"Московский лабиринт Минотавра" - читать интересную книгу автора (Солнцева Наталья)

Глава 4

Владимир Корнеев приехал на Крит впервые. На Канарах он уже был, Таиланд ему надоел, в Крыму сервис ни к черту не годился, в Турции жара невыносимая. Эйфелева башня, Елисейские Поля и пресловутый «Мулен Руж»? Помилуйте, сколько можно?! Египет с его пирамидами навяз в зубах, старушка Европа слишком чопорна, старомодна. Куда податься? В Швейцарские Альпы? Скука смертная. Лыжи он не любил, а в горах больше заниматься нечем. Разве что красотами любоваться. Так он этих красот видал-перевидал!

От тоски молодому человеку хотелось взвыть - в голос, по-волчьи. В казино, что ли, съездить, покуражиться? А зачем? Азартные игры Владимира не прельщали, карты, рулетка - да пропади они пропадом. Напрягаться неохота. Куда проще зайти в банк и снять «зелени» сколько надо. Папашин бизнес - лучшая рулетка в мире, беспроигрышная.

Крит подвернулся как нельзя кстати - знаменитая родина Зевса, колыбель угасшей цивилизации, предшествовавшей грекам. Мифической остров, где в темном подземном лабиринте томился быкоголовый сын бога и смертной женщины. Возможно, хоть это пощекочет его нервы?

Владимиру едва исполнилось двадцать шесть лет, а он уже был пресыщен всеми радостями, которые дарит современный мир богатому человеку. Лазурное небо Крита, плеск прозрачных волн, набегающих на золотой песок, прохладный морской бриз и шум финиковых пальм заставили его взволнованно вздохнуть. Где-то здесь входили в гавань суда из древних Афин, на которых, трепеща, ждали ужасной участи пленники, доставляемые кровожадному Минотавру. На какое-то мгновение Владимиру показалось, что он видит призрачные быстроходные критские корабли, слышит плеск весел, напряженное дыхание гребцов - вот он, скользит рядом высокий нос древнего судна, проплывает мимо низкая корма, выступающий назад киль…

Корнеев тряхнул головой, и наваждение исчезло. Он приложил руку к пылающему лбу - слишком жарко. Ощущение дежа-вю не покидало его с первого шага по сухой, выветренной земле острова. Раньше здесь все было иначе - сладкий ветерок приносил из кипарисовых лесов душистую прохладу; по склонам гор, поросших соснами и каштанами, бегали олени и дикие козы; в роскошных дворцах пиры сменялись ритуальными празднествами, и повсюду царил грозный фетиш - стилизованные U-образные рога священного быка.

Размах и масштабы минойских развалин поразили воображение Владимира. Бродя по камням Кносского дворца, он словно слышал звуки музыки, жреческих песнопений, шаги торжественного шествия царя и царицы, их блестящей свиты. Лица владык закрыты от взоров простых смертных. Уже одно их появление на людях - сакральный священный акт. Разодетые в золото вельможи потрясают в воздухе лабрисами - топорами с двойными лезвиями.

В промежутках между этими видениями Владимир слушал экскурсовода, осматривал останки былого величия минойцев и не переставал удивляться. Оказывается, археологи везде находили символы топора с двойным лезвием разных размеров, а во дворце Миноса обнаружили комнату, на стенах которой было высечено множество изображений таких топоров. Ее даже назвали «Залом двойных топоров». Выходит, дворец был не только жилищем, но и храмом?

Загадочный конец постиг не менее загадочную культуру минойцев. В один миг все подверглось ужасающим разрушениям, о чем свидетельствовал Тронный зал дворца: опрокинутый большой кувшин для масла, попадавшие прямо во время использования ритуальные сосуды, обломки, осколки, полный хаос. Что это было? Последняя отчаянная церемония умилостивления богов? Безумная попытка спастись?

Так или иначе, дворцы были навсегда покинуты их обитателями и забыты на тысячи лет. Неужели неумолимый Посейдон ударил в землю древнего Крита своим трезубцем, что вызвало извержение вулкана и землетрясение? Или всемогущий бог лишил минойцев своего покровительства за какую-то провинность? И хлынувшие с материка завоеватели уничтожили некогда процветающую цивилизацию? А может быть, есть еще неназванная, скрытая причина подобной катастрофы?

