"Астровитянка" - читать интересную книгу автора (Горькавый Ник.)Глава 14 ЛЕТАЮЩИЕ ЛЕОПАРДЫВ секции свободного парения началось распределение школьников по командам. Никки легко прошла тестовые испытания на искусство пилотирования и владение мечом, и её с радостью взяли в формирующуюся пятерку «Летающих Леопардов» – в команду воздушного боя или, попросту говоря, летающих пятнашек. По периферии стадионного поля мощные вентиляторы создавали постоянный «термик» – восходящий поток воздуха, позволяющий крылатым игрокам не только парить в слабой лунной гравитации, но и быстро набирать высоту и маневрировать. Одной рукой крылатый игрок управлял крыльями, другой – бился с противником длинным электроплазменным мечом, который при ударе о крыло разрезал обшивку, но с треском отскакивал от оружия соперника. Телу человека эти мечи не причиняли вреда. Над поверхностью натягивалась защитная сетка, смягчающая падение игроков. Игра велась жёсткая: невесомые мечи сталкивались с молниеносной скоростью и почти непрерывным треском. В лунном киддиче разрешались любые приёмы, включая удары крыльями, что на практике не применялось, так как при этом страдали оба соперника. Обычно игрок старался сделать мечом максимальное количество разрезов на крыльях противника, после чего те переставали быть крыльями. На груди игрока размещалось красное «сердце», которое он защищал изо всех сил, так как удар мечом в «сердце» означал чистый проигрыш – крылья немедленно покрывались сквозными зигзагами-трещинами, в которых сердито бормотал убегающий бесполезный воздух, и пилот с разбитым сердцем летел к земле. Игра заканчивалась, когда одна команда полис стью спешивалась. После сформирования команды начались интенсивные тренировки «Летающих Леопардов». Они включали пилотирование, фехтование и командные игры в виртуальной реальности. Леопарды учились безопасному приземлению на батут и с удовольствием прыгали на нём, что оказалось почти так же увлекательно, как полёты на крыльях, – в условиях лунной гравитации человек мог взлетать с помощью батута очень высоко. Фигурные прыжки на батуте являлись старейшим и популярнейшим видом спорта Лунных Олимпиад. Первый матч новой команды Леопардов должен был состояться в ближайшую субботу – с «Белыми Совами», командой первокурсников Ордена Совы, куда попал и Джерри – к беспокойству Никки: как они, друзья, будут сражаться друг с другом? Никки с Джерри проходили возле доски объявлений в кафе. На ней ярче всех мигало огнями красочное приглашение на диспут вегетарианцев «Посмотри в глаза бифштексу». Рядом висел циничный листок о продаже робопса с хромой задней ногой, но в хорошем состоянии. – Никки, пойдешь? – стоявший у доски Хао указал на анонс Семинара-По-Средам «Роль принципа неопределённости Гейзенберга в возникновении мутаций» – доклад пятикурсника Бена Липски (Орден Совы), руководитель – проф. Франклин. – Непременно пойду, – ответила Никки, – в прошлый раз там шла настоящая битва вокруг доклада «Статистическая невероятность возникновения вирусной квазижизни». – Никки, а что ты думаешь – какой вопрос главный для науки? – солидно спросил Бойда-Олень. – Я полагаю, что открытие принципов неограниченного генетического апгрейда или усовершенствования генома человека. А вот Джули, – он указал на собеседницу-Сову, – считает, что саморазвивающийся искусственный интеллект есть альфа-вопрос современности. – Вопрос вкуса… – буркнула Никки. – С моей точки зрения, самыч замечательный вопрос науки: «ПОЧЕМУ?» Систематически повторяя этот вопрос, можно уконтрапупить любого учёного или какую угодно теорию, которые сфокусированы на вопросе: «КАК?» Простейший пример – спросите какого-нибудь классика: ПОЧЕМУ скорость света равна трёмстам тысячам километров в секунду? – и наслаждайтесь зрелищем, КАК