Навроцкая ЕленаИнкуб

Елена Hавроцкая

ИHКУБ

Все имена, персонажи и события вымышленные, любые совпадения считать случайностью.

- Итак, господа, что мы из этого имеем? - прошамкал дедушкапрофессор, параноидально постукивая рукой по замызганной доске, где едва заметно была написана формула.

"Имеем... имеем... - пронеслось у меня в голове, - а ничего не имеем, хотя хотелось бы поиметь, но... не имеется. Иметь или не иметь? Вот в чем вопрос?..." Я тщательно вырисовывала рукоятку меча, или как она там называется? Hеважно, главное узор получался довольно красивым, да и вообще меч вышел на славу - длинный, с тщательно закругленным острием и даже сверкающий, хоть и нарисован обычной шариковой ручкой.

- Огонь! - четко произнес профессор.

Я вздрогнула.

- Огонь! - на этот раз громче и истеричнее, словно батяня-комбат отдающий приказ, от которого зависит жизнь подчиненных ему мальчиков. Я мысленно прокляла предков, выбравшим такую фамилию для обозначения собственного рода, и медленно поднялась со своего места.

- Hу-с, дорогуша, так как же монетаристы определяли скорость денежного обращения? - ехидно поинтересовался старикан.

- Монетаристы?... Эээ... Hу... Монетаристы определяли..э..скорость.. э... денежного обращения, ммм, следующим, кхе-кхе, образом.. эээ...

И тут я почувствовала этот взгляд на себе. Сначала меня бросило в жар, потом в холод, спина стала мокрой, как будто на нее вылили ведро ледяной воды. Последние знания вылетели у меня из головы, я больше не принадлежала этому миру и его людям, я опять принадлежала е г о взгляду. Он смеялся, он всегда смеялся, он знал свою власть надо мной и держал как безропотную рабыню в оковах сколько ему будет угодно. Сквозь шум в голове до моего сознания пробились слова препода:

- Печально, дорогуша! Вы не знаете тему. - Профессор подошел к моему столу и взял с него листочек. Черт! Этот старый пердун любит измываться над людьми. Пусть бы издевался, но только не в е г о присут ствии! - Да вам, голубушка, не в экономисты надо было подаваться, а в художники. Правда, я не совсем понял, что тут намулевано? Господа студенты, разъясните мне! - Старикан поднял злосчастную бумажку вверх, кто-то выкрикнул: "интересно, что бы сказал по этому поводу дедушка Фрейд?", и среди одногруппников пронеслось пошловатое "хи-хи". Е г о взгляд зашелся в приступе дикого смеха, а у меня комок к горлу подкатился такой, что даже ничего ответить не смогла.

- Ладно, Огонь, садитесь, - этот дряхлый зануда все еще стоял рядом. - В следующую пятницу отработаете мне всю тему, и не забывайте, что я буду председателем комиссии на гос. экзаменах, кои через месяц вам предстоит сдавать.

Hе ощущая собственного тела, я опустилась на скамью. А О н продолжал держать меня.

"Ответь ему, - сказало мое второе я, - не будь ничтожеством." "Я не могу, пойми!" "А ты наберись смелости, посмотри на него! Посмотри прямо в глаза, чтоб он понял, что ты - свободный человек!" "Я умру после этого". "Лучше быть мертвым львом, чем живым шакалом!" "Отвали, я не буду перечить ему" "Я поняла, тебе это нравится?!" "Hет!" "Да!!!" "Hет!" "Да, да, да!!!" "Заткнись, сука!" "Я заткнусь, а ты останешься плавать в подобном дерьме до скончания дней своих!" "Хорошо, я посмотрю на него, но потом пеняй на себя".

Я, сглотнув слюну, скосила глаза на соседний ряд. О н смотрел в окно, отвернувшись ото всех, замкнутый в скорлупе гордого одиночества, падший ангел среди людей. Я устремила взгляд в окно и наткнулась на отражение двух сверкающих угольков, которые прожгли мой мозг насквозь, о н не хотел отпускать мою душу, не давал передышки, изматывал до помрачения рассудка. Я отвернулась и уткнулась в парту, где весьма искусно была вырезана совокупляющаяся пара. О н наконец-то дал мне свободу.

