"Заживо погребенные" - читать интересную книгу автора (Рэнкин Иэн)6В понедельник Ребус вернулся в Туллиаллан, поспев к завтраку. Большую часть субботы он провел в баре «Оксфорд», убивая время сначала в одной, а потом в другой компании выпивох. Под конец он все же добрался до своей квартиры и уснул в кресле; проснулся в полночь от нестерпимой жажды и головной боли. Потом так и не смог уснуть до рассвета, хотя собирался отсыпаться до полудня. Почти всю вторую половину воскресенья он провел в прачечной самообслуживания, а вечер – снова в «Оксфорде». В общем, что ни говори, выходные он провел не так уж и плохо. По крайней мере провалов памяти у него больше не случалось. Он мог припомнить все, о чем говорилось в баре «Оксфорд», все шутки в свой адрес; все, что показывал телевизор, стоявший в дальнем углу. Сразу после начала расследования убийства Марбера он вдруг почувствовал сильнейшую апатию и упадок сил. Прошлое, казалось, душило его так же сильно, как настоящее. Воспоминания о женитьбе и о том дне, когда они с молодой женой перебрались на Арденн-стрит. О той первой ночи, когда он, стоя у окна, наблюдал, как на противоположной стороне улицы какой-то пьяница средних лет, вцепившийся в фонарный столб, уснул и, спящий, изо всех сил старался удержать равновесие. Ребус почувствовал прилив симпатии к этому человеку; тогда многое вызывало у него подобное чувство – ведь в то время он был новобрачным, с первой закладной [9] и Роной, мечтающей о детях… И вот за неделю, от силы две до злополучного инцидента с чайной кружкой Ребус сам превратился в такого человека: мужчину средних лет, вцепившегося в такой же фонарный столб и пытающегося сосредоточиться, хотя для него даже перейти улицу – задача невыполнимая. Он должен был прийти к Джин на обед, но, расслабившись в «Оксфорде» и чувствуя себя там вполне комфортно, на минутку выскользнул на улицу и по телефону наплел ей что-то о том, почему не сможет прийти. Он, кажется, имел намерение пойти на Арденн-стрит; сейчас он не мог вспомнить, каким путем он добирался до дому. Он держался за фонарный столб и смеялся, вспоминая того человека. Когда сосед пытался ему помочь, Ребус, еще крепче вцепившись в столб, кричал во все горло, что он ни на что не годен, кроме того, чтобы сидеть в конторе да трепаться по телефону. Он не осмелился посмотреть соседу в глаза, потому что… Выйдя за сигаретами после завтрака, он увидел, что на плацу для парадов и построений собралась толпа. Среди собравшихся было множество слушателей и практикантов. Группа стажеров из Управления уголовных расследований отмечала половину отбытия своей пятинедельной стажировки. Одним из пунктов их учебно-тренировочной программы была организация сбора благотворительных пожертвований, и во имя исполнения этого задания один из стажеров обязался совершить парашютный прыжок с приземлением на плацу. Приземление было назначено на 9 часов 15 минут, место было обозначено большой буквой X, составленной из двух расстеленных на земле полотнищ ярко-красной материи, придавленных камнями. Несколько практикантов, сощурившись и прикрывая глаза от солнца ладонями, смотрели в небо. – Может, Королевские ВВС помогут, – мечтательно предположил кто-то. Ребус стоял поодаль, засунув руки в карманы. Он уже предпринял спонсорскую акцию, обязавшись выложить пять фунтов в случае удачного приземления. Среди собравшихся пронесся слух, что в проезде припаркован «лендровер» с армейскими номерами. В одном из окон здания, перед фасадом которого размещался плац, виднелись два силуэта в светло-серой