"Темные cилы над Муншае" - читать интересную книгу автора (Найлз Дуглас)

Менестрель

Черная лошадь в таком быстром галопе скакала ему навстречу, что на мгновение Грюннарх даже подумал, не хочет ли всадник в красном одеянии сбить его. Тот, однако, в последний момент, потянув поводья, остановился, улыбнувшись королю напряженной улыбкой. С элегантной небрежностью Ларик, капитан Смертоносных Всадников, спешился.

– Что тебя задержало? – резко спросил Рыжий Король. – Теперь совет начнется без нас!

– Я проверял свой отряд, – хладнокровно ответил Ларик. Капитан дерзко смотрел на короля, словно бросая ему вызов. Грюннарх сердито отвернулся.

Черт побери этого Ларика! К сожалению, он отлично командовал своими всадниками – Грюннарх не мог без него обойтись, иначе он уже давно бы разжаловал Ларика. Однако, он так и не сумел бы найти другого человека, способного управлять Смертоносными Всадниками с таким же умением и бесстрашием. Подошел слуга и, взяв поводья взмыленной черной лошади, повел ее в сторону лагеря армии Рыжего Короля. Ларик же легким неторопливым шагом спокойно направился к королю.

– Вы думаете, будет война? – спросил он, медленно облизывая губы.

– Это не вызывает сомнения, – проворчал Грюннарх, взбодренный напоминанием о событиях предстоящего вечера. Они должны были собраться во дворце Телгаара Железная Рука, чтобы обсудить летнюю кампанию.

Ларик, наконец, подошел к королю, и Грюннарх сделал паузу. Король повернулся и, посмотрев на открывающийся перед ними вид, не смог сдержать одобрительного восклицания.

Мачтами сотен кораблей ощетинились воды Железной бухты. Вдоль открытой береговой линии, углубляясь на несколько миль в долину, расположились палатки и конюшни огромного военного лагеря.

Возвышаясь над мачтами и палатками, стояла Железная Башня – мрачная мощная крепость Телгаара Железная Рука. Именно туда и должны были направиться Грюннарх и Ларик. Высокие гранитные стены, увенчанные многочисленными башенками, казались неприступными. Знамя Телгаара – пунцовый дракон на черном фоне – развевалось над самой высокой башней. С более низких башен гордо реяли, штандарты других северных королей – гостей Телгаара. Алый меч Грюннарха Рыжего, голубой кит Раага Хаммерстаада и полдюжины знамен менее крупных королей говорили о неслыханном доселе собрании северян.

Серые небеса простирались над замком, ветер гулял по открытым прибрежным просторам. Северные короли и их главные военные советники готовились к переговорам. Двое северян взобрались по извивающейся каменной лестнице, ведущей к зияющему проему ворот в гранитной стене крепости. Они являли собой интересный контраст: король был высоким и широкоплечим, со светлыми волосами и желтой бородой. Капитан же был невысоким брюнетом, а сутулость и тяжелая поступь еще больше подчеркивали его малый рост.

Однако, если бы кто-нибудь внимательно понаблюдал за их глазами, он смог бы почувствовать, что Ларик более опасен. В его темном взгляде было что-то холодное и нечеловеческое.

– Проходите сюда, милорды, – улыбнулась полногрудая служанка, когда они вошли а ярко освещенную факелами крепость. Женщина, мерно покачивая бедрами под своим ярким платьем, повела их за угол, я они оказались посреди огромного крепостного двора. Грюннарх подумал, что служанке было приказано провести их через крепость так, чтобы они оценили могущество Телгаара, потому что она, действительно, провела их окружным маршрутом мимо больших бараков, высоких бастионов и толстых стен. Железная Башня, и правда, производила впечатление.

Наконец, женщина ввела их в гигантскую, задымленную залу. Казалось, веселье началось здесь уже довольно давно. В зале было не очень тепло, но она ярко освещалась сиянием, идущим от высокого огня, пылающего в огромном очаге. В массивном камине лежало как минимум четыре древесных ствола, посылающих в разные стороны адские столбы пламени. Колоссальные дубовые столы, пересекающие всю залу, были уставлены едой и вином. Сотни людей сидели за столами, выпивая и закусывая, в то время как за стенами крепости сгущались сумерки.

Грюннарх и Ларик сели на длинную скамью рядом с людьми Раага Хаммерстаада. Рыжий Король схватил с блюда целую жирную ногу и, вцепившись в нее зубами, оторвал здоровенный кусок, при этом жир потек ему на бороду.

– Рад тебя видеть, – проворчал Рааг, вытирая пивную пену с усов. – Скоро начнется серьезный разговор – после того, как наш хозяин устроится как следует.

Грюннарх что-то пробурчал в ответ, повернувшись, чтобы посмотреть на Телгаара, едва различимого сквозь клубы дыма в другом конце залы.

Служанки принесли еще пива, рабы подбросили дров в огонь. Настроение у присутствующих становилось все более шумным и веселым. Запахи жареного мяса, пролитого пива и дыма смешались в единое целое. Пир продолжался, добавились запахи рвоты и застарелого пота. Многие уже улеглись на стол.

Другие гонялись за служанками и заваливали их тут же под столами или в любом другом свободном месте.

Наконец, пиршество закончилось. Через некоторое время начался Совет Королей. Телгаар Непобедимый, самый могучий северный король и хозяин замка, поднялся на ноги, и шум в комнате постепенно стих. Даже теперь, когда ему уже было немало лет, Телгаар производил сильное впечатление. Он не спеша оглядел всех своих гостей. Его изборожденное морщинами лицо скрывалось длинной белой бородой, которая, к тому же, не позволяла увидеть истинное его выражение.

– Мои гости и мои соотечественники. Мы соединили здесь множество людей. Армия и флот огромных размеров собрались непрошенные у моего порога. Это сила, способная развязать войну или поддержать мир.

Удивленные и рассерженные крики послышались со всех сторон при последних словах короля. Мир – это слово не пользовалось большой популярностью среди собравшихся здесь воинов.

– Послушайте меня! – взревел Телгаар, и шум моментально стих. – Мы уже заявили, что многие части этих прекрасных островов принадлежат нам. Мы покорили многие из них и мирно жили с другими ффолками, до тех пор, пока на островах Муншаез не появились гордые и процветающие люди – люди, которые теперь осмеливаются не склонять головы перед заморскими королями!

И теперь, снова, мы хотим начать новую войну. Объединенными силами мы можем напасть на любой из островов, и наш триумф будет гарантирован. Еще одно королевство ффолков падет, а наши непобедимые армии смогут идти дальше. Но я считаю, что мы не должны следовать этой дорогой!

Удивленный шепот снова прокатился по огромной зале.

