"Источник соблазнов" - читать интересную книгу автора (Марш Найо)

4

А ВЫ КАК ДУМАЕТЕ?

Вы верите в фей?

А вот Уолли Триэрн в них верит. У этого маленького мальчика с острова Порткарроу все руки были усыпаны бородавками, и он от них ужасно страдал.

Из-за этих мерзких бородавок с ним не хотели водиться другие ребятишки. Однажды Уолли помыл руки в водопаде Феи и… Об остальном вы догадались сами.

Вот какими были его руки до этого…

…А вот какими они стали теперь.

Уолли, которого вы видите вместе с родителями на верхнем снимке на фоне водопада Феи, говорит, что таинственная Зеленая Дама «велела мне смыть их».

Родители утверждают, что никакого другого лечения не проводилось.

Мисс Элспет Кост (на вкладке) исцелилась от хронической астмы(?).

Местный врач эти события прокомментировать отказался.

Доктор Мэйн прочитал это на девятой странице, буркнул что-то себе под нос и начал утренний обход.

Больница была крохотная: всего шесть отдельных палат для пациентов да квартирки, где жили две санитарки и сам доктор Мэйн. Веранда с задней стороны дома выходила в большой сад, за ним открывался вид на поля, море, остров.

В настоящее время в больнице лежали четыре человека, все выздоравливающие. Одна из пациенток, дама преклонного возраста, дышала свежим воздухом на веранде. В руках она держала «Лондон сан».

– Ну что, миссис Торп, дело идет на поправку? – весело спросил Мэйн. – Думаю, в ближайшее время мы разрешим вам небольшую прогулку.

Миссис Торп тщеславно улыбнулась и кивнула.

– Здесь девственные места. Таких теперь мало, – изрекла она, указывая вдаль. – Нет этих ужасных туристов. – Она замялась. – Доктор Мэйн… вы не читали «Лондон сан»?

– Читал. И очень внимательно. Сегодня обещают хороший денек.

Она легонько поддела его локтем.

– Да не притворяйтесь! Вы ведь прекрасно меня поняли. Там написано про наш остров.

– А, вы вот о чем. Да, читал.

– И что вы думаете по этому поводу? Только честно.

Он ответил ей то же самое,что и Пэтрику Ферреру. Дескать,о подобных случаях ходит много разговоров, но медициной здесь и не пахнет.

– Но ведь вы не станете отрицать такую возможность?

Нет, он вовсе ее не отрицает, а теперь ему пора…

– Мой маленький племянник так страдает от бородавок, – задумчиво произнесла миссис Торп. – К тому же их считают заразными. Интересно, а что, если…

И остальные пациенты тоже говорили только об этом. У одной дамы была двоюродная сестра, которая страдала хронической астмой.

* * *

Мисс Кост читала и перечитывала заметку, особенно ту ее часть, где говорилось, какой она была раньше мученицей и как непоколебимо уверовала в целебные свойства воды. Ей казалось, что название «водопад Феи» принадлежит не ей, но все равно это звучало красиво… Жаль, у нее не оказалось времени сделать прическу, перед тем как ее сфотографировал друг мистера Джойса, да и рот бы следовало закрыть поплотней. И все равно это было великолепно. Когда спала вода, она направилась в газетный киоск. К сожалению, все экземпляры «Лондон сан» уже распродали. Их буквально расхватали. Мисс Кост разглядывала прилавок с профессиональным пренебрежением. Можно сказать, никаких сувениров. Только жалкий набор открыток. Она купила три штуки с изображением острова и исписала их своим красивым почерком. Это сообщение должно заинтересовать ее подруг, которые страдают от артрита и геморроя.

* * *

Майор Бэрримор дрожащей рукой поставил на блюдечко пустую кофейную чашку. Его гладко выбритые щеки отливали багрянцем, во взгляде угадывалась подавленность.

– Быстро они скумекали, – указал он на номер «Лондон сан». – Эти газетчики времени даром не теряют. А ведь все случилось только позавчера. – Он посмотрел на жену. – Читала?

– Просмотрела.

– Не понимаю, что с тобой случилось. И что это ты вдруг так окрысилась на этого репортера? По сравнению с другими его даже можно назвать приличным.

– Наверное, так оно и есть.