униформе. – Сэр, – обратился к Ребусу один из слушателей, предлагая пройти вперед. Так тут было принято, такое отношение к старшим предписывали правила поведения в колледже. Если столкнешься с полдюжиной таких парней в коридоре, все, как один, учтиво произнесут «сэр», уступая дорогу. Он сделал вид, что не заметил учтивости молодого человека. Дверь открылась, все взоры устремились туда. Вышел молодой человек в летном комбинезоне, грудь опоясывали парашютные ремни. В руках он нес складной металлический стул. Молодой человек поклонился и послал лучезарную улыбку толпе, безмолвно следившей за тем, как он подходит к знаку X и резким движением ставит стул в центр. Ребус шумно выдохнул и покачал головой, догадавшись, что будет дальше. Практикант из Управления уголовных расследований влез на стул, сжался и, вытянув руки по швам, прижал их к телу, словно намеревался нырнуть солдатиком в бассейн. И – прыгнул. Едва он коснулся земли, вверх густым облаком взметнулась пыль. Он стоял прямо, широко разведя руки, словно готовясь принять шумное приветствие зрителей. По толпе прошел ропот, на лицах было явно выраженное недоумение. Слушатель поднял стул. Офицеры Королевских ВВС, стоявшие за окном, смеялись. – Что это было? – спросил кто-то, очевидно не веря глазам своим. – Это, сынок, был прыжок с парашютом, – ответил ему Ребус. Восхищение было слегка подпорчено лишь тем, что он только что лишился пяти фунтов. Он вспомнил, что в те времена, когда он сам был слушателем колледжа, он зарабатывал деньги подобным же образом, участвуя в тренинге отражения нападения, который продолжался практически целый день. Да, в те дни он считал удачей, если с ходу мог прорваться сквозь линии защиты… Вернувшись в аудиторию, он объявил, что прыжок был удачным. Товарищи встретили его слова лишь хмурыми взглядами да пожимали плечами. Джаз Маккалоу, назначенный старшим следователем, беседовал с Фрэнсисом Греем. Там Баркли и Алан Уорд сортировали документы. Стью Сазерленд объяснял порядок расследования старшему следователю Теннанту, слушавшему его с кислым лицом. Усевшись за стол, Ребус придвинул к себе кипу газет. Он проработал добрых полчаса, время от времени поднимая голову, чтобы посмотреть, не желает ли Грей ему что-нибудь передать. Когда объявили перерыв, Ребус вытащил из кармана листок и сунул его в кипу газет. Вернувшись в аудиторию с пластиковой чашкой чая, он предложил Маккалоу поменяться работами. – Свежий взгляд, ну сам понимаешь, – объяснил он. Маккалоу, кивком подтвердив согласие, сел перед кипой газет. Грей отошел от Теннанта, с которым только что перебросился несколькими фразами. – Ас чего он такой встрепанный? – глядя на Теннанта, заметил Ребус. – Начальство нагрянуло, – ответил Грей. – Что за начальство? – Начальники полиции. Не меньше полдюжины, у них здесь какое-то совещание или что-то вроде того. Не думаю, что им есть до нас дело, а вот Арчи не уверен… – Не хочет, чтобы они встретились с учащимися коррекционной группы? – Вроде как нет, – хитро подмигивая, предположил Грей. И тут Маккалоу громким голосом окликнул Ребуса. Ребус подошел к его столу. Маккалоу держал листок бумаги. Ребус взял его и стал делать вид, что читает с большим интересом. – Господи, как же я этого не заметил? – произнес он, стараясь придать голосу искреннее удивление. Грей глянул ему через плечо. – Это еще что? Ребус обернулся, их взгляды встретились. – Джаз только что раскопал. Два офицера из Глазго приезжали в Эдинбург в поисках одного из подельников Рико, некоего типа по имени Дики Даймонд. – Что? – к