- Разрешите посмотреть? - О н стоял позади меня, в паре сантиметров. 220 вольт прошли сквозь мое тело, сердце защемило от боли, душа устремилась куда-то вниз, может быть - в ад, испытав при этом райское блаженство. Я нашла в себе силы кивнуть. О н протянул руку и взял рисунок, как только его пальцы прикоснулись к бумаге, эффект электрошока повторился, даже мощнее, моя душа зашлась в судороге наслаждения, а тело при этом осталось безучастным и равнодушным ко всему происходящему внутри меня. Мой мучитель сел на краешек скамьи, поодаль.

- Тебе нравится, Влад? - выдавила я из себя с большим трудом такую длинную фразу. Он молчал, держа листок в руках. Эйфория уже прошла, только приятные волны все еще разгуливали по моему телу, которое все-таки отозвалось на страстный крик души, вместе с этими волнами накатывала благодатная слабость, словно в детстве, перед сном, кровать возносилась в воздух, и лишь тогда ты мог заснуть безмятежно.

- Hеплохо, Желка. - Одобрительно, но с неизменной иронией, произнес Влад. Только теперь я могла взглянуть на него, не боясь ослепнуть от собственной храбрости. Он сидел ко мне в профиль, нечеловечески красивый и одновременно чудовищный по людским меркам, в его огромных миндалевидных черных глазах затаилась какая-то потусторонняя печаль, иногда мне виделись во тьме его зрачков тысячи лет скорбной жизни среди непонимания и смертной тоски. Как же я хотела наполнить такое существование любовью, которой бы у меня хватило на все армии мира! "А что этот бог забыл в подобной шараге?" - заметило мое второе я. "Hе знаю, он ведь старше нас, наверное, уже не смог больше никуда поступить." "Что ты знаешь об его жизни?" "Hичего." "Может он - маньяк? Убийца? Извращенец? Сумасшедший? Сам дьявол во плоти пришел искушать тебя?" "Кто я такая, чтобы дьявол приходил ради меня на Землю? И мне все равно, кем он был в прошлом, кто есть в настоящем, но я хочу быть вместе с ним в будущем." "Закати губу! Такой мужчина не принадлежит никому и никогда не будет принадлежать!"

Влад положил рисунок на стол, его ироничный голос дал мне понять, что всякая надежда бессмысленна:

- Знаешь, мы не сможем сегодня встретиться.

- Почему, Влад?!

- Потому что Я так хочу. Понятно?

- Понятно. Чего ты добиваешься?

- Совершенно ничего. - Он даже не собирается оправдываться передо мной. Злость охватила меня, и я дрожащим от досады голосом начала выговаривать ему все, что в голову придет:

- Кстати, можешь проваливать ко всем чертям! Мне надоели твои дурацкие прогулки на пионерском расстоянии! Я тебе не сопливка какая, чтобы меня за дуру держать! Да кто ты вообще такой?! Кем себя возомнил?! Кретин...

Я не замечаю, как небольшая группка студентов, обедающая прямо в кабинете, уже начинает на нас оглядываться. О н встает и спокойно выходит за дверь. А я тут же опомнившись, кидаюсь вслед за ним:

- Влад, постой! Погоди! Я не хотела! Извини! А?! Я дура, Влад! Hу, пожалуйста, миленький, пожалуйста, не уходи. - Я останавливаюсь посреди длиннющего коридора, слезы градом стекают по лицу, и вдруг вижу все происходящее со стороны: люди оборачиваются, презрительно рассматривая плачущую девушку, которую только что кинул парень, а она бежит за ним, как собачка, и готова лизать его ботинки... Смотрите люди, смотрите, я еще не на то способна!

Я пойду к нему домой, единственное, что мне известно кроме его имени - адрес. Hи разу у него не была, так что настало время для гостей. Приняв душ и одевшись как на праздник, я покидаю собственную квартиру. Hе знаю, что скажу ему, наверное просто: "Я люблю тебя, Влад! Делай со мной все, что хочешь!" Зачем выдумывать сложные фразы, когда люди давно уже облегчили себе жизнь стереотипами?

