"Любовь как любовь. Лобовы. Родовое гнездо" - читать интересную книгу автора (Горбачева Наталья)

Глава 4 БИЗНЕС-ПЛАН

У Гриши Жилкина, мужа Любы, вдруг наступила черная полоса. Сколько мог, он скрывал это от жены. Началось все с того, что к нему на квартиру под видом «электриков» заявились бандиты и потребовали вернуть долг. Козловский, как оказалось, перед своим исчезновением из города занял двадцать тысяч долларов. Гриша пытался уговорить бандитов подождать возвращения компаньона, но – увы! Сведения были неутешительны: Родион пропал в неизвестном направлении. Козловский не отвечал ни по мобильному, ни по городскому телефонам… Он занял деньги, а долг требовали с Гриши Жилкина. Ко всему прочему, несколько заказчиков отказались от услуг их общего склада. Денежный поток превратился в маленький ручеек. Гриша ходил мрачный, большую часть времени проводил на складе, изыскивая любые способы перехватить денег. Люба, конечно, замечала беспокойное состояние мужа, пыталась выяснить, что происходит, но Гриша отговаривался обычной занятостью на работе. Люба безапелляционно заявляла:

– Я тебе давно говорю, что Козловский – бездельник. Вся фирма на твоих плечах, а он, видите ли, прохлаждается!

Наконец, от складского бухгалтера Михальченко Гриша узнал о махинациях компаньона. Оказалось, что за Двадцать тысяч долларов Козловский купил машину для жены. Гриша поинтересовался, почему личный автомобиль был оплачен из средств фирмы, на что Михальченко ответил, что так Козловский распорядился – сказал, что с согласия компаньона. Далее всплыла «покупка телеоборудования», проще, домашнего кинотеатра, который также сделался исключительной собственностью Козловского.

Через неделю два знакомых бандита заявились к Грише в складской офис. Спрашивали, собрал ли деньги. Гриша сообщил, что вовсю разыскивает Козловского. Бандиты, как водится, принялись шантажировать. Говорили, как в кино:

– Ты в дерьме, парень, по самые уши. Если не хочешь провалиться глубже – ищи по-быстрому деньги. Мы ребята нервные, можем жене пожаловаться. Она ведь в больнице работает?

– Не трогайте семью! – истерично крикнул Гриша.

– Видишь, безотказный вариант, – довольно сказал один бандит другому. – Парень еще не знает, какие случайности с людьми иногда происходят. В Лобне у одного недавно склад сгорел со всем товаром. Электричество подвело. Не дрейфь! Мы не тронем! Неси деньги и разойдемся по-хорошему.

– Я соберу! – пообещал Гриша.

Дело набирало опасные обороты, но Гриша все равно не до конца верил в это. Ему казалось – еще день, два, и ситуация разрешится. После последнего визита бандитов Гриша догадался дойти до дома Козловского. Дверь открыла незнакомая женщина, которая оказалась новой хозяйкой жилища. На все расспросы был один ответ, что Козловский продал дом и уехал, адреса не оставил.

В ближайшую после злосчастного визита субботу, за семейным обедом Люба впервые заговорила о том, что их двухкомнатная квартирка станет тесной, когда появится маленькая…

– Я все посчитала, через две недели срок окончания нашего пятилетнего вклада… – Любины глаза светились. – С процентами нам как раз хватает на трехкомнатную. Ты знаешь, Демичевы готовы поменять свою квартиру на нашу с доплатой.

– И сколько они нам доплатят? – хмуро спросил Гриша.

– Да не они, Гриш, а мы! У них же трехкомнатная, в центре, ремонт недавно сделали, очень хороший.

– А-а-а… Демичи… Очень вовремя!

– Правда ведь?! Мы с тобой только поговорили. Надо подождать до конца месяца, а потом снять деньги в банке…

Близнецы-подростки Петр и Павел сами догадались, что мать в интересном положении – выросший животик было уже невозможно скрыть. Им нравились обе перспективы – и прибавление семейства, и новая квартира.

– Значит, теперь у каждого будет по отдельной комнате! – воскликнул Павел.

– Это как это? – удивился Петр.

– Просто: у тебя одна, у меня – одна, у родителей – тоже своя комната. А младенца пока и за человека нечего считать!

– Дурак ты! – Петр щелкнул брата по лбу.