ним подошел Теннант. – Я был приставлен к ним в качестве офицера связи, только и всего. Теннант быстро пробежал глазами бумагу. – Они, похоже, были не слишком рады этой поездке. – Да просто валяли дурака, – подтвердил Ребус. – Помню, что они все время торчали в пивной. Теннант посмотрел на него в упор: – Вы только это помните? Ребус кивнул. Теннант не сводил с него пристального взгляда, но Ребус не сказал больше ничего. – А кто такой Дики Даймонд? – спросил Маккалоу. – Да просто мелкая рыбешка, – ответил Ребус. – Я о нем практически и не слыхал. – Вы говорите о нем в прошедшем времени? – Возможно, он и сейчас занимается тем же, вполне допускаю. – Он был подозреваемым? – поинтересовался Маккалоу. Грей повернулся к сидящим за столом. – Кто-нибудь сталкивался с Ричардом Даймондом? – спросил он. Все разом, пожав плечами, отрицательно замотали головой. Теннант, указав кивком на кипу бумаг, лежавших на столе перед Маккалоу, спросил: – Есть о нем еще какие-нибудь упоминания? – Пока не нашел. – В этих бумагах наверняка должно быть что-то еще, – сказал Теннант и, повернувшись ко всем присутствующим, добавил: – И если эта бумага была надлежащим образом зарегистрирована, надо найти документ, который предшествовал этому отчету. Значит, нужно держать в памяти это имя и продолжать поиски. В аудитории послышалось согласное мычание; кто-то негромко произнес: «Есть, сэр», а Фрэнсис Грей маркером приписал это имя к тому, что уже было написано на доске. – А есть какой-нибудь шанс, что ваши коллеги в Управлении Лотиана и Пограничного края могут сообщить нам что-нибудь об этом типе? – спросил Алан Уорд, надеясь пойти по еще нехоженому пути наименьшего сопротивления. – Неплохо бы проверить, – ответил ему Ребус. – Почему бы тебе не сесть на телефон? Уорд нахмурился. – Так ведь ты там работаешь, – буркнул он. – И Стью тоже, – напомнил Ребус, и Уорд устремил пристальный взгляд на Стью Сазерленда. – А один из принципов, необходимых в нашей работе, это межрегиональное сотрудничество. Это была одна из истин, следуя которой старший следователь так настаивал на согласованной работе. Не ожидая такого оборота, Уорд помрачнел. – Ладно, – пробурчал он. – Давай номер. Ребус посмотрел на Стью Сазерленда: – Стью, будь другом, подскажи ему номер. – С превеликим удовольствием. В это мгновение раздался стук в дверь, от которого Теннант буквально остолбенел. Но дверь приоткрылась, и вместо грозного полицейского начальства в проеме показалась Андреа Томсон. Обрадованный Теннант взмахом руки пригласил ее войти. – Понимаете, я запланировала встречу с детективом Ребусом сегодня на вторую половину дня, но тут неожиданно возникло другое обстоятельство. – Вот я и хотела узнать, не отпустите ли вы его ко мне… Пока они шли по коридору, она была против обыкновения молчалива, даже губы поджала, поэтому Ребус и не пытался завязать разговор. Но, подойдя к двери в аудиторию, она в нерешительности остановилась. – Входите, – сказала она. – Я буду через минуту. Ребус посмотрел на нее, но Андреа отвела глаза, а стоило ему взяться за ручку двери, повернулась и пошла дальше по коридору. Все еще глядя ей вслед, Ребус открыл дверь. Боковое зрение подсказало, что в комнате кто-то есть. На стуле Андреа Томсон сидел человек, с которым ему так хотелось встретиться. Он вошел и быстро закрыл за собой дверь. – Ловко придумано, – с похвалой в голосе произнес он. – А насколько она в курсе? – Андреа будет держать язык за зубами, – ответил сидящий за столом, протягивая Ребусу руку. – Ну как ты тут, Джон? Ребус ответил на крепкое рукопожатие и сел. – Да нормально, сэр. Перед ним сидел его шеф, начальник полиции Дэвид Стрэтерн. – Ну а все-таки, – спросил он, поудобнее устраиваясь на стуле, – может, есть какие-нибудь проблемы, Джон?