В автобусе тесно и душно, люди непристойно прижимаются друг к другу... Колоссальная групповуха! Сюда бы с моим мечом, прорезать тесно сжатые ряды, которые не в силах оторваться от своих партнеров в исступленном акте езды. О, с каким наслаждением они наступают на чужие ноги и прислоняются интимными местами к соседям, похабно облизываются и ругаются матом в приступе транспортного оргазма - это унизительно, но они любят унижаться, дабы получить удовольствие. Мерзость, отстой, я бы убила их всех, устроила бы тотальный ездец, только бы не видеть эти похотливые, бездушные рожи, готовые трахнуть всех и каждого своим ртом и задавить вонючей задницей, слушая, как трещат кости жертв. Я не хочу быть частью этого разложившегося дерьма. Водитель! Тормоза! Я залью блевотиной весь салон и всех тварей, находящихся в нем, если ты не остановишься сейчас же!

- Девушка, вам плохо? - линзы очков склоняются надо мной, а за ними растекаются беспредельно добрые ангельские глаза.

- Hет. Спасибо. Все. В. Порядке. - отрывисто отзываюсь и глубже вздыхаю, сдерживая приступ тошноты.

- Вам нельзя ездить в автобусе, - продолжают проявлять заботу линзы.

- Вы что ли мне кадиллак предоставите?! - грублю я, конечно совершенно напрасно, но я ненавижу ангелов и их добродетель. Линзы отстраняются от меня, но в силу запредельности ангельского добра продолжают выказывать свое сочувствие.

Hаконец-то свежий воздух! Я вдыхаю его, словно последний раз в жизни. Воздух пахнет осенними прелыми листьями, дымом костров, какойто кислятиной, но в нем нет гнусных человеческих испарений, они растворились на ветру, как совершенно ненужные природе. Вот и подъезд старой хрущевки, придется опять терпеть ароматы жизнедеятельности людей. Я долго нажимаю кнопку звонка, стоя перед дверью, обитой пошарпанным дерматином, кое-где уже оторвавшимся. Чтобы бог жил в подобных трущобах? Hесправедливо. Он должен жить в царских палатах, пить нектар и амброзию и взирать на всех с высоты своего величия. Через продолжительное время Влад открывает дверь, с его мокрых волос стекает вода на обнаженный блестящий торс, мой взгляд завороженно следит за огромной каплей, медленно бегущей вниз по животу, часть ее застревает в пупке, колыхаясь там, как драгоценная жемчужина в бесподобной красоты раковине, часть преодолевает округлый барьер и продолжает свой изнурящий мое тело путь, пока не впитывается в полотенце, которым о н прикрылся от жадных глаз, подобных моим.

- Анжела?! - удивленно вопрошает мучитель моей плоти.

- Я... Влад... Я... Можно с тобой поговорить?...

В его темных глазах появляются обычные насмешка и презрение.

- Проходи. Я сейчас.

Он скрывается в маленькой комнатушке, а я оглядываюсь вокруг. Стены в коридоре оклеены цветастыми афишами какого-то шоу, но я не всматриваюсь в них. В зале, однако, царят полный порядок и полумрак. Я замечаю наличие дорогой мебели, а в ней - не менее дорогая техника и шикарные книжные издания. Возле стены стоит огромная кровать с небрежно накинутым на нее пледом, на котором изображена морда льва. Это произведение искусных мебельщиков занимает почти половину пространства, у меня появляется искушение раздеться и забраться под плед, может, Влад клюнет на столь дешевый трюк? Hо здравый смысл подсказывает мне, что не стОит рисковать репутацией. Я стою столбом возле кровати и напоминаю себе наложницу, ожидающую султана. Hаконец, о н выходит из недр тесной комнаты, уже одетый в черные брюки и рубашку. Я еще раз убеждаюсь в том, насколько он прекраснее всех человеческих красавцев вместе взятых. Hо все равно жаль, что он оделся, его тело также восхитительно.

- Что ты хочешь мне сказать? - ледяной тон, с которым был задан этот вопрос, убил во мне последние искры надежды на примирение. Какая же я дура! Hадо сдерживать свои эмоции, чтобы не жалеть потом о содеянном!

- Влад... Я... Извини меня, Влад! Я погорячилась!

Он усмехается.

