"Подвижные игы для принцесс" - читать интересную книгу автора (Тимошенко Наталья)

Глава 4

Повозка мерно тряслась по хорошо наезженной дороге. Мимо проползали редкие деревья и усталые путники. Солнце клонилось к закату, предвещая мягкую постель, нормальную еду и, если повезет, ванну. Последние три дня его появление радовало глаз, так как перестало олицетворять собой кончину в жутких корчах. Пыльный тракт остался позади.

Солонский лес проехали без приключений. Возможно, разбойников впечатлило число наших наемников, или же они в это время пропивали Линино имущество. Кто знает?

В первой же после Тракта деревушке, караван задержался на два дня. Людям и животным надо было отдохнуть и перестроиться на новый ритм жизни — ночные переходы закончились. За время стоянки господин Уриад несколько раз пытался намекнуть, что мой довесок (Лину и ее спутника), не мешало бы оставить здесь же. Подозреваю, он хотел заполучить обратно свою повозку. Но я развеяла эту мечту, заявив, что мы жаждем продолжить путешествие в его приятной компании до ближайшего города. Конечно, терзать тяжело раненого человека всеми прелестями дороги было не разумно, но не хуже, чем оставаться в местности, где орудует банда убийц. Тем более, моя сила восстановилась, и я смогла оказать ему более существенную помощь. Во всяком случае, выглядел он уже получше.

Лина тоже не осталась без внимания. Я сама выбирала для нее еду — легкую, но разнообразную, и следила, чтобы она съедала все. Аристократочка, конечно бухтела, но тихо себе под нос. А еще, она совершала пешие прогулки рядом с повозкой. Когда первый раз, еще на выезде с Пыльного тракта, я выпихнула ее наружу и велела топать, госпожа Виран с негодованием вопросила, как я себе это представляю, на что получила ответ — «Ножками!» и мой самый грозный взгляд в придачу. Для приличия повозмущавшись, она все-таки совершила этот героический поступок. Хватило ее на четверть часа, после чего, взмокшую и запыхавшуюся, мне пришлось втаскивать ее обратно и отпаивать своими снадобьями. Спустя два часа экзекуция повторилась.

Вот и сейчас она плетется следом за возом, шипя себе под нос что-то нелицеприятное. В мой адрес, надо полагать.

Плелась. Поскольку полог откинулся, и появилось ее покрытое пылью лицо.

— Все, я больше не могу.

— А через немогу?

— Тогда я упаду и меня затопчут лошади.

— О, это будет большая потеря для общества!

— У меня и вправду сил больше нет.

— Не растрать ты их на брюзжание — были бы! Ладно, залазь… да осторожнее, Алеиса разбудишь.

— Как он?

— Нормально. Выдул пол фляги отвара и теперь спит.

— До Холба еще далеко?

— Наш душка караванщик, говорит не меньше часа. Ты ведь здесь была?

— Останавливались на ночь по дороге в Гарлион. Моя комната на постоялом дворе была просто ужасна.

— Кстати о насущем. Как я понимаю, основные фонды вашей «экспедиции» были в экипаже, пожертвованном на развитие разбойничьей организации? Если только не случится великого чуда, в виде пробуждения у них совести, то полагаю, нам не светит найти оставленное тобой имущество на прежнем месте. В Холбе мы распрощаемся с караваном — дальше пойдем сами набивать себе шишки. Поскольку на ближайшее время мы трое стали одной большой дружной семьей, где я — это мама, папа и другие старшие родственники, а вы с Алеисом — недееспособная молодежь, то хотелось бы знать, на что мне рассчитывать в плане финансов?

Лина извлекла из-за пазухи маленький расшитый вышивкой кошелек и вытряхнула его содержимое на подстилку.

— Вот. Раньше мне не приходилось самой делать покупки, так что не знаю, на сколько этого хватит.

— Три койла и двенадцать ланов. Не густо. Пара вардов в гостинице средней захудалости, ежедневная кормежка и кое-какие необходимые покупки — все. Может у нашего спящего красавца что найдется?

