"Увертюра к смерти" - читать интересную книгу автора (Марш Найо)

Глава 4 О МУЗЫКЕ

Как только Дина произнесла эти роковые слова, каждый из тех, кто находился в этот момент за столом в кабинете Пен Куко, подумал о прелюдии Рахманинова до диез минор, и у всех, за исключением мисс Кампанула, душа ушла в пятки. Потому что эта прелюдия была “фирменным блюдом” мисс Кампанула. В Пен Куко она пользовалась исключительным правом исполнять это произведение. Она играла его на всех церковных мероприятиях, она играла его во время званых обедов у себя дома, она играла его и в других домах, если хозяйка оказывалась достаточно храброй женщиной. Когда бы в Пен Куко ни возникал вопрос об исполнении музыкального произведения, мисс Кампанула всегда предлагала свои услуги и в очередной раз раздавались три торжественных начальных аккорда: “Бом. Бом! БОМ!” Ступня мисс Кампанула опускалась на левую педаль, и за этим следовали яростные музыкальные конвульсии. Она даже исполняла соло на органе, когда органист господин Витерс уехал в отпуск. Её сфотографировали сидящей за инструментом, с нотами произведения Рахманинова на пюпитре. Все её друзья получили на Рождество такие фотографии. Та, что получил ректор, была вставлена в рамку, и он не очень понимал, что должен с ней делать. Так было до тех пор, пока три года назад в Пен Куко не приехала Элеонора Прентайс. Но мисс Прентайс также принадлежала к тому поколению, которое гувернантки обучили игре на фортепьяно, и ей также хотелось, чтобы от неё ожидали исполнения какого-либо музыкального произведения. Её “piece de resistance”[3] была “Венецианская сюита” Этельберта Невина, которую она играла с плохо скрываемой неуверенностью, и при этом аккорды аккомпанемента никогда не звучали синхронно со слащавыми нотами основной мелодии. Борьба между двумя леди обострялась на приходских праздниках, субботних службах в школе и на вечеринках, хотя внешне они демонстративно объединялись в осуждении радиопередач и притворялись, что их связывает именно музыка.

Поэтому, когда Дина с беспокойством спросила:

“Как нам быть с музыкой?” — обе мисс насторожились.

Мисс Прентайс сказала:

— Да, конечно. Не сможем ли мы как-нибудь между собой разобраться? Будет ведь гораздо приятнее, если мы сохраним наш маленький кружок, не так ли?

— Боюсь, что мой бедный разум находится в некотором смятении, — начала мисс Кампанула. — Похоже, что все решилось без предварительной подготовки. Если я ошибаюсь, вы должны меня поправить, но, насколько я поняла, некоторые персонажи этой восхитительной комедии.., кстати, это ведь комедия?

— Да, — сказал Генри.

— Благодарю. Так вот, насколько я поняла, некоторые персонажи появляются на сцене только во втором акте. Конечно, я не знаю, что это за персонажи, так как я ещё не видела пьесы.

Книгу тут же передали мисс Кампанула в сопровождении поспешных и невнятных извинений.

Мисс Кампанула сказала:

— О, спасибо. Не позволяйте мне быть такой эгоисткой. Я существо спокойное.

Когда мисс Кампанула игривым тоном называла себя словом “существо”, это обычно означало, что она не в духе.

Все, чуть ли не в один голос, сказали:

— Что вы, что вы! Пожалуйста, возьмите. Она с нарочитой медлительностью натянула на нос пенсне, раскрыла книгу и в наступившей мёртвой тишине начала её инспектировать. Сначала она прочла список действующих лиц, отмечая каждый персонаж своим большим костистым указательным пальцем, затем отрывала глаза от книги, чтобы найти того, кто будет исполнять эту роль. На лице её сохранялось прежнее угрожающее выражение. Затем она обратилась к первой странице пьесы. Все продолжали ждать. В тишине был слышен шелест переворачиваемых страниц. Генри начал приходить в отчаяние. Казалось, что они так и будут молча сидеть за столом, пока мисс Кампанула не дойдёт до конца пьесы. Он предложил Дине сигарету и сам закурил. Мисс Кампанула подняла глаза и не опускала их до тех пор, пока пламя от спички не погасло, и только после этого продолжила чтение. Она дошла до четвёртой страницы первого акта. Миссис Росс смотрела на доктора Темплетта, который что-то шептал, наклонившись к ней. Мисс Кампанула вновь подняла глаза и устремила пристальный взгляд на нарушителей. Эсквайр откашлялся и произнёс:

— Прочтите середину второго акта. Она начинается на странице сорок восемь. Забавнейшая вещь, давно я ничего подобного не встречал. Вы будете смеяться до слез.

