"Возмездие чернокнижника" - читать интересную книгу автора (Гутман Илья)

Глава 6. Катакомбы Араксара

— Приветствую, милорд, у меня для вас новость, — сказал стройный брюнет лет двадцати трёх, зашедший в комнату мага.

— Только не говори мне, Апион, что наша затея провалилась, — бородатый маг, одетый в чёрный балахон, уставился на гостя сверлящим взглядом, от которого, казалось, невозможно скрыться.

— Мне очень жаль, милорд, но именно это я и хотел сказать. Паладин всё пронюхал, поднял на ноги полицию, сорвал заговор, и похоже на то, что вы уже не сможете манипулировать властью республики.

— Опять этот паладин, забери его шайтан! — лицо мага перекосилось от злобы, и Апиону даже почудилось, что его собеседник стал сантиметров на десять повыше. — Затея с Оком Тандариэля провалилась — а ведь я потратил кучу сил, пока сумел подчинить этот артефакт, и даже чуть не лишился рассудка. И всё пошло прахом! Попытка захвата власти оказалась замечена. Но ещё не всё потеряно, мой друг. Мы с тобой пока в безопасности — паладин ни за что не сможет найти нас в моём доме, ибо его стены покрыты особым веществом, непроницаемым для внутреннего зрения паладинов. Даже приложившись головой к этой стене, он ничего не заметит!

Нельзя сказать, что младший из собеседников был трусом, но он немного побаивался мага. Даже взгляд колдуна пугал его, хотя этот человек много раз уходил от полиции, бегал по крышам высоких домов, лазал по отвесным стенам — и не чувствовал никакого страха. Коллеги дали ему прозвище Неуловимый, хотя его настоящее имя — Апион Грант. Если быть ещё точнее, то и фамилию Грант он носил отнюдь не с рождения. В детстве и в отрочестве будущий Неуловимый звался Апион Бэйн. Его мать, Итара Бэйн, женщина довольно лёгкого поведения, никогда не была замужем, но её содержало множество любовников. Апион — третий из пятерых её детей и старший сын. Его интеллектуальные способности сильно превышали таковые у братьев и сестёр. И Итара, не знавшая кому конкретно из её детей приходился кто из её любовников, догадывалась, что отцом Апиона являлся странствующий маг Иллиндил Грант.

К тому моменту, как Итаре исполнилось тридцать лет, а самому Апиону — восемь, она спилась и потеряла привлекательность, присущую ей в юности, и все любовники бросили. Итара никогда не работала, а детей надо было как-то кормить. Тогда она начала воровать. Глядя на неё, через пару недель Апион и сам стащил с рынка немного продуктов у зазевавшегося продавца. Он с каждым днём практиковался в краже продуктов всё больше и больше, и к десяти годам научился, заводя разговор на отвлечённую тему, незаметно красть у продавцов любые вещи. В двенадцать лет мальчик сам сделал набор отмычек, начав осваивать профессию домушника. Он предчувствовал появление хозяев, и если они появлялись на горизонте, тут же бежал из квартиры, спрятав деньги в маленькую сумочку. И никто не мог заподозрить в этом ребёнке грабителя.

Вскоре уже Апион кормил свою мать, а также братьев и сестёр. Итара же, перестав добывать деньги на своих детей, запила ещё сильнее. В возрасте шестнадцати лет парень всё-таки попался на домовой краже и отправился на три года в тюрьму. Сидя в детской колонии, он, в отличие от большинства сокамерников, окончил школу, что была при тюрьме, на хорошие и отличные оценки. В восемнадцать лет Апиона перевели во взрослую тюрьму, где он познакомился с авторитетным пожилым вором по прозвищу Чёрный Дракон, который как раз искал себе смену. Увидев молодого и перспективного Бэйна, Дракон понял, что вряд ли он найдёт такого же способного вора где-то ещё в Стейнгарде. И обучил Апиона всем воровским хитростям и приёмам, которые знал сам.

Когда Апион вышел из тюрьмы в девятнадцать лет, то узнал, что его мать умерла от пьянства, а братья и сёстры куда-то пропали. Юный Бэйн стал единственным владельцем своего дома. Часть его говорила: "Я стану самым великим вором Стейнгарда, у меня огромные перспективы". Другая часть отвечала ей: "Нет! Мне всего девятнадцать лет, а я уже имею одну судимость! Достаточно! Я должен начать новую жизнь". И вторая часть его личности победила.

