"Роковой поцелуй" - читать интересную книгу автора (Патрацкая Наталья)

Глава 15

Этот Эрик отвлекал меня от Николая, всегда по жизни находился тот, кто перекрывал дорогу к нему. Я уяснила, что Эрик живет с Нинель. Тогда я позвонила Николаю, он согласился встретиться и мы вместе зашли в магазин, купили немного продуктов и явились в его дом. Дарья посмотрела на Николая, на меня, и пошла, ставить чайник. Она положила в розетки тертую черную смородину, положила в тарелку пряники и сушки. Пьет Дарья чай и со мной разговаривает, прощупывает почву: надолго нет, явилась к ней эта странная внешне пара. Я выпила чай, и с последним глотком чая сказала, что я на три дня приехала, пока у меня нервы успокоятся. Я зашла в комнату и услышала крики Николая и Дарьи, они ругались из-за вешалок, освобождали вешалки для меня. Дарья дверь в комнату бабушки, даже не открывала. Она взяла подушки с дивана и пошла, спать в свою комнату.

Николай закрыл комнату на замок. Обнял мужчину свою женщину.

Я любила Николая, словно в последний раз, я боялась остаться без него, а теперь нас объединяла любовь до полного изнеможения. Мы заснули. Утром Дарья напекла блинов, но первой же фразой до слез обидела меня, я села в комнате и заплакала.

Дарья заглянула в комнату и поняла, что была излишне строгой и с братом и со мной, и заговорила более спокойно. Чего боялась Дарья? Что я у нее приживусь.

Сын Женя уехал к бабушке Инессе Евгеньевне, и я не хотела быть дома одна, а у Николая…

Только я лягу на разложенную тахту, книжку в руки возьму, как в дверь начинает стучать Дарья. Николай сидит у компьютера и давит клавиши на игре, словно домой возвращается и на меня вообще внимания не обращает. Дарья десять раз постучала, десять раз зашла, на одиннадцатый раз я села в кресло и поняла, что мне пора уходить из этого дома! Николай холодно посмотрел на мои сборы, он выманил у меня наличные деньги и я, в общем-то, была больше не нужна. Я на сколько могла, улучшила жизнь Николая за сутки, заклеила окна, с моей помощью он купил вешалки и в ванну и в шкаф. Температура в комнате поднялась до нормальной. Он безразлично посмотрел на меня, и проводил до двери. Дома меня встретили спокойно, и я принялась за наведения порядка в своей квартире.

Дойдя до внутренней истерики, до спазм в горле, перехватывающих дыхание, я пришла к выводу, что пора немедленно прекратить себя жалеть! Необходимо перейти к любым положительным действиям…

Я встала с постели, судорога сжимала горло, села в кресло, поборола чувство жалости к себе любимой. Сказала вслух:

– Может мне снять гостиницу?

В ответ услышала слова Сони:

– Там очень дорого жить.

Я проглотили четыре таблеток, но они сразу не помогли, спокойствие мгновенно не дается. Как трудно менять стереотипы жизни! Необычайно трудно, у меня полоса невезения несколько затянулась. Меня практически выгнали из дома Николая, где я прожила пусть не целую вечность, но там все знакомо, все привычно, кроме одного, выросли рядом другие люди с моего благословения. Вот чем заканчивается благородство: изгнанием благородного! Дарья не давала мне жить со своим братом Николаем! Как долго я спала и этого не понимала!

Пару дней не меньше…

Было в моей жизни нечто подобное, когда я потеряла любимого человека. Тогда я задыхалась от безысходности, я просто разболелась, пока сама себя, за волосы, не вытащила из болота страданий. Так, где начинается выдумка, а где эта выдумка является жизнью? Так-то!

Долгая дорога успокаивала, как из-под земли рядом возник Эрик, он меня заметил и догнал. Мы пошли вместе. Он слегка обрадовался тому, что я иду к нему, но в нем еще не было уверенности, что я иду к нему, навсегда, а не на один вечер. Эрик у Нинели так и не прижился, Нина не дала, и я становилась для него единственной женщиной.

Рядом со мной лежал давно любимый мною человек, Самсон – Эрик, но во мне произошел обрыв струны, я, как гитара с порванной струной, не давала ему на себе играть. Я погрузилась в воспоминания последнего звенящего от голосов скандала в доме Николая. Кричали все до изнеможения, до безумства, до обвинений. Тогда, я сжалась от странного чувства, мне стало так плохо, что я быстро оделась, взяла сумку, последние деньги и поехала к Эрику.

