"Петровский" - читать интересную книгу автора (Федот Федотович Бега & Владимир Григорьевич...)

VI. «Кровавое воскресенье»

9 января 1905 года Петербург испуганно слушал винтовочные залпы у Зимнего дворца. Едва утихли выстрелы, город мгновенно облетела страшная весть: «Войска стреляли в рабочих, много убитых, есть женщины и дети…»

На другое утро все газеты мира уже кричали о кровавой человеческой бойне в российской столице. Постепенно прояснялись подробности этого ужасного дела, учиненного в морозный воскресный день самодержцем России Николаем II. Это была жестокая, но поучительная драма. Народ как бы проснулся, стряхнул с себя рабскую покорность, отбросил патриархальные иллюзии.

День 9 января запечатлелся в народной памяти, как «кровавое воскресенье».

Трагические события в Петербурге дали могучий толчок всему российскому революционному движению. Забастовки и демонстрации прокатились по стране — Польша, Прибалтика, центральные районы, Киев, Одесса, Екатеринослав, Луганск, другие губернии и города были захлестнуты ими. В некоторых местах демонстранты вступали в рукопашную схватку с полицией и войсками.

Начались волнения в деревне. Революционное брожение захватило некоторую часть армии.

Как только весть о кровавом злодеянии в столице достигла Екатеринослава, на квартире Григория Петровского собралась группа агитаторов — человек пятнадцать. Обсудили положение и решили: наутро, в час смены, собрать у ворот Трубного, Брянского заводов и железнодорожных мастерских летучие митинги и призвать рабочих к забастовке. Однако первая попытка не удалась. Понадобилось несколько дней для подготовки стачки.

Первыми 17 января объявили забастовку рабочие Брянского завода. В тот же день к ним присоединились рабочие железнодорожных мастерских, типографий и большинства других заводов Екатеринослава. А на следующий день — рабочие городского хозяйства. Студенты горного училища и других учебных заведений объявили траур по «жертвам 9 января» и перестали ходить на лекции. Рабочие Днепровского завода приняли на митинге обращение к рабочим Петербурга. «Мы приветствуем вас, петербургские рабочие, — говорилось в обращении, — и присоединяем наш голос к вашему могучему голосу… Да здравствует народная революция! Да здравствует демократическая республика! Да здравствует российская социал-демократическая партия! Мы призываем вас: стойте дружно за наше родное рабочее дело, не поддавайтесь сладким песням либеральных сирен, будьте уверены, что вся рабочая Россия поддержит вас в нашей общей великой борьбе».

Хотя забастовка в Екатеринославе и захватила большую часть городского пролетариата, она все же не выросла в боевое политическое событие и закончилась сравнительно быстро: стачка длилась семь дней, с 17 по 24 января. Это объясняется тем, что в ту пору в Екатеринославской комитете РСДРП меньшевики численно преобладали над большевиками и имели сильное влияние на рабочих. Значительная часть их еще верила слову меньшевиков, а они вели линию против боевых революционных выступлений, ограничивали забастовки экономическими требованиями, а главные политические лозунги затушевывали, включая в свои требования только один политический пункт — о свободе слова и профсоюзов.

Группа комитетчиков-большевиков во главе с Петровским, очень маленькая — всего несколько человек, начала вести агитационную работу самостоятельно, не считаясь с меньшевистскими руководителями. Группа Петровского пыталась изменить характер забастовки, повернуть ее на революционный путь. Однако сделать этого не удалось. Но все-таки большевики шаг за шагом, постепенно завоевывали авторитет и влияние среди все более широкой массы рабочих. Еще до начала стачки, 14 января, начальник екатеринославской охранки письменно докладывал губернатору: «Хотя забастовка и предполагается исключительно на экономической почве, но ближайшими инициаторами ее и руководителями являются противоправительственные деятели, усиленно ведущие в этом направлении пропаганду среди рабочих…» — и просил разрешения арестовать пятнадцать активистов-большевиков.

