"Золотые нити" - читать интересную книгу автора (Солнцева Наталья)ГЛАВА 44Влад добросовестно занялся порученным ему делом. Умывшись, побрившись, попив чаю, взялся за телефон. Ребята не подвели, и все, что смогли, узнали. Дом, в котором проживал убиенный антиквар, был построен на месте бывшей боярской усадьбы. Боярин, фамилию которого узнать пока не представлялось возможным, сидел близко к самому царю Иоанну Грозному. В опричнине,[55] правда, не участвовал, но был лицом, особо приближенным к государю, окруженным покровом тайны, и выполнял всякие секретные поручения. Во всех архивных бумагах он проходил по прозвищу «Темный». Возможно, что это и была его фамилия. Похоже было, что сам царь Иоанн, который до сумасшествия опасался колдовства, порчи и сглаза, боярина Темного побаивался. Неизвестно, откуда сей боярин родом, и чем его век завершился. Об этом история сведений не имеет. Усадьба его была крепкая, богатая, верхние постройки деревянные, а под землей обширные палаты были вырыты и камнем обложены. Боярин жил, не шикуя без надобности, но богатство, по слухам, имел немереное, которое и хранил в оных палатах каменных под землею. Последующие потомки, не по прямой линии, долго эти самые богатства разыскивали, перерыли все вокруг вдоль и поперек, однако же ничего не нашли. Палаты те, сказывают, были с секретом. Загадочный боярин не женился, детей не имел, поэтому усадьба переходила из рук в руки, пока не захирела окончательно. К тому же и место пользовалось дурной славой. Слава эта худая пошла еще при жизни самого Темного, который якобы водил своих гостей показывать богатства, да люди эти так там под землею и оставались. Раз боярин был в отъезде по царскому поручению, а в усадьбу забрались грабители. Слуги боярские тех злодеев заметили, позволили им проникнуть в заветные подземные палаты, где хранились сокровища, чтобы вернее воров поймать. Да только когда вооруженные дружинники туда ворвались, татей[56] тех уже не было, – сколько их не искали, все напрасно оказалось. Как сквозь землю провалились! Хорошая слава на печи лежит, а худая, как известно, по дорожке бежит. Так и с местом этим получилось. Долго никто усадьбу ту не приобретал, не отстраивал, не селился. Дом боярский да хозяйственные постройки растащили по бревнышку, по дощечке. Вход в подземелье завалился, да и зыбыли о нем. Спустя немало времени, аж после войны с Наполеоном и пожара Москвы, когда город стали вновь отстраивать, некий обрусевший немецкий барон, любитель мистики и оккультных наук, Вольдемар Штейнгель, приобрел означенную землю и выстроил на ней особняк. Барона посещали члены разных тайных обществ, то ли масонов, то ли розенкрейцеров, то ли еще кого… которые устраивали всякие странные штуки. Вход в подвал был обнаружен совершенно случайно, при производстве каких-то работ. С какими целями барон пользовался подвалом, неизвестно. Человек он был осторожный, опасливый, с кем попало не водился, в дом всех подряд не пускал. Только и исключительно членов этих самых обществ, в которых и сам, по-видимому, состоял. Барон также не имел потомства, посему особняк снова переходил из рук в руки, неоднократно престраивался. Правда, никто долго им не владел, пока его не приобрели дворяне Протасовы. Тогда дом имел снаружи примерно тот же вид, что и сейчас. Внутри, конечно, все было пределано на вкус новых хозяев. Подвал же использовали для хранения вин и съестных припасов. Протасовы были люди весьма хлебосольные, гостеприимные, да и обычай такой в Москве существовал издавна – гульба, еда, веселье, праздность, в сочетании с набожностью и провинциальным неторопливым жизненным укладом. Удивительное это сочетание, характерное для многих московских семей, ставило в тупик иностранцев. Вот и французская гувернантка Протасовых отмечала сие великое удивление в своих письмах к подруге, служившей в другом дворянском доме. Над родом Протасовых словно тяготел какой-то злой рок, – всех их разметала жестокая судьба, – кто умер, кто разорился, кто впал в монаршью немилость, – славный род угас. Собственно, особняком владели уже обедневшие потомки, след которых затерялся на дорогах революции и гражданской войны. Сейчас почти никого