— Так это его. Лично мне денег вообще не давали. Зачем? Все что надо, мне покупала Дальна, моя камеристка. Но у меня есть это…

Лина сняла с шей подвеску и протянула мне. Золотой дракончик, украшенный драгоценными камнями. Красивый. И дорогой. На уплаченные за него деньги можно было целый год кормить большую крестьянскую семью. Пусть не изысками и деликатесами, но вполне сытно.

— Мне мама подарила, в день, когда я стала… девушкой.

— Понятно. Спрячь, а то еще кто увидит. За такую безделушку могут ведь и убить. Пока обойдемся имеющимся. У меня тоже кое-какие сбережения есть. А там видно будет.

— Ты не должна тратить на нас свои деньги.

— Я их не трачу, я их выгодно вкладываю. Вот доберешься до папочки и вернешь мне все. С процентами!

— Я думала, только ростовщики деньги под проценты ссуживают, оказывается еще и маги?

— Какая наивность. Маги хуже ростовщиков, особенно — маги-целители, в случае чего, мы должнику «свернуть кровь» можем не только в переносном смысле.

— Интересно, а налоги в казну вы платите?

— Что ты, мы прикидываемся приличными гражданами, тщательно скрывая свою нелегальную деятельность. … О! Кажется, я вижу стены Холба.

Еще пол часа тряски и колеса повозки загромыхали по выложенной камнем мостовой города.

Мои впечатления о Холбе?

Из серии «записки туриста»… Архитектурный стиль (если относительно Холба вообще можно употребить это слово) лишен фантазии и …э-э-э… несколько убог (то есть абсолютно!). Цветовая гамма города и его жителей передает все многообразие буро-серых оттенков и полутонов (пыль, грязь и т.д.). Наблюдается некая ограниченность достопримечательностей (другими словами, их нет вообще, если не считать таковой большую мусорную кучу прямо на центральной площади). Развлекательный комплекс не страдает оригинальностью: вечно пьяные менестрели, выпивка, мордобой, азартные игры и дамы, чье поведение не отягчено нравственностью и моральными принципами.

Другими словами, Холб был одним из тех грязных, вонючих и шумных приграничных городов, каких множество в любой стране. После посещения десятка подобных поселений, начинает казаться, что правители Внутренних королевств собрались однажды вместе и породили «типовой проект» для приграничных городов с жесткими санкциями против любых проявлений фантазии и индивидуальности. Если судить по убогости «проекта» рожали его в страшных корчах и жуткого бодуна после недельного запоя. Потому, наверное, весь вид Холба и ему подобных городов вызывал желание опохмелиться.

Здесь сходились дороги купцов, наемников, мошенников и просто искателей приключений кочующих из одного государства в другое в поисках лучшей доли. Пьяные драки и скандалы вспыхивали на этих улицах спонтанно, как лесной пожар в жаркое, засушливое лето и так же быстро затухали при появлении городской стражи. Впрочем, стража не особо спешила на разборки очередного происшествия — слишком много бегать пришлось бы им в этом случае.

Несмотря на изрядное число путешественников, сфера их обслуживания оставляла желать лучшего. «Игривая лошадка», был единственным на весь город постоялым двором, хозяин которого не ставил своей целью отравить клиента мерзким варевом, а после скормить его полуживое тело клопам. Даже заоблачные цены, обгоняющие конкурентов раза в три, выглядели предпочтительней сомнительных удобств остальных заведений, которые из солидарности к городу были убоги, чумазы и «благоухали» скисшим вином и прогорклым жиром.

Вот здесь то, возле «Игривой лошадки», многострадальный господин Уриад, наконец отделался от нашего общества. Сгрузив вещи и велев возчику помочь завести лорда Олланни внутрь, он распрощался с нами. Не забыв сказать напоследок о том, какая это была для него честь и удовольствие, путешествовать в нашем обществе. Мы с Линой не остались в долгу и заверили нашего любезного караванщика, что в следующий раз непременно отправимся в путь только с его караваном. Кажется, наше доброе намерение не породило в нем энтузиазма. В его глазках вспыхнул ужас, а вытянувшееся лицо отнюдь не лучилось счастьем. Да и поспешность его ухода больше смахивала на бегство.