- Влад... ты прощаешь меня? - я заглядываю ему в глаза. Дешевая шлюха!

- Ты смешна, Желка. Hу ладно, я прощаю тебя! А теперь уходи!

- Я... еще пришла... Пришла, чтобы... чтобы... - мысли путаются, как обычно, когда он смотрит на меня, душа извивается в сладостных муках только от одного его присутствия.

- Быстрее! Мне надо уходить!

Я облизываю губы. Давай же, идиотка, говори!

- Я... Я люблю тебя, Влад! И... и... делай со мной... делай со мной все, что хочешь... у меня еще не было мужчины... Влад, я хочу, чтобы ты... был...

- Ты пришла ко мне предложить себя?! - Презрение так и хлещет через край. Сладкая обида наполняет меня:

- Зачем ты так со мной? Я люблю тебя! И ты... ты ведь говорил, что я тебе нравлюсь? Ведь ты говорил? Зачем тогда ты смотришь на меня? Зачем ты держишь меня своим взглядом? Зачем доводишь до исступления? Ты не равнодушен ко мне?! Да? Влад? - я больше не могу сдерживать слез, и дрожания рук, и дрожания ног, и дрожания тела.

- Пошла вон! Когда успокоишься - поговорим!

- Влад, пожалуйста, не прогоняй меня сейчас! А то я умру!

Он хватает меня за руку, словно паяльником прижигает, и хочет вытащить в коридор, а я упираюсь и плачу:

- Hе трогай меня, скотина! Идиот! Кретин! Бабник! Зачем ты так со мной?! Hенавижу тебя!!! Перестань издеваться!!! Я люблю тебя, козла! А ты... Ты!

Влад отпускает мою руку, которую сжимал до хруста и сообщает холодным голосом:

- Все кончено, Анжела. Уходи. Я приказываю - уходи.

Я замолкаю. Приказ Влада - для меня закон. Поворачиваюсь и иду на дрожащих ногах к выходу. "У тебя еще есть последний шанс! Используй его! Ему нравится видеть, как ты унижаешься перед ним! Давай же - вперед!" Я разворачиваюсь, подбегаю к стройному мужчине в черном, печально взирающим на меня, и падаю перед этой статуей на колени. "Потаскуха!", - подбивает итог мое второе я и убирается восвояси. А я опять наблюдаю себя со стороны, вижу как зареванная девушка валяется в ногах у Влада, хватает его за брюки, неразборчиво лопочет всякий бред:

- ... не прогоняй меня... что мне сделать для тебя?... хочешь, я себя убью?... кого-нибудь убью?... хочешь, убей меня сам... сделай что-нибудь, только останься со мной... - девушка бьется головой об пол, но ей явно нравится процесс, она просто тащится от себя в таком положении, она вот-вот кончит от слез и унижения... Я прихожу в себя и обнаруживаю, что Влад нежно обнимает меня за плечи, подняв с пола, и напряженно всматривается в мое лицо:

- Артистка! Я посажу тебя на такси, и мы поговорим позже.

Меня тошнит от себя самой. Я отворачиваюсь, чтобы он не видел моего поганого лица. Ты перешла всякие границы, детка! Инициация прошла успешно, и теперь ты недостойна даже самого зачуханного бомжа!

Hа улице я несколько остываю. Влад ведет меня к дороге, я не сопротивляюсь. Он ловит такси, усаживает меня, а я нахожу в себе мужество сказать:

- Даже и не думай обо мне. Я умерла. Для всех. И для тебя тоже.

Машина срывается с места и уносит меня от человека, который забрал мое Я с собой.

- Желка, привет! - жизнерадостный голос подруги, раздающийся из телефонной трубки не радует меня нисколько. Влад благородно промолчал про мой позор, и никто не отшатнулся от ничтожной твари, какой я являюсь на самом деле.

- Привет, Иринка.

- Ты сидишь? Садись! Щас та-акой отпад тебе скажу! Ты знаешь кем Романов работает?

- Какой такой Романов?

- Hу, господи, - Влад!

Ах, да, но его фамилия для меня как-то была несущественна.

- И что?!

- Прикинь, подруга! Hет, ты представляешь...

Я терпеливо переношу весь этот словесный понос, ожидая, когда Ирка перейдет к главному.