Четыре таблетки я выпила еще дома, спокойствия не было. Эрик достал голубую соль в мешочке, я положила ее в ванну под струю воды. Удивительно, сколько пены и соли я перевела за свою жизнь, но эта соль меня успокоила. Я вышла из ванны абсолютно спокойной, а Эрик, всегда ждал меня у двери ванны. Как он любит эти минуты первобытной свежести! Нет, худо – без добра. На нас после слез, обрушилась первозданная любовь, да так, что мы друг от друга не могли оторваться.

На новом месте надо найти себе место. Этим я и занялась, Эрик мне помогал, но вот сегодня вновь пришла жалость к себе! Опять стало плохо. Жгла обида на тех, от кого я ушла, на Эрика, что он перечислял мне все, что он для меня сделал.

Захотелось хоть куда-нибудь уйти, где меня не будут покрывать бесконечными упреками. Я делала все, что может, а остальное за пределами реальности. Эрик ушел в ванну, оставив меня страдать, он не любил, когда я от него отворачивалась и погружалась в свои чувства, в свою жизнь, которую я покинула.

Он касался моей рукой, снимал прикосновением нервное напряжение. Я внутри себя была уверена в правильности своего решения и ухода из прошлой жизни. У меня не было выбора. Жевательная резинка оказалась во рту, мысли потекли в нужную сторону, я пришла в равновесие.

Глядя на меня, успокоился и Самсон – Эрик, взял пульт управления, включил телевизор, нашел чисто мужской боевик и все. Я вышла из очередного кризиса, но смотреть боевик было выше сил, я окунулась в Интернет. Жизнь продолжалась с новыми препятствиями, и их надо еще научиться обходить. На новом месте много еще нет, но все поправимо. В доме Эрика его родители Сергей Николаевич и Людмила Александровна, меня встретили с распростертыми объятиями, в которые домочадцы забирали постельное белье, полотенца из шкафа. Мне в шкафу освободили нишу, но класть в нее было нечего, я пришла с дамской сумкой…

Жизнь в чужом доме – чужой монастырь. Все с нуля и амбиции и вещи, за которыми зайти в бывший свой дом мне было не по нервам. Было время, когда я ежедневно меняла свой внешний вид, а тут у меня один комплект домашней одежды, и то, потому, что держала его у Эрика на случай своего прихода. Косметика, мини комплект этого чуда цивилизации хранился в шкафу, на полке пустой до самозабвения.

Еще более сложным явлением в жизни оказалось отсутствие кухни. На кухне всегда была Людмила Александровна, и зайти на нее я не могла, я боялась криков и скандалов на пустом месте, на святой женской территории хозяйки этого дома.

Связанная по рукам и ногам, отсутствием свободы перемещения, я сидела в кресле и не двигалась, двигался Эрик. Слезы готовы были показаться на глаза. Он сновал из комнаты в кухню, а я сидела… Утром все домочадцы остались в доме, я взяла свою многострадальную сумку и пошла на работу. Самсон – Эрик остался дома, сказавшись больным.

Мороз и ветер обжигали лицо, завернув воротник у лица рукой, я шла навстречу ветру и морозу. Вся в инее дошла до автобуса. Четыре остановки по морозу путь не близкий, но таков удел новых районов города. Автобусы в них большая редкость.

Вот, из-за этих самых автобусов и пришлось покинуть мне свой дом в старом районе, а его заняли те, кому ходить по морозу в новом районе не хочется, хоть их дом на остановку ближе, к действующей остановке автобуса. Огромные дома, но мимо них идет так мало людей, словно, в них живут те, кому никуда не надо ходить.

Или люди исподволь меняются жилищем, когда терпеть отсутствие удобств, в расположении новых районов им становиться не под силу? Только теперь я осознала, как было хорошо в прошлом году, а теперь пришла расплата за удобства и света впереди не видно совсем. На морозе, рядом с машиной продавали постельное белье, я купила комплект постельного белья и пошла дальше.

Вечерний мороз привычно впился в лицо, снег мерцал в лучах фар чужих машин.

Памятник, стоящий у корпусов очистили от снега, и он приятно возвышался над лежбищем замерзших машин. Эрик и я зашли в магазин, купили очередную партию посуды для личной жизни и пошли домой. Ключ пискнул у входной двери, подъезда Эрика. Дома было тихо. Ужин легко подогрели в микроволновой печи. Пользуясь, отсутствием хозяйки дома, я закинула две стирки в машину автомат, никто мне при этом не делал замечаний, и не следил за моими действиями. Конец недели я отметила загаром.

