорк, Картер высадил у подъезда своей квартиры Товэра и Лилиан, а сам с Диком отправился в одну из запасных квартир в Парке Pay.

Когда они снова вышли на улицу, Дик превратился уже в кучера. Настоящий кучер куда-то исчез. Сам Ник сел в экипаж, а Дик влез на козлы, привязал к кнуту пеструю ленточку и карета покатила.

Было одиннадцать часов вечера, когда карета завернула на Гестер-Стрит.

Во время пути Дик выделывал кнутом странные штуки; он выставлял привязанную ленточку вперед так, чтобы на нее падал свет фонарей и время от времени как-то особенно щелкал по воздуху.

Проехав всю улицу, карета повернула обратно, и тут вдруг с тротуара послышался голос:

– Вы имеете пассажира?

– Нет! – послышался ответ. – Вам угодно?

– Да. Вест-Стрит, 49.

– Садитесь.

Молодой человек подошел к дверцам, открыл их и впрыгнул в экипаж.

– Здравствуйте, начальник! – сказал пассажир, очутившись внутри.

– Ну, вот и ты! Значит, трюк Дика удался.

– А откуда же вы знали, – спросил Патси, – что найдете меня именно здесь?

– Потому что Дик слышал, как этот лже-Вестон говорил о встрече в Гестер-Стрит, – пояснил Картер. – Предполагая, что ты следуешь за ним по пятам, я и решил прокатиться по этой улице.

– И вы были совершенно правы, начальник!

– Ты узнал, где их логовище?

– Ну, конечно! – засмеялся Патси. – Негодяи попались, как лисица в капкан.

– Чем скорее мы схватим их, тем лучше!

В этот момент экипаж остановился. Сыщики, оставив карету на безлюдной улице, отправились на Гестер-Стрит.

Пробило ровно полночь, когда Патси, шедший впереди, вдруг остановился и указал на старый деревянный дом, в нижнем этаже которого помешалась пивная низшего разряда.

Патси сообщил, что три негодяя вошли в дом минут за пять до того, как он узнал в кучере Дика.

– Ну, значит, и мы отправимся туда, – прошептал Картер. – Вначале, детки, отправлюсь я один. Постой, нужно несколько преобразиться, а то в виде двойника Петра являться неудобно.

Едва успел он произнести эти слова, как случилось нечто такое, что заставило его изменить свое намерение. Из пивной вышел мужчина, который зорко осмотревшись вокруг, побежал по направлению улицы Бовэри. Это был управляющий Петр.

– Вот это превосходно, – прошептал Ник. – Теперь я могу войти вместо него. Вы же оба следуйте за негодяем, схватите его и доставьте в полицию. Затем возьмите отряд полисменов и окружите пивную. Когда все будет готово, дайте мне сигнал, а уж я позабочусь, чтобы вы попали внутрь.

Дик и Патси помчались за скрывшимся из вида Петром, а Картер пересек улицу и спокойно спустился вниз. В буфетной комнате, кроме буфетчика, он увидел еще двоих: один был Вагамец, другого Картер не знал. Блэк-Барта не было.

Вагамец стоял у прилавка и, увидев вошедшего, с изумлением произнес:

– Что случилось?

– Я боюсь, что нас выследили, – ответил сыщик. – Я видел на улице несколько подозрительных людей.

– Черт возьми! Это неприятно, – ответил Вагамец. Мы должны сообщить об этом и другим. Идем!

С этими словами негодяй направился к другому концу буфетной комнаты. Картер последовал за ним. Так как испанец ни разу не повернул головы, чтобы посмотреть, идет ли Петр следом, то сыщик заключил, что его приход не возбудил ни малейшего подозрения. Вагамец открыл дверь и вступил в скудно освещенный коридор. В конце коридора были две ступеньки, которые вели к массивной двери. Вагамец постучал в нее особенным образом, дверь открылась и оба вступили в большую, наполненную дымом и винными испарениями, комнату.