– Обладая такой надежной базой, давайте готовить наши корабли для торговли. Разве мы не лучшие моряки во всем мире? Наши суда повезут товары от одного королевства к другому. И доходы будут огромны. Пусть наше будущее будет именно таким! Восклицания удивления смешались с яростными возмущенными криками. Грюннарх и Рааг вскочили на ноги вместе с множеством других рассвирепевших северян.

– Это слова женщины! Война! Война! – и многие куда более грубые выкрики последовали вслед за этими. Грюннарх вспрыгнул на стол, разбрасывая кубки и тарелки и размахивая своим боевым топором над головой.

Он взревел, требуя тишины и, постепенно, северяне обратили свои взоры на его яростную желтобородую фигуру.

– Слова Телгаара – слова старика, который перестал быть воином! Наша судьба – покорить все острова Муншаез, и в наших руках есть инструмент для решения этой задачи. И не через сто лет, а сейчас!

Грюннарх сделал полный оборот, чтобы посмотреть какое впечатление произвели его слова. Слова дерзкие и предательские, которые могли бы привести к резне, если бы он но высказал мнение большинства этой компании.

– Я говорю, что мы должны отплыть на войну, пока погода благоприятствует! Мои разведчики сделали подробный доклад о положении в королевстве Корвелл, находящемся менее, чем в ста шагах отсюда. Это богатое и могущественное королевство, но с теми силами, которые нам удалось собрать здесь, мы покорим его! Как только Корвелл падет, владения ффолков окажутся поделенными надвое, и ничто не сможет помешать нам покорить все острова Муншаез!

Пронзительные вопли поддержали слова Грюннарха, постепенно шум перерос в дружный рев:

– Война! Война! – и рев этот наполнил огромную залу как торжественное и священное песнопение, музыкальным сопровождением которому был звон оружия, стук Кулаков по огромным столам и оглушительный топот.

Присутствующих охватила лихорадка войны. И не сразу собравшиеся воины заметили, что Телгаар снова встал, – очень медленно шум стих настолько, что старый король мог надеяться быть услышанным.

– Если такова ваша воля, не в моих силах остановить вас. Но знайте: вы отправитесь на войну без кораблей и солдат Телгаара Железная Рука!

Еще безжизненное тело фирболга не коснулось земли, а Тристан уже мчался, перепрыгивая через камни, чтобы склониться перед своим старым другом и учителем. Вне всякого сомнения, Арлен был мертв. Принц Корвелла молча смотрел на тело своего наставника. Он удивился тому, что ничего не чувствует. Вроде бы его реакция на смерть Арлена должна была быть сильнее, однако слез не было.

– Смотри! – крикнула Робин и принц посмотрел туда, куда указывала девушка.

Среди деревьев, растущих на противоположной стороне долины, развевался алый плащ. Присмотревшись, принц увидел всадника на огромном черном коне. Мощный конь мчался к ним, а когда принц разглядел большой лук на коленях всадника, он понял, что это и есть их спаситель. Принц окинул взглядом скалистый уступ наверху. Фирболгов больше не было видно. Всадник приблизится, и друзья увидели высокого красивого человека, с аккуратно подстриженными и ухоженными темными волосами и бородой. Алый плащ, голубая туника и черные гетры были сшиты из самого лучшего шелка, а огромный лук, который незнакомец держал в руках, поразил Тристана своими размерами.

Широкополая шляпа и добродушная улыбка завершали портрет незнакомца, при этом шляпа была украшена несколькими яркими разноцветными перьями, в тон плащу, тунике и гетрам. Вызывающе яркий костюм совсем не соответствовал дикой природе леса Ллират. Видно было, что путешественник провел в пути не один день, однако одежда его была чистой и в полном порядке. Когда он подъехал поближе, друзья поняли, что намерения у незнакомца вполне дружеские. В довершение к его поразительному виду оказалось, что его сопровождал черный сокол, который все время описывал круги вокруг своего хозяина. Когда всадник остановился перед Тристаном, Робин и Полдо, сокол уселся на его широком плече.

– Эй! – весело воскликнул всадник. – Неплохая схватка – вполне можно песню про нее сложить! – И тут только Тристан заметил лютню, переброшенную через плечо незнакомца. Вспугнув сокола, всадник спрыгнул на землю, а затем галантно поклонился присутствующим. Он оглядел поле боя – казалось, его серые глаза впитывают каждую, пусть даже самую мельчайшую, подробность. Снова повернувшись к друзьям, он представился:

– Керен Доннелл, менестрель, к вашим услугам. Тристан и Робин удивленно посмотрели друг на друга, услышав имя самого знаменитого среди ффолков менестреля.

– Я – Тристан Кендрик, принц Корвелла, это воспитанница моего отца, Робин, и наш друг Полдо. – Полдо наклонил голову, с огромным интересом изучая лук Керена, а Робин сделала реверанс.

Принц продолжал:

– Спасибо за помощь. Вы спасли нам жизнь.

– Как приятно узнать, что помог принцу и юной леди! – улыбнулся менестрель; казалось, он не придает особого значения своему участию в сражении. – А кроме того, я всегда радуюсь возможности познакомиться с кем-нибудь из маленького народца, – добавил он, поклонившись Полдо.

– Ваша слава бежит впереди вас, сэр, – проговорил Тристан, – это большая честь встретиться с самым знаменитым менестрелем среди всех королевств ффолков. Но что могло заставить вас променять двор Высокого Короля на дикие леса Гвиннета?

– Ах, Гвиннет – по-моему, это самая прекрасная часть Муншаез. Ведь ваш остров хранит сокровища древней истории ффолков. А вы знаете, что Меч самого Симрика Хью спрятан где-то в Гвиннете? Так, во всяком случае, говорят легенды.

– Это действительно прекрасная страна, – согласился принц.

– И я не знал, что Меч Симрика Хью может находиться где-то здесь – должен признаться, меня эта мысль волнует. Ведь каждый ребенок знает, что Симрик Хью был героем, который первым объединил ффолков в единое государство с одним королем во главе. Вы путешествуете просто так, для удовольствия?

– Боже, нет – я еду по поручению Высокого Короля в Кер Корвелл.

Кажется, вы как раз там живете? – Тристан и Робин согласно кивнули. – Позволите ли вы моему соколу Сейблу и мне сопровождать вас? – менестрель вопросительно посмотрел на стоявших около него людей.

– Ну, конечно же! – И вдруг принц вспомнил о том, где они находятся.

– Но мы еще в опасности! – Очень быстро он объяснил Керену, что в окрестностях полно фирболгов, при этом Тристан все время нервно поглядывал на начало тропинки, но пока их врагов видно не было.

– Давайте посмотрим на вашего друга, – сказал менестрель, показывая на Даруса, который пошевелился.

– А что с другим? – Керен кивнул на тело Арлена, лежащее в луже крови.

Тристан еще не думал об этом, но понимал, что не может оставить тело старого воина на растерзание.