Все в городе прекрасно знали, что Апион Бэйн — вор. Тогда он решил сменить имя. После встречи ректором магической академии Морисом Ательмером, который обнаружил в Апионе сильное магическое начало, его предположение, что именно волшебник Иллиндил Грант был его отцом, переросло в уверенность, поэтому бывший вор назвался Апионом Грантом. И сам захотел стать волшебником, а точнее — боевым магом. Устроившись на работу хлебопёком, он пошёл к частному учителю магии, который обнаружил, что его новый ученик очень способен. Три месяца Апион учился магии, делая упор на чары защиты разума, стихийные заклятия, а также чары, открывающие и закрывающие замки, которые вкупе с воровскими навыками могли сделать из Апиона отличного мага-диверсанта. А вскоре его учителя убили, и Апиона взяли под суд как подозреваемого — ведь все знали о его прошлом. Самое скверное было то, что других подозреваемых не нашлось. Как ни пытался Грант доказать, что он невиновен, и как ни ходатайствовал о нём начальник пекарни, как о добросовестном работнике и человеке, адвоката Апион по причине отсутсвия денег нанять не смог, поэтому суд признал его виновным. Запертый в камере предварительного заключения, Апион вскоре сделал отмычку из простой скрепки и в этот же день сбежал. Только теперь он лишился возможности устроиться на нормальную работу.

"Ладно, — решил Апион, — если государство хочет, чтобы я стал преступником, я им стану". С наслаждением взялся он за старое ремесло. Вскоре Грант понял, что для такой масштабной личности, как он, карьера домушника — это слишком слабо. И тогда Грант принялся грабить банки. В двадцать один год, ограбив небольшой банк в одном из пригородов столицы, Апион чудом успел бежать прямо из-под носа полиции. Вскоре он получил в криминальной среде большой авторитет и прозвище Неуловимый — и в двадцать один год стал самым известным и опасным вором Стейнгарда. Удача всегда сопутствовала ему, и, само собой разумеется, Апион являлся очень ценным наёмником.

— Что вы предлагаете, милорд? — спросил Неуловимый. — Неужели у вас есть способ резко увеличить численность Армии Смерти?

— Нет, Апион.

— Я не понимаю, милорд, почему паладин не может найти Совет Некромантов и уничтожить его?

— Потому что он находится внутри священной горы Талагмия на Крайнем Севере.

— Я по-прежнему не понимаю.

— Ты же умный человек, Апион. Я думал, ты догадаешься, что внутренняя часть моих стен покрыта породами этой самой горы.

Апион не любил, когда его считали дураком.

— Так что вы задумали, милорд?

— Как ты сам убедился, я научился соединять магию с силой Хаоса, и вскоре стану самым могущественным существом на планете — даже Баал Хаммон падёт ниц, увидев мою силу. Я сделаюсь сильнее большинства богов и смогу… Ну, для начала — прикончить всех паладинов.

— Что конкретно вы собираетесь сделать?

— Ты когда-нибудь слышал о Карероне?

Апион рассмеялся:

— Милорд, это же чудище, которым пугают детей. Помню, когда я плохо себя вёл, моя мать говорила, что из чулана вылезет Карерон и утащит меня туда. Поэтому вплоть до шести лет я боялся заходить в чулан. Но однажды мать всё-таки заперла меня там. Поначалу я очень испугался, а потом узнал, что никакого Карерона не существует. Милорд, вы меня удивляете. Неужели вы хотите завоевать мир напару со сказочным чудовищем?

— Апион, ты очень умный парень, но малообразованный. Карероном звали могущественного бога холода, участвовавшего в Восстании Демонов. История о победе эльфов над ним превратилась в предание, а из него и появилась пугалка для детей. Я оживлю Карерона и с его помощью захвачу весь мир.

— Но, милорд, откуда у вас такая уверенность, что могучий демон, само воплощение стихии холода, будет вас слушаться?

— Ты видел, как я управляю стихиями? Видел, как я подчиняю артефакты Хаоса? А тело Карерона — это и есть гигантский артефакт, заодно повелевающий и ледяной стихией. Когда моя магия соединится с мощью Карерона, я стану сильнее всех. Погибнув, он потерял большую часть своей души и разума, так что не сможет оказать достойного сопротивления. А если и попробует оказать, то у меня на этот случай припасена ещё пара козырей.

— Вы гениальный человек, милорд. Но какое отношение имею ко всему этому я?

— Не забывай, что ты наёмник, Апион. Для того чтобы воскресить великого Карерона, надо собрать его мощи — как раз это я и поручаю тебе.