– Прекратите! – стукнул по столу Гриша.

– Бедная моя девочка… – улыбнулась Люба, поглядев на свой живот. – Братики у тебя – не промах! Гришенька, а знаешь, что я вчера слышала в магазине? Лида-почтальонша сказала, что Козловский уехал с женой и с горой чемоданов. А еще – что у них в доме кто-то другой теперь живет…

– Ерунда! Сарафанное радио! – возмутился Гриша. – Бабам заняться нечем!

– Да пусть себе болтает! Что ты так всполошился?

– Это делу вредит, понимаешь? Бизнесу… Я звонил Родиону. Он доделает свои дела и приедет!

– Ура! – радостно воскликнул Петр. Он единственный из семейства знал об отцовской проблеме, потому как видел и слышал «электриков», приходивших к Жилкиным домой требовать долг Козловского.

На душе горе-предпринимателя Гриши, доброго и доверчивого человека, было тяжело, как никогда. Все его небогатые возможности были исчерпаны. Оставалось одно – воспользоваться семейными накоплениями…

Девушка в Сбербанке предупредила, что срок вклада истекает только через две недели и если он заберет деньги сейчас, то все проценты аннулируются. Гриша написал заявление.

За деньгами его попросили прийти на следующий день. Он принес из дома хозяйственную сумку, сложил туда около полусотни долларовых пачек, озираясь, вышел из Сбербанка, добежал до своего видавшего виды «Москвича». Погони не было. Когда Жилин приехал на склад, то долго сидел в машине, наблюдая, нет ли слежки. Потом зашел в свой офис, набрал нужный номер, сказал:

– Приходите, все в порядке.

Кредиторы прибыли ровно в девятнадцать ноль-ноль. Гриша прямо в сумке передал им деньги, выдохнул:

– Здесь ровно двадцать тысяч.

– Пересчитай, – приказал один бандит другому. На вид они казались Грише одинаковыми: накачанными бритоголовыми Шварценеггерами.

– Ровно двадцать! Как в аптеке, – сказал считавший.

– Я же говорил, все точно.

– Где же точно? Трех штук не хватает, – на ходу заявил второй качок.

– Как это не хватает? – возмутился Гриша. – У меня больше нет денег, я взял в банке все, что у меня было.

– Сочувствую, но помочь ничем не могу. Сегодня три тыщи, послезавтра – четыре и так далее. Ищи деньги, коллега!

С тем бандиты и вышли, забрав с собой все многолетние сбережения Жилкиных. Гриша закрылся в своем офисе и, потеряв ощущение пространства и времени, словно невменяемый, просидел до полуночи. К семейному ужину, как обещал, он не явился. Любе снова пришлось объяснять близнецам, что «папа опять на складе».

– Понятно… – сказал Павел. – На нем всегда все ездят.

– Паша, не надо так о папе, – вздохнула Люба.

– Хорошо. Только я вслух сказал то, о чем другие про себя думают.

– Нет, Паша, все думают по-другому. Отец – честный и порядочный человек. И если этим кто-то пользуется, то это только минус тому человеку.

– Я понял, мам, – ответил восемнадцатилетний парень. – Только в бизнесе надо и зубы показывать.

– Вот вырастешь, мы на тебя посмотрим… на зубастого.

– Будь спок! За меня не волнуйся!

За кого можно было действительно не волноваться, так это за Лику. Через полгода она напрочь забыла о своей летней трагедии, когда провалилась в архитектурный. Она была упорной и жизнерадостной девушкой, долго унывать не могла. Искра несомненного ее таланта разгоралась все сильней. К собственному удивлению, подогреваемая поддержкой Михаила Прорвы, она действительно разработала обещанный бизнес-план и однажды представила его на родительский суд.

– Пап, ты что-нибудь слышал о сельском туризме? – начала она издалека.

– Это вроде как Васильевы дом дачникам сдают и дерут с них почем зря, – отозвался Лобов, просматривая газету.

– Нет… Ты послушай, не читай! Сельский туризм – это отдых и реабилитация в экологически чистой зоне.

– А по-человечески объяснить можешь?

– По-человечески – это свежий воздух, чистое питание, рыбалка, лошади.

– Угу! И комары, туды их в качель! Рано что-то в этом году начали жрать… Турция все равно лучше нашей деревни, – подзадоривал дочку Лобов.

