"Золотые нити" - читать интересную книгу автора (Солнцева Наталья)

ГЛАВА 31

Недостроенный коттедж возвышался среди кустов и деревьев, освещаемый полным диском луны. Звонкий хор лягушек и пение сверчков – вот и все звуки.

Сиур закурил, разгоняя комаров, которых было великое множество из-за близости реки. По дороге он не заметил ничего подозрительного, но все равно предпринял все возможные меры, чтобы никто не обнаружил их убежища. Похоже, ему это удалось. Выходить из машины не хотелось. Он сидел, курил, и размышлял. Тина притихла рядом. Навалилась усталость – слишком много событий для одного дня.

Завтра в офисе надо будет выяснить все подробности происшествия у «Континент-банка», а, возможно, и побеседовать с женой убитого. То, что им окажется-таки злополучный племянник антиквара, не вызывало сомнений. Еще одна задача, которую необходимо решить – лотос. Утром придется заехать в квартиру и посмотреть, не испарился ли загадочный цветок. Сиур вдруг подумал, что он, пожалуй, не удивился бы. Настолько непредсказуемой и далекой от привычного оказалась цепочка событий, что…

– Будду надо спрятать так, чтобы никто не смог его найти. Я чувствую, что это важно. Пусть мы пока не знаем, в чем суть дела, но… Что-то проясняется. Возможно, завтра мы будем знать больше. Фигурка еще не раскрыла все свои секреты.

Тина помешала ему думать. Что-то в ее словах настораживало. Еще чуть-чуть, и он поймет…

– Знаете, чего я не могу пока объяснить? – Он усмехнулся: разве все остальное он объяснить может? – Статуэтки очень старые, они долго где-то хранились, в любом случае, – и у Виолетты Францевны, и у старика они не первый день и, скорее всего, не первый год. Почему до сих пор ничего не происходило? Что произошло такое, что…

Она на лету поймала его мысль. Конечно, ее саму это мучило! Альберт Михайлович человек не молодой, вдова тоже не юная, – они жили, общались с людьми, кто-то, наверняка, видел фигурки. Во всяком случае, ни один из них Будду не прятал. Статуэтки стояли на виду, любой мог ими заинтересоваться.

– Да… Я понимаю, что вы имеете в виду. Это действительно как-то не вяжется. Если мы поймем, почему именно сейчас начались все события, то поймем многое.

– Еще этот цветок, ну, утром. Вы с Владом меня не разыгрываете? Глупо будет терять время на выяснение… шутки. Вы позволите?

Сиур закурил еще одну сигарету. Ароматный дым сизым облачком выплывал в окно. Волшебный лунный свет придавал очертаниям недостроенного здания, деревьям и кустам призрачные контуры.

– Боже мой, ну конечно же, нет! Почему вы мне не верите? Я сама до смерти испугалась. А Влад? Он не способен на такое. Да и зачем? Нет, происходит что-то необычное… что-то … – Она замолчала, затрудняясь подобрать слово. Так и не смогла найти подходящее.

– Хотите горячего вина?

Сиур завернул окурки в целлофанновый пакетик и положил под сиденье.

– Хочу! И вина хочу, и кофе хочу, и шоколада хочу! Хочу, чтобы горел камин, и…

Она закинула руки за голову и загадочно улыбнулась.

Сиур нажал на кнопку дистанционного управления. Въезжая в темноту гаража, он чувствовал себя… Черт, никогда еще он так необычно и так хорошо себя не чувствовал!

Опасность, не воображаемая, а самая настоящая, придавала всему особую остроту, – восприятия стали терпкими, как тропические фрукты. Действительность приобрела экстравагантную окраску, которая резала глаза, и вместе с тем не давала отвести их. Ощущение неудержимого скольжения затопило его до краев, словно разверзлась бездонная воронка… И это было то, что с изначальных времен называлось жизнь.

Они оба слишком устали.

Тина задремала в кресле у ярко пылающего камина. Сиур варил кофе и обдумывал, куда лучше всего спрятать статуэтку Будды. Глубокая ночь опустилась на землю…

Он добавил в горячий напиток пряности, разлил в маленькие чашечки и принес в комнату. Женщину будить не стал. Черты ее лица разгладились, наполнились розовым отсветом огня, длинные ресницы отбрасывали пушистые тени на щеки, волосы беспорядочно рассыпались, вспыхивая в багровых отблесках. Она положила тонкую руку под голову, свернувшись калачиком, словно ребенок. Что-то тревожное иногда заставляло ее судорожно вздыхать во сне.