Мисс Кампанула ничего не ответила, но перешла ко второму акту. Дина, Генри, доктор Темплетт и Джоуслин с тревожными улыбками на лицах ждали, когда же она проявит хоть какие-нибудь признаки веселья. Но губы её оставались крепко сжатыми, брови поднятыми, а взгляд подозрительным.

Наконец она оторвала глаза от книги.

— Я дошла до конца этой сцены, — сказала она. — Это и есть та самая смешная сцена?

— Вы не находите это смешным? — спросил эсквайр.

— Я пыталась выяснить, кто из действующих лиц был не задействован в ней, чтобы сыграть антракт, — холодно проговорила мисс Кампанула. — Я полагаю, что нашла то, что искала. Я полагаю, что персонаж под именем Арбутнот впервые появляется чуть ли не в середине второго акта.

— Кажется, кто-то говорил, что миссис Арбутнот и графиня появляются вместе? — спросила мисс Прентайс, не желая упускать возможность исполнить в антракте “Венецианскую сюиту”.

— Возможно, — сказала мисс Кампанула. — Насколько я понимаю, роль миссис Арбутнот предлагается исполнить мне?

— Если вы не против, — подхватил ректор. — А мы все очень надеемся, что вы не против.

— Я хотела бы, чтобы все меня правильно поняли. Пожалуй, я создаю много шума из ничего, но я человек, любящий во всем полную ясность. Я могу заключить — и если я ошибаюсь, вы меня должны исправить, — что, исполняя эту роль, я не создам никакой задержки, — при этом мисс Кампанула бросила игривый взгляд на ректора, — если возьму на себя немного больше и сама сяду за инструмент. Возможно, у вас другие планы. Возможно, вы хотите нанять господина Джо Хопкинса и его друзей из Грейт-Чиппинга, хотя, по-моему, в субботу вечером от них многого не добьёшься. И если у вас другие планы, тогда мне больше нечего сказать. Если нет, то комитет может мной располагать.

— Ну что ж, это самое замечательное предложение, — начал было бедный ректор. — Если мисс Кампанула, ..

— Можно мне? — мягко перебила его мисс Прентайс. — Я хотела бы сказать, что это действительно очень любезно со стороны нашей дорогой Идрис — предложить свои услуги, но мне также хотелось бы добавить, что мы слишком торопимся воспользоваться её великодушием. Ей придётся организовывать оформление зала, а затем учить большую роль. Мне кажется, что было бы эгоизмом с нашей стороны просить её играть на этом ужасном старом рояле. Теперь, когда покупка нового инструмента, как сказал мой кузен, является делом Пен Куко, думаю, я тоже могу внести свою посильную лепту и предложить бедной Идрис освободить её от этой не слишком приятной задачи. Если вы считаете что мои скромные усилия на что-то сгодятся, я буду очень рада сыграть увертюру и антракт.

— Ты очень внимательна, Элеонора, но я в состоянии…

— Конечно, Идрис, но в то же время… Они обе резко замолчали. Неприязнь, возникшая между этими двумя леди, была такой явной и такой сильной, что, почувствовав это, все остальные были просто ошеломлены. Ректор резким движением положил ладонь на стол, а затем, словно стыдясь этого жеста, который выдал его мысли, сжал руки и посмотрел прямо перед собой. Затем он сказал:

— Я думаю, этот вопрос можно решить позже. Обе женщины молча посмотрели на него.

— Я считаю, на этом мы можем закончить наше собрание, — произнёс господин Коупленд. — Благодарю всех присутствующих.

Собрание закончилось. Генри подошёл к Дине, которая придвинулась ближе к камину.

— Настоящая драка, — сказал он шёпотом.

— Ужасно! — согласилась Дина. — Трудно представить, что такое возможно, правда?

Они заговорщически улыбнулись друг другу, и когда все остальные столпились вокруг Дины и начали спрашивать её о том, когда они могут получить свои роли, как им надо будет одеваться и думает ли она, что все будет в порядке, они с Генри ничего не имели против. В этот момент для них не имело значения то, что они лишены возможности говорить друг с другом. Мысли обоих были устремлены к следующему утру, и сердца их трепетали от счастья. Они чувствовали себя не такими, как все остальные, их изолировала от других молодость и новизна чувств. Им показалось бы абсолютно невозможным, что их любовь была чем-то похожа на чувства, владевшие доктором Темплеттом и миссис Росс, или на то, что две стареющие леди испытывали к ректору. Они не поверили бы, что существует оборотная сторона любви и что в их собственных сердцах уже зарождаются противоречия и сомнения. Не догадывались они и о том, что больше никогда в жизни не повторится это состояние восхитительного ожидания, в котором они сейчас пребывали.