– Папа, сельский туризм сейчас в моду входит, например, в Польше и Прибалтике.

– Мне кажется, что у нас не привьется, – осторожно сказала мама Таня, стряпавшая на своем рабочем месте у плиты.

– Нет, мамуль! Сейчас уже все понимают, что человек должен отдыхать на земле, спать на чистом воздухе, пить парное молоко, есть горячий хлеб…

– Ты что же это, хочешь устроиться на нашей земле?

– Конечно, папуль! Где же еще?

Лика, словно фокусница, достала из своего портфеля сметы, планы, диаграммы, наброски архитектурных разработок.

– Вот смотрите, я все тут подробно расписала. Это примерный проект переделки дома, смета на ремонт…

– Погоди, какая еще переделка дома? – воскликнул Лобов.

– Нужно сделать пристройки к дому, для новых комнат мебель купить, еще кое-что…

– Ты представляешь, сколько это «кое-что» стоит?

– Конечно, представляю! Я посчитала. Но это окупится за три-четыре сезона!

– Быстрая какая… – Лобов задумался, переглянулся с мамой Таней, которая с сомнением сказала:

– Не знаю, Ликуш, будет ли толк от твоего туризма…

– Будет, не будет! – разволновался Лобов. – Мне вообще эта идея поперек характера!

– Папуля! Ты же сам хотел что-то придумать, говорил, земля простаивает.

– Я о другом говорил. Чтобы нам вместе, всей семьей на этой земле работать. Хочу хозяйствовать, понимаешь? Хочу быть хозяином. А ты предлагаешь «подай-принеси».

– Ты, отец, на девочку нашу не нападай, она ж хотела как лучше, – мама Таня даже оставила свою стряпню. – И с Леней надо посоветоваться.

– С ним-то зачем? – удивился Лобов.

– Как зачем? Он все-таки твой сын, наследник. Он тоже хочет во всем этом поучаствовать, правда, Лика?

– Ай! Наша дуда и туда и сюда! – досадливо махнул рукой Лобов и пошел прочь из кухни, но тут же вернулся, взял Ликины бумаги и унес их…

Раньше Лика расстроилась бы на целый месяц: она не любила, чтобы с ее «грандиозными планами» не соглашались сию же минуту. Именно своей многомесячной вселенской печалью она и заставила родителей в прошлом году разрешить ей поступать в архитектурный вместо желанного им медицинского: ведь биологией дочь увлекалась с детства…

Но теперь у нее был Миша! Он понимал с полуслова! У них уже было условлено: она звонила ему на мобильный, и Миша бросал работу, приезжал к месту их свидания – в кафе «У трассы». Так было и теперь. Миша приехал даже раньше ее, заказал кофе и ее любимые пирожные.

– Ну, что родители? – первым делом спросил он.

– Папа у меня, знаешь, какой упрямый… – шмыгнула Лика носом. – Ну, ничего. Я подсчитала, прибыль будет даже больше, чем я предполагала.

– Милая моя бизнесменка… – Миша ласково погладил ее руку. – Знаешь, я совсем не хотел ехать в Россию. А теперь так рад, что не остался в Канаде… Знаешь почему? – он заглянул в ее широко раскрытые глаза. – Я бы никогда не встретил самую лучшую девушку на свете Лику Лобову…

– Да?

– Лика, давай прокатимся в нашу липовую аллею, – предложил Миша. – Там так красиво, как у Толстого. Правильно?

Правильно, – засмеялась она. – Поехали! Там, правда, лучше говорить о природе. Когда я родилась, эти липы уже были вековые. А запах, когда они цветут, ой… Сюда будут ходить наши туристы.

– Я даже чувствую запах липового цвета… и слышу жужжание пчел, – зажмурился Михаил.

Воркования двух влюбленных слышала Настя, которая старалась почаще выходить к клиентам из подсобки кафе. Она на всякий случай изучала окружение Лени…

Липовая аллея была в десяти минутах езды от Бережков – на месте старинного разрушенного поместья. Последние останки барского дома были снесены с лица земли жителями окрестных деревень в перестроечную эпоху. Каждый раз канадец Миша удивлялся, почему русские люди так варварски относятся к своей истории…

– Это будет здорово! – Лика на природе все больше воодушевлялась своим проектом. – Каждый год можно будет придумывать новые программы. Например, сам сажаешь свой огород, сам ухаживаешь и осенью собираешь свой урожай! Я знаю, многие хотят быть ближе к земле, а участки есть не у всех. Ты здесь еще лето не видел. Знаешь, какие у нас места живописные. Настоящая русская природа, рыбалка… а что? Мой папа в прошлом году поймал вот такого жереха, – она развела руками.