В углу, где были сложены дрова, тонко пел сверчок.

Мужчина примостился у ее ног, пил кофе и смотрел на огонь. Круг снова замкнулся. Они опять оказались вместе, значит, что-то предстояло исполнить. Знать бы, что?!

Если бы он смог сейчас проникнуть в ее сны, то несказанно удивился бы – воспоминание о скифских кострах и диком разгуле опалило жаром ее скулы. По бескрайней степи бешено скакала богатырь-девица, солнце горело на золотых доспехах, буйный ветер свистел в ушах, покорно стелился под копыта сухой ковыль…

Сиур ничего не знал об этом, – мысли его разлетелись, как степные птицы в высоком небе, веки сомкнулись, и он сам погрузился в глубокий сон.

Звонок будильника поднял Влада, когда утро едва забрезжило бледно– розовым на мутно-сумеречном небе. Не открывая глаз, он прошлепал в ванную и встал под ледяной душ. Побриться и причесаться было для него минутным делом – короткий мокрый ежик волос послушно лег, как ему было положено. Лосьон после бритья приятно охладил раздраженную кожу.

Влад торопился, – он не стал пить чай, решив перекусить где-нибудь в городе. Вчерашний джип не выходил у него из головы.

Сбегая по лестнице в качестве зарядки, которая сегодня не удалась, он думал, что нужно будет позвонить Жорику.

Толстый Жора был заведующим магазином модной одежды на Кузнецком Мосту, где покупала себе наряды Верка, бывшая пассия шефа. Они не раз оказывали услуги толстяку, чей преуспевающий магазин в центре города частенько являлся точкой пересечения криминальных интересов. Кроме магазина, Жора занимался еще всякими разными сомнительными делами, так что не раз приходилось улаживать его «отношения» с партнерами по нелегальному бизнесу.

Платил толстяк щедро, потому что страшно любил поесть, выпить, девочек, сауну, – и главное, себя, бесценного, в составе ста двадцати килограммов жира и мяса. Трясся за свою сладкую жизнь неимоверно и временами где-то маниакально. Как кому, а Владу и его ребятам это было выгодно. Жорик был добродушным и нахальным, но уж никак не жадным. Тем более, что мысль сэкономить на безопасности своей драгоценной персоны, не могла прийти ему в голову даже в моменты самого жестокого похмелья.

Однако сейчас Влада интересовало совсем другое. Ему хотелось поговорить с Жорой о том, в какой одежде не стыдно показаться женщине под тридцать вечером в хорошем ресторане. Пусть поручит своим девочкам подобрать все необходимое, – туфельки, сумочку, чулочки, – аксессуары, одним словом.

Днем, если получится, он подвезет к магазину Людмилу, и пусть женщина получит, наконец, удовольствие от жизни. Тем более, что она его заслуживает в полной мере.

Влад ненавидел мужиков типа Костика, которые прикрывали свою несостоятельность в жизни тем, что вечно распускали сопли, обвиняли всех и вся, а главное, женились на хороших женщинах и ехали по жизни на их шее, да еще и погоняли. Они бравировали своей, якобы, работой, требовали горячих обедов и чистых рубашек, уюта в квартире, воспитанных детей, внимания, – а сами не могли купить жене приличное пальто или выходное платье, не говоря уже о том, чтобы хоть раз в жизни пригласить ее на ее собственный день рождения в хорошее кафе.

Чтобы она хоть в этот праздник не стояла до умопомрачения у плиты и не прислуживала гостям, а потом, ночью, после нескончаемого мытья грязной посуды, не сваливалась без сил в постель, где «хозяин в доме» еще требовал от нее любовных ласк для удовлетворения его сексуальных потребностей.

У Влада всегда чесались руки, когда он видел таких, как Костик. Он вспоминал свою тонкую интеллигентную маму, талантливую московскую художницу, – вечно замотанную, с неподъемными авоськами, – то на кухне, то у корыта, из которого шел пар, то с утюгом, то с половой тряпкой. Ей даже некогда было по-человечески причесаться.