… Со дня их первой встречи прошло чуть больше двух недель. Ребус сидел на своем рабочем месте в полицейском участке Сент-Леонард, когда позвонили из Большого дома и спросили, не может ли он подскочить к ресторану «Блонд» и встать перед ним на другой стороне улицы. – Зачем это? – поинтересовался он. – Узнаете. Едва Ребус, запахнув под пронизывающим ветром пиджак, шагнул на проезжую часть, чтобы перейти улицу, раздался гудок. Из окна машины, припаркованной на углу Рэнкиллор-стрит, высунулась рука и подала ему знак. Хотя на нем не было привычной формы, он сразу узнал человека, сидевшего на водительском месте: это был Дэвид Стрэтерн. Им уже доводилось встречаться, но то были официальные встречи, к тому же не частые. Ребус был не из тех, кого приглашают на приемы, устроенные для спортсменов, или боксерские бои, во время которых зрители курят сигары. Ему не случалось оказаться в числе тех, кого награждают за храбрость или усердие на службе. И все-таки оказалось, Стрэтерн о Это был не служебный автомобиль, а черный блестящий «ровер» – собственная машина начальника. Пол перед пассажирским сиденьем был застелен коричнево-желтым ковриком, на заднем сиденье лежали журналы и хозяйственная сумка. Как только Ребус сел и закрыл дверцу, машина тронулась. – Прошу прощения за конспирацию, – произнес Стрэтерн с улыбкой, отчего морщинки вокруг глаз обозначились более четко. Ему было под шестьдесят, значит, чуть больше, чем самому Ребусу. Но он был шефом, боссом, или, как говорили в полиции, «большой дубинкой». И Ребус все ломал голову, что же, черт возьми, происходит. Стрэтерн был в непарадных, скорее домашних, брюках и джемпере с треугольным вырезом. Наряд был сугубо штатским, но сидел на нем словно форма. Седые, аккуратно подстриженные волосы красиво окаймляли уши, а большую лысину было видно только тогда, когда он, подъезжая к перекрестку, поворачивал голову, чтобы увидеть, нет ли кого на пересечении. – Вы что, собираетесь пригласить меня пообедать? – поинтересовался Ребус. Шеф улыбнулся. Куда более широко, чем при встрече. – Слишком близко к Сент-Леонарду. Не хочу, чтобы нас видели вместе. – Я неподходящая компания для вас, сэр? Стрэтерн бросил быстрый взгляд в сторону Ребуса. – Неплохо, – сказал он, – но это не особенно трудно, если столько лет шлифуешь свое мастерство, согласен? – О чем это вы, сэр? – О твоих язвительных подколах; ты как бы выходишь за границы субординации, проявляешь непокорность. О том, как ты ведешь себя в ситуации, пока не находишь способа в ней разобраться и понять, что к чему. – Вам это не нравится, сэр? – Да не волнуйся, Джон. В том, о чем я хочу просить тебя, непокорность – необходимое условие. Ребус почувствовал, что попал в такой тупик, в какой ему еще попадать не доводилось. Стрэтерн подъехал к пабу на южной окраине города. Он находился недалеко от крематория, и практически все клиенты заходили сюда для того, чтобы помянуть усопших, значит, паб не пользовался популярностью у людей, не связанных с похоронами. Они расположились в тихом углу. Стрэтерн заказал сэндвичи и две полупинтовых кружки эля и повел беседу так, чтобы сегодняшняя встреча выглядела как нечто привычное для них обоих. – Ты не пьешь? – спросил Стрэтерн, глядя на почти нетронутую кружку Ребуса. – Я практически не употребляю такие напитки, – отозвался Ребус. Стрэтерн