в ответ его будет корчить. КАК искривляет пространство массивное тело – мы знаем со времён Эйнштейна, а вот ПОЧЕМУ оно это делает? – совершенно не понимаем. ПОЧЕМУ наш мир устроен таким образом? – это и есть труднейший вопрос науки. – Ещё хороший вопрос: «ЗАЧЕМ?» – добавил коварный Хао. И они поспешили на семинар по астрономии, где профессор Гутт объявлял студентам оценки за рефераты. – Я пока не поставил оценки за работу мисс Гринвич, – заявил профессор, – потому что нашёл в её модели фундаментальное противоречие, которое зачеркивает всю привлекательность этой теории… Мисс Гринвич, как вы ухитряетесь совмещать столь различные точки зрения внешнего и внутреннего наблюдателя? С точки зрения внешнего наблюдателя, падающий на чёрную дыру человек никогда не долетит до неё… Профессор взмахнул руками. – Вдумайтесь, пожалуйста, леди и джентльмены! Никогда! Вечность пройдет, бесконечное время, а падающий наблюдатель по-прежнему будет тихо подползать к поверхности чёрной дыры – всё медленнее и медленнее для глаза внешнего наблюдателя… С точки же зрения падающего наблюдателя – наоборот, падая, он минует поверхность чёрной дыры очень быстро… Профессор повернулся к Никки. – Вы утверждаете в реферате, что потом дыра разомкнётся и выбросит его наружу – снова во внешний мир. Но до такой встречи для внешнего наблюдателя должно пройти времени больше, чем бесконечность! Это парадокс. – Вы фундаментально правы, дорогой профессор, – с удовольствием сказала Никки. – Это чистейший, беспримесный парадокс, который вопиет к автору: реши меня или ты – дурак и вся твоя теория – дурацкая! – Вот и я об этом говорю… – опешил профессор Гутт от такой покладистости Никки. – Но этот парадокс относится к теории Эйнштейна и известен давно. Английский математик Пенроуз писал: посмотрите-ка, в момент пересечения границы чёрной дыры вся история внешней Вселенной для падающего наблюдателя мгновенно прокручивается и заканчивается – то есть в момент пересечения горизонта чёрной дыры снаружи проходит бесконечное время. Но ведь падающий наблюдатель продолжает лететь внутри чёрной дыры. Что будет происходить с внешним наблюдателем в это время – которое для него больше бесконечности? Гравитационисты ушли от ответа, объявив парадокс несовместимости точек зрения двух наблюдателей предельным проявлением относительности. Мудрый старик Уилер долго не соглашался с такой трактовкой, но не смог найти верное решение… – А вы его знаете? – прищурил глаза профессор. – Оно элементарно, – бодро сказала Никки. – Парадокс возникает только при Аудитория зашумела. – И кто же решает, какого сорта наблюдатели имеют право на существование? – удивлённо поднял брови профессор. – Сама Вселенная, – ответила невозмутимая девочка-монстр, у которой Вселенная ходила в подружках, и они, видимо, о многом болтали за чашкой чая. И не только о своём, о девичьем. – В открытой Вселенной все наблюдатели будут внешними по отношению к чёрным дырам. В таком мире внутренних наблюдателей не существует – даже если падающему астронавту кажется, что он в следующую секунду пересечёт поверхность чёрной дыры и станет внутренним. На самом деле миг его падения – это наша вечность. – Что ж, – сказал задумчиво профессор, – с этим я могу согласиться… А что будет в замкнутом мире? – На фазе сжатия замкнутой Вселенной, – продолжила Никки, – внешние наблюдатели и чёрные дыры с застывшими возле них падающими наблюдателями будут неумолимо сближаться. Коллапсирующая Вселенная запрещает существование внешних наблюдателей! Она беспощадно сталкивает всех, без исключения, наблюдателей в чёрные дыры. Да и сама замкнутая Вселенная становится такой же чёрной дырой. Падающий наблюдатель, прыгнувший в чёрную дыру всего минуты назад по субъективному времени, но миллиарды лет назад с