из Протасовых или их родственников в Москве, во всяком случае, нет. Фамилия, конечно, распространенная, да все это не те Протасовы. И кто будет заниматься подобными розысками, которые требуют не только времени, но и денег? Кое-кто эмигрировал еще в начале века, но и за границей след этих людей теряется. Невезение и ранние смерти продолжали их преследовать и там. Вряд ли какие-то дальние-дальние родственники Протасовых еще живы, и их можно найти. Женщины выходили замуж, меняли фамилии, мужчины умирали молодыми и бездетными… В общем, перспективы практически никакой… Во всяком случае, Протасовы – последние владельцы особняка, после которых он перешел в руки рабоче-крестьянской власти. Его перестроили, на манер многоквартирного дома, причем большинство квартир были коммунальными. Потом уже жильцы своими силами все это обменивали, выкупали, переделывали, – и то, что дом представляет собой сейчас, – результат этих многолетних усилий. Вот, собственно, и все, что удалось узнать о розовом ампирном домике в заросшем липами и одичавшей сиренью переулке, где проживал знакомый Тины, а ныне покойный старик Альберт Михайлович Штейнберг. Вот, оказывается, – фамилия его созвучна фамилии бывшего владельца особняка, немецкого барона. Влад долго сидел, переваривая поток информации, которая интересовала сначала Сиура и Тину, а теперь и его с Людмилочкой. Кстати, как там она? Влад решил немного отвлечься, и набрал знакомый уже номер. Людмилочкин звонкий голосок сразу привел его в хорошее расположение духа, он рассказал ей все последние новости и договорился о встрече. О том, как она будет улаживать дела с Костиком, ему думать не хотелось. Откинувшись на спинку дивана и слушая ее голос, он вспоминал вчерашний вечер в монастырской трапезной, и вдруг подумал, что если он когда-то жил раньше, то был скорее всего дружинником, но уж никак не монахом. Эта мысль его развеселила. – Над чем ты там смеешься? – обиделась Людмилочка. – Извини, это я так, мысль одна пришла в голову. Я тебе напоминаю, что вы с Тиной будете нас ждать в квартире Сиура, пока мы сходим, уладим одно дельце. Чтобы Тина одна не оставалась. Кстати, и насчет вашего нового знакомого есть новости. Влад имел ввиду киллера. Людмилочка тоже догадалась и испуганно пискнула. – Ка-какие еще новости? – Сам не знаю. Ну, я даю отбой, а ты собирайся. Через минут сорок я заеду. Он нарочно не стал ее спрашивать, что она думает говорить Костику, ему вообще не хотелось думать о Костике. Влад встал и отправился за машиной, размышляя по дороге, что завтра бы нужно съездить, узнать, как там дети. И он представлял себе, каких гостинцев им привезет, и как радостно они будут пищать и распаковывать свертки. А собаке он купит целый пакет мясных обрезков и костей! Людмилочка и Тина позакрывались на все замки и с наслаждением приступили к обсуждению событий. Записка киллера произвела эффект разорвавшейся бомбы. Рассказ о биографии розового дома тоже имел успех. Пока девушки, под кофе с коньяком и шоколадные конфеты, которыми их предусмотрительно и щедро снабдили мужчины, сопоставляли факты и пытались делать выводы и предположения, – Влад и Сиур подошли к знакомой и уже почти родной двери подвала. Они тоже успели во время сборов и по дороге обговорить все детали и вновь открывшиеся факты. Новые данные делали подвальные помещения все более и более интересными. – Боярин Темный, говоришь, сии подземные казематы соорудил? С самим царем Иваном мед-пиво пил? И сей грозный владыка его боялся? Так, шутя и посмеиваясь, они, вертя фонарем туда-сюда, обнаружили Знак Глаза и открыли узкий проход в черноту и неизвестность. – Веревку давай. Из глубины раздалась утробная вибрация метрополитена. Влад посветил в темноту прохода, совершенно, впрочем, без толку. Густая непроницаемая тьма, казалось, поглощала все – и звук, и свет. Сиур нашел толстый полированный брусок – то ли бывшую ножку стола, то ли какую-то подставку, – положил в промежутке между отошедшим в сторону блоком и стеной. – Еще закроется… Тогда только лет через сто откопаемся. – Все, веревку я закрепил, пошли, – отозвался Влад. – Черт, ну и темнотища, никогда не видел подобного! – Ну, ты у нас специалист