"Сокровище Китеж-града" - читать интересную книгу автора (Солнцева Наталья)

ГЛАВА 10

Зинаида Губанова оказалась дамой на редкость самостоятельной и независимой. За время работы в салоне «Лотос» никто почти ничего о ней не узнал. Это Смирнов выяснил со слов Неделиной.

— Я искала хореографа, специалиста по индийским танцам, — рассказала Варвара Несторовна. — Хотела устроить в салоне школу восточного танца для женщин. Пришлось поместить объявление в газете. На него и откликнулась Губанова. У нее не было никаких рекомендаций, никакой протекции. Она показала диплом хореографического училища и сертификат окончания курсов индийского танца. Я попросила ее продемонстрировать свое умение. Признаюсь, Зинаида меня очаровала — и внешностью, и необыкновенной чувственной грацией движений, гибкостью, пластикой. Она была похожа на актрису индийского кино: черноглазая, пышноволосая, с красивой фигурой, маленькими, изящными руками и ногами. Я сразу сказала, что беру ее. Даже не спросила, где она раньше работала. Зачем? Трудовой книжки она не предъявила, а я не настаивала. Мне формальности ни к чему.

Единственной более-менее близкой приятельницей танцовщицы была Марианна. Она-то и поведала сыщику некоторые подробности частной жизни Губановой.

Квартира на Краснопресненской набережной принадлежала матери Зинаиды, которая рано умерла. Отца своего девочка не знала. Мать записала ее на свою фамилию и растила одна. После смерти матери к Зине переехала жить единственная дальняя родственница из Костромы, какая-то двоюродная тетка.

Зина бредила танцами и с пяти лет посещала балетную студию, потом поступила в хореографическое училище. Когда умерла тетка, она осталась совершенно одна; жила на гроши, подрабатывала где придется. Индийские танцы осваивала на занятиях у приехавшей из Бомбея танцовщицы. Потом устроилась в какой-то Дом культуры, вела танцевальный кружок для взрослых. Мечтала о карьере актрисы. Ее идеалом была Мадхубала, индийская кинозвезда 50-х годов. Портретами Мадхубалы были увешаны все стены в квартире Зинаиды. Вот, пожалуй, и все.

Получалось, что расспрашивать о Губановой больше некого. Будучи замкнутой и нелюдимой, она вряд ли поддерживала отношения с бывшими одноклассниками и студентами училища. А в каком Доме культуры Зинаида вела танцевальный кружок, Марианна не знала.

Смирнов решил действовать простейшим способом — обойти Дома культуры, расположенные ближе всего к месту жительства Губановой. Он взял телефонный справочник, выписал адреса и отправился на поиски. Ему повезло. Во втором по счету Доме культуры директор, строгая пожилая дама в сером костюме, сказала, что помнит Зинаиду Губанову, которая несколько лет работала у них руководителем танцевального кружка для взрослых.

— Очень добросовестная девушка, — похвалила ее директриса. — Отличный специалист. А танцовщица какая! Мы привлекали ее для выступлений на всех концертах.

Всеслав сказал, что его дочь хочет обучаться индийским танцам и что ему порекомендовали Губанову в качестве преподавателя.

— К сожалению, вы опоздали, — развела руками пожилая дама. — Зиночка уволилась года три назад.

— А где она работает сейчас?

— Не имею понятия. Она была довольно скрытной и, когда увольнялась, ничего не сказала о своих планах на будущее.

— Могу я поговорить с кем-нибудь из ее подруг или знакомых? — спросил Всеслав.

— У нее не было подруг, — сказала директриса. — Впрочем, я точно не знаю. Расспросите Лену Шипову. Если Зинаида с кем и делилась своими секретами, то скорее всего с ней.

— Где мне найти Шипову?

Пожилая дама заглянула в расписание, которое лежало на ее столе под стеклом.

— Она на втором этаже, в танцевальном зале. Поторопитесь, молодой человек, скоро у нее начнется занятие по шейпингу.

Господин Смирнов поблагодарил директора, откланялся и легко взбежал на второй этаж. В коридоре раздавались приглушенные звуки фортепиано: видимо, в Доме культуры существовала музыкальная студия.