внимательно посмотрел на него. – Не совсем согласуется с твоей репутацией. – Может, вас неправильно информируют, сэр? – Не думаю. Мои осведомители обычно объективны. Возразить было нечего, однако в голове у Ребуса сразу же заскребла мысль: кто же сливает информацию шефу? Возможно, его помощник Колин Карсуэл, который терпеть его не может; или детектив Дерек Линфорд, особо приближенный к Карсуэлу. Наушничая шефу на Ребуса, ни тот ни другой явно не пожалели бы черной краски. – При всем моем уважении к вам, сэр, – сказал Ребус, откидываясь на спинку стула и не притрагиваясь ни к пиву ни к сэндвичам, – если вы не против, давайте пропустим увертюру. Сказав это, он стал наблюдать за тем, как начальник старался заглушить закипевший в нем гнев. – Джон, – наконец произнес Стрэтерн, – я приехал, чтобы попросить об одной услуге. – Об услуге, которая требует нарушения некоторых правил субординации? Начальник полиции кивнул. – Я хочу, чтобы ты сам отстранил себя от дела. – От дела Марбера? Ребус прищурился. – Само дело здесь ни при чем, – пояснил Стрэтерн, успокаивая внезапную подозрительность Ребуса. – Но ведь вы все равно хотите, чтобы я не участвовал в расследовании? – Да. – Почему? Ребус, не дожидаясь ответа и не раздумывая над тем, каким он будет, поднес к губам широкую полупинтовую кружку с пивом. – Да потому, что я хочу поручить тебе кое-что другое. В Туллиаллане, если быть точным. Там вот-вот начнется реабилитационный курс. – И я должен буду пройти реабилитационный курс, потому что меня с треском отстранят от дела? – Полагаю, старший инспектор Темплер будет на этом настаивать. – А она в курсе? – Она согласится с моим планом, когда я с ней поговорю. – Кто еще в курсе? – Никто. Почему ты спрашиваешь? – Потому что, насколько я понимаю, вы поручаете мне секретную работу. Я пока не знаю, почему именно мне, и не знаю, смогу ли ее выполнить, но у меня есть какое-то предчувствие. – И? – В Феттес-колледже есть люди, которые относятся ко мне без большой симпатии. Я далек от мысли, что… Пока он все это говорил, Стрэтерн не переставая качал головой. – Об этом будем знать только ты и я. – И еще старший инспектор Темплер. – Она будет знать только то, что я найду нужным ей сообщить. – А это то, что побуждает спросить о главном, сэр… – О чем именно? – О том, – ответил Ребус, вставая со стула с пустой кружкой в руке, – ради чего все это затеяно. – Он поднял кружку вверх. – Я бы предложил вам еще, сэр, но вы ведь за рулем. – А ведь ты сказал, что практически не употребляешь такие напитки. – Я врал, – с едва заметной улыбкой признался Ребус. – Ведь вы этого хотели, верно? Завзятый лжец… По рассказу Стрэтерна, дело было вот в чем: когда-то на Западном побережье действовал наркоторговец по имени Бернард Джонс… – Берни Джонс, он больше известен под этим именем. По крайней мере, был известен до своей безвременной кончины. – Рассказывая, начальник полиции вертел в руках пустую кружку. – А умер он в тюрьме. – Продолжая с недюжинным упорством настаивать на своей невиновности? – Не совсем. Он так и не раскололся, к тому же его здорово кинули. Но сам он нам об этом не сообщил. Ведь вряд ли это обстоятельство повлияло бы на приговор, согласен? «Вы сажаете меня за восемь килограмм, а у меня припрятано намного больше». – Понимаю, как нелепо и странно это выглядело. – Но слухи о заначке быстро распространились. Ведь это либо деньги, либо наркота – для кого как. – И? – И… Операция против Джонса была серьезная: да ты, наверное, помнишь. Она началась зимой девяносто четвертого и продолжалась