Взявшись за руки, они шли по старинной липовой алее – так, как и описывали любовь русские классики. И это было чудесно! Но своим западным менталитетом Миша не все понимал в русском агротуризме, можно даже сказать, что чем дальше, тем меньше он это понимал. Какой свой урожай, какие костры у реки?.. На уме у него сейчас было только одно, и он не знал, как приступить…

– А мой папа… я ему уже сказал про нас с тобой. Ну… о тебе, – заглянул в ее глаза Миша. – Сначала посоветоваться хотел о твоих планах. Об агротуризме.

– Ему, наверно, этого не понять? – насторожилась Лика. – Он же у тебя почти олигарх по местным масштабам…

– Отец в состоянии оценить идею. Он считает, что выгоднее продать землю, а деньги инвестировать-.

– Продать землю? – расстроилась она. – Хорошо, что папуля не слышит.

– Он еще сказал, что идея хорошая и чтобы я всячески поощрял тебя.

– И ты согласен? Ну, меня поощрять?

– Можешь на меня рассчитывать… И знаешь, что еще хорошо? Он уже знает твоих родителей. Не надо будет знакомить и все такое… Ну, если бы мы собрались пожениться, – наконец, Миша сказал самое главное.

– Что? – не поверила ушам Лика. – Повтори!

– Я хотел сказать, что люблю тебя, – сказал Миша и уверенно повторил: – Я люблю тебя и хочу на тебе жениться!

Миша чувствовал себя героем классического романа – так необычно, трогательно и хорошо складывались отношения с Ликой. Конечно, в романе у влюбленных всегда бывают препятствия – но это лишь для испытания чувств. В Канаде девушки совершенно другие – практичные, эмансипированные, жесткие. Вот поэтому-то, оказывается, Мише было с ними неинтересно. А Лика – просто чудо! Все познается в сравнении. Поговорить бы об этом с отцом, поблагодарить за то, что вытащил в Россию, где действительно хочется беседовать «по душам».

Отец все время был чем-то озабочен и занят. И тем неожиданнее было его приглашение среди бела дня подъехать к одному заброшенному дому на краю деревни Бережки. Михаил затормозил у покосившегося крыльца и дал троекратный гудок. Некоторое время никакого движения вокруг не наблюдалось. Потом вдруг заскрипела дверь, и показался отец, весь в паутине и пыли.

– Что ты тут делаешь? – удивился Михаил, выйдя из машины. – Смотри, как испачкался! Что, тут кто-то жил?

– Жил… – усмехнулся Прорва. – Это мой дом. Здесь жили твои бабушка и дедушка…

– В этом сарае? – с недоверием спросил Михаил. – А что это у тебя в руках?

– Мой нож, сам когда-то сделал. Воткнул его в стену сорок лет назад и уехал…

– Я бы тоже отсюда сбежал, – Россия вдруг показалась Михаилу темным своим боком. – У вас совсем не было денег?

– Не то слово… Щи из крапивы, вареные картофельные очистки, оладьи из лебеды… Читал, наверное, в книгах. Да, такое у меня было детство. И юность…

– Я даже представить себе не могу… – испугался Михаил. – Такое могло быть только в кино, но чтобы в жизни… Ты мне не рассказывал…

– Ты бы и не поверил. И сейчас не веришь, – улыбнулся Прорва.

– Да, ты многого в жизни добился…

Они молча сидели в машине: Прорва не звал сына припасть к истокам – коснуться родных стен, тот и не стремился. Все-таки «умом Россию не понять»… Или по крайней мере сразу не понять.

– Была у меня девушка, самая красивая в наших краях, – вздохнул Прорва. – Мне хотелось другой жизни… мир посмотреть. Вот и уехал, и что? Через год стал бешено тосковать по оставленному. Сколько лет снился мне этот дом, старая яблонька, этот нож… Яблони одичали, родители умерли, любимая вышла замуж за другого… Не к кому было возвращаться. А потом я встретил твою маму.