— Мощи?

— Ну, останки, части тела — называй, как хочешь. Ты уже достал мне око Тандариэля, а теперь надо найти сердце Карерона, которое за века также превратилось в камень. Но этот артефакт гораздо больше предыдущего и должен напоминать сапфир с прожилками.

— Но, милорд, где его искать?

— Тысячи лет назад, даже задолго до МОЕГО рождения, Карерон был убит эльфами на Крайнем Севере. Через много веков пришли северные гномы и приняли уже окаменевшее тело бога за гору. Этот мерзкий народец начал вовсю там копаться, а сердце напоминало красивый голубой камень. Гномы, будучи большими любителями безделушек, вырезали его и унесли в свою столицу, Араксар.

— Араксар?! Вы имеете в виду Стейнгард?

— Кое-какие знания у тебя всё-таки есть. Араксар состоял из двух уровней: наземного и катакомб. То, что я тебе сейчас скажу, знают даже не все историки: у северных гномов существовало двоевластие — один царь на земле, другой под землёй. При этом любой гном до прихода людей в Араксар мог свободно переходить с одного уровня на другой и менять подданство. Потом появились люди. Если бы сердце Карерона осталось в поверхностном городе, сейчас оно мирно лежало бы в каком-нибудь стейнгардском музее. Оно же оказалось у нижних гномов, так что тебе не надо выкрадывать артефакт из музея, и проблем с законом у тебя не будет. Но вот с теми, кто живёт под землёй…

— С кем это? Гномы давно вымерли!

— Не-ет, гномы не просто вымерли, — зловеще произнёс лорд Шакир. — Что-то уничтожило их. Возможно, как раз сердце Карерона. Как и все артефакты Хаоса, оно даёт своему владельцу силу и бессмертие, но лишает души и разума. Слабые создания становятся безумными, и только сильные — такие, как я — могут подчинять Хаос себе. Раньше какой-то из царей гномов держал артефакт в сокровищнице, совсем от него не страдая. А когда он решился-таки использовать эту вещицу, сердце Карерона помутило его рассудок. Ну, на что способен маг-безумец, ты представляешь. В общем, он и погубил большинство гномов. Остатки добили подземные чудовища.

— А откуда там чудовища?

— Самая распространённая точка зрения гласит, что они появились после того, как люди начали использовать катакомбы в качестве канализации и сливать туда всякие отходы, в том числе и алхимические. Под их воздействием животные начали мутировать. Хотя возможно, что чудовища встречались там и раньше.

— Я готов идти, — сказал Апион, — и оцениваю свои услуги в три тысячи аргусов.

— В полторы, — ответил маг.

— Милорд, я никогда не торговался. Три и всё.

— Тебе не хочется брать с меня много денег, — сказал маг демоническим голосом, уставив на Апиона свои сверлящие глаза.

— Милорд, я три месяца учился противостоять ментальному воздействию. Ничто не изменит моего решения.

— Если не согласишься на полторы, я тебя убью!

— Не убьёте. Я слишком ценный специалист, и больше некому будет ходить за камнями для вас. А сами вы слишком брезгливы для такой работы. Одну тысячу сейчас, и ещё две — после того, как принесу камень. Где он может быть?

— Вот, смотри, — сказал колдун со злобой, но понижать цену больше не стал, — Это своего рода раритет — древняя карта катакомб, которую я чудом нашёл и с трудом выкупил у одного коллекционера. Кружками я обозначил люки, через которые ты можешь зайти. Сердце Карерона, скорее всего, находится в тронном зале. Я вынужден заметить, что территории нижнего и верхнего городов не совпадали, поэтому от ближайшего люка около трёх вёрст до зала.

— Я справлюсь. Отправляюсь прямо сейчас, — с этими словами Апион вышел из дома мага.

Апиона недаром называли Неуловимым: у своего учителя магии он приобщился к нескольким заклятиям школы иллюзий. Одно из них позволяло расфоркусировать черты лица — и превратить пылающее огнём харизмы лицо любимца женщин Апиона Гранта в совершенно неброскую физиономию Неуловимого. Конечно же, во многих газетах уже висел его портрет в рубрике "разыскиваются особо опасные преступники". Однако немного магии, лицо Апиона становится обычным, ничем не примечательным. Немного грима — и одно неброское лицо попросту превращается в другое столь же непримечательное лицо. Природа снабдила Апиона светлыми волосами, но в последнюю неделю он перекрасился под брюнета. А накладные усы вообще давали понять обывателю, что перед ним не авторитетный грабитель, а обычный житель Стейнгарда. В общем, пройти по улице удалось без привлечения внимания.