– Нам придется привязать тело к одной из лошадей. Он был капитаном королевских стражников и верным солдатом, который погиб смертью героя. Он будет похоронен в Корвелле, в королевской усыпальнице.

Менестрель помог Тристану привязать тело Арлена к его лошади. А в это время Робин плеснула холодной воды в лицо калишита. Он медленно пришел в себя и поднялся, но не мог двигать левой рукой. Лошадь Даруса стояла неподалеку, и Робин, своим шарфом перевязав молодому человеку руку, помогла ему взобраться в седло. Когда Керен с принцем уже заканчивали прикреплять тело Арлена к лошади, Керен заметил фирболга, безнадежно опутанного ветками деревьев. Чудовище оставило попытки высвободиться, но тупо и с подозрением рассматривало людей и карлика, занимавшихся своими делами.

– Как это произошло? – удивленно спросил менестрель.

– Это все Робин, – ответил принц, который сам был удивлен не меньше Керена. – Она сказала, что не знает, как так получилось, она просто крикнула ему, чтобы он остановился.

Керен обернулся и с интересом посмотрел на Робин, переводя взгляд с плененного фирболга на девушку и опять на чудовище, Робин же молча опустила глаза. Тристан в это время занялся своими собаками, две из которых погибли под ударами дубинок фирболгов. Другие были в порядке и нетерпеливо бегали вокруг.

Закончив все приготовления, Керен, Робин, Полдо и Тристан вскочили на своих лошадей – при этом Тристан решил ехать на лошади Арлена, чтоб оберегать тело своего погибшего друга. И как раз в этот момент громкий вопль возвестил о появлении новой банды фирболгов. С яростным рычанием чудовища мчались вниз по холму. Некоторые из них остановились и стали сбрасывать тяжелые камни, каким-то чудом пролетавшие мимо принца и его спутников, которые, пришпорив своих коней, отправились в путь.

– Жаль, что нам не удалось захватить парочку их голов, – крикнул менестрель Тристану, вспомнив военные обычаи некоторых кланов ффолков, – отличные получились бы трофеи – головы фирболгов!

– Да уж, – ответил ему Тристан, которому стало нехорошо от одной только мысли о таком трофее.

Подгоняя лошадей, компания, сопровождаемая охотничьими псами, мчалась вниз по лощине так быстро, как это только позволяла безопасность, и вскоре оторвалась от тяжеловесных фирболгов, которые через некоторое время и вовсе исчезли из виду.

– Может быть, они перестали нас преследовать? – с надеждой оглядываясь, спросила Робин.

– Могли, конечно… не знаю, – ответил Тристан. Вдруг он с отчаяньем пожалел, что не может посоветоваться со своим учителем, и понял, что ему будет очень не хватать Арлена. – Но проверять мы не станем, не можем себе этого позволить, – ответил он, наконец заставив себя принять решение. – Нам надо двигаться вперед.

Дарус застонал и покачнулся на своей лошади. Тристан боялся, что калишит не выдержит обратной дороги и подумал, что можно было бы остановиться… а если они все погибнут, попав в засаду фирболгов?… И почему Арлен должен был умереть? Эти вопросы тяжелым грузом печали легли на плечи принца. А вскоре, как будто чтобы усилить горестное состояние его души, начался дождь.

Уже рассвело и ффолки сновали по улицам Корвелла, а фермеры занялись привычными делами на полях. На рассвете рыбаки вывели из гавани свои небольшие суда. Даже ремесленники уже поднялись и готовились к предстоящему рабочему дню. В миле от Корвелла, в Лоухилле – поселении карликов – все мирно спали, несмотря на то, что солнце уже стояло в зените. Обычно первые карлики, заспанные, и еще не очень твердо стоящие на ногах, покидали свои уютные домики и появлялись на улицах Лоухилла лишь к полудню. Они умели наслаждаться жизнью, поэтому вставать с рассветом было не принято. Но, наконец, день в Лоухилле начался и принес с собой обычные заботы и хлопоты – впрочем, сегодня случилось нечто совсем необычное.

Элиан, девица пятидесяти двух лет, вышла на улицу из своей норы и ее охватила тревога: она почувствовала, что все поселение переполняет какое-то непривычное волнение. Она видела, как ее односельчане с очень серьезным видом сновали взад и вперед. Интересно, что явилось причиной этой суматохи?

Карлики всех возрастов спешили мимо к норе ее отца, спускались с холма и торопились к окраине поселения. Еще не проснувшись окончательно, Элиан последовала за толпой и заметила, что множество ее соплеменников собралось около одной из нор у самого подножия холма.

Стараясь поспеть за детьми и молодыми людьми, Элиан помчалась вниз по склону, заразившись волнением окружавших ее карликов. Вход в нору выглядел не так, как он должен был бы выглядеть, совсем не так!

Повсюду были разбросаны комья дерна, и вся земля вокруг прочной двери кем-то или чем-то была разрыта. Подойдя поближе, Элиан увидела, что дверь с косяком сломались и упали внутрь домика под давлением какой-то ужасной силы. А проход, ведущий в нору, был разрыт до невероятных размеров.

Пробившись сквозь толпу, которая все увеличивалась и в которой люди были уже не в состоянии сдерживать охватившую их тревогу, Элиан заглянула внутрь норы и не смогла сдержать крика ужаса.

Бывшее когда-то уютным, жилище было сравнено с землей: аккуратная и надежная мебель разнесена в щепки, печь перевернута, вся посуда превращена в тысячу мелких осколков. Но все это было несравнимо с тем кошмаром, который предстал глазам Элиан, когда она увидела то, что лежало на полу в самом центре норы.

Карлики – двое примерно такие же, какой была и Элиан, и двое маленьких – были растерзаны так, что узнать их не представлялось возможным. Каждый из них был изуродован и разорван в клочья существом, обладавшим огромной и невероятной дикой силой. Будучи не в состоянии сдерживаться, Элиан отвернулась и со слезами выбежала из норы. Некоторые карлики стояли в стороне от толпы тяжело дыша, с белыми, как мел, лицами.

Элиан, которую била дрожь, упала на землю; она старалась не думать о том, что увидела в норе, но в ее сознании все время возникали огромные клыкастые существа. Они рычали и хрипели, и она никак не могла от них избавиться.

Серые облака и туман сменились дождем, когда путники спустились с высоких холмов леса Ллират. Они подгоняли лошадей, стараясь как можно больше оторваться от фирболгов. Они не знали, стали ли чудовища преследовать их за долиной, но остановиться и выяснить они не рискнули.

Дарус ехал молча, сжав зубы. Грубая повязка, наложенная Робин, сохраняла его руку в неподвижности, однако, от усилия, которое ему приходилось прикладывать, чтоб держаться в седле, в его лице не было ни кровинки. Тристан понимал, что им придется остановиться на ночь, и он яростно молился богине о том, чтобы фирболги прекратили преследование и не спустились за ними в низину.