– Твоей невестой была мать Лики? – осторожно спросил Михаил.

– Смышленый ты у меня, – дружески сказал Прорва.

– Вы тогда поссорились?

– Знаешь, мужчины и женщины по-разному смотрят на вещи. Я хотел уехать, добиться чего-то; она хотела, как все, иметь дом, мужа, семью. Ей немного было нужно. Она была очень мудрой… Татьяна могла быть моей женой, у нас мог бы быть ребенок…

Папа, история не терпит сослагательного наклонения, – сказал Михаил, чувствуя, насколько взволнован отец. – Знаешь что? Я рад, что приехал в Россию и сюда… Спасибо тебе за все…

Через час после ностальгического свидания с прошлым Вадим Прорва появился в кафе «У трассы» вместе со своим заместителем Калисяком и областным чиновником. Солидная компания заняла места в углу у окна. Заказали самый дорогой коньяк. Официантка Настя сразу сообразила, что речь пойдет о деле, а потому проявила массу изворотливости и выдумки, чтобы подслушать разговор. Как она поняла, Прорву интересовал кредит на разработку водного месторождения.

– Такая земля – настоящее сокровище, – авторитетно заявил он. – И я не хотел бы огласки до поры до времени.

– Можете быть спокойны, Вадим Борисович, – заверил Калисяк.

– Инвестиции в интересах нашего района: новые рабочие места, снижение безработицы, – подтвердил чиновник. – Вы ведь уже начали набирать людей?

– Дело, скажу вам, непростое, – задумался Прорва. – Старики на печке лежат, молодежь в Москву подалась, а у тех, кто желает работать, маловато образования…

– И с кадрами, и с документами поможем. Лично проконтролирую. Будут кое-какие расходы, – намекнул чиновник.

– Естественно, – подтвердил Прорва. – Меня товарищ Калисяк обо всем проинформировал. Вы останетесь довольны.

– А эти Лобовы знают, что сидят на золотой жиле? – тихо спросил чиновник, но Настя вся превратилась в слух и фамилию уловила.

– Нет, – отрезал Прорва. – И, надеюсь, не узнают.

Новости хорошие, Вадим Борисович, – сообщил довольный Калисяк. – Я переговорил в земельном комитете, они тоже готовы помочь. В регистрационной палате Лобовы свои документы недооформили, за отдельную плату их можно вообще затерять…

– Не очень их балуй, – сказал Прорва, скорее всего для чиновника. – На голову сядут. Потом за каждую бумажку придется втридорога платить.

– Время поджимает, Вадим Борисович. Найдется какой-нибудь умник и перехватит наш кусок. Пока информация о воде не вышла наружу, надо действовать, правда ведь, Никифор Анатольевич? – обратился Калисяк к чиновнику.

– Истинная правда! – ответил тот.

– Ну что ж, за успех нашего дела!

Настя зашла в подсобку и не в силах сдерживаться, громко засмеялась. Солидная компания не подозревала, что в свою тайну посвятила чужака.

Настя теперь чувствовала себя в жизни намного уверенней, хотя пока не знала, что делать с ценной информацией. Для начала она решила испытать силу Лениной привязанности.

Не однажды уже Настя тайно ночевала в лобовском доме: приходила поздно вечером и рано утром уходила. Леня подставлял лестницу к балкону, и она забиралась в его комнату на втором этаже. На этот раз, уходя, Настя швырнула с тумбочки в угол фотографию, на которой Леня был снят вместе с Оксаной.

– Когда кого-то к себе приглашаешь, прячь фотки своих девиц!

– Да, да, да, – поцеловал ее на прощанье Леня.

Эта маленькая уступка легла в основание большого бизнес-плана Насти – Анастасии Антоновны Дьяконовой, выросшей в обычном русском интернате.

На следующий день Леня, проснувшись, по обычаю, к полудню, отправился в кафе навестить Настю. Девушка сделала вид, что очень занята с другими клиентами, с ним не перекинулась и словом. В конце концов Леню обслужила Настина подруга Оля. Он еще раз зашел в кафе перед закрытием.

– Что тебе нужно? – невежливо спросила она.

– Я тебя жду, поехали ко мне…

– Отвали! Езжай-ка ты к своей невесте.