точки зрения внешнего наблюдателя, с удивлением увидит, как в его дыру начинают падать оставшиеся в безопасном отдалении и сильно постаревшие внешние друзья, а его родная чёрная дыра сливается с другими дырами… Превращение всех внешних наблюдателей во внутренние произойдет одновременно, и вот они уже все вместе стремительно летят уже не к сингулярностям локальных чёрных дыр, а к конечной Сингулярности Вселенной! – Это надо ещё доказать! – воскликнул взволнованный Гутт. – Легко! – с улыбкой сказала Маугли с астероида. – Представим себе, что какой-то наблюдатель избежал общей участи и остался снаружи, то есть не попал в чёрные дыры, сливающиеся в ходе Большого Сжатия. Тогда он увидит, как все остальные наблюдатели, долетевшие до чёрных дыр, застывают на их границах и с поистине бесконечным терпением ждут его, отставшего. Вселенная, сжимаясь, подтолкнет упрямца в спину, и он устремится на ближайшую чёрную дыру. Мир падающих наблюдателей для него оживёт, и они полетят все вместе к центру и концу мира… – Что же будет дальше с этими беднягами, Никки? – крикнул кто-то из зала. – Чёрная дыра – это машина времени для путешествия в будущее. Любого смельчака, бросившегося в неё в настоящем, она перенесет за считанные мгновения его субъективного времени в далёкое будущее – сразу на десятки миллиардов лет вперёд, к моменту сжатия Вселенной в ослепительный сверхплотный клубок. Одновременно чёрные дыры – это и звездолеты, которые доставят застывших в прочной смоле времени посланцев с любой периферии Вселенной в тесный свёрток коллапсирующего пространства. Я не знаю, что будет дальше: как долго сумеют прожить отчаянно смелые наблюдатели в жарком сердце умирающего мира? Успеют ли они узнать друг о друге? Уцелеет ли в коллапсе хоть кто-нибудь из триллионов интеллектуальных существ, представляющих миллиарды цивилизаций, возникших в данном цикле Вселенной? Увидит ли разумный глаз Момент Ноль, когда безоглядно сжимающаяся Вселенная превратит огонь материи в искрящее напряжение чёрного пространства и снова распустится весенним фейерверком Большого Взрыва? Никки замолчала, а зал оживлённо забормотал. Вряд ли многие до конца поняли, о чём она говорила, но профессор понял – это точно. Он благоговейно смотрел на Никки широко раскрытыми глазами, в которых ещё стоял отблеск конца мира. Студенты заметили это и затихли, ожидая – что будет дальше. Профессор очнулся, медленно подошёл к Никки, отрывисто и торжественно произнёс: – Спасибо… поражён… поразмыслю, как вам помочь опубликовать эту теорию… может, математически её дооформить… никогда в жизни не думал, что… Раздался звонок, и все засобирались. – А как же её реферат, профессор? – крикнул кто-то из рядов. Профессор недоуменно посмотрел в зал. Какой ещё реферат? Только что сама госпожа Вселенная раскрыла им свою огненную душу феникса! В субботу, день матча с командой Сов, Никки пришла на стадион раньше всех, быстро надела крылья и скользнула в термик. Мягко покачивая, ветер поднял Никки под самый купол стадиона. Она самозабвенно парила в пространстве, пронизанном солнечным лучами, взлетая на воздушных потоках, пикируя к середине поля и снова взмывая над трибунами. Крылья давали удивительное ощущение свободы: паришь на высоте сотни метров и смотришь птицей вокруг… а под тобой нет ни пола самолёта, ни кресла пилота – только ты, солнечная высота, крылья за спиной и свист ветра в ушах. Постепенно на стадионе собрались почти все студенты и большинство профессоров. Никки нехотя приземлилась на стартовой площадке своей команды. Перед матчем команд воздушного боя прошли показательные выступления четырёх крылатых фигуристов – они закладывали глубокие виражи на почти вертикальном крыле, синхронно летали по кругу, выстраиваясь этажеркой друг над другом, и даже