Дождь то лил как из ведра, то тихонько моросил, и казалось, что с каждой милей сырость все глубже пробирается под плащи, чтоб проникнуть в их тела до самых костей. Робин обнаружила извилистую звериную тропу и, с девушкой во главе, они поехали друг за другом по этой узкой дорожке. Полдо ехал вслед за Робин, а Дарус и Тристан – за ним, менестрель же заключал их небольшой отряд. Тропинка изогнулась и вывела их к высоким соснам, что росли в лесу, лишенном каких-либо кустарников, но сами деревья отлично защищали путников от усилившегося дождя.

Тристан поплотнее закутался в шерстяной плащ и надел меховой капюшон, но даже эти усилия не смогли защитить его от пронизывающего холода, и вскоре он уже не мог справиться с охватившей его с головы до ног дрожью.

Принц видел, что едущий впереди Дарус уже из последних сил держится в седле и может упасть в любой момент. Во главе группы Робин грустно скорчилась в седле, побежденная холодом и дождем.

– Придется остановиться, – крикнул принц через плечо, не поворачиваясь к менестрелю. – Если мы не разведем огонь и не согреемся, мне кажется, Дарус не дотянет до утра.

– Мудрое наблюдение, – согласился менестрель. – Давайте поищем подходящее место. Тропа начала снова подниматься на один из бесчисленных горных хребтов, которые окружали Ллират. Сосны здесь росли очень плотно, с небольшими Полянками между ними. На одной из таких полянок Тристан догнал Робин. Дождь снова утих и в воздухе висел легкий туман.

– Давайте остановимся, – предложил он, и девушка устало кивнула ему в ответ. Принц никогда не видел ее такой безнадежно несчастной, и его пронзило чувство огромной вины.

– Мне… мне очень жаль, – сказал принц. – Это я втянул нас в эту авантюру. Мне казалось, что преследование фирболгов замечательно развлечет нас всех.

– Это не твоя вина, – вздыхая, ответила ему Робин. Она посмотрела на неподвижное тело позади Тристана и губы ее сжались. – Мы все были за погоню – все, кроме Арлена. Мы все ответственны за последствия. Она подняла голову, усилием воли стараясь победить отчаянье.

– Где разобьем лагерь? Хотелось бы, чтоб где-нибудь поблизости.

– Подожди здесь вместе с остальными, – сказал Тристан, – а я поищу место, где мы могли бы спокойно провести ночь. Испытывая облегчение от того, что он может подумать о чем-то еще, кроме Арлена, принц съехал с тропинки, чтобы исследовать плотные заросли сосен. Вскоре он обнаружил место, незаметное снаружи, где была довольно большая сухая площадка, устланная сосновыми иголками и защищенная от дождя нависающими ветками сосен. Вскоре к нему присоединились и остальные. Робин развела небольшой костер, который совсем не дымил, а Тристан тем временем проехал назад и замел следы огромной веткой, так что складывалось впечатление, будто они поехали дальше по основной тропе. Укрытие оказалось настолько теплым и сухим, насколько вообще на это можно было рассчитывать в таких условиях.

Они по очереди дежурили, но даже к утру, когда занялся серый, туманный рассвет, фирболги не появились. У Даруса началась лихорадка, и он в беспамятстве бредил. Они привязали его к седлу и, замерзшие, поехали дальше. Единственным утешением было отсутствие преследователей.

– Они, наверное, боятся спускаться с гор, – заметил Керен.

– Даже если они просто бесцельно бродят по окрестностям.

– А я боюсь, что предположение нашего маленького друга может оказаться верным: они не будут слишком близко подходить к поселениям людей такими небольшими группами.

– Надеюсь, что вы правы, – ответил Тристан. Обстоятельства складывались так, что шансы Даруса выжить были совсем небольшими, а при возможной схватке они и вовсе оказывались нулевыми. К вечеру этого дня всадники подъехали к маленькой хижине лесника. Домик стоял на небольшой прогалине, со всех сторон окруженной лесом; рядом весело журчал ручей. На заборчике сушились шкуры, а рядом с пустым загоном для скота примостился наполовину разрушившийся навес.

– Кто вы такие? – голос был мрачным и подозрительным.

Говоривший стоял за углом хижины. Им оказался изнуренный работой человек средних лет, очень просто одетый. На плече у него лежал топор дровосека с длинной ручкой – казалось, легкого движения руки достаточно, чтобы привести его в боевое положение. Дверь хижины со скрипом приоткрылась, и в проеме принц увидел какую-то неясную фигуру. Однако, он отлично разглядел заряженный арбалет, направленный прямо ему в сердце.

– Кто вы такие? – снова спросил лесник.

– Я Тристан Кендрик, принц Корвелла, – сказал Тристан, гордо вскинув голову. Он вздрогнул, увидев, что арбалет слегка переместился, однако выстрела не последовало. – Один из моих спутников ранен – ему необходим отдых и тепло.

Лесник заметно успокоился.

– Да, конечно. Я уже встречал вас раньше, мой принц. Пожалуйста, простите мне мою подозрительность – сейчас в Ллирате наступили опасные времена.

Слегка кивнув, он добавил:

– Почему бы вам не зайти в дом? Дверь хижины распахнулась и их глазам предстал парнишка лет двенадцати, так и не выпустивший из рук арбалета.

Вслед за мальчиком из хижины вышла крепко сложенная женщина и торопливо направилась к лошади Даруса. Робин уже помогала калишиту.

– Быстрее! – заторопилась женщина, ее округлое лицо было полно сочувствия. – Бедный парень! Давайте отнесем его в дом.

Остальные с благодарностью последовали за хозяевами в теплую хижину.

Впервые за последние два дня путешественники могли просушить свою насквозь промокшую одежду.

– Меня зовут Киган из Диннвалла, – представился хозяин, когда они вошли в его маленький домик. – А это Энид и мой сын Эван. Сынок, сбегай и присмотри за лошадьми! Быстро! Эван, который продолжал глазеть на гостей, повернулся и побежал к лошадям. Остальные осторожно положили Даруса на единственную большую кровать. Калишит весь горел в лихорадке и продолжал тихонько стонать. Предоставив женщинам заботиться о Дарусе, Тристан с помощью хозяина постарался получше укрыть тело Арлена. Его плоть, холодная и отвердевшая, уже мало напоминала человека, который был верным другом и учителем принца в течение всей его сознательной жизни. Тристан подготовил тело для похорон, уверенный, что его отец обязательно устроит торжественную церемонию, когда они вернутся домой. С тоской вспоминал он грубоватые наставления своего старого учителя. И хотя его похвалы всегда были редкими, но он никогда не терял веру в способность Тристана учиться и совершенствоваться. Он умер, как настоящий воин! Среди ффолков считалось, что это лучший способ умереть – так, во всяком случае думал раньше принц.