– К какой невесте? – не понял Леня.

– К Оксане, на которой ты летом женишься.

– Кто тебе это сказал? Я с ней порвал. Настя обдала его ледяным взглядом:

– Когда?

– Ну, не порвал… Собираюсь.

– Сегодня… Сейчас.

– Настя, сейчас поздно, у нее уже все спят.

– Значит так: или ты ей сегодня скажешь, что между вами все кончено, или забудь обо мне. Выбирай.

И она таки заставила Леню сесть в машину, доехать до Оксаниного дома, вызвать девушку на улицу и мертвым голосом сказать ей нечто вроде «нам нужно» или «нам лучше расстаться»… Оксана не понимала, что вдруг стряслось, но сейчас с Леней ей было даже страшно – не свои слова он говорил. Обманутая невеста с трудом стащила с пальца подаренное им кольцо и насильно сунула ему в руки.

– Уходи!

Первые сомнительные успехи придали Насте невероятной смелости. Она решила проникнуть в самую суть неясной ей до конца тайны «золотой водной жилы». Сделав прическу и одолжив у Оли строгий темный костюм, Настя отправилась наниматься на работу в офис Прорвы. На фоне деревенских девушек, пытавшихся устроиться секретарем к Прорве, Настя заметно выделялась. Бойкая и независимая девушка понравилась будущему шефу.

– Какое у вас образование? – спросил Прорва.

– Колледж. Специальность – маркетинг.

Прорва посмотрел на нее с удивлением:

– Почему же вы хотите работать в деревне? Человеку с такой специальностью здесь неинтересно.

– Я хочу работать не в деревне, а в вашей фирме. Кроме того, Любавино – поселок городского типа.

– Хорошо… У вас есть документы?

– Со мной только паспорт, – сказала Настя, – диплом не захватила.

– Не страшно, – улыбнулся импозантный Прорва. – Принесете при случае… Скажем, в первый день работы.

– Ой, спасибо! – она чуть не запрыгала от радости, слишком уж восторженно глядя на шефа.

Цель невероятно приблизилась, осталось найти поддельные документы. Но в нынешнее время – это небольшая проблема.

Через неделю Настя отыскала нужного «умельца», который за пару дней нарисовал ей диплом.

– Корочки – не подкопаешься, – сказал «умелец». – А вообще, подруга, для таких, как ты, главный диплом – свидетельство о браке.

Вернувшийся на родину Герман Конев не собирался отказываться от дальнейшей карьеры. Как известно, чем выше поднимаешься, тем чище – в глазах общества – должна быть биография. У новоиспеченного замминистра было единственное темное пятно – заявление об отказе от отцовства, невероятная ошибка молодости: такой документ нельзя оставлять у обиженной женщины. Что она с ним может сделать – бог весть… Герман по своим каналам узнал, где теперь служит Лариса, и отправился в суд. Первая попытка закончилась неудачей. Он некоторое время понаблюдал за ней исподтишка, но ни на минуту Ларису не оставляли в одиночестве. Герман удивился: она выглядела прекрасно, вела себя уверенно, судя по всему, пользовалась авторитетом.

На следующий день судья Лобова уже собиралась домой, когда в ее кабинет вошла секретарша с очаровательным букетом цветов. Лариса подумала, что это – очередной презент от Олега. Три раза она отказывалась брать, четвертый, наконец, принять решилась.

– Лариса Платоновна, это вам какой-то мужчина принес. Он вас нашел? Я его в буфет направила.

– Кто же это такой? Вы его знаете? – удивилась она.

– Такой интересный, представительный, – оценила секретарша. – Сказал, что ваш приятель. Да вы не волнуйтесь, он вам позвонит. Я дала ему ваш телефон.

– Незнакомому мужчине вы дали телефон судьи? Вы в своем уме? А вам он что дал?

– Ничего… – не совсем уверенно пожала плечами секретарша. – Он такой обаятельный. Сказал, что потерял ваш телефон, про родителей ваших спрашивал. Они ведь в деревне живут?

– Возьмите и это! – Лариса всучила ей букет, а сама, хлопнув дверью, ушла.

На следующее утро о незнакомом мужчине напомнил адвокат Менделеев. Он встретил Ларису на лестнице, остановил – вроде как по делу… Но от ревности его деловитость быстро испарилась:

– У тебя кто-то есть?