– Теперь все этим делом загорятся. У «Сан» огромный тираж. Не удивлюсь, если сюда хлынут толпы. От этого наша гостиница только выиграет. – Жена молчала, и он внезапно потерял самообладание. – Черт побери, Маргарет, ты сегодня похожа на дохлую рыбу. Будто на острове кто-то помер, а не вылечился.

– Извини меня, Кейт.

Майор открыл раздел скачек.

– А где Пэтрик?

– Они с Дженни Уильямс поплыли на лодке в Южный залив.

– Они очень сдружились за последнее время, а?

– В этом нет ничего плохого. Она хорошая девушка.

– Если только не обращать внимания на этот ее акцент.

– Он не такой уж и противный.

– Может, ты и права. Что ж, красивая, здоровущая девица. И ножки что надо. Они не мешают его зубрежке?

– Он и так много занимается.

– Только не рассказывай сказок. – Майор прикурил и зашуршал газетой. Зазвонил телефон.

Миссис Бэрримор сняла трубку.

– «Мальчик и омар». Да, да. – В трубке громко щелкнуло. – Это Лондон, – сказала она мужу.

– Если это миссис Уинтерботтом, меня нет дома, – предупредил майор, имея в виду владелицу острова.

– Да, – говорила в трубку миссис Бэрримор. – Разумеется, возможно. Комнату на одного? Я запишу вашу фамилию.

В тот день им еще дважды звонили. К концу недели в гостинице были заняты все пять пустовавших комнат.

В «Лондон сан» посыпались письма. В пятницу откликнулось телевидение.

Начались школьные каникулы, а с ними кончилась работа Дженни Уильямс в Порткарроу.

* * *

– Нет, ты только взгляни! – воскликнул мистер Кастерс, хлопнув ладонью по газете, которая лежала рядом с его тарелкой. – Ты только взгляни! Негодник! Он все-таки написал!

– Да, я видела, – лениво кивнула миссис Кастерс. – Посмотрим, что тут нам насчитал мясник? – И занялась изучением счетов за месяц.

– Но, Далси, это ведь слишком. Я в ярости, – не совсем уверенно сказал священник. – Я очень зол.

– Да? Но почему? Тебе это кажется вульгарным, да? Интересно, что мистер Нэнкивелл подразумевает под 2 ф. первос. выр., если мы никогда не брали у него вырезку, тем более первосортную? Может, те два тощих кусочка с костями и жилами, что я брала на суп? Он, видно, спятил…

– Дело не только в вульгарности, Далси. Это отразится на нашей деревне.

– Каким образом? А это что такое? Какие-то три пенса и полпенни…

– Конечно же, я рад за мальчика. Радуюсь и поминаю его в своих молитвах.

– Ну, ясное дело, – отозвалась жена.

– Мы должны благодарить всевышнего, но с выводами не спешить.

– Придется мне поговорить с Нэнкивеллом. С какими выводами?

– Какой-то идиот вбил Триэрнам в голову, что это… о боже мой, что это было…

– Чудо, что ли?

– Не надо! Не говори вслух! Это слово должно произноситься в редчайших случаях, а эти двое его затаскивают, словно какую-то тряпку.

– Ладно, Нэнкивелла с меня хватит, – сказала миссис Кастерс, просматривая следующий счет. – Нет, дорогой, я уверена, что здесь нет никакого чуда. Но все равно это удивительно.

– Как и все исцеления. Они свидетельствуют о милосердии господнем, моя милая.

– Триэрны тогда напились?

– Как сапожники. Ума не приложу, что делать.

– Не волнуйся по пустякам. Мне кажется, скоро все уляжется.

– У меня есть кое-какие опасения, – мрачно возразил святой отец. – Да, Далси, у меня есть свои опасения.

* * *

– А остров большой? – спрашивала Дженни, подставляя солнцу спину.

– Крошечный. Думаю, всей суши акров четырнадцать.

– И кому он принадлежит?

– Одной престарелой даме по имени Фанни Уинтерботтом, вдове короля шпилек. В нужный момент ее покойный супруг сумел переключиться на заколки, благодаря чему стал миллионером. Весь остров, так сказать, его дорогостоящий каприз.

– Ей принадлежит и гостиница, и все остальное?