Жизнь в далеком гарнизоне, где воду надо было таскать по обледенелым ступенькам, а белье стирать вручную, бесконечно шить, штопать, чинить, мыть, высосала из нее все соки. Талант ее, очень самобытный и необычный, угас, как постепенно угас и пытливый, своеобразный интерес к жизни, который раньше переливался через край, делая ее душой любой компании и самого изысканного общества.

Отец, вечно грубый и недовольный, в жизни ведра с водой не принес, не вымыл тарелки. Деньги он, конечно, отдавал, но что это были за деньги? Их едва хватало на еду и самое необходимое, да еще мама всегда откладывала, чтобы съездить летом в отпуск к своим родителям в подмосковье. Потом отец, у которого и без того был тяжелый характер, начал попивать.

Влад поступил в десантное училище, чтобы реализовать свое неосознанное стремление бить морду таким, как его отец. Служба ему нравилась. Неожиданно оказалось, что все навыки он схватывает на лету, все у него получается как бы само собой, и намного лучше, чем у других. Физические резервы его молодого сильного организма невозможно было исчерпать, никакие нагрузки не были ему слишком тяжелы. Его интуиция и внутренняя концентрация делали его непревзойденным бойцом и компетентным профессионалом.

Когда по окончании учебы ему предложили подготовку, а затем и службу в спецподразделении, он поехал повидаться с мамой и посоветоваться с ней. Она была его самым любимым и близким другом. Когда он немного подрос, то помогал ей во всем по дому, мечтая, что станет офицером, заработает много денег, и они с мамой поедут на море, будут купаться, бездельничать и есть виноград. Почему виноград? Влад, который не имел в детстве ничего, кроме самого необходимого, не видел никаких излишеств, представлял себе роскошь почему-то в виде винограда. Может быть потому, что ел его в жизни только несколько раз.

Мама умерла за день до его приезда. Телеграмма его не застала, потому что он уехал раньше. И неожиданно вместо праздника получились похороны. Отец плакал, наверное, впервые в жизни, а потом напился и захрапел. Возвратившись с кладбища, Влад собрал вещи и, не попрощавшись, отбыл к новому месту службы. Пройдя подготовку, он попал в особый отряд спецназа, и начались его скитания по «горячим точкам». Так он познакомился с Сиуром и другими ребятами, многие оказались его земляками. Невероятно напряженная и тяжелая служба отнимала все силы. Некогда было проливать слезы.

Когда во время недолгого отдыха он получил зарплату за несколько месяцев, то впервые подумал об отце не с ненавистью, а с горьким сожалением. Разве это деньги? Гроши – иначе не скажешь, учитывая постоянный риск жизнью. Но самое страшное все-таки было не это. Страшнее смерти оказалась перспектива остаться никому не нужным инвалидом, без жилья, без родных, с жалкой пенсией, больше похожей на подачку. Судьба нескольких его товарищей непрекращающейся болью жила в сердце, отравляя редкие минуты передышки.

В одночасье незыблемый, казалось, ход вещей, круто изменился. Отряд расформировали. Все разъехались, кто куда. Мамины родители отписали Владу домик под Москвой, в него он и приехал. Сиур нашел его, когда кончались последние деньги, предложил работу. Влад не раздумывал. Первые несколько баснословных получек потратил бестолково, потом привык к деньгам, остепенился, снял квартиру в Москве, чтобы не ездить туда-сюда, – начал чувствовать себя уверенно в этой новой жизни.

В сущности, то, что он делал, он умел делать в совершенстве. Легко и непринужденно.

Влад нашел еще нескольких сослуживцев, надежных и хороших ребят, – со своими было безопасно, за тылы переживать не приходилось. Часть денег постоянно пересылали пострадавшим товарищам, некоторых устраивали на дорогостоящее лечение, операции, в лучшие московские клиники. Хоть и говорят, что у каждого своя судьба, но вышедшие живыми и здоровыми из смертельного боя, чувствовали суеверный долг перед пострадавшими. Может быть, моя пуля досталась другому? И если бы не он…

Влад вернулся мыслями к сегодняшним заботам. Так, Жорику позвонить обязательно. Но это потом. Сейчас надо съездить к дому Тины, потом к шефу – проверить обстановку. Он завел машину и медленно выехал на проспект.