– В каком смысле? – не поняла она.

– В прямом. Тебя искал мужик. Такой высокий, элегантный. Холеный.

– И что? Он представился моим женихом?

– Он никак не представился. Но искал тебя явно не по делу. Если не хочешь говорить – пожалуйста…

– Просто не знаю, что тут сказать. Мне вообще не до мужиков. Дел полно. Не представляю, кто бы это мог быть.

– И не до меня? Почему ты не хочешь со мной встречаться?

– Хочу, – улыбнулась Лариса. – Но не могу…

Она поспешила дальше, оставив Менделеева раздраженным и недоумевающим. Снизу по лестнице поднималась Зина, однокурсница Ларисы Лобовой. В другой ситуации Олег никогда не стал бы ее расспрашивать, но сейчас ему показалось простительным.

– Зиночка! – остановил он свою коллегу.

– Олег, прости, у меня заседание.

– Два слова, Зинуль! Ты ведь однокурсница Ларисы Лобовой?

– Слушай, говорят, вы с ней… но я не поверила. Она же к себе никого не подпускает …

– А с мужем она когда развелась? – перебил Менделеев. – Он где?

– Не смеши! Лариса никогда не была замужем.

– Точно? – с облегчением выдохнул Менделеев. – Я имею в виду отца ее ребенка…

– Нет, Олег, имеешь в виду ты ее, – сообразила Зина. – А на отце Глеба стоит жирный гриф секретности. Имей в виду!

– Спасибо за совет! Твой должник…

– Да ладно! – отмахнулась Зина.

Поздно вечером Ларисе позвонили.

– Здравствуйте, – донеслось из телефонной трубки. – Вас беспокоит Герман Конев. Могу я поговорить с Ларисой? – Она затаила дыхание. – Лариса, не молчи, нам надо поговорить. Лариса, ты слушаешь? Это важно. Речь о нашем сыне…

Лариса осторожно повесила трубку. Через минуту раздался новый звонок. Она выдернула шнур из розетки.

На следующий день никакие дела в голову не лезли, Лариса раздумывала о причине появления отца Глеба. Представляла самое ужасное: он хочет забрать у нее сына. И хотя юридически сделать это почти невозможно, но Конев теперь гусь высокого полета, нажмет на рычаги… Хотя зачем ему Глеб?

Она даже не заметила, как в ее рабочую комнату вошел Олег.

– Бледная, худая, уставшая! – весело поприветствовал Менделеев. – Могу чем-то помочь?

– Нет, – еле выговорила она.

– Серьезно… Ларис, а давай на выходные съездим отдохнуть. Представь: небольшой домик у озера, тишина, покой, чистая вода. Катание на лошадях…

– На лошадях?.. – впервые Лариса проявила подобный интерес. – Да, возможно…

– Это еще не все. Рыбалка! Там есть озеро. Глеб будет визжать от восторга, – и Менделеев принялся описывать прелести загородного отдыха.

– Ладно, успокойся. Я подумаю.

– Ну, наконец!

Она кое-как досидела до конца рабочего дня, решив, что если встретит еще в суде Олега – поедет с ним. Иначе увезет Глеба к родителям.

Лариса столкнулась с Менделеевым в дверях собственного кабинета. Он спешил к ней с единственным вопросом:

– Ну что, едем?

– Да, – согласилась она. – Только сегодня же, можно? Через час… Нет, через полчаса.

– Не то передумаешь? Давай я сразу к вам заеду и заберу.

Дома Лариса быстро побросала в сумку необходимые вещи и выбежала во двор. Олег уже сидел в машине с Глебом. Радости обоих не было конца… Общаясь, они даже не заметили, как появилась Лариса. Она кинула сумку на заднее сиденье и дала команду трогаться. Мужчины переглянулись – что с женщин возьмешь, никогда непонятно, чего они хотят… Они едва разминулись с большой черной машиной, въехавшей во двор. Глеб даже присвистнул – какая красивая. Лариса облегченно вздохнула: Герман, сидевший в представительском автомобиле справа от шофера, никак не мог увидеть ни ее, ни сына.

В переднее зеркальце она еще успела заметить, что Герман стоял у двери их подъезда и набирал номер квартиры. Их квартиры…