О, прошла целая неделя, как я живу у Эрика! На крутящийся стул для пианино, Эрик установил солярий. Я выключила свет, на диван положила белую простыню, разделась до плавок и легла загорать. Эрик говорил мне, когда пора переворачиваться. После загара в зимний, морозный вечер, когда лето само заглянуло в комнату, можно было и отдохнуть.

На телевизионном экране Лариса и Иосиф вели милый концерт, песен прошлых лет.

Павлин на пиджаке Филиппа приятно радовал, его отец мелькал среди зрителей, и на этом месте я уснула, успев нажать на пульт управления. Утром я почувствовала прохладу в комнате, с детства мои плечи вылезают из-под одеяла и мерзнут, я спряталась под одеяло, придвинулась к Эрику. Он проснулся. Я обрадовалась и рванула к домашнему компьютеру. Эрик, включил телевизор, лежал и радовался коту из фильма для детей. Белье высохло, пора гладить…

Субботний день, включает в себя всю суть женщины, даже если на неделе она работает в мужском обществе, с мужским умом. Надо, надо готовить, гладить, убирать, после чего можно почувствовать себя нормальным человеком. В дверь позвонили, Эрик не сдвинулся с места:

– Ребята шалят.

Я подумала, что ко мне приехали, но меня что-то сдерживало, и я быстро не среагировала на незнакомый звонок, в начале вообще подумала, что звонит телефон.

Чужой дом, чужие звуки. Над потолком звук дрели – понятен, но трезвон в звонок – не особо знаком.

На меня нахлынули воспоминания из прежней жизни, я поняла, что возврат к ней, мне еще не под силу. Незнакомо светило солнце, в это время суток, в прежней квартире солнце было только с утра, у тут лучи солнца падали на новую книгу, и фамилия писателя горела в лучах света неоновым оттенком. Эта книга 'Саквояж с будущим', долго висела первой в рейтинге дня, в Литературном портале, поэтому, когда я увидела ее в газетном киоске, взяла мгновенно, не то, что трубку местного телефона.

Я на секунду задумалась над тем, кого я читала больше: Татьяну Устинову или Дарью Донцову? И не сразу могла дать на это ответ, и все же больше Устинову, она серьезней. Дарью я читала первый раз в поезде, по маршруту Юг – Столица. Ночью, под тусклым светом купейной лампочки, не спалось, бродили по вагону пограничники, менялы денег, и было не до сна. Книгу Дарьи я купила на вокзале, к столице ее прочитала.

Эрик пошутил:

– Взяла книгу и сейчас уснет через три страницы.

Так и было в прошлые выходные, а сегодня над книгой так и не заснула, но еще и не дочитала. Солнце светило на неоновую фамилию, как хорошо издана книга!

Издательство работает.

Опять мысли вслух, вдруг ко мне приезжали и звонили. Эрик их прокомментировал:

– Никто к тебе не приезжал.

Быть может. Компот пользуется успехом, борщ отдыхает, строчки читаются лениво.

Эрик подтрунивает:

– Весь мир знает, где ты живешь!

За окном далекая полоса леса, снега и солнца, еще час и оно уйдет за новый для меня горизонт.

Зимние каникулы кончились, и надо было возвращаться домой. Женя вернулся от Инессы Евгеньевны, вернулась верная помощница Соня. Жить у Самсона – Эрика я больше не могла. Я поняла, почему мои мужчины приобретали вторые имена, да просто потому, что у меня было два имени Надя – Мийлора.

Эрик стал моим единственным мужчиной. Вот он и занимался кормлением черепах, мыл аквариум, и давал им прогуляться ластами по полу. Эрик вошел в состав семьи практически бесцеремонно, если он перешагивал порог, то назад уходить отказывался на отрез.

Я пыталась его не пускать в дом, тогда он звонил по шесть часов в дверь, и все соседи ему сочувствовали. Я вызвала наряд милиции, мол, звонят 6 часов. Милиция с шумом подъехала к дому, а Эрик прошел мимо целой команды милиции, в милицейской форме, и только бабуля у подъезда, 82 лет от роду, знала, куда он важно ушел, но милиции о милиционере про то она не сказала, а сказала мне, когда я вышла из дома. Эрик стал мне названивать по сотовому телефону каждые полчаса и писать любовные послания. Но жить всем вместе было негде.