Москва ранним утром всегда загадочна и немного театральна. Каменный мост соединяет Кремль с Замоскворечьем, которое в дымке тумана мерещится декорациями к «Хованщине».[45] Или эскизами Васнецова…

Мама привила Владу вкус к хорошей живописи, и он воспринимал просыпающийся древний город по-особому: лиловатые тени, золото куполов, бело-красную вязь Новодевичьего сквозь кружево берез, чистоту стиля ампирных особнячков с антресолями и побеленными колоннами, киргизские шапки кремлевских башен… Великолепный, нездешний город! Где еще есть такой, в котором сплелись, подобно любовникам в страстном объятии, европейский строгий лоск с необузданной татарской дикостью?!

Влад проехал центр не спеша, любуясь медно-золотым оттенком, в который восходящее солнце окрашивало дома, тротуары, деревья и памятники. Потом прибавил скорость и спустя несколько минут подъехал таким же манером, как и вчера, к дому Тины. Джипа не было. Он объехал дом вокруг, внимательно глядя по сторонам, – нигде ничего похожего на темно-синюю машину.

Ну и ладненько! Успев проскочить поворот, пока не зажегся красный, он помчался в спальный район, где они вчера ночевали в квартире Сиура. Заходить он не будет, хотя ключи шеф ему на всякий случай дал. Уходя, они оставили в закрытой двери условный знак, чтобы определить, открывали дверь чужие, или нет. Это можно будет проверить и попозже.

Влад свернул в пустой двор и остановился. И здесь никого. Несколько машин стояли на асфальтированной площадке, они оказались пусты. Владельцы еще мирно спали в своих кроватях. Он постоял пару минут, раздумывая, что делать дальше. Решение пришло само собой.

Уже увидев издалека поворот в нужный переулок, он сбавил скорость и тут, справа, под раскидистой старой акацией увидел знакомый темно-синий джип. «Предчувствия его не обманули!» Влад очень осторожно сдал назад, оглядываясь, где можно оставить машину, чтобы ее было не так легко обнаружить.

Черт, где его джинсовая куртка? Перегнувшись через сиденье, он увидел, что куртка свалилась на пол салона, и с облегчением вздохнул. Там в кармане связка ключей, фонарик, и прочее, могущее пригодиться в самых непредвиденных обстоятельствах. Подхватив куртку и на ходу ее надевая, он выскользнул из машины.

Бесшумно подкравшись к джипу сзади, Влад прислушался. Ни звука. Похоже, в машине никого нет. В тот же миг передняя дверца открылась; человек, по всей видимости, водитель, легко выбрался из машины, как-то быстро оглянулся и направился к дому в глубине двора. Одетый в дорогой темный спортивный костюм и кроссовки, он двигался вперед, странно, едва уловимо раскачиваясь, туда-сюда, как маятник. При этом вся его фигура, неестественно прямая, приподнималась на носки. Что за походка?

Человек, несмотря на такую неестественную манеру, шел довольно быстро и скрылся в подъезде. Он ни разу не оглянулся, но Владу показалось, что человек догадался, что за ним наблюдают. Лицо незнакомца было открыто, но совершенно не запомнилось. Оно было, но никакое.

Сам себе удивляясь, Влад не решился сразу отправиться за странным мужчиной. Розовый дом, в котором жил убитый антиквар, он узнал сразу, и по адресу, и по описанию Сиура. Кроме как в квартиру старика, незнакомцу идти некуда. Интересно, что ему там понадобилось?

Выждав еще некоторое время, Влад осторожно направился к подъезду. В гулкой глубине дома было неестественно тихо. Утренний свет еле пробивался сквозь пыльные окошки. Огромный кот испуганно шарахнулся под лестницу. И тут Влад увидел приоткрытую дверь в подвал.

Людмилочка очень плохо спала ночью. Ей снились темные переходы, запутанные лабиринты и коварные ловушки. Она проваливалась в какие-то люки, неожиданно открывающиеся в полу, и падала в бездонные колодцы с леденящим душу криком.

Хорошо, что она не легла спать с Костиком, а то бы он всю ночь глаз не сомкнул. Он и так с испуганным лицом пару раз приходил будить ее, и она с облегчением просыпалась, вся в холодном поту. Потом с трудом засыпала, и жуткий сон продолжался точно с того самого места, в котором ее разбудили.

В очередной раз проснувшись от собственных сдавленных стонов, она подумала, как неудобно перед жильцом. Квартира у них, хоть и большая, но если уж Костик в спальне просыпался от ее воплей, то… Лучше уж больше не ложиться.