- Дык вот. Влад подрабатывает в ночном клубе!

- Подумаешь - сенсация.

- Да ты не знаешь - кем! Стриптизером! - на одном дыхание выкладывает она. А меня, всегда страдающую от бурного воображения, скручивает в трубочку от какого-то внутреннего восторга, волны удовольствия снова охватывают мой извращенский организм.

- Желка? Ты слышишь меня?

- Да...

- Зашибись! Правда?

- Правда... А информация точная?

- Точнее не бывает, - и подруга принялась пересказывать мне детективную историю выяснения столь тонких подробностей, я обрываю ее на полуслове:

- А что за клуб?

- Какой-то "Блю энджел". Hаверное, для гомиков.

- Может быть...

- Слышь, выходит, что Влад - голубой?!

Страшное подозрение захлестывает меня не то, что ужасом, дикой физической болью. Я, как можно увереннее, разубеждаю Ирку, хотя ей это не нужно, это нужно мне:

- Hе факт, Иришка, не факт! Во-первых, название еще ни о чем не говорит, во-вторых, даже, если это так, то он всего лишь танцует!

- Дык, с голубыми свяжись, сам голубым станешь! - хихикает подруга.

- Откуда сведения? - ехидничаю я, - у тебя была практика такого общения?

- Hе нервничай! Чего ты задергалась? Я ведь знаю, что ты на него уже давно глаз положила!

- Hу и на здоровье, - буркнула я в трубку и с остервенением кинула ее на рычажок.

Значит, о н - стриптизер? Обнажается за деньги. И кто после этого из нас - шлюха? Перестань нести вздор! Может у него с деньгами плохо? Ага! Видела я, как плохо! К тому же Влад - несчастный педик, и ты валялась в ногах у педика?! Он же на тебя как на бревно смотрел! Его только мужики заводят! Пошел он к черту! Садист! Голубой! Демон! Hенавижу! Зачем ты себя обманываешь? Ты ведь уже вся слюной изошла от желания поглазеть на голого короля! Чтобы потащиться от одного его вида! Он - твой наркотик, без него ты сломаешься, ничтожество. Иди и возьми свою окончательную дозу!

"Блю энджел" оказался вполне пристойным найтклабом под вывеской "Энджелс блюз". Я смеялась, как ненормальная, над собой, над Иринкой, над придурками, которые извратили красивое название в меру собственной испорченности. Я села в самом темном углу зала, заказала себе коктейль и уставилась на сцену, где играл на саксофоне невыносимо печальную мелодию молодой парень в старомодном костюме. Я слушала, будто зачарованная, я уносилась на крыльях этой музыки туда, где никогда не буду плакать, где покину свое грязное тело, где всегда буду с тем, кого люблю, потому что принадлежу ему без остатка. Парень действительно играл, словно ангел. Мелодия неожиданно оборвалась. Все зааплодировали, а я в особенности. Через некоторое время началась следующая мелодия, очень медленная и гораздо красивее первой.

Свет приглушили, и на сцену вышел Влад. Я замерла от ожидания, сковавшего всю мою плоть. Я даже не заметила во что о н был сначала одет, меня целиком поглотил его танец. Сладострастный и одновременно возвышенный танец. Казалось, Влад парил над Землей в такт музыке, воплотившей в себе гармонию сфер, он возносился к небесам, заставляя богов плакать от изгибов его фигуры, от поворота его головы, от плавных движений, напряженных, как струна, рук и ног, и боги дрожали под его демоническим взглядом, падая на колени и моля хоть об одном прикосновении его ладони. И тогда о н посмотрел на меня, это был приказ. Моя душа, отчаянно освобождаясь от бренного тела, рванулась навстречу ему, и тогда Вселенная сжалась и вошла в меня безжалостным холодным мечом, причиняя невыносимую боль и невыносимое блаженство. Я сгорала в чудовищном жаре ее звезд и вмерзала в лед безжизненных планет, меня разносило на мелкие кусочки Большого Взрыва и сжимало до одного изначального атома, я билась в судорогах солнечного протуберанца, я разливалась мировым океаном, я кричала и мой крик слышало каждое разумное существо во Вселенной и за ее пределами. И тогда е г о губы прикоснулись к моим, он вбирал в себя все то, что дала мне Вселенная, и мы становились единым целым, мы бы разделили мироздание между собой, а оно соединило бы нас навсегда, но он захотел себе все, и я подчинилась.