Сыщик подошел к закрытой двери с табличкой «Танцевальный зал», потянул ее на себя. Зал был просторный, светлый, с паркетным полом, большими окнами во всю стену и зеркалами. Две девушки в трико о чем-то беседовали, сидя на длинной низкой скамейке.

— Могу я поговорить с Леной Шиповой? — обаятельно улыбаясь, спросил Смирнов.

— Да, это я.

Одна из девушек поднялась и подошла к нему. Она выглядела лет на двадцать пять. Ее светлые волосы были гладко причесаны и стянуты сзади в пучок, лицо покрыто мелкими веснушками.

— Я разыскиваю Зину Губанову, — сказал сыщик. — Вы мне поможете?

Он окинул девушку восхищенным взглядом, пуская в ход свои мужские чары.

Лена смутилась.

— Зина давно уволилась, — пробормотала она, краснея. — Я даже не могу вам дать ее адрес. Она… очень мало говорила о себе. А вы были у директора?

— Был. Но адрес Губановой я и так знаю. К сожалению, она там уже не проживает.

Девушка покраснела еще сильнее и посмотрела на часы.

— У меня скоро начнутся занятия…

— Зина с кем-нибудь дружила? — спросил Всеслав.

Эта веснушчатая девушка была пока единственной ниточкой, ведущей к госпоже Губановой.

— Немного… со мной. Хотя… дружбой такие отношения не назовешь. Мы иногда прогуливались в сквере, обедали вместе, разговаривали.

— Что же, Губанова проработала здесь несколько лет, и у нее не было ни одной подруги? — преувеличенно удивился Смирнов.

Девушка пожала плечами, задумалась.

— Знаете… кажется, к ней в группу ходила какая-то ее приятельница. Она приезжала издалека… Однажды Зина пригласила меня за город, в Мытищи. Там и жила эта ее знакомая. Но я не смогла поехать. Больше такого случая не представилось.

Сыщик насторожился. Мытищи! Это шанс.

— Вы не помните, как звали ту приятельницу?

— Валя. Валентина… а вот фамилию не скажу, не знаю.

Смирнов понял, что ему необходимо выжать из этой Лены все. Искать «подругу из Мытищ», отрабатывая бывших одноклассниц, хореографическое училище и курсы индийского танца — дело хлопотное, неблагодарное и почти безнадежное. Все давно разлетелись кто куда, сменили адреса и фамилии.

— Они с Зинаидой были дружны с детства или познакомились позже… как вы думаете?

Шипова напряглась, перебирая в памяти давние подробности.

— Вспомнила! — обрадовалась она, и ее лицо осветилось детской улыбкой, без тени кокетства или фальши. — Зина просто бредила индийскими танцами, она и меня заразила. Оказывается, существует несколько стилей — одисси, манипури, чхау и другие. Каждый стиль имеет свои особенности. Эта Валентина как-то принесла книгу по истории индийского танца… В книге было полно цветных иллюстраций костюмов, поз, жестов рук и абхиная.

— Чего, простите?

– Абхиная! — радостно повторила девушка. — В индийских танцах большое значение имеют выражения лица. Это и называется абхиная. По-моему, в тот день они и подружились — Зина и Валя. Да! Их сблизила любовь к культуре Индии.

— Вам нравится Губанова? — спросил Смирнов.

— Зина очень своеобразна. Она закрыта во всем, что не касается танцев. Для меня общение с ней стало откровением. Индийский танец духовен, он стоит на грани божественного, настолько он неповторим и богат! Зина живет этим… понимаете? Она даже взяла себе индийский псевдоним — Рани — и выступает только под ним. Вы видели, как она танцует?

— Однажды, — соврал Смирнов. — Поэтому и решил разыскать ее. Моя дочь хочет у нее учиться.

Из стеснительной девочки с веснушками Лена Шипова на глазах превращалась в эстета и философа. Она так вдохновенно говорила о Губановой, что сыщик невольно проникся уважением к танцовщице.