Мисс Прентайс и мисс Кампанула старательно избегали друг друга. Мисс Прентайс воспользовалась удобным случаем и загнала в угол господина Коупленда. Было слышно, как она предлагает ректору для службы в следующее воскресенье цветы из теплиц Пен Куко. Мисс Кампанула блокировала Джоуслина, рассказывая ему о том, какое чудовищное преступление совершили на её земельном участке местные гончие собаки. Доктор Темплетт, страстный любитель гончих, ввязался в полемику. Таким образом, миссис Росс осталась одна. Она стояла расслабившись, наклонив голову, с полуулыбкой на губах. Эсквайр посмотрел через плечо Идрис Кампанула и поймал эту полуулыбку.

— Не может такого быть, — сказал он рассеянно. — Я переговорю с Эпплбаем. С вашего позволения… Я только хочу…

И он ускользнул от мисс Кампанула и подошёл к миссис Росс. Она приветствовала эсквайра взглядом, от которого тот пришёл в полный восторг. Она смотрела на него горящими глазами и улыбалась так, как уже много лет ни одна женщина не улыбалась Джоуслину. И он ответил на это с подобающей галантностью. Он провёл рукой по усам, и его глаза тоже заблестели.

— Вы знаете, что вы очень волнующая женщина? — сказал Джоуслин.

— Что именно вы имеете в виду? — спросила миссис Росс.

Он был восхищён. Именно так должен начинаться разговор с хорошенькой женщиной. Забытые фразы сами слетали с языка, те самые игривые бессмысленные фразы, которые произносятся с самым значительным видом. Затем надо весело рассмеяться и дать ей понять, как чертовски остроумна она была.

— Я знаю, что у нас с вами вместе будет самая важная сцена, — сказал Джоуслин. — И я буду настаивать на отдельной репетиции.

— Не знаю, соглашусь ли я, — ответила Селия Росс.

— О, ну что вы, это абсолютно безопасно.

— А зачем?

— Затем, что вам предстоит быть очень очаровательной леди, утратившей память. Ха, ха, ха! Чертовски подходяще, вот что! — воскликнул Джоуслин, думая про себя, не была ли эта реплика слишком дерзкой.

Миссис Росс очень искренне засмеялась, а эсквайр с удовлетворённым видом оглядел комнату и неожиданно встретился с изумлённым взглядом своего сына.

“Пусть Генри посмотрит, — подумал он. — А то эти современные щенки понятия не имеют, как надо флиртовать с привлекательной женщиной”.

Но Генри смотрел на отца с язвительным блеском в глазах, в этом не было никакого сомнения, и эсквайр, слегка вздрогнув, опять повернулся к миссис Росс. Она все ещё плутовски улыбалась, ожидая продолжения разговора. Эсквайр подумал: “В любом случае, Генри уже все видел. Пусть знает, на что способен его отец”.

Затем к ним присоединился доктор Темплетт, которому тоже, наконец, удалось улизнуть от мисс Кампанула.

— Ну что ж, Селия, — сказал он, — если ты готова, я, пожалуй, отвёз бы тебя домой.

“Ему не нравится, что я с ней разговариваю! — с восторгом победителя подумал эсквайр. — Ревность маленького человека”.

Когда миссис Росс молча протянула ему руку, он медленно пожал её.

— Au revoir[4] , — сказал он. — Это был ваш первый визит в Пен Куко, не так ли? Надеюсь, что не последний.

— Мне вовсе не следовало сюда приезжать, — ответила она. — Вы же знаете, никакого официального приглашения не было.

Джоуслин сделал небрежный жест рукой, а затем поклонился.

— Мы откажемся от всех подобных бессмыслиц. Ха, ха, ха! — произнёс он.

Миссис Росс повернулась к мисс Прентайс, чтобы попрощаться.

— Я только что говорила вашему кузену, что мне пора уходить, — сказала она. — Мы ведь ещё с вами не обменивались визитами?

Если мисс Прентайс и была застигнута врасплох подобным высказыванием, то она никак не показала этого. Она мелодично засмеялась и произнесла:

— Боюсь, что я очень небрежно отношусь к подобным вещам.