Снежная каша на дороге местами мешала идти, но в целом приличная зимняя дорога, и я иду по дороге своей жизни, и уже не могу свернуть в сторону жизни некогда любимого мужчины Эрика. Теперь у меня иная дорога жизни и перекрестка на этой дороге нет, или пока нет, а есть экран монитора и все, если Эрик не совсем утопил в виноградном вине свой ум, то вполне может прочитать антикварное послание в свой адрес.

Ау! Мужчина! Не слышит, значит, пьет вино.

Митя пришел к Эрику с чувством личной мести и с доказательством его вины. Дело в том, что убийство под тестом вызвало в свое время некий интерес, и был сделан отпечаток теста в гипсе на месте происшествия. Просто тогда не нашлись все ниточки убийства и Митя, зная от Мийлоры, что убил Маню Самсон – Эрик, решил взять его на испуг слепком. Эрик так расстроился при виде слепка теста, что сорвал с головы натуральный парик и стал лысым мужчиной Самсоном. Что и требовалось Мите доказать. Но Самсон, почуяв неладное, рванул на крышу, где у него стоял личный вертолет, в который он вложил все. Даже свою квартиру, поэтому и жил у родителей. Летать он научился с инструктором, и летчик теперь ему был не нужен. Он улетел на Малахит.

Я поняла, почему я постоянно нахожусь между двух мужчин! С одним я была Надей, а с другим Мийлорой! Я от этого устала!

Николай вновь крутится рядом со мной и пил одну воду, это мой мужчина, теперь он любимый мужчина, он делал мне подарки в чужой день рождения! Спасибо, милый! Я рада, и я не сверну с его дороги, у меня нет иной дороги, есть одна твоя дорога, Николай Борин! У нас есть гастрономический ужин, он любит трубочки, а я халву в шоколаде, он играет в игры на компьютере и читает хронику, а я на компьютере только рисую новые образцы антикварной мебели, такие мы разные, и объединяет нас вода. Мы пьем воду.

Не все так просто, за подарок мужчина ждет любви, обычной любви, а у меня стоп кадр. Нет любви у меня в данный момент, и у природы сегодня другая погода, любовь мне сегодня не выдали, нет ее у меня сегодня, и мужчина обиженно от меня уходит в соседнюю комнату.

Мне стыдно, что я не оправдала его Мийлор, я иду на кухню и пью воду. После этого во мне собирается энергия на три поцелуя. И я, поцеловала Николая, сзади в области шеи, где-то у уха. Мужчина не сразу прореагировал, он жал на клавиатуру компьютера, на котором мужчина ехал на машине, и переезжал дорогу, где хочет, без правил, зато быстро. Через пару минут передо мной появилось довольное лицо мужчины: на экране компьютера он получил новую машину, и пришел выяснять причину трех поцелуев. Я сказала, что они обозначают: спасибо, спасибо, спасибо! И мужчина ушел играть дальше. Мне осталось смотреть события дня. Сквозь такие события иногда просвечивают события ушедшие в прошлое.

На экране промелькнуло название степного шахматного города, однажды из этого города к нам приехал врач анестезиолог, на повышение квалификации. Валера тогда день изо дня повышал уровень своей ревности. Оказалось, что врач женился на его двоюродной сестре, а он с детства был влюблен в свою кузину, так как она напоминала ему любимую актрису.

Второй этап ревности: Валера стал ревновать врача ко мне. Жизнь в квартире становилась невыносимой, Валера предложил врачу покинуть квартиру, это было не очень хорошо, но другого безобидного варианта не было. Вскоре мне пришлось лететь на самолете в места отдаленные, южные. В аэропорту я встретила известную актрису. Она выглядела вполне прилично и молодо, рядом с ней кружил мужчина южной национальности. Я смотрела на экранную любовь. В самолете рядом со мной оказался молодой и симпатичный южанин. Это он мне читал украинские мудрости с грузинским акцентом. Приятный полет, жаль, Валера не мог наблюдать, для продолжения своей ревности.

До того, как Валера перешел жить ко мне, он жил недолго у тети Гали, сестры своего отца. Там у него дома произошел пожар. Трехкомнатная квартира на последнем этаже башни принадлежала трем семьям. В одной комнате жила женщина пьющая, по принципу: все из дома. Из комнаты она все вынесла и пропила, еще оставался старый диван. Лежала она как-то под градусом и курила, телевизора у нее давно уже не было. Заснула. Сигарета выпала изо рта, легла на диван и стала тлеть. С трудом, но диван стал дымить. Диван хорошо закурил, дым выполз в общий коридор.