ухитрялись парить «лёжа на спине». Никки залюбовалась их отточенными движениями и утвердительно прошептала: – Луну только потому стоило освоить, что здесь человек чувствует себя птицей… После приземления фигуристов комментатор Зигфрид-Дракон переключился на воздушный бой и стал разбирать по косточкам состав «Белых Сов» и «Летающих Леопардов». – Конечно, это первый бой этих команд, но мне кажется, что у Леопардов состав заметно сильнее. Как известно, на мечах Никки Гринвич – непревзойденный мастер: каждый может сходить в гимнастический зал и посмотреть её поединок с бывшим чемпионом Багстоуном и потрогать «меч короля Артура», навечно застрявший в стене. Конечно, плазменный клинок резко отличается от металлического… Пилотирование Никки тоже безукоризненно. Но и остальные Леопарды на тренировках производили очень неплохое впечатление. У Сов я бы отметил только Джерри Уолкера с его уверенным владением крыльями и крепкой манерой фехтования. Раздалась сирена. Команды бросились в воздух, и воздушный бой начался. Никки сразу схватилась с Бормом-Совой – крупным подростком на больших белых крыльях с коричневыми полосами. Летал он неплохо, но махал мечом довольно неуклюже. Никки понадобилось меньше минуты, чтобы добраться до его «сердца», после чего Борм, что-то сердито крича и размахивая бесполезным голубым клинком, ссыпался вниз – на батут. Никки быстро осмотрела поле боя, где кипели четыре схватки один на один. Она не стала присоединяться ни к одному из поединков, а забралась повыше и устремилась в быстрое пике. Стремительно пролетая над сражающимися, она наносила быстрые удары мечом по крыльям Сов, лишая их подъёмной силы. Но над Джерри, который сражался с Сигизом-Леопардом, она промчалась, не затронув его. Через несколько минут всё было, по сути, кончено – на батуте сидели почти все Совы и всего один Сигиз, сбитый Джерри. Сразу три Леопарда наседали на оставшегося в одиночестве и отчаянно отбивающегося Джерри. Никки уже не вмешивалась и парила невдалеке, с сочувствием наблюдая его титаническую борьбу. Джерри даже сумел сбить ещё Билли-Леопарда, но его крылья уже превратились в решето, и он быстро потерял высоту. Оставшиеся в воздухе Леопарды разразились воинственным кличем, к которому Никки не присоединилась. – Быстрая и эффектная победа Леопардов! – торжественно провозгласил комментатор Зигфрид-Дракон. Болельщики вставали с мест немного разочарованные – они рассчитывали на более длинное зрелище. Все Леопарды и их болельщики шумно и весело отправились в кафе – отпраздновать славную победу над Совами. Пообломали Совам крылышки-то! – Никки, почему ты не идёшь со всеми? – крикнул кто то из проходящих. – Потому что, когда мой голос сливается в хоре, я чувствую себя пойманной на крючок… – мрачно пробормотала Никки. Она подошла к Джерри, устало вышедшему из раздевалки. – Ты сильно расстроился из-за проигрыша? – участливо спросила она. – Да что ты, Никки! – удивился Джерри. – У меня иммунитет к мелким неприятностям… Они медленно шли по парку к замку, таща свои потрёпанные крылья. – Этот иммунитет привил мне отец, – продолжал Джерри. – Я прибегал к нему и жаловался на свои страшные несчастья: палец порезал, рисунок испортил, фломастер сломал, головоломка не складывается – мало ли у ребенка трагедий в жизни. Он сажал меня к себе поближе и совершенно серьёзно говорил: «Я желаю тебе, чтобы И я научился понимать, что все эти мелочи – сущая ерунда и слава богам, что мои несчастья всего лишь такие. Это был важный урок. Второй урок он продемонстрировал, когда я уже подрос и фатально сломал любимую игрушку-робота. Заменить его было нельзя, ведь я его долго обучал всяким штукам, и новый робот будет снова дурак – совсем не то, что мой Бипик. Я был безутешен. Отец сказал мне: «Научись не зацикливаться на