"Чака" - читать интересную книгу автора (Марат Брухнов)

Пролог

Тропинка шла через лес, солнце давно уже перевалило за полдень, а Синда и его спутники все еще не добрались до вельда. Лес — плохое место для жителей степей, и люди из племени э-лангени стараются держаться от него подальше… И то сказать, разве не духи леса подстроили встречу Нанди с Сензангаконой. Мало того, они лишили дочь вождя, Нанди, разума, и она утратила сдержанность.

Что ж, духи леса могут радоваться — скоро все в краале заговорили о том, что Нанди предстоит стать матерью. Мфунда, мать Нанди, прекрасно знала законы предков. А законы эти гласят: вину можно загладить браком. Для этого мужчина, виновный в совращении, объявляет о намерении жениться и посылает родителям девушки двух-трех коров, а девушка, виновная в том, что позволила совратить себя, не смеет отказать ему в сватовстве. Брачный подарок вручается и принимается как залог дружбы двух родов и доброго отношения новой семьи к невесте, которой придется жить вдали от родных.

Правда, здесь все еще осложнялось и тем, что Мфунда была дочерью Кондло, а гвабе и зулу вели свой род от общего предка, и браки между ними запрещались. Но и этой беде можно было помочь — Мфунда принесла духам предков искупительную жертву, и запрет был снят. У Сензангаконы, правда, уже есть две жены, но он молод и богат, а Нанди хороша собой, трудолюбива и Готова занять в его краале скромное место третьей жены.

Но Сензангакона целыми днями распивал в своем краале с молодежью сорговое пиво и, казалось, не помышлял о новой женитьбе. Застрельщиком был его дядя Мудли, внук Ндабы. Когда отец Сензангаконы — Джама умер, наследник его был слишком юн, и управление делами племени было возложено на брата и вдову покойного. Сейчас Сензангакона уже достаточно возмужал, чтобы самому стать во главе зулу, но Мудли отнюдь не торопится выпускать из своих рук бразды правления.

Старый Синда недаром провел вечер и ночь в краале Эси-Клебени — ему удалось перекинуться словечком-другим с нужными людьми. Веселый бражник Мудли хитер и властолюбив. Прекрасно сознавая, что близится конец его владычеству, он устраивает одну пирушку за другой и не дает простодушному и жадному до развлечений Сензангаконе передышки. Об этом, уже не стесняясь, болтали в краале. А наутро Синда окончательно убедился в справедливости слухов.

Когда посланцев э-лангени привели к дому вождя, Синда после обычных приветствий коротко изложил суть дела.

— У Нанди будет ребенок. Он ваш, и место ему в краале зулу, — хмуро закончил он свою речь.

Сензангакона, рослый, хмельной и красивый, глупо ухмылялся, выжидающе поглядывая на Мудли, как будто ради этого толстого пьяницы проделал Синда столь далекое путешествие.

И действительно, нарушая освященный традициями предков порядок, вместо вождя заговорил Мудли:

— Зачем пришли вы к нам и просите скот? Разве люди э-лангени обеднели до того, что уже не могут прокормить своих женщин? Сын моего брата, Сензангакона — вождь людей зулу, чтит законы предков, и ему незачем брать себе в жены девушку, родственную гвабе. Зачем же ты, Синда, старый воин, ходишь как нерадивый пастух и ищешь скот в чужих краалях?

Пять юных спутников Синды с любопытством глазели по сторонам. В толпе, собравшейся у дома вождя, слышались хихиканье и перешептывания. Назвать собеседника по имени — оскорбление. Синда облизал внезапно пересохшие губы. Воину не пристало вступать в перебранку, а свои копья и палицу он оставил на месте ночлега в знак мирных целей.

Ободренный смехом слушателей, Мудли продолжал:

— Ты говоришь, что Нанди ждет ребенка? Девушки всегда чего-нибудь ждут — подарка, праздника, жениха, а кое-где бывает, что и ребенка — и дивиться тут нечему. Но ты еще утверждаешь, что сын моего брата и вождь людей зулу потерял голову и позабыл о сдержанности. Это невозможно! Иди и скажи пославшим тебя, что в лоно девушки просто забрался жук!..

Нет, Синда не ослышался — он так и сказал: и-чака, то есть жук. Люди э-лангени прекрасно понимают наречие зулу — оно ведь почти ничем не отличается от их собственного.

Синда выжидающе посмотрел на Сензангакону, ведь тот здесь вождь, и это из-за него пришли сюда посланцы э-лангени, но Сензангакона не сводил восхищенного взгляда со своего красноречивого дядюшки.