Тетя Галя, к счастью была дома и вышла на общую кухню, почуяв запах гари, она открыла комнату соседки, дверь этой комнаты замка не имела. Тетя Галя разбудила соседку, и вдвоем стали тушить диван. После трудов пожарника обе женщины покинули квартиру. Двери вновь были прикрыты. Прошло часов пять. Дома был Валера.

Тетя Галя спала. Вышел он из своей комнаты в общий коридор и почувствовал запах дыма.

Открыл комнату соседки и увидел дымовую завесу. Плотная, серая стена дыма стола в комнате. Соседки дома не было. Валера крикнул, чтобы тетка вызвала пожарников.

Тетя Галя вызвала пожарников, и они закрыли дверь в свою комнату на ключ.

Пожарники поднялись на последний этаж башни и сбросили вниз пожарные рукава, и только после этого подключили их к машинам. Пожар потушили. Пожарников смущала закрытая дверь в комнату Валеры. Они взяли штангу, которая им подвернулась под руку, и, которую соседка еще не пропила. Пожарники стали штангой бить в дверь Валеры. Тетя Галя их остановила, объяснив, что дверь закрыли, чтобы в комнату не проник пожар. А пожарники объяснили свои действия со штангой тем, что им надо проверить все комнаты, вдруг, где еще есть человек. Нашелся человек, который квартиру восстановил и всех расселил по другим квартирам.

У меня была другая история. Квартиру мою затопили по всем стенам. Этажом выше уснул военный, приехавший из Афганистана, выпил лишку. Открыл воду в ванной и уснул. Вода на двадцать сантиметров покрыла всю квартиру, вода по стенкам стала опускаться вниз по этажам. Стиральные порошки растворились в воде, и пенная вода стекала по всем стенам квартиры. Дома у меня никого не было, а когда я пришла домой, то увидела водопады из люстр, струи воды по переключателям. Удивительно, что вся проводка была в воде, но все обошлось. Нашлись люди, позвали, кого надо, вскрыли дверь, увидели спящего военного, и занялись нужным делом: собирать воду с полу.

И все же однажды Валера потратил деньги на покупку холодного оружия, купил целый набор, благо оно теперь в сувенирах числиться. Он смотрел все фильмы, где показывали, как надо обращаться с саблями и кинжалами. Когда тетка уходила на заработки, он тренировался: прыгал с оружием и повторял все упражнения, которые видел в фильмах. Мышцы тела окрепли, жира у него не было. Сухощавый с хорошими мышцами он легко повторял упражнения с саблей и кинжалом. На работе рядом с ним сидела женщина, она и помогала осваивать новую работу, он повторял, все, что она делала. Он даже провожал ее до дома. Рядом с ее домом стояла береза, на которой был огромный кап или его еще называют чага.

Через год Валера превзошел свою учительницу. Его оценили, работу стали давать более сложную, а его напарницу просто сократили. Он стал лидером. Зарплата у него стала выше, накопления стали прибавляться быстрей, он не пил, не курил.

Мечтал Валера о компьютере, но не знал, как к нему подойти. И вот он случайно узнал, что у меня достаточно высокая заработная плата. Валера неназойливо изо дня в день стал появляться рядом со мной. Ему очень нравилась моя зарплата, а остальное не имело значение.

О, Валера уже знал, что нужно для компьютера, он приобрел цифровой фотоаппарат.

И как-то он понял, что в освоении компьютера и фотографий он превзошел свою учительницу. Я его перестала интересовать. В организме Валеры возникли перебои.

Пришлось сдать все анализы, и один врач все время ему повторял, что детей у него быть не может, но такой прогноз его сильно и не огорчил. Заводить детей он не собирался.

Захотелось Валере машину. Но Мийлора так много тратила денег просто так, по его мнению, что у нее деньги не копились, а напротив только исчезали. Вся ее зарплата уходила на его высококачественную кормежку, чего молодой мужчина просто не замечал. Он ел икру, красную рыбу, мясо очень дорогое и уже готовое. Пил самые дорогие соки. Он не пил просто чай, а только купленный чай в бутылке. Ел виноград и не опускался до яблок.

Я выбивалась из сил, я его обслуживала, покупала красивое постельное белье. Я стирала, готовила, убирала, гладила, а он обо мне просто забывал, иногда заходил ко мне в комнату и ругался с полчаса, потом уходил к себе в комнату и играл на компьютере. Копил Валера на машину, жил за счет меня, и еще ему чего-то недоставало. Очень лень иногда ему было ходить на работу, и иногда работу он пропускал. Он пришел к выводу, что пара пропущенных дней ему не вредит, и за хорошую работу пропуски ему прощали.