— Потом Валентина привезла книгу об известной актрисе Мадхубале, легенде индийского кино, — продолжала Шипова. — Мадхубала родилась с пороком сердца и прожила всего тридцать шесть лет, но успела сняться во множестве фильмов. Зина тогда попросила почитать книгу. Она долго ходила под впечатлением от прочитанного и однажды сказала… что умрет еще раньше, чем Мадхубала.

— Почему она так решила?

— Не знаю… Зина странная.

— Вы полагаете, дружба Губановой и Валентины началась с этих книг? — уточнил Смирнов.

Лена кивнула:

— Теперь я уверена. Прошло около трех лет, многое притупилось в памяти. Поэтому я не сразу сообразила.

— Губанова вела списки людей, посещающих ее кружок?

— Мы все их ведем, — сказала Лена. — Чтобы можно было разыскать человека, если он вдруг перестает ходить. У нас ведь платные кружки.

— А как взимается плата? — спросил сыщик, надеясь, что адрес Валентины обнаружится в бухгалтерии или на корешках квитанций.

Увы! На этот раз ему не повезло.

— Мы сами собираем деньги, — сказала Шипова. — И выдаем квитанции. На них нет адреса, только сумма и фамилия, если вас это интересует.

Всеслав разочарованно вздохнул.

— Не расстраивайтесь, — улыбнулась девушка. — Все равно ни списков, ни квитанций трехлетней давности вы не найдете. Они так долго не хранятся, тем более что кружка индийского танца у нас больше не существует.

— Жаль. А как выглядела Валентина?

— Обыкновенно. Стройная брюнетка, среднего роста… во внешности ничего примечательного. А вот одежда… Они с Зиной обе одевались ярко, броско и навешивали на себя множество украшений.

— Я оставлю вам свой телефон, — сказал сыщик. — Вдруг Губанова позвонит? Или ее подруга Валентина? Сообщите мне об этом, пожалуйста.

Шипова молча записала его телефон в журнал посещений.

Господин Смирнов вышел из Дома культуры и окунулся в сырую прохладу дождливого дня. С мокрых листьев слетали тяжелые капли. Машины, проезжая, поднимали веера брызг.

«По крайней мере теперь я знаю, как зовут эту неуловимую подругу из Мытищ, — подумал он. — Валентина! Но что дальше? Найти ее по одному только имени невозможно».

Неделина и Скоков обсуждали детали ночной церемонии Поклонения Лотосу.

— Сколько гирлянд из электрических лампочек можно будет разместить во дворе? — спросила Варвара Несторовна.

— Штук пять, — ответил администратор. — За электрику отвечает Саша Мозговой. Он считает, часть гирлянд придется время от времени отключать, чтобы создавать эффекты темноты, сменяющиеся яркими вспышками света.

Садовник был незаменим при подобных увеселительных мероприятиях: он исполнял обязанности электрика, столяра и слесаря, не говоря уже о мелких поручениях — что-нибудь принести, передвинуть, вкопать и прочее.

— Цветов хватит? — поинтересовалась Неделина.

С самого начала разговора она примеривалась, как бы спросить Скокова о лотосе, который оказался у нее на столе, чтобы это вышло естественно.

— Цветы я заказал, — ответил администратор. — Больше чем достаточно.

— Кстати, Терентий Ефимович, я же строжайше запретила рвать лотосы в нашей теплице и водоемах. Они и так плохо растут!

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Скоков.

— А вчера кто-то положил сорванный цветок на мой стол! Это что, вызов?

— Я сам удивился, Варвара Несторовна. Вхожу в ваш кабинет, а на столе лежит лотос…

— Разве это не вы принесли цветок? — перебила его Неделина.

Администратор смешался. Он нервно поправил галстук, словно тот давил ему на горло.

— Как вы могли подумать… — хрипло пробормотал он. — С какой стати я стану обрывать цветы?

— Но ведь ключ от кабинета был только у вас.