Теперь эта мысль перестала казаться ему столь несомненной. Тристан вернулся в хижину, когда уже совсем стемнело, с удовольствием принюхиваясь к запахам стряпни. Киган и его семья поделились с принцем и его спутниками всем, что у них было в их скромном жилище. После простого, но сытного обеда и нескольких стаканов домашнего вина, они впервые за много дней могли позволить себе расслабиться. Только тяжелое состояние Даруса и непредсказуемые опасности, которые поджидали их в лесу за крепкими стенами хижины, не давали им в полной мере насладиться гостеприимством лесника.

– Ваши спутники говорят, что вас зовут Керен Доннелл, – несколько поколебавшись, сказал лесник после ужина. – Не могли бы… не могли бы мы просить вас спеть что-нибудь?

– С удовольствием, – ответил менестрель поднимаясь, и направился к дверям, у которых они сложили все свои вещи. Он достал лютню и, возвращаясь к своему месту, взял несколько аккордов, осторожно настраивая лютню. Потом он заиграл. Песня о Матери-Земле наполнила скромную хижину.

Песня рассказывала о богине и ее славных делах, о том, как она поддерживает в мире равновесие между добром и злом. Богиня и ее почитатели знали, что ни добро, ни зло в чистом виде не сделают мир лучше. Таким образом, она посвятила себя сохранению Равновесия. Песня поведала и о друидах – человеческих детях богини. Друиды должны были охранять от вторжения остальных людей некоторые нетронутые места дикой природы: здесь существа должны были рождаться и умирать естественным путем – так хотела богиня. Но у богини были еще и другие, более могущественные дети, и о каждом из них, последовательно, повествовала песня. Сначала о единороге Камеринне, который обитал в долине Мурлок. Существо могучее и волшебное, единорог не был обычным животным – он был единственным в своем роде.

Однако, как настоящий король леса, он охранял и защищал лесных существ, о которых не ведали даже друиды. И Левиафан, самый огромный из детей богини, выполнял те же функции в море. Левиафан большую часть времени спал – иногда на протяжении целых столетий. Однако, когда он пробуждался, ничто в мире не могло противостоять ему. А еще ее детьми были волки, они назывались Стая. Обычно волки по отдельности рыскали в самых глухих местах Гвиннета и играли естественную роль хищников, по-своему помогая сохранять Равновесие. Однако, когда возникала опасность, богиня призывала волков на помощь, и тогда они собирались в Стаю. Были они весьма многочисленны и сила их была велика. И хотя отдаленный вой волка безлунной ночью ужасал одинокого путника. Стая, собранная воедино, была серьезным знаком твердости намерений богини сохранить Равновесие. Когда последние аккорды лютни смолкли. Тристан устало кивнул. Друиды, волки, единороги – все это было лишь легендой… Он и его друзья отправились спать. И, наверное, им приснятся Арлен и фирболги, и прекрасные легенды Керена. И лишь один менестрель заподозрил, что, легенда, возможно, уже началась.

У лесника Кигана имелась тележка, в которую можно было запрягать быков, и он вызвался сопровождать принца до Кер Корвелла. Тристан принял его предложение, потому что в тележке Дарусу было гораздо удобнее ехать, нежели на лошади. Два дня они двигались на север, ночуя в маленьких деревенских гостиницах, попадавшихся по дороге. Наконец, они оказались в поросшей вереском долине к югу от Корвелла. На следующий день они увидели замок. Люди поехали дальше по дороге, а Полдо с ними распрощался. Он направил своего пони через поля, и тот весело поскакал вперед, чуя близость Лоухилла. Забрызганная дорожной грязью компания медленно поднималась по дороге к воротам замка. Вероятно, их вид вызывал серьезную тревогу, и когда они приблизились к замку, дюжина вооруженных всадников выехала им навстречу, предполагая, что им потребуется помощь. Когда они въехали во двор, сам король вышел им навстречу.

– Что случилось? – сурово спросил он, подходя к принцу, когда тот спрыгнул с лошади. Тут король увидел привязанное к седлу тело, и его лицо побледнело.

– Отец, фирболги в лесу Ллират! Мы выслеживали их, и они на нас напали. Арлен отдал свою жизнь, чтобы спасти нас. Лицо короля замкнулось, и он перевел взгляд на спутников принца. Его глаза почти не остановились на Кигане и его тележке, немного задержались на Керене, потом он посмотрел на девушку. – А что с калишитом?

– Он жив, – ответила Робин.

– Пошлите за священником! – приказал король, и один из воинов моментально вскочил на коня и поскакал к деревенской церкви. Робин начала что-то говорить, но тяжелый взгляд короля заставил ее замолчать.

– А вы кто такой? – обратился король к Керену.

– Отец, разреши мне представить Керена Доннелла – менестреля. Он пришел к нам на помощь после того, как погиб Арлен.

– Интересно, чтобы с тобой сталось, если бы тебе пришлось рассчитывать только на самого себя? – проворчал король с оскорбительной усмешкой. Тристан вздрогнул как от пощечины, но ничего не ответил. Король Кендрик снова повернулся к менестрелю.

– Приношу вам мою благодарность, сэр, – хотя я не знаю, выиграло ли что-нибудь наше королевство. Ваша слава, конечно, опередила вас, и для меня большая честь принимать лучшего среди ффолков менестреля в качестве гостя в моем замке, – он механически произносил вежливые слова, словно хотел побыстрее покончить с формальностями. – И что же привело вас в Корвелл?

– Послание, милорд, от Высокого Короля к вам.

– Я мог бы догадаться, – проворчал король Кендрик. Прошло много времени с тех пор, как о наших далеких тихих землях вспоминали в Кер Каллидирр.

– Я боюсь, что здесь совсем не так тихо, как вам хотелось бы, – мягко заметил менестрель.

– Действительно, – пробормотал король, глядя на безжизненное тело Арлена. – Вашему посланию придется подождать до завтра: сегодня у нас будет похоронная церемония. Он повернулся спиной к сыну и его спутникам и его голос громом прокатился по двору.

– Гретта! Начинай готовить торжественную погребальную трапезу. Пусть пришлют полдюжины бочек пива! А вы, – он кивнул воинам, – приготовьте могильный курган! – и король, дабы проследить, чтобы все было сделано как следует, скрылся в замке.

Тристан, Робин и Керен помогли Дарусу добраться до постели, а принц проводил менестреля в комнату для гостей. Ему хотелось извиниться за грубость отца, но поскольку Керен, казалось, не обратил на нее никакого внимания, то принц решил промолчать. Дарус по-прежнему тихонько стонал в забытьи, когда Робин и Тристан стояли у его постели.