по подземельям, тебе и карты в руки. Сиур тоже отметил про себя, что довольно мощный луч фонаря освещал буквально только пятачок пола впереди. Явление странное. В глубоких темных туннелях такой луч светил на десятки метров. – Постой, не спеши. Давай осмотрим боярское сооружение, интересно все-таки. – Он направил свет на стены прохода. Коридор оказался нешироким, около двух метров. Стены из белых блоков. – Раньше вся Москва была из таких постороена, – заметил Влад, – потому и называлась «белокаменная». Они медленно продвигались вперед, освещая пол, сводчатый потолок и стены поочередно, во избежание неприятных неожиданностей. Пока все шло гладко. – Смотри, – Сиур указал направо. В стене показалась небольшая узкая ниша. – Посвети сюда, поближе. В нише стоял очень старый, почти весь укутанный спрессованной пылью остаток толстой свечи. – Видишь, кто-то здесь побывал. Ну очень давно! – Влад попробовал отковырнуть пыль, но безуспешно. – Окаменелая пыль! Открытие двадцатого века. – Тут очень сухо, и нет ни крыс, ни пауков, никаких тварей. Странно, ты не находишь? – Сиур внимательно рассматривал нишу и свечной огарок. Кроме пыли, пыли, и еще раз пыли – ничего. – Ты что, соскучился по крысам? Или по мерзким насекомым? Вспомни «южные точки», – скорпионы всякие, фаланги, змеи, паучье на каждом шагу… Бр-р!.. Лучше уж очень опасные и вооруженные люди. Гораздо лучше, скажу тебе. – Ты, Влад, негативный оптимист. Слышал такое название? – Я от тебя в последнее время слышу исключительно изысканные комплименты. Где тебя обучали правилам хорошего тона? Некрасиво скрывать от друга такие таланты. – Ты еще не видел меня в лучшей форме! – Сиур оглянулся назад, все ли в порядке с веревкой. Вход, от которого они удалились, по его подсчетам, всего на несколько шагов, потерялся в темноте. – Кстати, шеф, здесь не слышно метрополитена. Но этого быть не может! – Влад посмотрел на светящийся циферблат часов, который показывал, что они уже пятнадцать минут в подземелье. – С каким перерывом ходят поезда? Сиур пожал плечами. – Ну, не через пятнадцать минут, однозначно. Подождем еще немного. Мы с тобой могли слишком увлечься, не услышать. – Если хочешь знать, я в этом сомневаюсь. У меня нормальный слух, и чем это я, по-твоему, так увлекся? – Поиском сокровищ боярина Темного, конечно же! Ну, как тебе эта идея? – Бредовая. Влад продолжал методично освещать фонарем метр за метром – стены, пол, потолок, – по порядку. – Почему же? Ты что, никогда не мечтал клад найти? Влад возмущенно фыркнул. – Это не так-то легко, да будет тебе известно! – Смотри! – Сиур показал налево. – Ответвление хода. Свернем? – Налево пойдешь, коня потеряешь. Направо пойдешь… – Ну и шуточки у тебя! Так сворачиваем или нет? – Сиур взял фонарь и посветил в новый коридор. Тьма поглотила луч. – Раз есть поворот, надо посмотреть, что там. Потом вернемся. Влад теперь шел вторым. Новый коридор ничем не отличался от старого – те же стены, из белых известковых блоков, тот же уложенный каменными плитами пол, тот же потолок. Луч фонаря уперся в стену. Ответвление коридора заканчивалось тупиком. – Может, проход заделан? – Сиур простукал перегородку. – Пустот нет. Это все, пошли обратно. – Кладка та же самая, старая. Сделана в то же время, что и стены. – Значит, тупик. Пошли, граф Монте-Кристо. Богатство откладывается на неопределенное время. Они вернулись в центральный коридор. Сиур посмотрел на часы, – прошло еще двадцать минут. И ни один поезд за все это время не прошел. Это действительно странно. – Прямо пойдешь, чего найдешь? – спросил Влад. – Ты не помнишь? – Не помню. Они прошли всего несколько метров, как справа показался такой же коридор-ответвление, заканчивающийся таким же тупиком. – Тенденция, однако. – Сиур засмеялся. – Что ты об этом думаешь? – Думаю, пошли центральным коридором, никуда не сворачивая. Больше в коридоре ничего не оказалось – ни поворотов, ни ниш, ни свечных огарков. Он закончился таким же тупиком, как и два предыдущих ответвления. Просто тупик, и все. – Веселенькое дельце! И где, по-твоему, боярин мог хранить свои богатства? Здесь? Очень таинственное помещение – три шага туда, три обратно. Где тут можно