до весны девяносто пятого. Были задействованы полицейские силы трех графств, десятки офицеров, организационная неразбериха… Ребус кивнул. – Но полицейские силы Лотиана и Пограничного края к этой операции не привлекались. – Точно, не привлекались. – Он помолчал, а потом добавил: – Ни прямо, ни косвенно. – Так что все-таки произошло? – Произошло, Джон, то, что на сегодня всплыло три имени. – Начальник полиции склонился над столом и продолжал еще более тихим голосом: – Ты наверняка знаешь кое-кого из них. – И кто же это? – Фрэнсис Грей. Детектив, служит в полиции Гоувена. Знает это место как свои пять пальцев: за это ему цены нет. Но он нечист на руку, и все об этом знают. Ребус снова кивнул. Он слышал о Грее и знал, что сказано об этом человеке в служебной характеристике: примерно то же, что и о нем. Интересно, сколько там правды и сколько надуманного? – Кто еще? – спросил он. – Молодой детектив Алан Уорд, служит в Дамфрисе. Он схватывает все буквально на лету. – Никогда о таком не слышал. – И последний, Джеймс Маккалоу, детектив из Данди. По большому счету, за ним ничего не числится, по крайней мере, все так считают, но время от времени с ним случаются приступы бешенства. Они расследовали это дело, благодаря чему и познакомились. – И вы считаете, что они прикарманили добро Берни Джонса? – Мы считаем, что это весьма возможно. – Кто это «мы»? – Мои коллеги. – Стрэтерн имел в виду остальных начальников шотландской полиции. – Это просто отвратительно. Даже если это просто слухи. Но это бросает тень и на высшее руководство. – Сэр, а какова ваша роль во всем этом? Ребус отпил уже почти половину из второй, купленной им для себя кружки. Пиво почему-то давило на кишечник так, словно вдруг затвердело в желудке. Он подумал о деле Марбера, об этих занудных телефонных звонках… Ладони ухватились за холодный фонарный столб. – Были задействованы полицейские силы трех регионов… а значит, ни к одному из тамошних детективов с просьбой о подобной услуге мы обратиться не можем. Ребус медленно закивал, возможно подумав о тех трех персонах, на которых пала тень. Наверное, они обратились к Стрэтерну с просьбой выделить кого-то на это дело. А он, очевидно, подумал о Ребусе. – Так эту троицу собираются направить в Туллиаллан? – спросил Ребус. – По воле случая, все они будут проходить там общий курс. По тому, каким тоном шеф произнес эту фразу, Ребус понял, что помимо воли случая на это повлияла и еще какая-то воля. – И вы хотите, чтобы я был там вместе с ними? – спросил Ребус, пристально глядя на Стрэтерна. Тот молча кивнул. – И что мне конкретно делать? – Выяснить все, что удастся… Войти к ним в доверие. – Вы думаете, они вдруг ни с того ни с сего откроют свои души чужаку? – А ты не будешь для них чужаком, Джон. Молва о тебе побежит впереди тебя. – Это значит, что я, так же как и они, беру на лапу? – Это значит, что молва о тебе побежит впереди тебя, – повторил Стрэтерн. Ребус на мгновение задумался: – Вы и ваши «коллеги»… А у вас есть какие-нибудь факты? Стрэтерн покачал головой: – В результате неглубокого и спешного расследования, которое нам удалось провести, мы не обнаружили никаких следов ни денег, ни наркотиков. – Вы ведь не многого ожидаете от меня, не так ли, сэр? – Я считаю твою задачу очень непростой, Джон. – Непростой? Это мягко сказано! – Ребус закусил нижнюю губу. – Назовите хотя бы одну причину, почему именно я должен этим заниматься. – Я думал, тебе нравятся сложные задачи. К тому же, надеюсь, что тебе, как и большинству из нас, ненавистны продажные копы-оборотни. Ребус