Так, — подумал Апион, опускаясь в ближайший, судя по карте, люк, — Три версты ходу по прямой и около пяти — извилистым путём. Впрочем, он бегал и более извилистыми путями, когда укрывался от полиции.

Чудовищ Апион не боялся: на его поясе висел кинжал, а на спине — автоматический арбалет, заряжённый дротиками со снотворным. А уж про набор альмагтиновых отмычек и «кошку» с верёвкой даже говорить нечего. Пройдя около пятидесяти метров, он наткнулся на дверь. Всё правильно, — подумал Апион, — как раз здесь она и обозначена на карте. Дверь без усилий открылась.

Неуловимый неспешно двинулся по коридору к следующей двери, но вдруг услышал чьи-то шаги. Остановившись и оглянувшись, вор никого не заметил, и его, мало чего боявшегося в верхнем мире, начал охватывать страх. Я здесь чужой, — понял Апион, — я не боюсь полиции, потому что знаю, что это такое, и знаю, что, даже поймав, полицейские меня не убьют, если я не буду сопротивляться. А тут меня ждёт нечто, которое может убить, а то и сожрать. Не надо обманывать себя, Апион Грант! Ты боишься чудовищ! Вообще не ведают страха только дураки и мертвяки!

Достав из-за спины арбалет, вор пошёл дальше. И сразу же опять услышал эти шаги. Тут до него дошло, что он слышит лишь эхо собственных шагов, которое в этих катакомбах почему-то отстаёт на секунду. У страха глаза велики, — подумал Апион, — но я достану этот камень! Я не подведу милорда, заплатившего мне вперёд целую тысячу аргусов!

Дверь в конце коридора оказалась запертой на замок. Гномы никогда не пользовались магией, так что этот замок должен был открываться простым инструментом. Интересно, — размышлял Апион, — подойдут ли к нему простые человеческие отмычки?

Одна из отмычек подошла. Замок оказался далеко не самым сложным: пятнадцать секунд возни — и он поддался.

Слишком легко, — подумал Апион, — СЛИШКОМ легко.

Далее туннель поворачивал направо, а длина его, судя по карте, составляла метров тридцать. Стояла ужасная темнота. Пройдя десять метров, Апион чуть не упал в какую-то канаву с водой. Вор присмотрелся: туннель пересекается с подземной речкой. Преодолеть её можно было только вплавь. Сейчас-то это нетрудно, но как же он будет плыть обратно с огромным и тяжёлым камнем? Впрочем, нельзя делить шкуру неубитого медведя. Камня пока нет, а значит, надо идти вперёд. Запах от речки оставлял желать лучшего — грунтовые воды смешивались со стоками канализации. Однако самому Апиону в этой жизни доводилось испытывать и худшие неприятности. К тому же его ждали две тысячи аргусов. И он поплыл.

Вернее, попытался — что-то задержало его. Какое-то щупальце обернулось вокруг живота Апиона и потянуло на дно. Инстинктивно рука Гранта схватила с пояса кинжал и полоснула им по этой плотной массе. Вода в речке окрасилась в красный цвет, и вор почувствовал, что свободен. Он судорожными рывками добрался до берега и в страхе оглянулся. Из воды вылезла и злобно уставилась на Неуловимого лягушка размером с быка, высунув порезанный длинный язык. Без оглядки Апион метнулся к какой-то двери, открыл её, чуть не сломав зачарованную отмычку, заскочил внутрь и тут же захлопнул дверь. Переводя дыхание, Грант отошёл чуть-чуть в сторону и понял, что снова попался — точнее, к чему-то прилип. Сверху послышалось шипение, и Апион увидел, как с потолка спускается гигантский паук — не меньше той лягушки. Кинжал уже лежал наготове в правой руке, но она оказалось, уже основательно приклеена к паутине. Тогда Апион, втянув руки в рукава, каким-то чудом снял костюм. Отодрав его руками от стены, вор взял арбалет и метким выстрелом поразил тварь между глаз. Паучье тело упало на пол, и Апион, облегчённо вздохнув, освободил свои ноги и разрезал паутину кинжалом. Затем, отжав костюм, вор наложив на него заклятие сушки и надев его, пошёл дальше.

