ЕЩЕ МАМА

Мама очень любила Галку.

Поэтому Галка ее не боялась.

Папа, наверное, любил Галку меньше. Он говорил, что мама ее балует.

Мама говорила: «Когда же побаловать, если не сейчас?» — и всегда за нее заступалась.

Поэтому Галка не боялась и папу.

Вообще говоря, она не боялась никого. Если бы не часы, то она и дальше продолжала бы жить так же бесстрашно. Но за часы, наверное, влетит.

Этого Галка не могла допустить. Если влетит один раз, то может и второй. А потом родителям это понравится... Им только дай волю — будет попадать за каждую мелочь! Нет, родителей распускать нельзя. Если они тебя любят, то пускай любят себе на здоровье, но не вмешиваются в твою личную жизнь.

Все же на всякий случай Галка дождалась, пока папа уедет в аэропорт. Она знала, что с мамой справиться будет не трудно, а что выкинет папа — еще неизвестно.

В шесть часов вечера Галка открыла дверь своим ключом.

— Вот и я, — сказала она, — здравствуй, мамочка! Папа уехал?

— Уехал, — грустно сказала мама. — Он очень сердился. Я просто не знаю, что теперь делать. Зачем ты налила воды в часы? Разве ты не знаешь, как папа ими дорожит?

— Я не наливала. Она сама налилась.

— Ты говоришь неправду, — сказала мама. — Папа ушел расстроенный, а у него сегодня рейс на Хабаровск... Ты лучше честно расскажи, как все было.

— Мамочка, но ведь часы от этого не починятся...

— Часы уже ни от чего не починятся, — сказала мама. — Я носила их в мастерскую — их нигде не берут, они очень старинные. Часам уже не поможешь.

— Понимаешь, мамочка, ты сама виновата, — сказала Галка. — Если бы не звонила из театра, то ничего бы не было.

Мама подумала немного и согласилась, что она тоже виновата.

— Но что же теперь делать? — вздохнула она. — Вот послезавтра прилетит папа... Я попробую ему объяснить... А ты, пожалуйста, попроси прощения, только повежливее.

— Не бойся, мамочка, — радостно сказала Галка. — Я уже все придумала. Ты понимаешь, я решила вас больше не слушаться.

— Не понимаю. Что это значит?

— Ну, очень просто. Вот вы мне будете что-нибудь говорить, а я буду делать не так, как вы говорите, а так, как мне хочется.

— Это еще зачем? — растерянно спросила мама. — Разве мы тебя когда-нибудь учили плохому?

— Нет, мамочка, ты ничего не понимаешь, — сказала Галка — Совсем дело не в плохом и не в хорошем. А главное, что я буду жить, как сама хочу.

— Ты и так живешь как хочешь. Разве мы тебе мешаем?

Галка подошла к маме и обняла ее за шею.

— Ты опять не понимаешь, мамочка. Это значит: если мне чего-нибудь не хочется делать, я и не буду — вот и все.

— Ну и не делай, — сказала мама, в свою очередь обнимая Галку. — Разве я заставляла тебя когда-нибудь делать что-нибудь плохое?

— Нет, ты опять не понимаешь. Вот, например, я не захотела идти в школу — и не пошла...

— Как же так — не ходить в школу? — изумленно спросила мама, выпуская дочь из объятий. — Зачем?

— Ни за чем, — пояснила Галка. — Просто потому, что мне так хочется.

— Но должен же в этом быть какой-то смысл! Или ты просто шутишь?

— Я не шучу, мамочка.

— Галочка, — сказала мама, — я ничего не понимаю.

— Мамочка, — ответила Галка, — я же тебе все объяснила. Мне надоело всех слушать, всех взрослых, что они мне говорят — как будто они умнее всех. Если бы ты уронила часы в воду, ты бы только расстроилась, и все. И ни от кого тебе бы не попало. А я вот тоже расстроилась, но мне ведь еще и попадет от папы. А я не хочу, чтобы мне попадало. Я хочу перестать его бояться. И я теперь его не боюсь. И никто мне ничего не сделает! И пускай меня хоть в тюрьму посадят!

— Господи, какая тюрьма? — простонала мама. — Ты еще чего-нибудь натворила?

— Не натворила, — успокоила Галка маму. — А если натворю, то все равно никого бояться не буду.

— Галочка, ты выведешь меня из себя!

— Мамочка, я тебя не вывожу, я не нарочно.

— Но я все-таки могу выйти из себя!

— Выходи, если тебе хочется, — сказала Галка. — Все равно ты мне теперь ничего не можешь сделать.

— Я и не собиралась ничего с тобой делать. Но теперь, кажется, сделаю.

— Что, мамочка? — спросила Галка.

— Я... — сказала мама. — Я тебе... Я тебя... Впрочем, я подожду, пока вернется папа. Тогда увидишь...

И мама ушла на кухню. Она молола мясо и чуть не смолола свой собственный палец; она разбила яйцо и вылила его в помойное ведро, а скорлупу бросила в чашку с фаршем. Она была сама не своя, потому что все время думала о дочери. И никак не придумывалось у нее никакого наказания, разве что бить, но о том, чтобы бить Галочку, не могло быть и речи.

Приготовив ужин, мама заглянула в Галкину комнату.

— А есть ты тоже не будешь?

— Конечно, буду, мамочка, — отозвалась Галка. — Я такая голодная!

Они вместе поужинали. И все было как обычно. И мама, поглядывая на Галку, не находила в ней никаких перемен: дочка ела с аппетитом и выглядела веселой. К концу ужина мама совершенно успокоилась.

— Спасибо, — сказала Галка как обычно.

— На здоровье, — как обычно ответила мама. — Ну, а теперь — за уроки.

— Мамочка, я же тебе говорила... Я теперь не буду делать, если мне не хочется.

— Но ведь раньше ты... ты всегда делала...

— Мамочка, ведь уроки делать никому не хочется. Мне и раньше не хотелось, только я слушалась. А теперь-то я ведь не слушаюсь, ты разве забыла?

— Но ты же пошла ужинать. Я тебя позвала — и ты пошла... Я думала, ты шутила.

— Ой, мамочка, — сказала Галка, — до чего же ты непонятливая. Ужинать мне как раз хотелось. Это совсем другое дело.

Мама поднялась из-за стола с растерянным видом. Она смотрела Галке в лицо, но не находила в нем ни злости, ни какого-то особенного нахальства. Девочка говорила то, что думала, и делала то, что говорила.

— Тогда... — сказала мама тихим голосом. — Тогда это просто нечестно. Я даже не сержусь на тебя. Я вижу, что ты меня совсем не любишь... Я не сержусь, я просто очень обиделась.

— Как это я тебя не люблю! — возмутилась Галка. — Я тебя больше всех люблю. Это совсем другое. Я сказала, что уроки не люблю, а не тебя вовсе.

— Это одно и то же, — грустно сказала мама и ушла в свою комнату расстраиваться и думать о том, что произошло с ее дочерью и как это исправить.