заблудиться? Куда могли пропадать люди, по-твоему? Они еще раз прошли по тому же маршруту – все то же. Пустые коридоры, тупики, небольшая ниша и свечной огарок с окаменевшей пылью на нем. Более ничего. Сиур и Влад стояли и смотрели друг на друга в полном замешательстве. – Больше здесь делать нечего. Идем. Как только они переступили порог прохода, и Сиур убрал брусок, мешающий панели встать на место, как она бесшумно повернулась и закрыла коридор. Тут же раздался шум метрополитена. – Там я ни разу не слышал, как идет поезд. А ты? – спросил Влад. – Я тоже. И это единственная странность, которую я заметил. – Послушай, а зачем этому боярину такие коридоры? Такой хитрый вход? – Ну, тайник там хотел устроить. Откуда я знаю? – Сиур полез в карман за сигаретами. – Бестолковый какой-то тайник. Влад сматывал веревку. Какая-то мысль, притаившись в глубине сознания, не давала ему покоя. Почему темнота в коридоре так сильно ограничивала поток света? Почему там не слышно поездов? Почему там нет никакой живности? – Что-то мы с тобой, Сиур, про этот тайник главного не поняли. Надо подумать. – Подумаем, только дома. Все собрал? В понедельник пойду, верну ключи Матвеичу. – Слушай! – Влад хлопнул себя по лбу. – То-то мне все мысль какая-то покоя не дает! Тот ключ, что ты у старика нашел, – он же должен что-то открывать. Как ты думаешь? Это ведь ключ, – значит, должен быть и замок. А где этот замок? А? Мы с тобой его не обнаружили. Сиур присел на огромное пыльное кожаное кресло. В самом деле, как же он мог забыть про ключ? И где тот замок, который этим ключом открывается? Еще одна загадка, которую не удалось разгадать. Что ж, значит, подвал раскрыл еще не все свои секреты. Придется опять сюда возвращаться. Женщины слушали обо всем, что произошло в подземелье дома, и молчали, – только переглядывались. – Нужно еще поискать в архивах, что это за боярин такой – Темный, – произнесла, наконец, Людмилочка. – В те времена многие богатые люди сооружали подземные помещения, чтобы хранить там ценности. Москва была почти вся деревянная, часто выгорала дотла. Иоанн Грозный, говорят, тоже запрятал свою библиотеку где-то на подземной территории Кремля. До сих пор найти никто не может. – Не представляю себе, где там можно спрятать хоть что-нибудь! Вообще непонятно, что за помещение, для чего оно предназначено? – Сиур мысленно находился все еще в злополучном подвале. – Вопросов во всем, что происходит, чем дальше, тем больше. – А кто такие Протасовы? – И об этом можно узнать подробнее, – Людмилочка была полна энтузиазма. – Если такой дворянский род существовал, и его представители жили в Москве, – сведения есть обязательно. Личные архивы, дневники чувствительных барышень, переписка, исторические справки, – всего полно, только время нужно. – Необходимо понять, что связывает всех нас – живых и погибших. Есть люди, о которых мы пока ничего не знаем. Но они обязательно появятся на сцене этой фантастической драмы, в которой мы все оказались актерами поневоле. И знаете, что я понял? – Сиур помолчал, собираясь с мыслями. – Занавес открылся! Что-то произошло – неважно, что мы не знаем, что именно. Главное – свершился некий факт, который произвел вслед за собою то, что мы видим, слышим и осязаем. – Записка от киллера – дело небывалое, – вздохнул Влад. – Что-то началось, ребята, и хотим мы этого, или нет, нам придется выйти на сцену и сыграть свою роль до конца. Каким будет финал, зависит от нас. – Дал бы кто-нибудь почитать пьесу! – заметил Сиур. – Автора! Труппа, похоже, более-менее, в сборе. Мы выбираем возвращение в рай! – он засмеялся и обнял Тину. – Бросаемся в объятия Тайны. Вы с нами? Все предыдущие годы они были пленниками скучного и бесцельного мира, который сами же и создавали. Настал час, и на некоем давно забытом уровне, глубоко внутри них, тот, кто «Из сумрачной страны придут они… незамеченными. Они придут незримо и возьмут мир штурмом. Они возьмут его не копьем, не мечом, а властью судьбы и силой своего страстного стремления к жизни и к Единой Истине. Эта сила предназначения, эта жгучая страсть сметет все на их пути, словно огромный неослабевающий прилив. Они будут искать во всех умах и сердцах