– Мне бы так хотелось сделать для него еще хоть что-нибудь, – сказала Робин, прикладывая к голове калишита холодное полотенце. Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату, отдуваясь и переваливаясь как утка, вошел отец Нолан.

– Мои бедные дети, – сказал он. – Как ужасно! Я уже знаю о фирболгах и Арлене. Боже мой! – он быстро подошел к кровати, на которой лежал Дарус, и повернулся к Робин и Тристану.

– Что вы здесь делаете? – подозрительно спросила Робин. – Не думайте, что вы можете спорить с волей богини! Уходите! И забирайте с собой своих новых богов!

– У меня и в мыслях этого не было, – обещал священник. – Я просто хотел посмотреть, не смогу ли я облегчить страдания юноши. Вы ведь не будете возражать?

– Я не верю ни вам, ни вашим новым богам, – резко заявила девушка. – Но, может быть, вы и вправду сумеете ему помочь. Постарайтесь сделать все, что в ваших силах. Пожалуйста!

– Вы должны оставить меня с ним наедине, – просто сказал священник, наклонившись, чтобы приподнять веки и заглянуть в глаза калишита. Он огорченно поцокал языком, увидев расширившиеся черные зрачки, которые, казалось, совсем утеряли свой блеск.

– Нет! – воскликнула Робин, скрестив руки на груди.

– Мне придется настоять на своей просьбе, – повторил священник, глядя прямо в сердитые зеленые глаза.

– Пошли, – мягко сказал принц, нежно взяв Робин за руку. – Мы подождем за дверью. Она выдернула руку из его ладони и несколько секунд, не мигая, глядела на священника. Он продолжал спокойно смотреть на нее и, наконец, она, отвернувшись, выбежала из комнаты, принц бросился вслед за ней.

– Он ничего плохого не сделает, – сказал он, тихо закрывая за собой двери. – Он может помочь Дарусу! Робин только нахмурилась и стала ходить взад и вперед по коридору. Через несколько минут дверь комнаты Даруса отворилась, и из нее вышел священник.

– Ш-ш-ш, он спит, – шепотом провозгласил Брат Нолан. – Он нуждается в отдыхе, если ему суждено поправиться. Вы можете ненадолго зайти к нему.

Принц и девушка молча вошли в комнату. С удивлением они обнаружили, что Дарус действительно мирно спит, ровно и спокойно дыша, а лихорадка, не покидавшая его на протяжении всего пути домой, заметно спала. Раненая рука калишита казалась совсем здоровой и спокойно лежала у него на груди.

Робин, от удивления широко раскрыв глаза, с уважением посмотрела на Брата Подана, когда они вышли из комнаты Даруса. Этот человек, без сомнения, вовсе не был лицемером, сующим нос в чужие дела.

– Спасибо вам. Как вы смогли?… – начал задавать вопросы принц, но священник жестом заставил его замолчать.

– Не я, – кротко отозвался он, – такова сила новых богов. Я всего лишь один из тех, кто здесь, на островах Муншаез, пытается рассказать об их могуществе. Знаете, вам тоже не повредит побольше узнать о них.

– Ты пытаешься ослабить власть Матери-Земли!

– Нет, дочь моя, – тон священника был снисходительным. – Места хватит всем богам – в том числе и здесь, на Муншаез. Я просто распространяю учение, которое я почитаю.

– А как же ффолки и их вера в Богиню?

– Возможно, когда-нибудь ты поймешь, а твой друг – и подавно, – добавил священник, кивнув в сторону Даруса.

Священник быстро собрался и отправился обратно в деревню, Робин, рассерженная и, одновременно, смущенная, пошла к себе переодеться. Принц некоторое время постоял перед дверью в комнату Даруса, размышляя о чудесном выздоровлении, а затем направился в свои покои, чтобы приготовиться к церемонии погребения Арлена.

Переодевшись в чистую, сухую одежду, они присоединились к похоронной процессии, которая вышла из замка, когда уже начало темнеть. Почетный караул из королевских воинов нес на плечах гроб с телом. Король, Тристан и Робин следовали за ними, и – поскольку подобные новости распространяются весьма быстро – сотни обитателей замка и жителей города шли позади, составив настоящее погребальное шествие. Процессия спустилась вниз по дороге из замка, мимо общинных лугов и, пройдя около полумили, остановилась перед высоким могильным курганом, одиноко стоящим посреди заросшего вереском поля.

Король Кендрик подошел к стоящему на помосте гробу с телом Арлена.

Некоторое время он молча смотрел на человека, который верой и правдой служил ему всю свою сознательную жизнь.

– Храбрый человек и могучий воин умер. И он умер так, как ему всегда хотелось: в битве, защищая семью своего короля, – Тристану показалось, что в голосе короля прозвучали нотки презрения – презрения к собственному сыну, послужившему причиной смерти старого воина, но до конца принц не был в этом уверен.

– Пусть богиня примет его тело в землю, а его дух навеки успокоятся.

Закончив свою короткую речь, король отошел в сторону, и воины с гробом на плечах стали подниматься на курган. Керен, стоявший чуть в стороне от толпы, ударил по струнам и запел песню о Матери-Земле, балладу, которая так утешала его печальных спутников, когда они возвращались домой.

Тристан и Робин остались стоять перед курганом, остальные же ффолки потянулись обратно к замку. Робин тихонько всхлипнула, и принц обнял ее за плечи. Она было отстранилась, но потом впервые в жизни, прижалась к нему, нуждаясь в его поддержке.

На глаза самого принца навернулись слезы. Когда они повернулись и пошли к замку, он тихонько прошептал в темноту:

– Прощай, старый друг. И спасибо тебе.

Зверь продолжал двигаться на север, пройти долину Мурлок оказалось для него совсем несложным делом. Вскоре он покинул владения гномов, фирболгов и ллевирров, даже не встретив никого из обитателей долины.

Некоторое время спустя он остановился на скалистом берегу серого, взбаламученного штормом залива.

Зверь немного постоял, размышляя. Он уже приобрел сильного союзника в лице одинокого друида. Траэрну из Оаквейла придется малость потрудиться, чтобы выполнить все приказы своего нового хозяина – Казгорота. Вдобавок, зверь мог рассчитывать и на фирболгов; без сомнения, они уже начали действовать. И даже стражник, Эриан, может оказаться полезным орудием, если только не погибнет из-за собственной глупости. Но этих союзников будет явно недостаточно, чтобы нанести удар в самое сердце богини. Зверю понадобится еще помощь.

Инстинкт или какие-то неясные воспоминания – кто знает – подсказали ему, что необходимую поддержку он получит на другом берегу пролива.