— Да… — еще больше смутился Скоков. — У меня. Я пришел, открыл замок, но не успел войти… потому что в это время зазвонил телефон в холле. А потом, когда я вернулся, из вашего кабинета вышел Рихард Петрович. Он… едва не стукнул меня по лбу дверями! Говорит, мол, ждал Варвару Несторовну, думал, успею с ней поговорить до начала групповых занятий, а она задерживается. Я сказал, что вы придете попозже. Он кивнул и отправился к себе в зал. После этого я вошел и… увидел цветок. Решил, что это он принес. Для вас. Поэтому я промолчал, не стал шум поднимать.

Неделина почувствовала, как вся кровь бросилась ей в лицо, жар опалил щеки, растекся по шее; в груди всколыхнулась волна страха, смешанного со стыдом и тайной радостью. Она тут же забыла, какое неприятное впечатление произвело на нее появление цветка. Лотос принес Рихард! Значит…

«Ничего это не значит, — оборвала она себя. — Ничего! Кто угодно мог принести цветок, пока Скоков говорил по телефону. Он мастер вести нескончаемые беседы».

Не поднимая глаз, она глубоко вздохнула, скрывая свое замешательство.

— Спасибо, Терентий Ефимович, — сказала Неделина. — Можете идти. И… позовите ко мне господина Владина.

— Хорошо.

Скоков вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, а она схватила зеркальце — посмотреть, все так ли она хороша, не портит ли ее жаркий румянец?

Оказалось, что не портит. Из зеркальца на Варвару Несторовну глянули безумные синие глаза под жгучими бровями; черные завитки обрамляли белое лицо, горящие щеки; губы блестели в чувственном изгибе… Хороша! В пору юности не была лучше. Что юность? Бледная заря… в преддверии разгорающегося полдня.

— Вы меня звали, Варвара Несторовна?

Неделина бросила зеркальце, как будто оно обожгло ей руку.

Владин принял это за гнев. «Царица Савская» пылает негодованием. По какому поводу, интересно? Кто разбудил сей вулкан прекрасный?

— Звала, Рихард Петрович, — с дрожью в голосе ответила она. — Присаживайтесь.

Он сел, пряча улыбку. Не мог совладать с собой при виде нее .

— Это вы принесли вчера лотос и положили мне на стол?

— Я?! — удивился Владин. — Помилуйте, Варвара Несторовна, зачем бы я стал это делать?

Уже закончив фразу, он пожалел о ней. У Неделиной изменилось лицо — побледнело и как бы застыло.

— Вы входили в мой кабинет, хотели поговорить, — безжизненно-холодным тоном произнесла она. — Терентий Ефимович столкнулся с вами.

— Да… я действительно заходил. Хотел посоветоваться по поводу фейерверка, но вас не было. А у меня начинались групповые занятия. Я решил, что приду в другой раз, и… так и сделал. Цветок уже лежал на столе, когда я вошел.

«Кто из них врет? — подумала Варвара Несторовна, ощущая, как жар в ее груди сменяется ледяным ознобом. — Скоков или Рихард?»

— Я запрещаю рвать лотосы до церемонии! — сказала она, действуя скорее по инерции, чем по здравому смыслу.

— Понял, Варвара Несторовна.

Его глаза ничего не выражали, кроме обычной вежливости. Если бы она так же умела владеть собой!

— Идите, Рихард…

Она опустила отчество, и эта невинная оплошность сказала ему больше, чем следовало. Поправляться было поздно. Неделина опустила голову, приняв занятой вид. Господин Владин встал и молча вышел. Он размышлял над странной переменой, которая произошла в Варваре Несторовне из-за его слов. Ей хотелось, чтобы цветок принес именно он? Или она расстроилась, лишившись повода сделать ему выговор? И то и другое давало ему шанс.

Едва за инструктором закрылась дверь, как в кабинет Неделиной влетела Марианна.

— Я больше не могу! — всхлипнула она, падая в кресло. — Это выше моих сил! Чуть ли не каждый день ко мне пристает нищий! Я… боюсь подходить к воротам. Он поджидает меня в своих ужасных, вонючих лохмотьях, пристает, хватает грязными руками, а теперь… теперь… еще и в любви вздумал объясняться!

— Как?!

Варвара Несторовна решила, что ослышалась.