Стоявший у двери колоссального роста мужчина тотчас же запер ее на замок.

Картер заподозрил неладное и сильно упрекал себя за то, что бросился в опасность очертя голову.

В комнате находилось около десяти человек, к которым Вагамец обратился со следующей речью:

– Детки, Петр принес известие, что нас выследили. Перед домом стоят полисмены. Поэтому мы должны как можно скорее скрыться через задний выход. Перед тем, однако, как скрыться, накажем хорошенько этого молодца за его дерзость. Никто, кроме Ника Картера, не решился бы на такое рискованное предприятие.

Ник Картер сразу понял, что его заманили в ловушку. Петра, очевидно, выслали в надежде на то, что сыщик соблазнится возможностью вторично сыграть его роль и, таким образом, получит доступ в притон шайки.

Нисколько не испугавшись, сыщик прислонился к стене и равнодушно спросил:

– Ну-с, синьор Вагамец, что же вы предполагаете делать?

– Мы позаботимся, – дал ответ испанец, – чтобы великий сыщик Ник Картер не мог вредить никому из нас. Прежде чем твои друзья поймают настоящего Петра, ты будешь лежать уже связанным. Ага, – продолжал он, злобно усмехаясь, – ты ищешь глазами моего кучера? Вряд ли ты его найдешь. Бункер исчез так же надежно, как скоро исчезнем и мы.

– Да вы, прямо-таки, чтец мыслей, – отозвался Картер.

– О, нет! Я новичок в этом деле, – глумился испанец. – Перед тем, как оставить тебя здесь, я расскажу тебе некоторые секреты, потому что вряд ли мы еще когда-нибудь увидимся.

– Благодарю, – лаконично произнес Ник.

– Не стоит благодарности. Прежде всего, ты, наверно, сгораешь от нетерпения узнать, каким образом я превратился в Вестона.

– Это очень интересно, – произнес Картер, в то же время зорко наблюдая за каждым движением Вагамеца.

– В общем, это очень простая вещь, дорогой мой, – начал свой рассказ Вагамец. – Избежав твоего общества в Чикаго, я в Сан-Франциско встретил некоего Вестона, который возвращался в Нью-Йорк из Японии и часы которого были сочтены. Его единственное желание было вновь увидеть свою родину, где он не был уже двадцать пять лет и где совершил проступок, в котором давно раскаялся.

– Это то преступление, – вставил сыщик, – за которое пострадал невинный Товэр?

– Так оно и есть. Я втерся к нему в доверие и он передал мне написанное признание и завещание, по которому оставлял все свое имущество и полмиллиона долларов жене этого самого Джорджа Товэра. Перед смертью он рассказал мне многое из своей жизни и, так как мой возраст, рост и внешность подходили к этому Вестону, то мне и пришло в голову выдать себя за него, что и удалось, тем более, что его умирающая сестра уже никого не узнавала. Моим первым намерением было завладеть деньгами Вестона, но так как это было сопряжено с большими трудностями, я отбросил эту мысль, а просто поселился в домике на Лонг-Айленде, откуда с товарищами и предпринимал набеги на Нью-Йорк. В Лилиан Товэр я открыл великолепного медиума, гипнотизировал девушку и с помощью Бункера мы совершили много великолепных дел, пока эта история с Бабкоком и К° не положила конец всему.

– Для чего вы мне рассказываете все это? – насмешливо спросил Картер.

– А вот для чего, – усмехнулся Вагамец, – мы оставим тебя здесь связанным, а твои товарищи освободят тебя, конечно. Письменное признание и завещание Вестона имеют большое значение для Товэра и его дочери. Когда ты решишь основательно заплатить за это, то помести объявление в "Герольд" и я, за приличное вознаграждение, выдам документ.

– Значит, бумаги не погибли сегодня во время пожара?

– Нет, – подтвердил Вагамец. – Зато при взрыве погиб твой любимец Дик, который в Чикаго доставил мне столько хлопот.