Она встала и отправилась в ванную, под горячий душ. Сначала ей никак не удавалось согреться. От противного озноба стучали зубы, и мурашки выступали по всему телу. Постепенно организм согревался, дрожь прекратилась, мурашки исчезли, мышцы приятно расслабились.

Людмилочка закрыла глаза и подставила лицо под струи воды. Она думала о киллере, – он их видел, это точно. Но как он сможет вычислить, кто они такие, где живут? Ведь он сразу же уехал. Может быть, не стоит так бояться? А вдруг когда-нибудь случайно на улице, или в метро… Мурашки опять поползли по телу. Что же делать? Она услышала, как в ее комнате зазвонил будильник.

– Боже мой, сколько же я простояла под этим душем?

Она завернулась в большое махровое полотенце и присела на край ванны. Утром обещал позвонить Влад. Невольная улыбка появилась на ее вымученном бессонной ночью и кошмарами лице. Пора делать прическу, готовить завтрак детям, собирать их, – вести в садик опять придется Костику. Хорошо, что это ему по дороге. Она даже зажмурилась, когда представила его возмущенно брюзжащую физиономию.

Однако другого выхода нет. Никому не будет лучше, если она будет вести детей, а на нее набросится убийца. Людмилочка начала живо представлять себе панику на улице, стрельбу, крики прохожих, вой полицейских машин… Стоп, – это она видела по телевизору в американских фильмах, а как это может быть на самом деле, трудно даже предположить. Киллер может захватить ее детей, чтобы впоследствии шантажировать ее. Или нет, – он будет поджидать ее на работе, в библиотечных коридорах, прятаться в каталожном зале, или архиве… В темноте, невидимый в своем черном одеянии, убийца… Она чуть не закричала от страха, распалив себя донельзя собственными фантазиями. Лучше не думать об этом.

Людмилочка принялась размышлять о Владе, – это, безусловно, гораздо приятнее. Кстати, он вот-вот должен позвонить, нужно постараться, чтобы Костик случайно не взял трубку. Эта мысль заставила ее быстро одеться и заняться обычными делами, не выпуская телефон из поля зрения.

Она поставила чайник, начала взбивать омлет, жарить гренки, сушить голову феном, делать маникюр, – и все это одновременно. Пора было будить детей. Жилец тоже проснулся и брился в ванной. Он никогда не завтракал и уходил раньше всех. Что и говорить, – это было весьма удобно, – им самим места не хватало, когда все начинали собираться.

Людмилочка направилась в спальню, будить Костика и детей. Она хотела попросить Павлика вывести собаку, когда хлопнула дверь – жилец ушел по своим делам. Слава Богу, теперь будет посвободнее.

– Алеся, Павлушка, вставайте! Умывайтесь, и за стол.

Костик с оскорбленным видом и трагическим выражением глаз прошествовал в ванную. Собака скулила у двери. Павлик спросонья еле двигался, на кухне сбежал чайник и залил газ, Алеська надела платье задом наперед, – в общем, рядовое летнее утро…

Отправить детей со свекровью на дачу за город было мечтой Людмилочки, но на это нужны были немалые деньги. Таких денег не было.

В свете последних событий этот вопрос приобрел новую окраску. Детей желательно было вывезти с бабушкой за город во что бы то ни стало. И чтобы никто не знал, куда.

Она вздрогнула – зазвонил, наконец, телефон. Это Влад.

– Простите, что поздно звоню. Непредвиденные обстоятельства. Выходите, я жду.

Голос Влада звучал прерывисто, как будто ему не хватало дыхания.

– Хорошо. А что случилось?

– Спускайтесь, расскажу в машине.

В девять утра Тина и Сиур подъехали к офису, у самых ворот их догнала машина Влада. Людмилочка всю дорогу рассказывала ему о своих проблемах и страхах, особенно о детях. Вопрос с дачей решился тут же: домик в подмосковном Марфино, принадлежащий Владу, был предложен в качестве жилья с радостью, причем совершено безвозмездно. Там только нужно навести порядок, кое-что убрать, починить. Печка работает, и дров в сарае полно. В случае затяжных дождей можно топить. Рядом лес, речка. Красота! Но самое главное, никто из знакомых ее и Костика не узнает, где будут отдыхать дети. Костику, пожалуй, она тоже не скажет.