– Да. Моя мать купила акции. Когда демобилизовали отчима.

– Здесь божественно. И красота не патока, как в Италии. Этот залив чем-то напоминает наш. Жаль отсюда уезжать.

– Ты скучаешь по дому, Дженни?

– Иногда. Немного. Скучаю по настоящим горам и нашему образу мыслей. И все равно интересно окунуться в новую среду. Поначалу я все воспринимала в штыки, меня тошнило от одного вида лачуги Триэрнов, бесила здешняя ограниченность. Теперь же… Все это очень странно, но я куда больше тебя возмущена по поводу той заметки в газете. И не только из-за Уолли. Мне кажется, это оскорбление всему острову.

– Я тоже страшно разозлился.

– Как подумаю о том, что этому скоту удалось выманить у Триэрнов фотографию класса, а меня нагло обвести вокруг пальца…

– «Рыжеволосая Дженнифер Уильямс говорит, что бородавки были просто омерзительные», – процитировал по памяти Пэтрик.

– Да как он смел!

– И вовсе ты не рыжая. На солнце твои волосы отливают медью. Нет, скорее золотом.

– Не кажется ли тебе, что это может повлечь за собой массовое вторжение на остров? Усыпанные бородавками, задыхающиеся от астматического удушья люди повалят сюда со всех уголков земного шара…

– Родник загородят колючей проволокой…

– И пройти к нему можно будет лишь за деньги.

– Весь остров увешают фонарями и неоновой рекламой…

– А мисс Кост откроет «Лавку чудес».

– Мрачная картина. – Пэтрик поднял камешек и швырнул его в море. – Однако это принесет выгоду.

– Конечно. – Дженни повернулась в его сторону и села. – Но что из того? Какой от всего этого прок?

– Моя дорогая добродетельная Дженни, не знаю, сталкивалась ли ты в своем идиллическом полушарии с проблемой материальных трудностей? Если нет, то могу тебя заверить, что это не слишком приятно.

– Представь себе, сталкивалась. Ну прости меня, Пэтрик. Я ведь ничего не знала.

– Прощаю. Больше того, скажу тебе, что, если дела в гостинице не поправятся или же мой отчим не согласится прекратить денежные отношения с букмекерами и не перестанет сосать виски, ты проживешь на острове дольше нас.

– Пэтрик!

– Боюсь, так и будет. Ну а джентельмены из «судебных иннов»[1] в Лондоне будут потчевать своими обедами другого, более достойного кандидата. Мне больше не придется есть эти обеды. Я уеду из Оксфорда, буду ходить по квартирам и продавать пластмассовые расчески. «Купите расческу для ваших чудесных золотисто-каштановых волос». Но это все пустяки. А вот мама… Ей и без того несладко живется, но здесь она хотя бы… – Он встал. – Ну что ж, Дженни, перед тобой как раз тот самый случай английской сдержанности, над которой ты подтруниваешь. – Он пошел к лодке и вернулся с корзинкой. – Мне очень жаль, что пришлось говорить обо всем этом. Давай искупаемся до отлива, а потом закусим?

Наплававшись до изнеможения, они вышли на берег и набросились на еду. Пэтрик был очень внимателен и предупредителен, задал Дженни массу вопросов о Новой Зеландии и о ее планах получить работу преподавательницы английского языка в Париже. И только когда они уже собрались домой и он начал вставлять в уключины весла, снова всплыла эта тема, которая беспрестанно мучила обоих.

– Видишь тот выступ напротив нашего пляжа? – спросил Пэтрик. – За ним родник. Ты обратила внимание, что мисс Кост в своем интервью назвала его водопадом Фей?

– Да, отвратительно…

Они огибали мыс, за которым начинался Рыбачий залив.

– Сантименты и выгода приятели неуживчивые, – изрек Пэтрик. – Конечно, красиво встать в театральную позу и заявить, что лучше торговать пластмассовыми расческами, чем видеть, как туристы вытаптывают твой любимый уголок. Наш остров останется таким, каким мы его любим, Дженни. Только мы сами этого уже не увидим. Через два года все начисто забудут о случае с бородавками Уолли Триэрна.

Пэтрик ошибся. Не прошло и двух лет, как каждому грамотному человеку стали известны подробности этого события. Остров преобразился.