безвозвратно утраченном, а попробуй сосредоточиться на том, что у тебя осталось. И ещё – всегда пробуй обернуть поражение победой. Иногда так говорить неуместно, но часто бывает, что нет худа без добра. Например, одно из самых страшных несчастий в нашем жестоком мире – увольнение с работы. Но даже в этом факте можно найти положительное – а вдруг это удобный момент начать собственное дело и разбогатеть?» Потом папа сел со мной на пол, и мы разобрали бедного Бипика на мелкие части. Тогда я впервые познакомился с ходовой частью робота изнутри – с этого и началось моё увлечение конструированием роботов. Так поломанный Бипик дал мне важный толчок и, в каком-то смысле, оказался для меня более полезным, чем в целом состоянии. – Он был очень умён, твой отец, – сказала Никки, и её сердце сжалось – своих родителей она почти не помнила, только неясные щемящие ощущения да колыбельная песня, которую ей пела мать… – О да! – с гордостью произнёс Джерри. – Он работал на стыке математики хаоса и социального моделирования и написал знаменитую книгу. Отец вовсе не был сухарем-математиком, оторванным от жизни, он очень многое знал об этом мире… Помню, как-то он загрустил – уже здесь, на Луне, – сел со мной рядом и говорит: «Джерри, учёный должен служить обществу – с одной стороны, он живёт на его налоги, с другой – он умнее и образованнее прочих и в силу этого должен помогать тем, кому не так повезло… Служи обществу, Джерри. Но, мой тебе совет, не жди от него благодарности… меньше будет разочарований. Постарайся позаботиться о себе сам». Так, за разговором, они дошли до замка, где в башне Леопардов царило непринужденное послематчевое веселье. Никки не приняла в нём участия, с некоторых пор она избегала участия в шумных компаниях. Чем дальше, тем больше Никки отстранялась от других школьников, уходила в себя и мрачнела. Настал день матча с «Золотыми Драконами». Когда Никки шла с крыльями под мышкой в раздевалку стадиона, по пути ей повстречалась группа болельщиков Драконов, собравшаяся вокруг своей команды. – Эй, Никки-Маугли, сегодня тебя понесут с поля! Соскребут с земли всё, что от тебя останется, и унесут в корзинке! – заорал Мин из «Золотых Драконов», рослый плосколицый парень с разбитным выражением физиономии. – Ты слишком зарвалась, тебя надо немножко проучить! Никки остро взглянула на него, но промолчала и прошла мимо. Команды-соперники выстроились на стартовых площадках в противоположных концах стадиона. Матч «Золотых Драконов» и «Летающих Леопардов» комментировал Джиллиспи, пятикурсник-Олень: традиция требовала, чтобы комментатор матча принадлежал к нейтральному ордену, не участвующему в матче. – Отличный состав собрался в обеих командах, – бодро повёл он репортаж и перечислил всех участников матча. У Драконов Джиллиспи отметил Дитбита, сбившего двоих игроков-Оленей в прошлом матче, а у Леопардов больше всех расхваливал Никки, которая нанесла больше всех успешных ударов в матче с Совами и оказалась лидером команды по очкам. Раздался гонг, и две крылатые пятёрки взмыли в воздух. Драконы летали на ярко-красных крыльях с крупными золотыми драконами, а Леопарды обтянули крылья леопардовой тканью – жёлтой в чёрных неровных пятнах. У всех игроков в руках вспыхнули длинные плазменные мечи, и великая битва в воздухе началась. Неопытные игроки обычно ввязываются в бой один на один, но сыгранные команды стараются навалиться вдвоём-втроём на одного соперника – чтобы быстро сбить его и достичь начального перевеса, который можно развивать дальше. Такого успеха достичь не удалось ни Драконам, ни Леопардам, и в воздухе закружились пять красочных индивидуальных поединков. – Принц Дитбит ловко фехтует! – восторгался Джиллиспи. – Вот он нашинковал левое крыло Сигиза Леопарда, и тот свалился в крутую