не сводил с шефа пристального взгляда. – Сэр, ведь многие как раз и думают, что Говоря это, он думал о Фрэнсисе Грее – интересно все-таки, что это за человек. – Но мы-то знаем, Джон, что они заблуждаются, верно? – сказал начальник полиции, вставая, чтобы принести Ребусу еще кружку. Туллиаллан: а это значит, что с делом Марбера можно попрощаться… короткий перерыв, чтобы войти в роль… и шанс поймать человека, которого однажды при нем назвали «Ребусом из Глазго». Начальник полиции, стоя перед барменом, внимательно смотрел на него. Ребус знал, что времени Стрэтерну было отпущено не много, перед ним ясно маячила пенсия. Может, этот человек все еще испытывал служебное рвение, незавершенные дела и тому подобное… Возможно, Ребус все-таки сделает это дело. И вот теперь, в аудитории Андреа Томсон, сцепив пальцы рук, сидел Стрэтерн. – В чем дело, что за спешка? – спросил он. – Я не сильно продвинулся, если вас это еще интересует. Грей, Маккалоу и Уорд едва знакомы друг с другом. – Так и есть, они на самом деле едва знакомы друг с другом. Вместе они работали только в том деле. – По ним не скажешь, что они владеют припрятанным где-то сокровищем. – А как, по-твоему, они должны выглядеть? Разъезжать на «бентли»? – Их счета проверяли? Начальник полиции потряс головой. – На их банковских счетах нет ничего, заслуживающего внимания. – Может, на имя жены… – Ничего, – отрезал Стрэтерн. – Сколько времени они были под наблюдением? Стрэтерн посмотрел на него: – А тебя это каким боком касается? Ребус пожал плечами: – Просто хотел выяснить, не являюсь ли я той самой соломинкой, за которую вы ухватились. – Они вот-вот от нас ускользнут, – после долгой паузы произнес Стрэтерн. – Грею осталось до пенсии меньше года; Маккалоу, вероятно, тоже вскорости последует за ним. А дисциплинарные взыскания Алана Уорда… – Вы думаете, он старается сделать так, чтобы его поперли со службы? – Возможно. – Начальник полиции посмотрел на часы, подвигал их корпус туда-сюда по запястью. – Пора собираться. – Еще одна вещь, сэр… – Только поскорее. – Стрэтерн сделал глубокий вдох. – Излагай. – Нам поручили расследовать давнее дело. – Приучают вас работать в группе, да? И, осмелюсь предположить, что руководит вами Арчи Теннант. – Да. Но дело в том… – Ребус замолчал, раздумывая, насколько подробно нужно посвящать в ситуацию своего шефа. – Понимаете, мы оба, Грей и я, связаны с этим делом. Стрэтерн посмотрел на него с нескрываемым интересом. – Грей был задействован в расследовании, работая в своей части, а я был приставлен в качестве офицера связи к двум молодчикам из Глазго, прибывшим в Эдинбург прощупать ситуацию. И было это в девяносто пятом – в том самом году, когда Берни Джонс… Лицо Стрэтерна стало задумчивым. – Это совпадение, – после недолгой паузы объявил он. – Обычное совпадение. – Теннант не знает?… Стрэтерн резко замотал головой. – И этого дела ему никто не навязывал? Шеф снова резко замотал головой. – Так ты поэтому хотел меня видеть? – Грей может подумать, что это не просто совпадение, а кое-что другое. – Согласен, это нелепость. А с другой стороны, если ты поведешь себя правильно, это может способствовать сближению. Ведь у вас уже появилось что-то общее. Понимаешь, что я имею в виду? – Да, сэр. А вы не допускаете мысли, что кто-нибудь может спросить? – Спросить? – Спросить старшего следователя Теннанта, почему он выбрал именно это дело. Стрэтерн снова помрачнел, губы его сжались. – Я подумаю, что тут можно сделать. Остальное в порядке? – В порядке, сэр, – ответил Ребус, не веря самому