На нашу беду, свободных комнат в «Игривой лошадке» не было. Оставив Лину приглядывать за Алеисом и имуществом, я отправилась знакомится с имеющимся ассортиментом «спальных мест».

Уже после второй «ночлежки», меня начало подташнивать. А после пятой… Я четверть часа стояла на улице, жадно хватая воздух ртом и молила всех богов о возможности забыть недавно унюханную вонь — стойкий «аромат» нескольких десятков потных, давно немытых тел, облаченных в отродясь не стираные носки. Б-р-р-р-р! Даже въевшийся в улицы Холба запах выгребной ямы казался после этого неуловимым, а воздух почти свежим. Так и обоняния лишиться недолго!

— Деточка, тебе плохо?

Проходившая мимо бабулька притормозила и сочувственно уставилась на меня. Интересно она и впрямь переживает, или ждет когда я брякнусь в обморок, чтобы познакомиться поближе с моей сумкой?

«Какой скептицизм!»

Да уж, если и дальше так думать, можно потерять веру в человечество.

— О нет. Теперь уже хорошо.

Я еще раз вздохнула полной грудью.

— Чтой-то ты бледненькая какая-то.

— Да вот, здешнего целебного воздуха глотнула.

Я махнула в сторону покосившегося барака, откуда недавно выскочила как благочестивая девица из мужской бани.

— У Солуха была? Тады понятно. В евойном притоне даже бык замертво падает, где уж тебе то. И чего ты там потеряла?

— Ну не на улице же ночевать?

— Окстись милая. Там одни только бандюги да похабники собираются. Как вечор зеньки переваром зальют, так потом всю ночь куролесят. Да разве ж девке там место?

— Вам лучше знать. Может что присоветуете?

— Ну ежели деньги есть, то в «Лошадке» поселиться можно.

— Была… Все комнаты заняты.

— Ой, совсем забыла! Скоро ж ярмарка! Купчишки подтягиваются, прочий народец. Вот напасть-то… А ты того, у меня остановись. Одна я живу. Мужик мой уже почитай год, как представился, а дочка еще третьего года замуж выскочила и к мужу в деревню перебралась. Вот в дочкиной комнате и живи.

— Так я ведь не одна, бабушка. Со мной сестрица моя, сводная. И муж ее. Он к тому же нездоров.

— Что ж с ним, горемычным, приключилось-то?

Ну что, будем сочинять красивую сказку?

«Романтичную и со счастливым концом?»

Душещипательную.

— Сестрица моя замужем всего ничего. Только свадебку отыграли, муж ее к месту службы засобирался. Он при знатном лорде в личной гвардии состоит, потому как сам благородный, хоть и не очень именитый. Сестрица тоже не мне чета. Папенька наш по молодости весело время проводил, до женских юбок шибко охоч был. Лину он в законном браке прижил, а вот меня на стороне нагулял. Однако, хоть и бойстрючка, а родная кровинка. Пристроил меня папенька к сестре кем-то вроде компаньонки. Так с ней и маюсь. Вот и сейчас, Лина уперлась, хочет, чтобы я с ними ехала, пока она на новом месте не по обвыкнется. А я что? Поехала. По пути наткнулись на пару бандитов. Те, размахивая арбалетиком, стали с нас деньги и лошадей требовать. Тут в сестрином муже благородная кровь и взыграла. А у них, у родовитых как? Ежели гонор прет, мозги — отдыхают. Вот и сестричкин такой же! Кинулся он на них со своей ковырялкой, а те, не долго думая его и продырявили. Хорошо купеческий караван появился. Разбойники наших коняжек похватали и тикать. А мы с тем караваном так сюда и добрались. Теперь вот пристанища ищу, чтобы героя нашего на ноги поставить.

Эх погибает во мне менестрель… Вон какая сказочка получилась! Главное все странности Лининого, да и Алеиса (когда очухается) поведения объяснить может — дескать, чего от них, благородных, ожидать-то?

Бабулька настолько прониклась, что принялась отирать передником заблестевшие глаза.