– Это, конечно, очень печально, – спокойно заметил Ник, – если только Дик действительно погиб. Однако, скажите милый Вагамец, эти документы теперь при вас?

– А если бы и так?

– Тогда вы можете спокойно их уничтожить, потому что их никто не купит.

– Что? – заревел Вагамец. – Ну, это мы еще посмотрим. Схватите его!

Многие из шайки кинулись на сыщика, но внезапно остановились, увидев перед собой дула двух револьверов.

– Это безумие, Картер! – закричал Вагамец. – Не ухудшай своего положения. Мы хотим тебя только связать на несколько часов, если же ты будешь сопротивляться, тебя убьют.

– Но прежде я пристрелю нескольких твоих сообщников и тебя вместе с ними! Ты, вообще, совершенно напрасно надеялся, что я сдамся тебе без борьбы! Нет, Вагамец, сыщик Ник Картер не из тех, которые сдаются! Я бывал в положениях гораздо худших, чем теперешнее и мысль о сдаче даже не приходила мне в голову. Я, например, глубоко убежден, что побежденный не я, а ты!

– Ха-ха-ха! – расхохотался Вагамец. – Интересно посмотреть, как ты докажешь справедливость своей болтовни.

– Это докажет всесильное время, Вагамец, – спокойно сказал Ник. – Знаю только, что я так же мало думаю о поражении, как ты о скором путешествии в камеру Синг-Синга. Согласен, что я попался, но ведь это не более, как минутная опасность. Хорош бы я был, если бы опускал руки при каждой неудаче. В моей работе положения, подобные сегодняшнему, далеко не редкость. Такое положение есть не более, как опасный момент борьбы, но далеко не ее окончание. Ты должен пасть – и падешь!

– Что-о-о-о?! – заревел Вагамец. – Я должен пасть?! Эй, вы, хватайте этого проклятого пса!

– Ни с места! – загремел Ник, направляя дула револьверов в кинувшихся к нему преступников. – Первому, кто сделает хотя бы шаг, я всажу в голову пулю! Вам, вероятно, известно, что промахов я не даю? Итак, Вагамец, – как ни в чем не бывало, продолжал Картер, – ты сядешь за решетку Синг-Синга! Твоего признания достаточно для того, чтобы предоставить тебе на довольно долгое время бесплатную квартиру! Поэтому я предлагаю тебе иное: ты немедленно дашь надеть на себя наручники, а затем вы все, гуськом, выйдете отсюда и вас отведут в полицию!

– Очень мило с твоей стороны, – комически раскланялся Вагамец. – Я несколько иного мнения о положении вещей, а потому и не соглашаюсь на твои заманчивые условия. Однако, довольно толковать! – серьезно начал негодяй. – Не желая подвергать опасности себя и друзей, я придумал способ, как можно обезоружить тебя! Иди сюда, Джан!

Он подозвал к себе одного из преступников, и что-то прошептал ему на ухо.

Негодяй ухмыльнулся и направился в угол, где были сложены веревки, поленья, какие-то железные палки и тому подобный хлам.

В это время Картер заметил лестницу, ведшую к потолку и понял, что там-то и был потайной выход.

В голове сыщика мелькнула смелая мысль – спастись через этот выход, так как путь к двери был отрезан. Кроме того, Картер приметил, что свет давала одна электрическая лампочка, спускавшаяся с потолка.

Внезапно Ник поднял правую руку кверху, раздался выстрел и комната погрузилась во тьму.

Картер разбил лампочку одним из своих мастерских выстрелов.

Поднялась суматоха, раздались проклятья, крики, словом – настоящее столпотворение.

После выстрела Ник отскочил в сторону, пробрался по стене до лестницы и быстро вбежал по ступеням вверх. Открыв задвижку, он тщетно пытался приподнять дверь; только когда он попробовал отодвинуть ее в сторону, старания его увенчались успехом. Как раз в эту минуту над головой его раздались шаги, кто-то, не заметив образовавшегося отверстия, свалился вниз и вслед за этим раздались стоны и проклятия.