спираль, стараясь дотянуть до термика и снова выкарабкаться наверх… Вот Дитбит его догоняет и наносит удар сзади по другому крылу. Подбитый Сигиз оказался беспомощен против такого хода… Это ещё не всё! Принц, пролетая сзади над беспомощным Сигизом, схватил его за ногу и перевернул в воздухе вверх тормашками! Это известный коварный приём… Сигиз, кувыркаясь, падает, и только перед самым батутом ему удается выровняться и спарашютировать… Да, принц просто расправился со своим соперником… В воздухе по-прежнему кипят четыре поединка один на один… Дитбит снова набирает высоту… и вот он неожиданно нападает сверху на Никки Гринвич, сражающуюся с Пфлюем! Атака удалась! Принц делает поперечный разрез на её левом крыле! Никки бросает недобитого Пфлюя-Дракона и уходит от Дитбита крутым пикированием… быстро набирает высоту на боковом потоке и уже сама обрушивается на принца. Пролетая над ним на огромной скорости, она успевает сделать разрез сразу на двух крыльях! Маневренность принца резко падает. Маленький Билли-Леопард, сбив Пири-Дракона, подлетает к медленному покалеченному Пфлюю и наносит ему длинный удар вдоль крыла! Всё – зажужжал Пфлюй камнем вниз… пошёл штопаться… да, плюхнулся в батут… Тем временем Никки подлетела к принцу на дистанцию ближнего боя, и у них началась отчаянная рубка мечами! Разрази меня Гефест, искры так и сыплются из сталкивающихся огненных клинков! Это уже не треск, а раскаты грома! Скорость фехтования неимоверная! Принц – известный дуэлянт, но где Никки научилась так оперировать огненным мечом? Ха! Она подрезает его крыло снизу!.. И ещё раз! Принцу уже трудно держаться в воздухе, он отвлекается и… вот это да! Никки поражает его в грудь – в уязвимое «сердце»! Редкая чистая победа! Крылья перестают держать принца, и он начинает снижаться. Но Никки не отстаёт от него! Она догнала его и поддала ему ногой по… гм… сзади так, что он перекувыркнулся в воздухе! Упадёт? Нет, принц выправился и благополучно спарашютировал на батут. Но, кажется, он о-очень недоволен! Это вполне понятно… Его удачливый соперник – Леопард Никки Гринвич – набирает высоту и высматривает себе следующую цель. Но, собственно, матч уже решён! В воздухе остались три Леопарда – Никки, Маленький Билли и Джонби против единственного Мина-Дракона. Видимо, Мин устал, понял, что его дело – швах, и готов сдаться. Да, вот он перестаёт маневрировать, опускает меч и входит в плавную спираль, тем самым подставляя грудь под традиционный удар милосердия… Игра практически закончена – «Летающие Леопарды» победили «Золотых Драконов»! Вдруг комментатор воскликнул: – Эй, посмотрите-ка, Никки забралась выше всех и вдруг устремилась вниз: она что – хочет прирезать Мина в упор? О боги! Они сейчас столкнутся! Мин старается уйти от столкновения, но не успевает. Никки резко пинает ногой его правое крыло! Крыло с громким треском ломается! Святой Кориолис! Мин камнем падает вниз! Кувыркается так, что не разберешь – где ноги, где руки, а где сломанные крылья. Вот он шмякается о батут… его здорово подбрасывает… к нему бегут друзья – помочь выбраться из обломков. Но, кажется, он в порядке – встаёт, машет всем рукой – да, он в порядке… Я вижу ссадину на лице Мина, и вроде нос сильно разбит, но это мелочи для такого падения… Однако оч-чень жёсткий, я даже сказал бы – жестокий ход Никки Гринвич! На этом я заканчиваю репортаж. «Летающие Леопарды» победили «Золотых Драконов»! Я всё ещё не понимаю, как можно сломать крыльевую трубу из термированного дюраля с кремниевыми нановолокнами… Да! Леопарды выиграли у Драконов, да что там говорить – практически вбили их в землю… – У Никки портится характер, – озабоченно поделился Джерри с Хао после матча. Хао согласно кивнул. – Эта история в тоннеле на неё здорово повлияла, наверное, нельзя пройти