В конце этого туннеля, находились триумфальные ворота. На барельефе, украшавшем их, древний подземный мастер изобразил множество гномьих воинов. В центре барельефа виднелось изображение царя, сидевшего на троне. Причём этот властитель сильно отличался от своих подданных: огромные могучие мускулы — и в это же время сморщенная кожа, злобное выражение лица, горящие глаза… Рядом с фигурой царя виднелось изображение крупного камня, похожего на сапфир. Вот оно, сердце Карерона, ставшее причиной гибели гномьего царства. Ворота оказались заперты. И на них не висело никакого замка, а открыть дверь можно было только изнутри.

Прорвёмся, — подумал Апион. Гномы были пониже людей, поэтому их триумфальные ворота возвышались всего на три метра. Закинув «кошку» за ворота и убедившись, что она зацепилась, Апион перелез через них. Дальше располагался небольшой коридор длиной метров в пятьдесят, и вор пошёл по нему.

Но не прошёл он и десяти метров, как встретил ещё одно гигантское животное — на этот раз крысу. Правда, размером она обладала далеко не с быка, а всего лишь со среднюю собаку. Животное смотрело на гостя с любопытством.

— Ну-ка, крыска, иди-ка сюда…

Крыса подошла, и Апион прирезал её мастерским ударом в сонную артерию. Вор приобрёл этот навык в лесу, где однажды жил неделю, скрываясь от полиции — и сражался с волками. Крыса — не волк. С его ловкостью такие зверюги совсем не страшны. Однако тварь, умирая, пронзительно закричала. Но на крик крысы никто не прибежал, и Апион пошёл дальше.

За следующей дверью обнаружились уже две крысы. Одна из них принюхалась, и, похоже, учуяла аромат родственной крови от Апионова кинжала.

— Пип-пири, пирррири-пи, — пропищала одна из крыс, повернув к другой свою морду и показав лапой на незваного гостя.

— Пиррпип. Прии пиипири. Пи рриипи ппи, — крыса кивнула головой, и обе скрылись в туннелях.

Обе они пищали так чётко и так выразительно, как будто говорили на крысином языке. Да уж, подумал Апион, крысиного яду здесь не хватает.

За следующей дверью стояло уже шестеро крыс. Одна из них подмигнула Апиону. Тот сильно удивился.

— Пиррриип, — прокричала крыса в лицо Гранту, взмахнув передними лапами. И волна неизвестной силы сбила его с ног. Это невозможно! Крыса не просто обладает разумом — она КОЛДУЕТ! Апион встал и приготовил к бою свой кинжал. В ответ на это две крысы подняли с полу дубинки, а ещё три — луки, которые направили на чужака.

— Это же бред! — воскликнул Апион, — мне угрожают какие-то грызуны! — и, достав автоматический арбалет, попросту перестрелял всех крыс за три секунды. Апион соблюдал воровскую честь, он презрительно относился к убийцам, и сам никогда не убивал людей. Главным оружием Неуловимого были дротики с сильным снотворным. Но на крыс, бывших в несколько раз меньше людей, это снотворное действовало гораздо сильнее — убивало. Впрочем, они, несмотря на наличие разума, не были людьми.

Продвигаясь к трону царя гномов, Грант встречал множество картин и барельефов. Но на них были изображены не гномы — крысы. Крысы, стреляющие из луков в лягушонка (он был, судя по всему, размером с крупного осла); крысы, обхитрившие паука и спрятавшиеся в норках; колдующие перед каким-то тотемом крысы-жрецы, танцы крыс вокруг того же тотема…

Как такое возможно? — удивлялся Апион, — как простые грызуны смогли всего за несколько тысячелетий, пускай даже под действием алхимических веществ, приобрести разум? Остаётся только предположить, что крысы и так очень умные животные, поэтому небольшое улучшение разума, вызванное зельями, позволило им создать свою цивилизацию.

На самом большом барельефе красовалось изображение крысиного царя. Он сидел на том же троне, что и царь гномов на предыдущих барельефах, и выглядел почти что его двойником — крыс походил на гнома мускулами, морщинистой кожей и безумными глазами. А рядом с ним, естественно, было изображено Сердце Карерона.

Дальше вёл всего один коридор, но ОЧЕНЬ длинный. Крысы могли поджидать где угодно. Но теперь Апион знал, что грызуны очень слабы и, даже когда их много, боятся могущественного противника. Грант пустил небольшую очередь дротиков в неосвещённый конец коридора. Оттуда послышалось несколько крысиных криков, и Апион двинулся к тронному залу. Крысы с луками могли, конечно, поджидать в засаде, но Апиона не зря считали Неуловимым: он очень быстро бегал, а его зачарованная кольчуга защищала от стрел. Преодолев коридор за пять минут, Апион выбил дверь и обомлел: на троне восседала гигантская крыса размером с десятилетнего ребёнка. Она выглядела точно как на барельефе — мускулистая и с горящими глазами. А рядом лежал гигантский сапфир — вне всякого сомнения, это и было сердце Карерона.