Сыщик быстро выскочил в люк и при свете зажженного кем-то из шайки фонаря увидел, что на полу лежал... настоящий Петр.

Очевидно, он прошел потайным ходом и не заметив в темноте, что люк открыт, свалился и сильно расшибся.

Большинство из шайки, приняв упавшего за Ника Картера, кинулись на него и, несомненно, добили бы несчастного, если бы с потолка не донесся до них хохот сыщика.

Негодяи подняли головы кверху и впились глазами в направленные на них дула револьверов.

– Первый, кто поднимет руку или ступит хоть один шаг, будет застрелен! – прогремел Картер.

Никто не решился ослушаться, так как все хорошо знали, что Картер не шутит.

Внезапно за спиной сыщика раздались шаги, на полу промелькнули "зайчики" потайного фонаря и хорошо знакомый голос спросил:

– Ник, где Петр?

– Там, внизу, – ответил Картер. – Ты его загнал в его собственную берлогу.

– Очень жаль, – заметил Дик. – Мы хотели исполнить твое приказание и арестовать его, но это оказалось невозможным и мы ограничились тем, что не спускали с него глаз. Как мы и предполагали, он вернулся туда, откуда вышел. Где мы сейчас? В заднем помещении пивной?

– Ты угадал, – дал ответ сыщик. – А там, внизу, вся шайка, за исключением двух, А где же Патси?

– А он обходит кругом здание вместе с отрядом полисменов. А, да вот и они!

Дик был прав, среди "мраморных статуй", как он в насмешку назвал преступников, начался переполох. Открылась дверь и в комнату ворвался Патси с полисменами. Через четверть часа вся шайка была уже повязана и отправлена в полицию, где и размещена в одиночных камерах.

На следующий день Картер зашел к своему другу Мак-Глусски.

– А, Ник! – радостно встретил его инспектор полиции. – Ты уже опять покрыл себя славой?

– Я недоволен собой, – ответил Ник Картер, – потому что все-таки не выяснил одного обстоятельства.

– Да, – усмехнулся Мак-Глусски, – это с тобой редко случается. Можешь взять сигару, если расскажешь, в чем дело.

– Давай, – коротко произнес Картер и, выпустив несколько клубов дыма, начал:

– Я не могу понять, куда делся кучер Бункер? Знаю только, что между членами арестованной шайки его нет.

– А, кстати, – перебил своего друга Мак-Глусски, – я теперь вспомнил, что один из моих сыщиков сделал снимок мисс Товэр при ее аресте в экипаже, при этом на фотографию попал, кажется, и кучер. Вот, посмотри!

Сыщик долго разглядывал фотографию в увеличительное стекло и наконец радостно произнес:

– Я его нашел.

– Кого? – удивился Мак-Глусски.

– Бункера, кучера, – ответил Картер.

– Да где же? – нетерпеливо спросил Мак-Глусски.

– Здесь, на фотографии. – Надо тебе сказать, что я раньше никогда не видел кучера, но теперь я его узнал, несмотря на переодеванье. Вагамец, он же Вестон, был своим собственным кучером.

Мак-Глусски до того изумился, что вставил себе сигару горящим концом в рот.

– Теперь мне все ясно, – продолжал после паузы Ник. – Сидя на козлах, Вагамец мог гипнотизировать девушку все время и только ее отцу удалось освободить ее от власти негодяя.

– А что теперь с ним и дочерью? – спросил инспектор, закуривая новую сигару.

– На будущей неделе мисс Лилиан выходит замуж за Филиппа Шервуда, а затем они все вместе уезжают в Калифорнию; денег у них теперь достаточно.

С этими словами сыщик вышел из полицейского управления и направился в ювелирный магазин Тифани, чтобы купить дочери бывшего арестанта свадебный подарок. Собственно говоря, это было лишнее, потому что Картер подарил девушке гораздо большее: свободу, честь, отца, жениха и состояние!