Владимиру становилось не по себе, когда он оставался один на один со своими мыслями. Чем же дорожить в этой жизни? К чему стремиться? Развалины великих культур, обломки былого величия, слабое эхо утраченного могущества наводили на философские раздумья и лучше всяких проповедей раскрывали перед ним шаткость достигнутого благополучия, бренность любого богатства, эфемерность существования.

- Чему же посвятить отведенное мне время бытия? И кто распоряжается всем этим? Уж точно не политики и бизнесмены. Они сами - заложники неведомого провидения.

У молодого господина Корнеева, которому обеспеченная праздность предоставила возможности для поиска смысла и основ устройства мира, с некоторых пор появилась склонность к мистическим сферам жизни. Он начал угадывать за повседневными событиями волю управляющей невидимой руки. Было ли это на самом деле, или создавалось игрой его воображения - Владимир не осознавал. Его взгляд на окружающих, на текущие дела, на возникающие проблемы, на взлеты и падения, на капризы судьбы неуклонно смещался в пользу незримого намерения. Чем больше он утверждался в существовании закулисного расклада карт неизвестных игроков, тем чаще задавал себе вопрос: «А какая роль уготована мне?» Поскольку четкого и ясного ответа не было, Владимир находился в ожидании подсказки. Неведомый игрок должен подать ему знак!

Господин Корнеев никому не говорил о своих догадках, ни с кем не делился впечатлениями. Потому что никто бы его в полной мере не понял. Существовал только один человек, который разделял его взгляды, и то Владимир колебался, может ли он всецело довериться этому человеку. Лучше уповать на истинного подсказчика.

Поездка на Крит послужила одной из таких подсказок. Целыми днями молодой человек, стараясь не обращать внимания на группы туристов, на их суету, галдеж и щелканье фотоаппаратов, осматривал достопримечательности древнего острова. Снова и снова он возвращался на развалины дворца царя Миноса. Здесь он должен получить знак! Почему вдруг у Владимира возникла подобная уверенность, он и сам не мог объяснить. Возникла, и все.

Ожидание нарастало, накатывало лихорадочными приступами нетерпения. Господин Корнеев ел без аппетита, совершенно потерял интерес к сексу, беспокойно спал, лежал на пляже и купался в море, снедаемый одним назойливым, неотступным вопросом: «Ну, когда же? Когда?» Несомненно, его неприступный, надменный вид и отрешенное поведение возбуждали интерес окружающих. Даже служащие отеля украдкой поглядывали на него, стараясь разгадать, что на уме у этого «загадочного русского». Он не кутил, не развлекался с девочками, не посещал казино, не расспрашивал об увеселительных заведениях, загорал и купался урывками, оставался равнодушным к красотам местных пейзажей, не устроил обслуге ни одного скандала. Его не волновало качество уборки в номере, работа кондиционера, температура воды в бассейне и прочие бытовые мелочи. Вечерами Корнеев ходил в бильярдную, но играл без азарта, вяло, скорее чтобы провести время, нежели из любви к процессу.

Необычайно красивый, тонкий в талии, мощный в груди и плечах, с длинными вьющимися волосами, черными и блестящими, с правильными, почти античными чертами лица, Владимир привлекал внимание женщин всех возрастов. Юные прелестницы видели в нем потенциального мужа, дамы постарше - страстного любовника, а заботливые мамаши - завидного жениха для взрослых дочерей. Обладание же, кроме всего прочего, изрядным капиталом делало молодого Корнеева неотразимым. Его холодное, оскорбительное высокомерие только подогревало прекрасных дам. Он казался им не то лордом Байроном, не то Печориным, не то графом Монте-Кристо, а возможно, ими всеми в одном лице. Разумеется, когда эрудиция увлеченных Владимиром женщин позволяла им делать подобные сравнения.

Сам господин Корнеев был, как никогда, далек от любого флирта, тем более, от серьезного ухаживания со своей стороны. Он вообще не помышлял о женитьбе. Романы ему наскучили еще в студенческие годы, когда едва ли не каждая девица воображала, что выйдет замуж за красавчика Володеньку. Богатый папа служил отменной свахой, сам того не подозревая. Корнееву-младшему удавалось каким-то чудом выскальзывать из отлично смазанных и хитро расставленных капканов выгодного брака, готовых вот-вот захлопнуться. Он не собирался вновь подвергать себя этому риску. Жизнь холостяка его устраивала, и на Крит он приехал вовсе не с целью найти невесту или любовницу.