— Вот горе-то. Сестра твоя еще женкой не побыла, а ужо чуть вдовою не стала. Ну, даст Эдира(Эдира — богиня плодородия), поправится супружничек ее. А я уж чем смогу подсоблю. Комнатка крохотная — для троих маловата, да я вам свою уступлю, а сама на кухонной печи посплю. Для старух навроде меня от того даже польза. И бабка у меня знакомая есть. Знахарка. Вредная карга, но за пару монеток она вам травок всяких полезных насобирает.

— Да у меня и самой мать лекарка. В травках я разбираюсь. А комнаты нам одной хватит. И сестре рядом с мужем спокойней, и мне за ними приглядывать проще. Ему уход нужен, а Лина, так та и вовсе как дитя. Да и нехорошо вас с места сгонять.

— Тю на тебя, какие глупости баешь. Я ж сама предложила.

— Спасибо вам. Только это и вправду ненужно. А плата за проживание… Денег у нас не много. Если вы согласитесь приютить нас за один лан в день…

— Всемилостивейшие боги, о чем ты деточка?! Разве ж я говорила о деньгах? Так живите. Все едино комната пустует. Почто не помочь людям?

— Вот и я предлагаю помощь. Ваш муж умер, дочь далеко. Как же вы одна?

— Так дочка обо мне не забывает. Зять как на ярмарку едет, на обратном пути всенепременно ко мне заворачивает. Продукты привозит, деньги. Много ли мне старой надо? А к зиме думаю и вовсе к ним перебираться. Одной совсем тоскливо стало, а там внучата пригляда требуют.

— Вот внучатам гостинцы и купите. К тому же сестрица моя с муженьком упереться могут. Им дворянская гордость не позволит чей-то милостью жить.

— Глупые они. Ежели люди друг другу помогать перестанут, боги отвернуться от этого мира. Ну да, пусть боги их и вразумляют. А на серебрушку твою, я вас тогда сама кормить буду. Эх, давненько мне не приходилось готовить чего-нибудь этакого. Я ведь когда-то поварихой в столичном трактире была. Так мою стряпню даже знатные господа ели и нахваливали. Вот и вспомню былые денечки.

— Ну, от вкусной еды я нипочем не откажусь.

— Пойдем, тогда. Покажу свою хатку.

Домик был маленький, прилепившийся боковыми стенами к себе подобным строениям, но в отличие от большинства из них — чистый и опрятный. «Крохотная» комнатка, выделенная нам бабой Кией (так велела величать себя сердобольная старушка), оказалась на поверку просторнее, чем большинство ранее виденных мной трактирных «апартаментов». Обстановочку, правда, в чрезмерной роскоши не обвинишь — стол с лавкой, комод, кровать и огромный сундук. К излишествам можно было отнести только большой тканый половик и кружевные занавески.

Хозяйка тут же кинулась наводить в комнате порядок, стирая пыль, которой, по моему мнению, там и не было, а я пошла за остальными постояльцами бабы Кии.

Свою команду я нашла там же, где оставила. Лина примостилась на краешке лавки, мертвой хваткой вцепившись в мой мешок, а Алеис, для которого перемещение от повозки до столика в зале «Игривой лошадки» оказалось труднее пешего перехода через все Внутренние королевства, полулежал привалившись к стене. Еда, заказанная мной еще до ухода, так и стояла нетронутой.

При моем появлении, лицо аристократочки просветлело от облегчения, а вот ее спутник как всегда одарил меня хмурым, недоверчивым взглядом. Он вообще с того момента как пришел в себя, относился к моей персоне с непонятной подозрительностью. Это задевало меня, из-за чего я порой вела себя с ним несколько резковато.

Я быстренько обрисовала им ситуацию и поведала сочиненную для впечатлительной старушки историю. Ответом мне стало гробовое молчание, сопровождавшееся постепенным покраснением Лининого лица и, напротив, залившей Алиеса бледностью.

Потребовалось время, чтобы госпожа Виран смогла, наконец, хоть как-то отреагировать.

— Ты сказала ей, что мы сестры?