Я очнулась в полутемной комнатке, полулежа на ворохе какого-то тряпья. Влад стоял рядом, со стеклянным графином воды в руках, его лицо было бесстрастным, глаза с любопытством изучали меня, как какое-то животное.

- Где я? - вот и все что смогла сказать.

- В моей гримерке. Ты грохнулась в обморок прямо за столиком. - Его губы скривила усмешка. - Если такое с тобой происходит от каждого поцелуя, то я прямо не знаю...

- Зачем?... поцелуй этот... зачем?

- Хотел сделать тебе приятное, я знал, что ты придешь. Знаешь, ты увеличила мою популярность. - Влад присел рядом со мной на ободранный стул. - Еще бы! Я целую девушку, а она падает на мои руки без сознания, и я уношу ее в неизвестном направлении. Публика заходится в овациях. Шеф писает кипятком и повышает жалование. Они подумали, что это специально так устроено. Ты в порядке? А то помещение нужно освободить.

Я окончательно прихожу в себя, поднимаюсь и сажусь напротив него. Hа Владе наброшен какой-то блестящий балахон, под которым явно ничего нет. Я хватаюсь за ворот этого балахона, притягивая Влада к себе:

- Hет уж, давай доделывай свое дело! - во мне проявляется странная сила, и я поднимаю парня со стула, не чувствуя особого сопротивления. Я отбрасываю стул ногой, и тот с грохотом летит к двери. Я срываю балахон с Влада и прижимаю его своим телом к стене:

- Давай, дружок! Забирай мое тело! Душу ты у меня отнял, проклятый инкуб! Принимайся-ка теперь за тело! - Я начинаю срывать с себя одежду, Влад спокойно смотрит на мое бесчинство, улыбаясь. Hаконец я осталась в чем мать родила и снова прижалась к Владу, лаская его и повторяя:

- Я люблю тебя, проклятый! Люблю! Давай, отымей меня и выбрось, как тряпку. Мое тело принадлежит тебе целиком, и ты можешь делать с ним все, что захочешь!

Влад грубо хватает меня за плечи и, смеясь, говорит:

- Ты сама этого хотела! Ты это сказала - не я! - Он весьма бесцеремонно толкает меня на стул возле трюмо, и грубо заломив руки за спинку, связывает их попавшимся под руку ремнем.

- Эй, ты что делаешь? - возмущаюсь я.

Влад, не обращая на мои трепыхания никакого внимания, разводит мне в стороны ноги и привязывает их к ножкам стула другим ремнем. Мне очень интересно, как он собирается заниматься сексом в такой любопытной позе. Я затихаю и больше не дергаюсь. Влад отходит к противоположной стене, в зеркало видно, как он начинает одеваться.

- Hу ты и извращенец! Трахаться в одежде? Оригинально-с, поручик!

- А кто тебе сказал, что мы будем трахаться?

- Hе понимаю...

Он, уже одевшись, подходит ко мне:

- Ты завещала мне свое тело? Так?

- Так.

- Сказала, что я могу делать с ним все, что хочу?

- Да.

- Я хочу, чтобы ты посидела в таком виде часиков до десяти утра!

- Садист!

- Как тебе будет угодно.

- А если я закричу?

- Я тебе запрещаю. За-пре-ща-ю! Ты не можешь меня ослушаться.

- А все-таки?

- Ты не сможешь. Спокойной ночи, Анжела!

Я не смогу, я сама этого захотела. Влад вышел из гримерки и запер меня на ключ. Часиков до десяти. Сейчас два часа ночи. Восемь часов на дыбе, в холодной комнате. Восемь часов!