— Мисс Кампанула тоже ни разу не была у меня, — сказала миссис Росс. — Вы должны прийти вместе. До свидания.

— До свидания, — повторила миссис Росс теперь уже для всех.

— Я провожу вас до машины, — сказал эсквайр. — Генри!

Генри поспешил к двери. Джоуслин вывел миссис Росс из комнаты, и в тот момент, когда доктор Темплетт собирался последовать за ними, ректор крикнул:

— Одну минуту, Темплетт. Насчёт младшего Каина.

— О да. Глупый маленький дурачок! Видите ли, ректор…

— Я выйду вместе с вами, — сказал ректор.

Генри тоже вышел и закрыл за собой дверь.

— Ну! — сказала мисс Кампанула. — Ну!

— Не правда ли? — подхватила мисс Прентайс. — Не правда ли?

Дина, оставшись с ними одна, поняла, что битва за музыку отложена, так как обе леди должны объединиться для осуждения миссис Росс. То, что они не отказались от этой битвы, а лишь отложили её, было ясно из их манеры держаться. Дина вдруг подумала о подгнивших фруктах. Их сладость бывает пропитана кислотой.

— Конечно, Элеонора, — сказала мисс Кампанула, — я всю оставшуюся жизнь не смогу понять, почему ты не указала ей на дверь. Тебе следовало отказаться принимать её. Да, следовало!

— Я была просто ошеломлена, — сказала мисс Прентайс. — Когда Тэйлор объявил о её приходе, я просто не поверила своим ушам. И я глубоко разочарована в докторе Темплетте.

— Разочарована! Да я никогда не встречала такого наглого бесстыдства! Он не будет лечить мой прострел! Я вам это обещаю.

— Я действительно подумала, что ему лучше знать, — продолжала мисс Прентайс. — Нам же известно, кто он такой. Он должен был вести себя как джентльмен. Я всегда полагала, что медицина была его призванием. В конце концов, Темплетты жили в Чиппингвуде с тех пор…

— С тех пор, как Джернигэмы жили в Пен Куко, — закончила за неё мисс Кампанула. — Но тебе, конечно, это не было известно.

Это был скрытый удар. Он напомнил мисс Прентайс, что она была здесь новым человеком и, строго говоря, не имела отношения к Джернигэмам из Пен Куко.

Мисс Кампанула продолжала:

— Полагаю, в твоём положении тебе ничего другого не оставалось, кроме как принять её. Но я была поражена, как ты ухватилась за её пьесу.

— Я не ухватилась, Идрис, — сказала мисс Прентайс. — Надеюсь, я повела себя достойно. Было очевидно, что все, кроме нас с тобой, приветствовали её пьесу.

— Что ж, это чудесная весёлая пьеса, — вставила Дина.

— Так нам сегодня много раз повторяли, — сказала мисс Кампанула.

— Все было бесполезно, — продолжала мисс Прентайс. — Что я могла поделать? Один человек не может бороться против всеобщего явного упорства. Конечно, в такой ситуации она одержала победу.

— Сейчас она ушла и увела за собой всех мужчин из этой комнаты, — заметила мисс Кампанула. — Ха!

— Что ж, — добавила мисс Прентайс, — полагаю, это обычное дело для людей такого сорта. Ты слышала, как она говорила о том, что мы к ней не заходим?

— Я едва удержалась, чтобы не сказать ей, что, по-моему, она принимает только мужчин.

— Но, мисс Кампанула, — опять заговорила Дина, — мы же не знаем, есть ли между ними что-то большее, чем дружба, не так ли? И даже если это так, то нас это не касается.

— Дина, дорогая! — воскликнула мисс Прентайс.

— Как дочь священника. Дина… — начала мисс Кампанула.

— Как дочь священника, — сказала Дина, — я с детства знаю, что милосердие является одной из добродетелей. И вообще, когда вы говорите о семье человека, лучше не называть его священником. Иногда это звучит довольно скандально.

Наступила тишина. Наконец мисс Кампанула поднялась со стула.

— Думаю, Элеонора, моя машина уже ждёт меня, — сказала она. — Поэтому мне следует попрощаться. Боюсь, что мы с тобой недостаточно умны, чтобы оценить современный юмор. Спокойной ночи.

— Вы не подождёте, пока мы вас отвезём? — спросила Дина.

— Спасибо, Дина, нет. Я приказала моему шофёру быть здесь в шесть, а сейчас уже половина седьмого. Спокойной ночи.