— Представляете себе?! Он влюбился! Ему уже не надо моих денег, он желает ответных чувств! Этот… оборванец, алкаш… синий с перепоя, требует от меня… любви!

Марианна выглядела такой несчастной, измученной и растерянной, что Варвара Несторовна невольно прониклась к ней сочувствием. Нищий досаждал всем, но к Марианне он действительно питал особое пристрастие. Однако… влюбился! Надо же!

— А ты что?

Госпожа Былинская от этого вопроса подскочила как ужаленная.

— Я?! Вы шутите, Варвара Несторовна, или издеваетесь надо мной?

— Но ведь нищий не виноват, что полюбил тебя, — пряча смех в глазах, сказала Неделина. — Перед любовью, как и перед смертью… все равны.

Марианна посмотрела на нее, как на умалишенную.

— Ну, что глазами-то сверкаешь? — уже открыто засмеялась Варвара Несторовна. — Это злость — от сатаны, а любовь — от бога. Разве такое чувство можно деньгами мерить? Подумаешь, нищий! Он, чай, не урод какой — рослый, здоровый мужик, — его бы отмыть, отчистить, приодеть. Глядишь, и засверкает.

— Вы серьезно? — У Марианны от таких слов даже слезы иссякли. — А пьянство? Он же не просыхает!

— Бросит! — убежденно заявила Неделина. — Любовь и не такие чудеса творит. Ей на этой земле все подвластно. Ты-то ему симпатизируешь?

— Кому, нищему?

Марианна никак не могла взять в толк, шутит Варвара Несторовна или… Да нет, какое там «или»! Хозяйка просто развлекается, получает удовольствие от ее глупого вида и еще более глупых жалоб.

— Ты посмотри на Кутайсова! — словно в подтверждение ее мыслей, сказала Неделина. — И собой недурен, и чистый, опрятный, и не пьет, и деньги заработать умеет, и пыль дамам в глаза пустить. А разве от него дождешься искренней любви? Бедная Зина! Сколько она за ним побегала, поунижалась… да все напрасно. Ты погляди на его слащавую рожу-то! Он же никакой вины за собой не чувствует! Женщина из-за него жизни лишилась, а этот гусь ходит как ни в чем не бывало и всем вокруг глазки строит. Тьфу! Уж лучше нищий, чем такой индюк, как Кутайсов!

— Так Зина же… не по-настоящему его любила. И жизни не лишалась… Это мы все разыграли, — робко возразила Марианна.

— Я теперь уже и не знаю, — притворно вздохнула Неделина. — Вдруг она решила сыграть по своему разумению? Может, пока она за Кутайсовым бегала, он ей по душе пришелся. Разве не бывает такого? И бродит за нами ее призрак, мстит за поруганную честь, за отвергнутые чувства.

— Вы меня нарочно пугаете, Варвара Несторовна, — побледнела Марианна. — Вот и сыщик думает, будто Зина умерла…

— Что-о?! — Неделиной второй раз за сегодняшний день стало дурно. — Ты что болтаешь? Как это — умерла? Мы же…

— Так и я ему говорила… что… ну, не может такого быть… — поспешно забормотала Марианна, путаясь в словах. — А он… меня подозревает. Сказал, что я Зину убила!

Варвара Несторовна потянулась к графину с водой.

— Да что ж это творится?! — возмутилась она, хватаясь за сердце. — Подай стакан.

Докторша взяла с полки стакан, налила в него воды и протянула Неделиной. Та сделала пару глотков, успокаиваясь.

— Я себе шучу, развлекаюсь, а… дело вон как обернулось! Почему он вдруг решил, что Зины нет в живых?

— Он точно не знает, — перешла на шепот Марианна. — Он только предполагает. Куда она могла деться? А?

— Да зачем же нам ее убивать? — снова разволновалась Неделина.

Ей впервые стало по-настоящему страшно. Не оттого, что в салоне появляется призрак, — это, конечно, тоже наводило на нее суеверный ужас — но истинная, непридуманная смерть Зинаиды Губановой могла привести к непредсказуемым последствиям. Как они с Марианной докажут свою невиновность?