"Дом на горе" - читать интересную книгу автора (Мусатов Алексей Иванович)Глава 20. ЧТО ДЕЛАТЬ?Про «побоище на реке Чернушке» в школе стало известно на другой же день. Колька с Петькой, свидетели драки, помалкивали. Зато Прахов расписал ее, не жалея красок. Он утверждал, что драка была проведена по всем правилам и оба противника понесли серьезные потери. В потерях со стороны Кости никто, впрочем, не сомневался: об этом живописно свидетельствовали многочисленные царапины на его щеках и распухший нос. Витя Кораблев в школу не явился. Вместо этого в большую перемену в учительскую вошла сторожиха и передала директору сложенный вчетверо лист бумаги: – Никита Кузьмич просил передать. Сам даже в школу войти не пожелал… Федор Семенович пробежал глазами бумажку, озадаченно потер щеку. О драке между Кораблевым и Ручьевым учитель узнал еще вчера вечером, и она его изрядно встревожила. Любая ребячья драка доставляла учителю немало хлопот и огорчений, но эта была особенно неприятна. Никита Кузьмич, конечно, поймет ее по-своему и всем будет твердить, что его сына выживают из школы. Федор Семенович ждал, что отец Вити вот-вот явится в учительскую и будет требовать сурового наказания Кости Ручьева. Но то, что директор прочел сейчас, явилось для него полной неожиданностью. – Федор Семенович, – вполголоса спросила Галина Никитична, поднимаясь с дивана, – что пишет отец? Чего он хочет? Федор Семенович еще раз прочел про себя заявление Никиты Кузьмича. – М-да… Новости каждый день! Никита Кузьмич требует выдать Витины документы. Собирается перевести сына в другую школу. Учителя встрепенулись. Преподаватель географии отложил в сторону газету, посмотрел поверх очков на Галину Никитичну: – Вы, вероятно, в курсе дела. Из-за чего, собственно, Ручьев схватился с вашим братом? – Я говорила с Витей. Он утверждает, что отказался рисовать плакат, а Ручьев будто бы налетел на него с кулаками… – глухо сказала Галина Никитична. – Но я, признаться, не очень верю этому… – А по-моему, вполне вероятно… Надо знать характер Ручьева! Илья Васильевич назидательно поднял палец и заговорил о том, как одно цепляется за другое: сначала Витю оттолкнули от комсомола, настроили против него всех ребят, а теперь довели мальчика до того, что он должен менять школу. Федор Семенович еще раз перечитал заявление. Драки были довольно редким явлением в школе и, по выражению Клавдии Львовны, давно «ушли в область преданий». – Что же делать? – растерянно обратилась к директору Галина Никитична. – Ручьева только что приняли в комсомол, и вдруг такой срыв. Может быть, комсомольскую группу собрать? – А я бы советовал Ручьева на педсовет вызвать. Поговорить с ним, предупредить. Слишком он горяч и несдержан! – предложил Илья Васильевич. – И вообще, надо решительно встать на защиту Вити Кораблева… Раз и навсегда оградить его от всяких нападок. Федор Семенович ответил не сразу. Он медленно прошелся по учительской. Случай был не из легких. Отпустить Витю Кораблева в другую школу? Сколько это вызовет разговоров среди родителей; какое нелестное мнение составится о высоковской школе по всей округе; какой удар будет нанесен Галине Никитичне – все скажут, что она молода, неопытна, не сумела удержать в школе даже родного брата. А может, и в самом деле построже наказать Костю Ручьева? Но так ли уж он виноват? Ведь в драке Ручьев пострадал не меньше, чем Витя Кораблев. И кто из них больше виноват, это еще надо выяснить. – С педсоветом пока подождем, – заговорил наконец Федор Семенович. – Посмотрим, как ребята поведут, себя. Мне кажется, что драка эта не совсем обычная… И за ней что-то скрывается. …Весь день Костя не выходил из класса и отсиживался на задней парте. Он все ждал, что его позовут к Федору Семеновичу или Галина Никитична попросит его остаться после уроков. Но к директору почему-то не звали, учительница к нему не подходила. Только Паша с Васей, поглядывая на Костю, покачивали головами, а Варя кидала такие сердитые взгляды, что мальчик невольно закрывал ладонью распухший нос. После занятий Костя долго копался в парте и отправился домой тогда, когда в классе никого не осталось. У моста через Чернушку он заметил Митю и Варю. Они стояли у самого берега реки и продавливали ногами тонкий зеленоватый лед. Костя, втянув голову в плечи, решил незаметно проскользнуть через мост. – Здравствуйте! – неожиданно обернулась к нему Варя. – Отыдно со всеми-то вместе идти? Один пробираешься… Так тебе и надо… битый нос! Костя остановился. – Молчишь? Отвечать нечего? – наступала девочка. – Комсомольского стажа без году неделя, а уже отличился… Вон сколько медалей на тебя навешали! Костя вспыхнул и вновь прикрыл нос ладонью. – И охота была связываться тебе с Кораблевым! – с досадой сказал Митя. – Не хотел он рисовать – и шут с ним! Теперь пойдет звон на весь белый свет: «Ручьев драку затеял». – На