Январская забастовка показала, что влияние меньшевиков и остатки веры в царя-батюшку еще сильны среди екатеринославских рабочих. Это было губительно для дела революции, требовало от большевиков новых усилий в идейной и организаторской работе. Компромисс с меньшевиками был невозможен, так как способы борьбы у двух расколовшихся групп социал-демократии были совершенно разными. Большевикам оставалось одно: вести пропаганду и агитацию в массах по-своему, под революционными лозунгами.

Дальнейшие события подтвердили правильность этой меры. В феврале в Екатеринославской губернии снова прошла полоса стачек. Первыми начали забастовку луганчане под руководством К. Е. Ворошилова. К ним тотчас же присоединились рабочие Екатеринослава и шахтеры Донбасса. Царская охранка ответила на волнения арестами руководителей стачек. Хватали и бросали в тюрьмы главным образом большевиков. Полиция не трогала меньшевистских руководителей, так как они продолжали свою соглашательскую, «умиротворящую», а по сути, разлагающую, предательскую деятельность.

Соглашательской политикой меньшевиков и объясняется тот факт, что февральская забастовка в Екатеринославе, так же как и январская, не переросла в боевую политическую демонстрацию. Весной большевики во главе с Петровским открыто заявили о разрыве с меньшевиками. 18 мая 1905 года в большевистской газете «Вперед» было напечатано заявление: «Возмущенные оппортунизмом меньшинства (меньшевиков), сорвавшего январскую стачку, вполне сознаем, что оставление Екатеринослава — этого крупного заводского центра в руках меньшинства, этих дезорганизаторов нашей партии, было бы, с нашей стороны, непростительной ошибкой, непартийным поступком, и мы решили начать самостоятельную работу, выступивши как Комитет большинства РСДРП».

Много пришлось поработать Петровскому и другим екатеринославским большевикам, чтобы подготовить рабочих к первомайским забастовкам, демонстрации и митингам. Однако когда демонстранты 1 Мая вышли на улицы, полиция и жандармерия выставили на главных улицах города сильные вооруженные заслоны, и отдельные колонны не могли пройти и соединиться на площади. Колонна, в которой был Петровский, попыталась пройти через заслон к театру, но конные отряды полиции и жандармерии разогнали ее, открыв стрельбу. Несколько человек было ранено. Тогда Петровский и другие большевики организовали митинги и загородные маевки. Там раздавались их пламенные речи с призывом к борьбе с царским самодержавием и капиталистами. Рабочие внимательно прислушивались к речам большевиков.

В мае 1905 года Григорий Иванович Петровский, которому к этому времени удалось перейти опять на родной для него Брянский завод, был избран механическим цехом в делегатское собрание, а затем — в состав первого заводского рабочего комитета, которому суждено было сыграть большую роль в развитии революционного движения в Екатеринославе.

С этого момента Брянский завод становится зачинателем революционных выступлений рабочих Екатеринослава, а Петровский их признанным вожаком.

Екатеринославские подпольщики вели пропаганду и среди крестьян. В селах, расположенных вокруг города, полиция находила «бунтарские» прокламации. Авторами листовок были члены большевистского комитета РСДРП.

Летом по всей стране опять начались стачки и демонстрации. Начались они в Екатеринославской губернии.

Еще 19 июня поздним вечером, как только было получено известие об одесских событиях — восстании матросов на броненосце «Потемкин» и забастовке одесских рабочих, большевики устроили экстренное совещание на Чечелевке в доме одного активиста. Собралось около шестидесяти человек. Но едва только успели принять решение об объявлении забастовки в знак солидарности с восставшими моряками и одесскими рабочими, как нагрянула конная жандармерия. В наступившей темноте почти всем удалось скрыться. Григорий Иванович Петровский с несколькими товарищами тоже благополучно ускользнул от рук жандармов, пройдя степными балками к себе домой, на Шляховку.

На другой день на улицах города появились колонны железнодорожников, рабочих Брянского и других заводов, демонстрировавших свою пролетарскую солидарность с восставшими моряками и бастующими одесскими рабочими.