Зверь знал, что своих самых могущественных союзников он найдет среди северян; именно туда и лежал его путь. Вода не была серьезным препятствием на пути Казгорота – он гораздо больше боялся волшебства ллевирров. Его внешность в очередной раз изменилась: в воду он скользнул уже в обличье акулы и легко поплыл прочь от Гвиннета в сторону Омана. Казгорот пересек залив, и, снова обернувшись человеком, вышел на берег. На этот раз он превратился в высокого воина со светлой бородой, который вышагивал с гордой уверенностью северянина, ступающего по земле своих владений.

Действительно, подумало чудовище, этот остров – как, впрочем, и все острова Муншаез – когда-нибудь станут частью моих владений. Со временем Казгорот добрался до северного побережья Омана и вышел к гавани, заполненной большими кораблями северян; военный палаточный городок простирался на несколько миль вдоль берега и вглубь острова. Не обращая внимания на палатки и корабли, воин направился к огромной крепости, которая высилась на вершине холма, поднимающегося почти от самой гавани.

Никем не замеченный, он вошел в замок и спокойно зашагал по темным залам.

Он знал, кого он ищет.

Старый Король Телгаар Железная Рука в тот чао спокойно отдыхал, уверенный, что поступил правильно. Телгаар не ведал, кто вошел в его покои этой темной безлунной ночью. Он даже не успел почувствовать, как мощные челюсти вцепились ему в горло, как было вырвано сердце из его уже безжизненного тела.

Чудовище устроило пиршество над изуродованным трупом, слизывая даже капли разбрызганной крови. Потом оно изменилось так, чтобы походить на короля, которого только что растерзало. Такое тело. Зверь был уверен, еще долго и успешно послужит ему. Когда первые лучи восходящего солнца осветили лагерь северян, Казгорот вышел из королевских покоев в обличье старого короля. Он приказал герольдам Телгаара призвать остальных королей северян на совет. Новость быстро распространилась по лагерю и в гавани.

Настроение северян сразу поднялось, и они ходили с высоко поднятой головой и с сознанием вновь обретенного единства.

К полудню на всем острове не осталось ни одного воина, который бы не знал, что Телгаар Железная Рука изменил свое решение. Знамя с красным драконов будет реять рядом со знаменами остальных северных королей. Флот и армия во всей своей несокрушимой мощи отправятся на покорение Гвиннета.

Телгаар Железная Рука поведет воинов северян на войну.

Поминки удались на славу. Разбитые тарелки, перевернутые кружки пива и спящие участники пиршества валялись по всей огромной зале Кер Корвелла.

Вой труб и цимбал разносился по замку, и многие еще продолжали танцевать.

Тристан закружил Робин, и когда она улыбаясь откинулась назад в кольце его рук, он подумал, что девушка еще никогда не казалась ему столь прелестной.

Густые черные волосы, когда она кружилась, облаком окутывали ее тело, доходя до бедер. Ее стройная талия казалась гибкой и сильной, и ему хотелось быть с ней посмелее, но он никак не мог набраться мужества. Очень странно: он целовался и обнимался, наверное, с целой дюжиной девушек, которые для него ровным счетом ничего не значили; но когда он пытался показать свое отношение Робин – этому прелестному существу, которое буквально за одну ночь из постоянного товарища его детских игр превратилась в очаровательную девушку, – его охватывала какая-то необъяснимая робость. Конечно, она не была какой-нибудь судомойкой, которую он мог бы завлечь на сеновал по окончании поминок. И все же он ужасно злился на себя за неуверенность.

– Извините.

Принц обернулся и увидел Даруса, который на удивление выглядел совершенно здоровым.

– Могу ли я рассчитывать на следующий танец?

Робин посмотрела на его бессильно висящую руку, и быстро сказала:

– Конечно. Она выскользнула из рук принца и закружилась в танце с Дарусом. Секунду Тристан наблюдал за ними, а потом махнул рукой – он понял, что упустил свой момент. Разозлившись, принц отвернулся, сел за стол и налил себе кружку пива. На мгновение он даже пожалел, что Дарус так быстро поправился благодаря стараниям священника.

– Привет, мой принц.

Тристан повернулся и увидел мрачного Полдо в сопровождении девушки-карлицы, с которой он был на ярмарке, – кажется, ее звали Элиан?

На ее кукольном личике, под глазами, лежали глубокие тени, и она бросала нервные взгляды по сторонам, словно чего-то боялась.

– Как поживаете? – спросил принц. – Что-то случилось?

– Большое несчастье пришло в Лоухилл, – сообщил карлик, а Элиан отвернулась. – Какое-то существо позавчерашней ночью, в полнолуние, ворвалось в одну из нор и растерзало целую семью.

Керен, сидевший неподалеку, обернулся к карлику.

– В полнолуние, ты говоришь? И как же выглядело это существо?

– Никто его не видел, но, должно быть, оно было ужасным. Чудовище раскопало землю вокруг дверей, оставив следы здоровенных когтей, и разворотило всю нору. – Элиан закрыла лицо руками и отвернулась, когда Полдо, понизив голос, рассказывал о страшном существе. В это время к ним подошли Дарус и Робин. Карлики и люди уселись за небольшим столом. Тристан жестом показал, чтоб им принесли еще пива, а Полдо продолжил свой рассказ.

– Оно не стало поедать тела – просто разорвало их в клочья, залив всю нору кровью. Воины шли по его следам до реки Корлис. Там след оборвался.

Отпечатки напоминали волчьи, только были гораздо крупнее.

– Беда, наверное, гораздо серьезнее, чем мы себе представляем, – задумчиво сказал менестрель. – Сначала фирболги, теперь это. Похоже, силы богини быстро иссякают.

– Что все это значит? – взволнованно вскричала Робин. – Что мы-то можем сделать?

– Гораздо больше, чем вам кажется, – ответил Керен. – Скажи мне, как ты заставила деревья опутать ветвями того фирболга?

Робин казалась одновременно смущенной и удивленной. – На самом деле – не знаю. Он собирался… убить Тристана, и я закричала – кажется, я сказала: «Нет!», или что-то еще. И тут деревья опутали фирболга.

– С тобой когда-нибудь нечто похожее случалось?

– Нет, никогда. Я всегда любила растения – всю дикую природу. Иногда мне казалось, что я могу разделить с ними их радости и невзгоды, – если растения, вообще, способны испытывать что-нибудь подобное.

– Расскажи мне о своих родителях, – продолжал расспрашивать ее менестрель.

– Я никогда их не видела. Мой отец был почитаемым капитаном королевской гвардии, но он погиб во время последней войны с северянами еще до того, как я появилась на свет.