себе. Лицо Стрэтерна прояснилось, он поднялся со стула и одновременно с Ребусом оказался у двери. – Ты первый, – приказал начальник. Затем поднял руку и потрепал Ребуса по плечу. – А знаешь, Темплер приходит в неистовство при упоминании о тебе. – Потому что без моей проницательности дело Марбера намертво бы зависло. Стрэтерн должным образом оценил шутку. – Потому что ты с такой силой запустил в нее кружкой. Она воспринимает это как выпад против нее. – Ведь это же только один из актов пьесы, сэр, – сказал Ребус, открывая дверь. Он шел по коридору, обдумывая эту встречу, но, вместо того чтобы идти в рекреацию, спустился по лестнице вниз. Ему хотелось курить, но сигареты кончились. Выглянув во двор, он удивился, не обнаружив обычной толпы курильщиков. У него в комнате была пачка сигарет, так что в крайнем случае можно было зайти за ней либо неторопливо прогуливаться по коридору, надеясь на встречу с добрым самаритянином. Беседа с шефом душевного успокоения не принесла. Ему хотелось убедиться в том, что появление на свет дела Рико Ломакса Нет интриги обеспокоенных начальников полиции. Нет денег, полученных от продажи наркотиков. Нет тайного сговора между Греем, Маккалоу и Уордом. Есть только дело Рико Ломакса… и его собственное участие в нем. А причина тревоги в том, что Джон Ребус знал о Рико Ломаксе больше, чем рассказал. Намного, намного больше. Ребус стал подниматься по лестнице, шагая сразу через две ступеньки. Тяжело дыша, он поспешно шел по коридору, направляясь туда, откуда недавно вышел. Не постучавшись, он резко распахнул дверь, но начальника полиции в аудитории не было. В аудитории Андреа Томсон не было никого. Стрэтерн, должно быть, шел сейчас в главное здание, в замок. Дорогу туда Ребус знал. Он шагал широко и быстро, не замечая молодых слушателей с их учтивым приветствием «сэр». На мгновение Стрэтерн задержался, рассматривая один из стендов, окаймляющих стены главного коридора, окна которого выходили на опустевший сейчас парадный плац. Ни стула, ни парашюта, ни ярко-красных полотнищ, перекрещивающихся в форме буквы X. – Одну минуточку, сэр, – негромко произнес Ребус. Стрэтерн посмотрел на него широко раскрытыми глазами и рывком открыл ближайшую дверь. За дверью был конференц-зал, заполненный рядами стульев с прикрепленными к спинкам пюпитрами для письма. В зале не было ни души. – Ты что, хочешь раскрыть себя? – набросился на него Стрэтерн. – Я должен знать о них более подробно, – ответил Ребус. – Обо всех троих. – Я думал, мы обо всем договорились. Чем больше ты знаешь, тем сильнее могут быть их подозрения… – Когда они взяли деньги? Как узнали про них? Как получилось, что эта троица оказалась вместе? – Джон, ничего этого не отражено в отчетах… – Но должны же быть какие-то записи. Стрэтерн смотрел на него затравленным взглядом, словно боясь, что их подслушивают. Ребус был уверен в одном: если вся эта история с Берни Джонсом просто ширма, то никаких данных, никаких записей… – Хорошо, – тихо, почти шепотом, произнес Стрэтерн. – Я достану все, что смогу. – Сегодня вечером, – добавил Ребус. – Джон, это может не… – Сэр, мне все это нужно сегодня вечером. Казалось, Стрэтерна била дрожь. – Самое позднее – утром. Оба неотрывно смотрели в глаза друг другу. Ребус как бы нехотя кивнул. Он думал о том, дал ли он Стрэтерну достаточно времени, чтобы состряпать липовое дело. Наверное, нет. Утром будет видно. – Если возможно, сегодня вечером, – сказал он и пошел к двери. На этот раз он направился прямо в свою комнату, где лежала желанная пачка сигарет. |
||
|