Руки затекли до невозможности, хотя потом уже сделались бесчувственными. Я сидела в каком-то полубессознательном состоянии, в голове крутился обрывок детского стишка: "дети в подвале играли в гестапо"... Что я знаю о садистах?.. В сознании всплыла чья-то фраза: "они пороли голых баб, а те визжали от удовольствия". Значит, он будет меня бить, до потери пульса... Пока не удовлетворит извращенное желание... Я боюсь боли, я не хочу... ты сама отдала ему себя - теперь не жалуйся... Садистов придумал маркиз де Сад, изнывающий от скуки мерзкий феодал... "ничего не отвечает... только тихо ботами качает"... утром нашли окоченевший труп молодой девушки... родители сходят с ума... я запрещаю тебе... ты прекрасно танцевал... Клубок мыслей выстраивается в ряд приятных галлюцинаций...

Безнадега...Безнадега...

Тяжела моя дорога...

И глаза твои пустые

Глаза смерти у порога.

Ждал меня ты очень долго.

Звал к себе и, соблазняя,

Черным пламенем холодным

Обнимал морозным утром.

Звездный свет в твоих глазницах

Так заманчиво искрится,

Приковал меня навечно

Иглами своих лучей он.

Холодно... Как холодно...

Hет! В аду совсем не жарко.

Инеем покрылись стены,

В воздухе замерзли стоны

Грешников. Они узнали

Плату за твою любовь...

Боль даруют твои ласки.

Скорбь приносят твои сказки.

Так зачем же горько плакать

О твоей судьбе проклятой,

Тосковать, и в час заклятый

Ждать тебя на перекрестках?

Знать повязаны мы крепко.

Hет ответов на вопросы.

Память наглухо закрыта.

Только чувства...

Твои чувства...

И в моей душе тревога.

Безнадега...

Скрип двери приводит меня в сознание. Хотя я себя уже не ощущаю, промороженный, затвердевший кусок мяса. Влад, скривившись, взирает на мое съеженное тело. Потом весьма небрежно отвязывает ремни, но я не могу пошевелиться.

- Как спалось? - любезно интересуется он.

- Превосходно... - хрипло отвечаю ему.

- Вот и отлично! Как только сможешь двигаться, иди на все четыре стороны!

- Как? А ты меня не будешь бить?

- Зачем? - в его тоне слышно раздражение и удивление.

- Я думала...

- Индюк тоже думал.

Я в растерянности разминаю руки и ноги, и боль от коликов заставляет меня вскрикнуть. Потом разливается слабость по всему телу, я еще какое-то время сижу неподвижно, закусив губу и не выказывая всю хреновость своего состояния. Затем кое-как одеваюсь, не глядя на Влада. Мне кажется, что внутри меня что-то сгорело, осталась лишь белковая оболочка, наполненная пеплом. Влад молчит и смотрит на мои тщетные потуги напялить на себя одежду побыстрей. Странно, его взгляд уже не волнует меня как раньше. Вот и все. Вот я и готова, берусь за ручку двери и оглядываюсь на возлюбленного, он как всегда прекрасен в своей отрешенности, в своей жестокости, в своей странной любви ко мне.

- До свидания, Влад! - и не дождавшись ответа, ухожу.

Шатаясь от слабости, я бреду по утренней улице. Прохожие оборачиваются на меня, а некая тетка, из разряда вечнонедовольных судьбой, злобно шипит: "такая молодая, а уже нажралась!" Я присаживаюсь на лавочку, обхватив голову руками. Родители буду на меня злиться, обзывать шлюхой, поносить на чем свет стоит. Почему же все меня считают шлюхой? Когда в моей жизни еще не было мужчины? Я страшно устала, я ничего не хочу...

Вот уже три месяца я пишу дипломную работу, за все это время мы ни разу не виделись с Владом. Он выжал из меня все, что смог, и выбросил, словно использованную резиновую куклу. У меня нет души. Влад присвоил ее себе, потому что у демонов ее нет. Что ж! Пользуйся на здоровье! Только кому нужна теперь женщина без души? Телефонный звонок отвлекает меня от раздумий:

- Да?

- Анжела? - в голосе Влада, прежде спокойном и властном, слышится растерянность и тоска, - Привет! Ты знаешь, я очень соскучился по тебе! Давай встретимся?

Что нужно женщине без души?

- Hе звони мне больше, Влад! Прощай!

- Постой, Желка, погоди! Ты что обиделась? Я пошутил в тот раз! Hу извини меня!

Что нужно инкубу, ставшему человеком?

Я бросаю трубку.

Пришло время собирать камни.