Власти бросили казачьи отряды на демонстрацию рабочих. У вокзала произошла перестрелка. Казаки отступили — забастовка продолжалась. А когда стало известно об отправке из Екатеринослава карательных войск в Одессу, большевики разбросали по заводам листовки: «…Отсюда, из Екатеринослава, отправляются войска для убийств и избиений одесских рабочих. Неужели мы своим молчанием поможем правительству раздавить одесское движение?..» В другой листовке, озаглавленной «Готовьтесь к вооруженному восстанию», писалось: «На нас напали — мы даем отпор… Лишний раз пролившейся кровью наших товарищей подтвердилась необходимость вооружаться, лихорадочно готовиться к вооруженному восстанию…»

Встревоженный начальник екатеринославской полиции доносил 7 июля 1905 года в рапорте петербургскому департаменту полиции о возросшем влиянии большевиков, о том, что происходит быстрый процесс революционного воспитания и приучения рабочей массы «…к совместным и единодушным действиям».

Наиболее умные жандармские чиновники верно улавливали приметы надвигающейся бури.

Революция вызревала с каждым днем, с каждым месяцем. Ясно сознавая близость открытой схватки, ленинское большинство ЦК РСДРП выступило с требованием — немедленно созвать третий партийный съезд.

Решения III съезда РСДРП и труд Ленина «Две тактики социал-демократии в демократической революции» помогали местным партийным организациям правильно разбираться в обстановке, более уверенно направлять рабочее революционное движение.

Летние забастовки и крестьянские бунты не прекращались. Россия клокотала, как закипевший котел. Во многих губерниях стачки рабочих перерастали в вооруженные столкновения с войсками. А в городе Лодзь поднялось восстание.

В большинстве промышленных центров страны рабочие бастовали с краткими перерывами по нескольку раз. В Екатеринославской губернии стачечное движение шло с большим размахом. По массовости оно уступало только Петербургской губернии.

Самодержец и его свита спешили. Они прибегли к разным уловкам и компромиссам, чтобы раздробить, разобщить, внести разлад в ряды бастующего пролетариата. При попустительстве полиции черносотенцы и хулиганы начали еврейские погромы.

Чтобы развязать себе руки для подавления народных волнений, царское правительство поспешило заключить с Японией унизительный Портсмутский мир, признав свое военное поражение.

Несколько раньше, надеясь обмануть подданных видимостью демократизма, Николай II издал манифест об учреждении и созыве Государственной думы, которая вошла в историю под названием булыгинской (по имени автора этого манифеста министра Булыгина). Этот акт, конечно, был пародией на демократию, издевательством над народом, поскольку ни рабочие, ни крестьяне не получили избирательных прав.

Манифест вызвал негодование в стране. Большевики выступили с призывом бойкотировать булыгинскую думу, не принимать участия в этих обманных выборах. Екатеринославский комитет РСДРП распространил листовку с разъяснением сути царского манифеста: дума — это ширма, за которой буржуазия, заключившая союз с царем, вынашивает планы удушения революции. На заводских митингах большевистские агитаторы призывали массы вооружаться, готовиться к восстанию. Руководил этой работой Григорий Иванович Петровский.

Такова была политическая обстановка, когда в сентябре 1905 года началась стачка московских рабочих-печатников. Ее подхватили железнодорожники: прекратилось движение поездов на всех дорогах. Вспыхнув в одном месте, это пламя потекло по России.

Набат всенародной политической забастовки загудел, по всем губерниям. Такого еще никто не видывал с тех пор, как образовалась Российская империя. Бастовали миллионы рабочих. Замерли заводы и фабрики, шахты и рудники. Железнодорожники согласились перевозить только демобилизованных солдат, отпущенных по домам после окончания русско-японской войны. В городах не бастовали лишь рабочие, обслуживающие жизненно необходимые для населения отрасли хозяйства, — работали магазины, транспорт, водопровод, связь и т. д.

Народные массы требовали созыва Учредительного собрания и установления демократической республики.

Царь и правящая клика, напуганные размахом волнений, дабы предупредить вооруженное восстание, вынуждены были пойти на уступки. 17 октября 1905 года Николай II обнародовал новый манифест.

Этот момент В. И. Ленин назвал моментом некоторого равновесия сил, когда пролетариат в союзе с крестьянством еще не в силах был свалить царизм, а царизм уже не в состоянии был управлять только прежними средствами.