— Хорошо, Мудли, — сказал Синда. Обращаться в присутствии вождя к его подданным, да еще называть их при этом по имени, было тоже нарушением вековых порядков, но разве в этом краале считаются с приличиями? — Духи предков не оставят Нанди, дочь Мфунды, и, если у нее родится сын, мы наречем его Чакой — Жуком. С этим именем он всю жизнь будет помнить о тебе. Идемте, — кивнул он сопровождающим его воинам, и они все вместе, так и не произнеся принятых прощальных слов, направились к воротам крааля сквозь медленно расступающуюся толпу…

Да, духи леса зло подшутили над людьми э-лангени!

В далекие годы юности Синды все обстояло бы иначе. Кто посмел бы отказать в брачном подарке внучке могущественного Кондло! Не пятерку юнцов и немощного старика, а добрую сотню отборных воинов послал бы вождь к краалю обидчика. И сейчас на месте богатого крааля Сензангаконы гиены вырывали бы друг у друга падаль, а загон И-Нгуга, крааля Нанди, пополнился бы тучным скотом зулу.

Синда споткнулся — это, вероятно, тоже подстроили духи леса — ведь в открытом вельде корни не торчат на тропах людей. Боль в ушибленном пальце прервала ход его мыслей, и он оглядел наконец своих спутников. Пятеро юных воинов легко шагали за своим предводителем, но на лицах их Синда не прочел ничего, кроме желания поскорее выбраться из этих гиблых мест.

Лес вскоре кончился, и все вздохнули с облегчением. Один из воинов даже затянул было песенку, но Синда так взглянул на него, что тот сразу же виновато умолк — посланцам, несущим дурные вести, не пристало горланить веселые песни…

Для ночлега выбрали место под огромным деревом, одиноко возвышающимся над холмистой равниной. Юноши разложили костер, а Синда опять погрузился в свои невеселые думы.

Нанди пока что носит девичий наряд и украшения, подобающие девушке, но скоро она станет матерью, а матери следует ходить в наряде и украшениях замужней женщины — ведь с рождением ребенка амулеты девушки теряют свою силу, а женщина без амулетов — страшная угроза для всего крааля! Злые духи получают над ней полную власть, более того — она, и сама того не подозревая, может наслать на крааль злых духов, и этому не помешают ни жертвы, ни заклинания.

До сих пор духи предков хранили крааль И-Нгуга от подобной напасти, но теперь, кто его знает, как вое это может кончиться. Давно, когда Синда был еще совсем мальчишкой и ему впервые доверили присматривать на пастбище за скотом, пришлось ему услышать рассказ о женщине без амулетов. Давно это было, задолго до рождения Нанди…

Вождь земель ндвандве, горячий воин, задумал совершить набег на соседний крааль. Алчность и жажда подвигов вскружили ему голову, и он пренебрег тем, что мать его, старая и мудрая Нонтома, родилась в краале, обреченном им на разграбление. Нонтома долго упрашивала сына не осквернять могил ее предков, но строптивый вождь велел резать быков для великого пиршества и приказал воинам готовиться наутро к выступлению.

Велика материнская любовь, но что может быть выше почтения к духам предков! В голове Нонтомы созрел жуткий план…

Никто из пирующих не заметил, как выскользнула она за ограду крааля. Там, в вельде, среди гиен, шакалов и львов провела она целую ночь, и никто не тронул ее, старую и слабую женщину, ибо духи многих поколений ее предков — пастухов, охотников и воинов — стерегли ее от зверья, змей и прочей ночной нечисти.

А когда утром с первыми лучами солнца воины во главе со строптивым сыном раскрыли ворота крааля, они увидели перед собой Нонтому — одинокую женщину, выступившую на защиту родных могил. Широким жестом развела она руки и одним взмахом разорвала ожерелья. Чудодейственные талисманы — разноцветные бусины, ракушки, привезенные с далекого морского побережья, — дождем посыпались на желтую, выжженную солнцем землю вельда. Тяжелые серьги, которые впервые надела она при рождении неблагодарного сына, а потом так и не снимала все эти годы, плотно вросли в мочки ее ушей, но она сорвала и их, и кровь тяжелыми каплями падала на обнаженные плечи и грудь, струйками стекая по животу и по спине.

Ни один из воинов так и не осмелился выйти за ворота крааля. А молодому вождю пришлось потом раздать колдунам и знахарям лучших быков из своего стада, чтобы хоть как-нибудь оградить крааль от неистовства злых духов. И при этом еще люди всего племени благодарили Нонтому за ее доброту, ибо, не желая им зла, она сорвала украшения за внешней оградой. Сделай она это внутри крааля — и никакие жертвы не спасли бы их от бед.

Да, женские украшения — вещь нешуточная, и глуп тот, кто думает иначе.