Поэтому Корнеева повсюду сопровождал бдительный охранник, следующий чуть в отдалении, но зорко наблюдающий за посягательствами представительниц прекрасного пола на своего хозяина. Корректно, безукоризненно вежливо телохранитель отражал попытки женщин прорваться к Владимиру. С удивлением он обнаружил, что и сам является объектом пристального интереса одной скучающей дамы. Охранник в шутку поделился новостью с хозяином и в подтверждение своих слов показал ему сию «зрелую матрону». Молодые люди посмеялись, но вечером того же дня господин Корнеев вдруг поймал себя на том, что вспоминает благородный, чистый профиль той женщины, подчеркнутый по-гречески забранными вверх и уложенными на затылке волосами. Она показалась ему похожей на древнеримскую императрицу или на Аспазию, афинскую гетеру, ставшую женой стратега Перикла.

Владимир был близорук и не заметил примет возраста новоявленной Аспазии. Очков и контактных линз он принципиально не носил, в операции не испытывал нужды, а недостаток зрения считал своим достоинством - чужые изъяны меньше бросались в глаза.

Наутро он сообразил, что невольно ищет ту женщину среди отдыхающих на пляже, разозлился на себя, отправился в море, плавал до изнеможения, до остановки дыхания. Выбравшись на берег, он жестом велел охраннику следовать за ним.

- Пойдем в номер, - едва переводя дух, выговорил господин Корнеев. - Я хочу побыть один.

До вечера он боролся с образом греческой дамы, а когда жара начала спадать, выразил желание поехать на развалины Кносского дворца. Охраннику хотелось посмотреть по телевизору футбол или, на крайний случай, погонять шары в бильярдной. «Сколько можно лазать по пыльным камням? - с досадой подумал он. - Как только ему не надоест одно и то же?!» Но перечить не посмел и послушно собрался.

Солнце садилось. Тысячелетние стены, вернее, то, что от них осталось, окрасились в тона меди и червонного золота. Тени сгустились. По развалинам гулял ветер, пахнувший оливами. Владимир погрузился в странное оцепенение. Он не понимал, что с ним происходит. Полупрозрачные фигуры плавно кружились в танце между священными деревьями, акробат вспрыгивал на спину огромного быка, проделывая опасные трюки, в ушах раздавался звон то ли струн, то ли женских голосов. Словно наяву шуршали подошвы сандалий по большим гипсовым плитам, которыми некогда был вымощен двор, тянулись длинные ряды-анфилады комнат.

Охранник молча следовал сзади. Скрывая раздражение, он старался не оступиться и сильно отстал. Владимир не смотрел под ноги, его вела интуиция. Когда перед ним возникла женщина, похожая на минойскую принцессу, он замер, но не удивился. Дама была невысокого роста, пропорционально сложенная, одетая в яркую блестящую юбку, стянутую в талии и расширенную книзу, в открытую жилетку, расшитую золотыми цветами. Ее волосы, завитые змееподобными прядями, сверкали от вплетенных в локоны украшений, а грудь просвечивала сквозь тончайший газ; на шее и руках женщины мерцали ожерелья и браслеты. Господин Корнеев уставился на нее не моргая, боясь, что она исчезнет от его невольного вздоха или дуновения ветра. Губы женщины дрогнули и приоткрылись…

- О ужас, эти каменные сети и Зевсу не распутать! - произнесла она. - Напрасно ждешь, что путь твой сам собою завершится. Мы оба ищем встречи. Как и прежде, я верю этой меркнущей надежде.

Принцесса слегка наклонилась и протянула к Владимиру ладонь, на которой лежало что-то круглое. Он оглянулся - охранника не было, никто не видел его глупейшего поступка, взял подношение и сжал в руке.

- Владимир Петрович! - испуганно окликнул его отставший телохранитель.

- Я здесь, - резко повернулся на голос Корнеев.

Когда он посмотрел на то место, где стояла женщина, ее уже не было. Кого она ему напомнила? Скрыться среди остатков стен и колонн не представляло труда. Он хотел было броситься за ней, но вовремя одумался. Все это могло ему примерещиться!

Только в номере отеля он разжал руку и понял, что держит клубок золотых ниток. Ариадна? Быть того не может! Но кто еще, кроме дочери царя Миноса, мог владеть нитью, которая способна вывести из лабиринта? «Вот оно! - подумал Владимир. - Подсказка!»

В голове его помутилось от боли - он слишком переволновался.