Робин немного помолчала, видимо сомневаясь стоит ли продолжать; наконец, она снова заговорила:

– Я не знаю, кем была моя мать. Король сказал мне, что она умерла во время родов. Я расспрашивала его о ней, но он никогда мне ничего не рассказывал. Мне всегда казалось, что моя мать была замешана в каком-то скандале, – король всегда очень сердился, когда я приставала к нему с расспросами, поэтому мне пришлось их прекратить, так ничего и не узнав. И никто кругом не мог рассказать мне о моей матери! – Она нахмурилась, вспомнив свои разочарования: все, кого она спрашивала, говорили, что они ничего не знают, лгали ей! Или говорили, что ей лучше ничего не знать.

Дарус, пока Робин рассказывала, с любопытством посмотрел на Тристана.

– А тебе что-нибудь известно?

– Нет. Она здесь с тех пор, как я был маленьким мальчиком. Очень долгое время я думал, что Робин моя сестра.

– Но не теперь, – сказал Дарус, подмигнув принцу.

Робин открыла рот, чтобы продолжать, но вдруг почувствовала, что менестрель больше не слушает ее. Он задумчиво смотрел в потолок, перебирая струны своей лютни. Неожиданно Керен встал и улыбнулся ей – и у Робин от этой улыбки сразу потеплело на душе.

– Скоро мы вернемся к этому, – сказал он и легким, неторопливым шагом направился к очагу.

Постепенно трубы и цимбалы смолкли. Менестрель же поудобнее устроился у огня. Его пальцы с нежностью держали великолепную золотую лютню. Когда зала погрузилась в полную тишину, менестрель заиграл на своем удивительном инструменте.

Музыка, словно волшебное заклинание, поплыла по комнате, утешая и успокаивая, неся мир и надежду. После резких звуков труб и цимбал, мелодия лютни казалась нежной и мягкой. В Корвелле нечасто звучала подобная музыка, так что все смолкли, с нетерпением ожидая следующих нот.

Несколько минут Керен только играл, пока настроение в зале не переменилось и все постепенно не расслабились. Когда наступила тишина, он запел свою первую балладу.

Песнь о ллевиррах была, несомненно, одной из самых древних песен ффолков, и все же ее чарующая красота с новой силой покорила сердца слушателей. Голос Керена, сильный и глубокий, казалось, ласкал каждое слово и наполнял припевы светлой печалью. И все почувствовали в этой песне могучую силу волшебства.

Песня рассказывала о ллевиррах, об их жизни еще до появления человека. Миролюбивые эльфы жили на Муншаез в полной гармонии с природой.

Первые появившиеся здесь люди были весьма приветливо встречены ллевиррами: более того, эльфы даже охраняли людей от разных опасностей. Постепенно число людей росло, и ллевирры стали покидать свои многолетние владения. На многих островах о них теперь знали только из легенд, говорилось в песне.

Но здесь, в Гвиннете, ллевирры ушли в долину Мурлок. Их осталось совсем немного, и они вынуждены были прятаться от людей. Однако, им удалось сохранить удивительную гармонию с природой долины. Люди видели их крайне редко, но знали, что они существуют. Следующей менестрель спел Песню Северного Ветра, суровую аллегорию о холодном зимнем ветре, который яростно дует из-за далекого моря. Разрушая, замораживая и убивая, ветер обрушивается на земли ффолков. Слушая песню менестреля, все понимали, что ветер символизирует вторжение северян, которые уже не раз нападали на остров Муншаез с той же неумолимой мощью, что и ледяной ветер. Кровные враги ффолков, северяне, в прошлом часто высаживались на островах своих более миролюбивых соседей. Тристан знал, что его отец участвовал в сражениях против северян, но на его, Тристана, памяти такого ни разу не происходило. Потом менестрель поднял настроение слушателей: он спел гордую балладу о Симрике Хью – самом знаменитом герое в истории ффолков. Под своим мечом, который, как гласило предание, вручила ему сама богиня, Симрик Хью впервые за всю историю объединил земли ффолков. Он стал первым среди Высоких Королей, а о его легендарных битвах с фирболгами и северянами было сложено немало баллад.

Ффолки любили рассказывать всяческие истории о своем герое и о его гибели в схватке с ужасным чудовищем – это была самая величественная легенда народа ффолков. После битвы его меч таинственно исчез. Могучее оружие, выкованное для героя замечательными оружейниками-гномами из стали, благословенной самой богиней, было достойно сложенных о нем легенд. В балладе Керена рассказывалась история создания знаменитого меча.

Слушая ее, Тристан пытался представить себе, как может выглядеть Меч Симрика Хью и каков он в бою. Арлен много раз рассказывал принцу о мече, и сейчас Тристан слушал песню как историю о старом, хорошо знакомом друге.

Керен продолжал играть, прогоняя грустные мысли своих слушателей песнями о героях, единороге и других детях богини. Затем он заставил их плакать, пропев балладу о трагической любви; спели о древних сокровищах, давно похищенных не знающими жалости северянами.

Наконец, менестрель сыграл медленную мелодию редкой красоты и печали – балладу о герое, добром и честном человеке, нашедшем свою смерть в бою.

Голова Робин покоилась на плече принца, который завороженно слушал медленные аккорды. Тристан почувствовал, как Робин задрожала, и ее слезы намочили его тунику. Он прижал ее к себе, пытаясь утешить, но сам он даже в музыке не смог найти утешения.

Это была Песня об Арлене.

Поминки закончились поздней ночью. Только несколько человек оставались в огромной зале, среди них Тристан, Робин, Полдо, Элиан и Керен. И снова менестрель взял в руки свою лютню и запел балладу о прежних временах и героях. Слушатели едва перебарывали сон, поскольку слова и музыка ласкали и утешали их. А когда победить его все же не удавалось, баллады проникали в сновидения, переплетая реальность и вымысел.

Закончив кровавое пиршество, Стая уснула, на время утолив гложущий голод.

Стая уже стала гораздо больше: к ней приставали все новые и новые волки. Скоро их снова охватило беспокойство. Медленно, один за другим, они поднимались, пока заливистый призыв вожака не толкнул их вперед. Сквозь пустоши и болота Стая мчались дальше, словно у нее появилась новая серьезная цель.

Спустилась ночь, но Стая не замедлила свой бег. Более того, она даже побежала еще быстрее, словно чувствовала, что приближается к заветной цели. Когда луна поднялась еще выше в безоблачном небе, озаряя поля серебряным сиянием. Стая спустилась в узкое ущелье, и вышла в небольшую каменистую долину. Наконец, Стая остановилась у Лунного Источника.

Все больше и больше волков собиралось в долине, и вскоре все свободное пространство вокруг водоема оказалось занятым. Но Стая все равно продолжала расти, все новые волки стекались в долину.

Долгие часы смотрели волки в сияющие воды, пока рассвет не позолотил восточную часть неба. Как будто подчиненная единой воле, вся Стая поднялась и начала свой бег.

Насчитывавшая тысячи волков и заполнившая долину от края и до края.

Стая понеслась к морю, словно влекомая мощным течением.