— Кто ты такой, чужак, что не падаешь ниц перед крысиным царём? — услышал Апион в своей голове голос.

— Как ты понимаешь мой язык, крысиный царь? Ты — телепат?!

— Естественно! Отвечай, что ты делаешь в моём городе и почему убиваешь мой народ?! Ты не сможешь солгать мне, ибо я чую ложь! Отвечай немедленно, или будешь иметь дело со мной!

Апион рассвирепел: какой-то грызун-переросток ему угрожал! Он был Неуловимым, его уважали многие бандиты — а тут всякая крыса думает о нём бог знает что. И Апион кинул в крысиного царя кинжал.

Царь выставил свою лапу, скорее даже руку — и зачарованный кинжал сперва остановился в полёте, а потом полетел обратно в человека. Да, он владел силами Хаоса. Апион поймал кинжал на лету и вставил обратно в ножны. Тогда безумный крыс задул на него. Это дыхание оказалось ледяным и очень сильным. Даже живя в северной стране, Грант никогда не сталкивался с таким лютым холодом. И он понял, что крысиный царь может его попросту заморозить, ведь он обладал артефактом Хаоса — сердцем могучего бога холода. Вор наложил на себя заклятие теплового щита, однако ледяное дыхание всё равно пробивало его до костей.

Чуть пригнувшись, Апион метнул в царя «кошку» на верёвке. «Кошка» ударила крысака по голове, и в его глазах появились проблески разума. Он перестал извергать волны холода и спросил:

— Чего тебе надобно, чужак?

— Мне нужно сердце Карерона — вот этот гигантский синий камень.

— Никогда! — искра разума вновь погасла в крысиных глазах, на губах выступила пена, — Я ни за что не отдам тебе камень, чужак! Приготовься к смерти!

И тут со всех сторон раздался крысиный писк, в котором явственно слышались страх и отчаяние. Крысиный город чего-то испугался. Что-то страшное, огромное, гораздо большее, чем сам Апион, шло в тронный зал.

— Похоже, чужак, ты — единственный, кто ускользнул живым от пещерного паука, — услышал Апион голос крысиного царя, — Думаешь, ты сумел убил его простым выстрелом в голову? Нет, ты всего-навсего лишил его сознания, а теперь он идёт сюда, чтобы пожрать всех нас.

И действительно, через пару мгновений в зал ворвался паук. Лучники принялись стрелять в него, а царь уже атаковал не человека, а паука. Весь крысиный город боролся с вторжением чудовища, и Апион спокойно взял камень. Первые три секунды Сердце Карерона казалось очень тяжёлым, но с каждым мгновением почему-то становилось всё легче. И Грант побежал обратно к люку, причём значительно быстрее, чем раньше. Более того: ему как-то удалось одним гигантским прыжком преодолеть речку с лягушкой. И, уже почти добравшись до люка, Апион понял, что эти сверхчеловеческие силы ему дал камень — артефакт Хаоса. И что эта мощь навечно будет с ним, если он оставит камень себе. Да, именно навечно, ибо Сердце Карерона дарит бессмертие. Правда, цена такого бессмертия великовата — изуродованная душа и покалеченный разум. Нет, — подумал Апион, — такая сила мне не нужна. И потерял сознание.

Апион стоял в горах Крайнего Севера. Рядом с ним строились армии нежити, причём каждый отряд мертвяков возглавлял некромант. А начальником всей армии смерти был лорд Шакир.

— Милорд, поздравляю вас с успешным призывом Карерона, — сказал Апион.

— Слава великому Карерону и лорду Шакиру! — кричали некроманты.

Перед Грантом и Шакиром возвышалось гигантское ледяное существо.

— Карерон, повинуйся мне! — приказал Лорд Шакир.

— Ты не можешь повелевать мной, червяк! — прогремел Карерон и одним ударом своего могучего кулака раздавил чёрного мага как муху. Затем он ударил и Апиона, а тот от сильного удара… проснулся.

Что только за чертовщина не приснится, — с облегчением подумал Апион, достав из кармана пакет, в который и положил камень, — пора идти к милорду.

Камень слабо светился, источая эманации Хаоса.