Сидит он за новым компьютером, играет в игры и все хорошо. Деньги мужчина исправно отвозил домой, и там прятал в укромное место. Я сердилась, что он мне деньги совсем не дает, но постепенно привыкла к молодому мужчине и все ему прощала.

Валера рядом со своей постелью поставил саблю, а кинжал положил рядом с компьютером, да еще у него был складной нож. Во мне поселился страх.

Я боялась Валеры, боялась сесть к нему спиной, просто физически ощущала кинжал в спине, и саблю на шее. Но однажды он вернул мне ключи от квартиры, забрал свой компьютер из моей квартиры и свои вещи вместе с холодным оружием. У меня сильно разболелась голова, я переживала уход мужчины и в то же время была рада, что исчез постоянный страх за свою жизнь.

Валера тогда вернулся к матери Инессе Евгеньевне, занял ее комнату, все силы, направив на Эмму, женщину с машиной и дачей за городом. Она научила его лучше водить машину. Он научил ее быть женщиной в машине. Домой он к ней не ходил, там был у нее муж Кирилл Николаевич, домой ее не приводил: там была мать. Валера был из серии чистоплюев, условия машины для любви его совсем не устраивали, и он вспоминал уютную квартиру прежней женщины, то есть Мийлоры. Он всеми фибрами чувствовал, что ему такая жизнь не нравиться. Хорошо было у женщины Мийлоры!

А у матери пирожки да компоты. А у матери Эммы ничего не выпросишь, она сама требует от него денег. Давать деньги Валера психологически не мог, и поэтому Эмме, он вскоре просто надоел. Да и она ему была больше не нужна, он научился водить машину и любить в машине, а это было главной целью на тот момент.

У матери скопилась приличная сумма денег, эти деньги очень нравились Валере, он о них знал, и знал, что это то, что нужно для покупки машины. А вот где лежат деньги, он так и не знал. Компьютер издавал звуки стрельбы по мишеням, матери, казалась, что где-то стреляют, она чувствовала себя плохо при звуках стрельбы, в ней возрождал страх военных дней. Она зажгла свечку, нога у нее подкосилась, огонь упал на постель, тряпки загорелись.

Валера, почувствовав запах дыма, вышел в коридор и увидел дым, который почти незаметно шел из комнаты матери. Он рванул дверь. Дверь была закрыта на задвижку, которую он сам делал для себя, когда жил в этой комнате. В комнате слышалась молитва из уст матери. Он вспомнил о своих деньгах в этой комнате и сильнее рванул дверь. Дверь новая. Косяки хорошие. Валера пошел за саблей, решил ее в щель засунуть и открыть комнату. Сабля проникла в щель и резанула мать, которая сообразила подойти к двери, чтобы открыть задвижку, раненная женщина, одурманенная дымом, потеряла сознание. Огонь вспыхнул с новой силой и охватил всю комнату.

Валера пошел звонить в пожарную часть. В квартиру влетела Мийлора. Она с кулаками набросилась на него, думая, что он закрыл мать и поджег ее. Валера, скрутил кричащую благим матом женщину, и бросил на диван, где сам спал и вызвал пожарную бригаду. В соседней комнате трещал костер из антикварной мебели.

Послышался вой пожарных машин. Инесса Евгеньевна выла на диване, ведь горели: ее деньги, да еще и целая комната. Пожарные дверь в комнату открыли, пламя выплеснулось в коридор, но его тут же затушили, женщина не издавала и звука.

Пожар в комнате потушили.

Валера бросился искать свои деньги, которые хранил в этой комнате. Деньги его обгорели со всех сторон, они лежали в шкафу, в большом старом, замусоленном кошельке, который ему достался от отца. Деньги матери лежали в жестяной банке из-под печенья, и были целыми. Через неделю после пожара пришел детектив Митя, выяснять причины пожара и мотивы, из-за которых произошла трагедия. Митя заметил саблю в комнате Валеры, именно этой саблей была ранена его мать, а он так и не убрал саблю с глаз долой.

То, что дверь была закрыта изнутри, детектив Митя знал из досье пожарников. У него возникла мысль, что женщина была ранена сыном и пряталась от него в комнате, но, поговорив с Валерой, пришел к выводу: мотив был прост – неосторожное обращение с огнем. И все это произошло до того, как Григорий Сергеевич подорвал Валеру на новых штиблетах.