такой ад и остаться тем человеком, каким был… – вздохнул Джерри. – Мир людей не оправдал её надежд, – произнёс мудрый Хао с выражением Будды, невозмутимо сияющего для всех жителей Поднебесной. – Никки так мечтала попасть к людям, а они – ладно бы просто старались её убить – так ещё оказались вполне противными. Вот она и расстроена. Раньше она была повелителем своего маленького и уютного мира; сейчас вокруг большой, опасный и вонючий мир, неподвластный ей. Она не понимает, что ей делать. Она ведь цельная натура, а этот вопрос раздирает её на части. Сейчас она проходит этап индивидуального террора, но этот путь – тупиковый. Никки это скоро поймет. Джерри с уважением посмотрел на Хао, который редко произносил столь длинные речи. На следующий день Драконы подали жалобу профессору спорта, что Никки использует вживлённый компьютер для пилотирования, что запрещено правилами. Они потребовали её отчисления из команды и переигрывания матча. Профессор спорта вызвал к себе капитана команды Леопардов… Никки выслушала новость об отчислении из команды равнодушно – вернее, сначала хотела что-то сказать, а потом передумала и пожала плечами. Её место в команде «Летающих Леопардов» заняла Изабелла, и при переигрывании Леопарды снова победили «Золотых Драконов», хотя драка была ожесточённая и долгая. Никки сидела с отсутствующим видом на трибунах зрителей и не оживилась, даже когда Изабелла эффектно распорола крыло Дитбита длинным продольным разрезом и тот, скрипя зубами, вышел из игры. Так же равнодушно Никки приняла предложение тренера Бенто о переходе в драконоборцы – единственный вид спорта, где наличие Робби, присоединённого к её позвоночнику, не мешало ей участвовать в соревнованиях. Девушка сильно изменилась за последнее время – друзья с тревогой замечали, что Никки носит в сердце какую-то чёрную, гнетущую тяжесть. И они никак не могли придумать, как ей помочь. Она и сама не знала, что с ней и что её может спасти. За столом Никки больше молчала. – Вкусный лосось? – спросил как-то Джерри, пытаясь завязать разговор за обедом. – Чем-то напоминает муравьиный помёт… – буркнула Никки. Дальнейшие вопросы для светской беседы, которые закрутились на языке: как наивно-прямые (Откуда она знает вкус названной субстанции?), так и коварно-косвенные (Разводила ли она муравьев на астероиде?) – все были признаны Джерри дурацкими и проглочены – и, что удивительно, на вкус они напомнили тот же самый муравьиный продукт… Только приступили вчетвером к обеду, как к столику подплыл посыльный робот-дирижабль с одной лапой. В её когтях был зажат плоский пакет с надписью «Для Никки». По равнодушному кивку Никки Джерри сорвал обертку и открыл письмо. Кто-то прислал старательную любительскую картину в компьютерной графике, изображающую, очевидно, Никки среди какой-то крикливо-цветущей заросли. Сопроводительного письма не нашлось. – От тайного поклонника! – уверенно сказала опытная Дзинтара. Никки поглядела на изображенное кругловатое лицо с белыми растрёпанными волосами и хмыкнула: – Как седая задница тарантула… – Фу… – не одобрила вульгарность принцесса Дзинтара. Впервые в жизни Никки не отметила свой день рождения – у неё не было никакого настроения для веселья – и даже никому не стала говорить об этой дате. Но утром робот-посыльный притащил ей букет белых роз и… живую канарейку! «Джерри…» – с тёплым чувством подумала Никки. Птичку она сразу заобожала и назвала её Гав-Гав, а та не возражала и будила её по утрам песенкой. Присутствие рядом живого существа грело Никки. Правда, когда она смотрела на весёлую жёлтую птичку, то вспоминала, кто её подарил, и в сердце Никки впивалась иголка болезненной потери. Ведь когда она встречалась глазами с Джерри, то никакой взаимной искры между ними уже не проскакивало. |
||
|