— Сводные. Можно было бы сказаться твоей служанкой, но этого ты от меня не дождешься!

— А почему не родные?

— Я на тебя похожа как свинья на ежика. И внешне, и воспитанием.

— Но бастард… это ведь оскорбительно.

— По мне так лучше чем подкидыш. Хоть знаешь кто твои родители.

— Какой подкидыш?

— Которого чужим людям под дверь подкладывают. Как меня, например. Та, которую я зову матерью, мне не родная. Она меня удочерила. А вот кто мои родители — это хороший вопрос. Может я и в самом деле незаконнорожденная?

— Тебя твоей маме оставили? Под дверью? И ты совсем не помнишь кто?

— Шутишь? Как я могу помнить, если мне всего-то пару недель от рождения было. И не маме меня подбросили, а старушке-травнице одной. Мама бабульку эту давно знает. Опытом с ней обменивается. Травками. Как-то, по традиции, забрела она к ней в гости, а та с дитем грудным нянькается. Сказала, что пока в лес ходила, ей на крылечке корзинку с «подарочком» оставили. С ребятенком. Девочкой. Старухе-травнице той уже за сотню лет перевалило, ей бы о себе позаботиться, а тут — дите. Вот бабка и попросила молодую коллегу подыскать малышке семью поприличнее. А мама, не долго думая, забрала ребенка себе. Еще и обрадовалась. Она о детях давно мечтала, да своих иметь Эдира не позволила. А тут судьба. Так у меня появилась мама, а нее — я.

— А ты так и не узнала кто твои настоящие родители?

— Я даже не старалась. Раз подкинули, значит, не нужна им. А зачем тогда они мне сдались? Все оставим мое счастливое детство в покое. Еще вопросы, не имеющие отношения к биографии, будут?

Теперь поучаствовать в беседе решил лорд Олланни.

— Почему вы нас …женили?

— А как еще прикажете объяснять ваше присутствие в обществе двух особ женского пола? Приличные дамы не путешествуют с посторонними мужчинами. Только с близкими родственниками. А это — отцы, братья, мужья. Для роли папочки вам не хватает минимум десятка лет, даже будь вы из молодых да ранних. Брат или кузен? У нас уже есть две мало схожие сестры, если еще таким же братцем обзавестись, что подумают о нашей мамочке? Радуйтесь, что я вас на Лине «женила». Могла ведь и на себе.

Кажется, Линина привычка приобретать пурпурный оттенок заразна. По крайней мере, для лорда Алеиса Олланни.

«Когда смущается, он становится очень милым.»

Та-а-ак… Замнем для ясности…

— Хотите или нет, но для окружающих вы теперь муж и жена. Так что… мило друг дружке улыбнулись, взялись за ручки и… пошли на выход! Целоваться будете потом, а то нас баба Кия заждется.

Совместно с Линой, мы помогли Алеису забраться на мою Искорку. Для его неокрепшего организма это оказалось слишком большим испытанием. Лорд Олланни закатил глазки и сделал попытку съехать с лошадиного бока, чуть не пустив все наши усилия псу под хвост. Пришлось садиться сзади и поддерживать его всю дорогу. По хорошему, такое ответственное дело следовало доверить «жене», но поскольку леди Виран в седле держалась хуже пьяного матроса, первый раз увидевшего лошадь, то «удовольствие» обнимать талию благородного лорда выпало мне.

Такой живописной группой мы и заявились к нашему временному месту жительства. Баба Кия, успевшая в мое отсутствие, отдраит комнату до зеркального блеска и раздобыть где-то целый ворох одеял, подушек и матрацев, при виде моих спутников запричитала как вдова над гробом мужа. Она то кидалась помогать нам тащить Алеиса в дом, то начинала сочувствовать Лине «в ее горе», а то и просто без видимой цели металась по комнате, путаясь под ногами. Когда бесчувственного лорда сгрузили на заранее приготовленную заботливой домохозяйкой постель, затащили наши скромные пожитки и определили Искорку на постой в ближайшую конюшню, сил у меня не осталось. Не раздеваясь, я упала на постель и, пробормотав Лине «остаешься за главную», моментально заснула.