комитет потянут, к директору… – заметила Варя. – Строгий выговор можешь заработать. – Очень свободно… – подтвердил Митя. – А то еще с предупреждением. – Ну и пусть строгий! – с отчаянием выкрикнул Костя. – А только я ему все равно не позволю… – Опять на стенку полез! – нахмурилась Варя. – Чего ты не позволишь? – Не дам учителя поносить! И все тут! Вы знаете, что Кораблев про Федора Семеновича сказал?.. «Учитель со мной личные счеты сводит…» – И Костя торопливо передал подробности вчерашней стычки. – Так и сказал: «личные счеты»? – переспросила Варя. – А ты, значит, и навесил ему по первое число? – деловито осведомился Митя. – Сам не знаю, как вышло… Кровь в голову ударила… – Ну и правильно! И я бы не стерпел! – вырвалось у Мити. Но, заметив строгий взгляд Вари, мальчик сконфуженно поправился: – Я не в том смысле… Можно, конечно, и без рук… – Что ж теперь делать, ребята? – озадаченно спросила Варя. – Вопрос ясен, – сказал Митя. – Пусть Костька, как все было, так и расскажет: и в классе, и Федору Семеновичу, и на комитете доложит. Я так думаю: выговор ему теперь могут без предупреждения дать… – Учителям надо рассказать… это так, – согласилась Варя. – А всем ребятам – нельзя. Вы понимаете, что будет? Вдруг вся школа узнает, что Кораблев директора оскорбил? Тут же такое поднимется! Ребята ему этого не простят, проходу не дадут… – А пусть Витька перед Федором Семеновичем извинится: так, мол, и так, виноват… И дело с концом! – предложил Митя. – Так он и будет извиняться! – сказал Костя. – Тогда и поделом ему! – заявил Митя. – Не бросайся такими словами, не черни кого не следует! Варя с укором посмотрела на мальчиков: – Вы же поймите: Витя какой ни на есть, а товарищ нам. Мы как говорили? Поможем ему, вытянем. А вот опять все вкривь да вкось полезло. И если мы сейчас Витю не поддержим, то совсем оттолкнем его от себя. – Это пожалуй… – растерянно признался Митя. – А что же делать? – Вот и я спрашиваю: что делать? – вздохнула Варя. – Давайте думать. – Давайте!.. – уныло согласился Митя. Ребята поднялись на мост и, опершись о перила, стали смотреть на реку. Мороз хотя и заковал Чернушку в панцирь, но вода не смирилась и продолжала бежать под зеленоватым льдом, шевеля и расчесывая речные водоросли. От леса надвинулась серая туча, потянуло холодком, и первые, робкие снежинки закружились в воздухе. Ребята вытянули руки, и снежинки, падая на ладони, быстро таяли, оставляя прозрачные капельки воды. Через мост проехал на тележке дед Новоселов и с недоумением покосился на школьников: – Вы что, как на карауле, застыли? Или зиму встречаете? Идет она, матушка, свое время знает! – Ничего мы не придумаем, – сказал Митя, когда тележка с дедом скрылась за поворотом дороги. – Пошли домой… у меня ноги мерзнут. Неожиданно Варя забарабанила кулаками о перила моста: – Есть! Нашла! Теперь знаю, что делать! – Она схватила Костю за руку: – Слушай, тебе надо помириться с Кораблевым! – Как – помириться? – не понял Костя. – Очень просто. Прийти в класс и сказать: «Ничего такого между нами не было. Просто поспорили. По пустякам. Из-за печеной картошки». И руку Вите подать. – Да ты что… смеешься надо мной? – обиделся Костя . – Шут я ему гороховый? – Ах, вот как! – рассердилась Варя. – Гордость не позволяет! А как же я о своей двойке пионерам рассказала? Но Костя наотрез отказался мириться с Кораблевым. – Это и впрямь ни в какие ворота не лезет, – поддержал его Митя. – Вроде как сам себя высечешь! На склоне «школьной горы» показалась Галина Никитична. – А давайте учительницу спросим, – неожиданно предложила Варя. – Как она скажет, так и будет. Костя подумал и махнул рукой: разговора с классной руководительницей все равно не избежать и, может быть, лучше даже не оттягивать его. – Только ты сама рассказывай, – попросил Костя. – Я не смогу больше. Галина Никитична поравнялась с ребятами: – Вы чего морозитесь? Домой пора. Пойдемте вместе. Все направились к Высокову. – У нас тут спор вышел, – начала Варя и слово за слово обо всем рассказала учительнице. От неожиданности Галина Никитична даже замедлила шаг. Она вспомнила свои школьные годы, вспомнила, как ребята сурово обходились с теми, кто позволял себе оскорбить любимого учителя, и поняла, что угрожает ее брату. – Я не оправдываю Витю, – медленно заговорила учительница, – но виноват не только он. Витя во многом повторяет слова отца… И нам надо что-то предпринять… – Я вот говорю: помириться надо. А Костя не желает, – сказала Варя. – Понимаю, это не легко. – Галина Никитична посмотрела на мальчика. – Ссора не пустяковая. Я только вот о чем хочу тебя попросить: не рассказывай пока ребятам, из-за чего вы повздорили с Витей. Это мозкно, Костя? – Конечно, можно, – ответила за мальчика Вара. – Он же не маленький, понимает… – Хорошо, – глухо перебил ее Костя, поднимая воротник пиджака. – Я помолчу. |
|
|