отклика, пока не найдут то звучание, которое вечным эхом отдавалось в их сердцах и которого они ждали все это долгое время…» – Пророчество Безымянного? – спросил Влад. – Ты знаешь? – Сиур удивился. – Вот уж никогда не думал, что ты увлекаешься подобными вещами. – Я и сам не думал. – Влад улыбнулся. – Знаешь, у меня такое чувство, что мы снова собираемся в одну команду. Я, ты, девочки, – может, и еще кто-то, с кем только предстоит встретиться. У нас впереди неизвестность… Я вот вчера в бывшей монастырской трапезной что-то такое почувствовал… Ты не смейся. – И не думаю. – Так вот, сижу я, пью вино, – свечи потрескивают, воском пахнет, старым деревом, в окна узкие луна заглядывает, женщины прекрасные напротив, музыка… Не знаю, что на меня нашло, а только вижу я вдруг себя на Санкт-Петербургской набережной, – вода плещется о замшелые камни, синие облака, корабль с высокой кормой, и флаг андреевский чуть колышется. А сам я в синем камзоле, покуриваю, да вдыхаю пьянящий соленый ветерок и запах моря. И так это все ясно, фантастически осязаемо, – ветерок на щеке, тесная набережная, в золотом сумраке летящие дома и каминные трубы на крышах… И что самое удивительное, будто ждет меня дома красавица в кружевной шали, и глядит, глядит укоризненно… Аж мурашки по коже пошли. Я голову поднял – на меня Людмила смотрит, сочувственно так, ласково. Мне казалось, женщины давно так смотреть разучились…Что это было, по-твоему? Сиур догадывался, что. Но промолчал. Он смотрел с балкона на покрытую сиреневой дымкой Москву, и задавал себе очередной вопрос: почему они здесь? Россия, – необъятная, раскинувшаяся своими просторами между лесами, горами и реками, с ее синими небесами и белыми снегами, жарким, с запахом малины и земляники, летом, багряной осенью и розовоцветущей весной… Вечно женственная, изнемогающая в ленивой истоме, загадочная, сумеречная колдовская порфира[57] – в которой зародилась необыкновенная жизнь: скифская дикая степь, с курганами, полными золота; суровые, дремучие бояре, нежные боярышни в теремах, красавцы-дружинники; сиятельные вельможи, блестящие военные, дуэли, любовь, собольи шубы, шелковые юбки; пышность алтарей и иконостасов в полумраке храмов, отшельнические скиты в глухих лесах; истовая вера и сладкий, сумасшедший грех; гусары, юнкера, шампанское со льдом, севрюга к блинам на масленую, синий снег, пьяные ямщики, заливаются колокольчики, визжат полозья… Угар, грех, страсть, святость, тяжкий хмель, смертельный риск, дурманная любовь, смятые постели, желтые свечи, медные паникадила, запах ладана и французских духов, сизые ели, низкое небо… – Колдовская страна… Поэтому мы здесь. Сиур не стал ничего более объяснять. Он обернулся – в комнате, под низким абажуром, две женщины пили чай. Ветерок шевелил длинные шторы, на фиолетовом небе появились первые звезды… Сиур глубоко вздохнул и продекламировал: Любовь пуглива и прихотлива, Она игрива, и непроста, В ней ужас пытки и боль в избытке, Но вечно манит ее игра! Эту песенку я слышал очень-очень давно, в Англии. – Ты что, был в Англии? – спросил Влад. – Конечно! Сиур счастливо засмеялся. Он чувствовал себя необыкновенно счастливым и свободным. – В качестве кого, туриста или спортсмена? – В качестве англичанина, дуралей! Влад не обиделся. Жизнь совершенно изменилась, – она стала прекрасной и непредсказуемой, жгуче интересной. – Ты что, собирал там пунцовые цветы под луной? – Я там был очень знаменитым рыцарем, – рубил головы, как капусту. – Сиур поднял голову вверх и мечтательно посмотрел на темное, усыпанное дрожащими звездами, небо. – А где звезда Сириус, ты знаешь? Он вопросительно посмотрел на Влада. – Нет. А что, нужно узнать? – Не мешало бы… Игра прошла стадию начала и плавно перешла в стадию продолжения. Новые события, новые приключения, новые ветры, новые тайны, новые обещания… Новый виток. Они верили и не верили, что все это происходит с ними в этой стране, в этом городе… Но истина важнее того, что думают все, и что все люди считают правдой. Любой человек, которому необходимо согласовывать свои собственные осознания со всеобщим одобрением, – не достоин истины. Завтра придет новый день… Что там, за поворотом?.. |
||
|