"Дом на горе" - читать интересную книгу автора (Мусатов Алексей Иванович)Глава 15. СОЧИНЕНИЕВ перемену перед последним уроком Костя заметил из окна класса Клавдию Львовну, выходящую из бокового флигеля. – Несет, наши грехи несет! – возвестил он и кивнул Васе Новоселову: – Встречай! Вася выбежал на школьное крыльцо. Клавдия Львовна обычно носила тетради учеников, которых у нее всегда набиралось очень много, в большой коленкоровой сумке. «Не тетради тянут, а ошибки. И что вам стоит пограмотнее писать! – шутливо говорила учительница ребятам. – И вам приятно, и мне легче ваши тетради носить». Еще в конце прошлой недели Клавдия Львовна дала восьмому классу сочинение на тему «Мой любимый герой». Это было первое большое сочинение в новом учебном году, всем хотелось завоевать в глазах учительницы доброе имя, и класс трудился на славу. Варя сделала три черновых наброска сочинения, измазала чернилами все пальцы и хотя сидела недалеко от открытой форточки, но к концу урока лицо ее пылало как маков цвет. Костя писал не спеша, сосредоточенно, часто оборачивался назад и видел Пашу, который тоскливо грыз ногти. Тогда Костя принимался кивать приятелю головой, словно хотел сказать: «Будь же смелее, не робей!» Четыре дня судьба сочинений была неизвестна, но вот сейчас Вася, встретив Клавдию Львовну на школьном крыльце, принял у нее из рук сумку с тетрадями. – Сегодня совсем легкая ноша, – сказал он. – Погоди, погоди! – погрозила учительница. – Вот как распакуем да взвесим… оно и потянет. Прозвенел звонок. Вася торжественно внес сумку в класс, вынул из нее тетради восьмого класса, положил на стол и, сожалея, что больше нечего делать, направился к своей парте. Клавдия Львовна легко вошла вслед за Васей. Рядом со столом стоял удобный, покойный стул, но учительница не села: то, что ей хотелось сказать сегодня детям, лучше было произнести стоя. – Друзья мои! В школе сегодня большой и радостный день. Многие из вас станут комсомольцами… От души приветствую вас! – Спасибо, Клавдия Львовна! – раздались голоса. Учительница положила руку на стопку тетрадей: – Я сегодня с большим удовольствием несла ваши тетради… Не думайте, что с грамматикой у вас уже полный лад и согласие. Ошибок еще много, и я об этом скажу. И все же мне легко и радостно за вас. Вы написали хорошие сочинения и написали от всего сердца. В них чистые мысли, ясный, уверенный голос. Вы знаете, чего хотите, к чему стремитесь. И я верю, что вы достигнете своей цели. Клавдия Львовна перевела дыхание, улыбнулась и наконец опустилась на стул. – А теперь приступим! – сказала она и взяла первую тетрадь. Шеи восьмиклассников сразу приобрели удивительную способность вытягиваться. Учительница открывала одну тетрадь за другой, для памяти мельком пробегала написанное и давала оценку. Хорошее сочинение получилось у Вари Балашовой. Костя Ручьев – весь в этих двух страничках, скупых, рубленых фразах: порывистый, увлекающийся, правдивый. Но почерк, почерк ужасный! Строчки лезут куда-то в поднебесье, буквы скачут, шатаются, и учительнице пришлось разбирать Костины иероглифы чуть не в лупу. Придется Ручьеву, как видно, начать писать в косую линейку палочки и кружочки… Довольна Клавдия Львовна и Пашей Кивачевым: сочинение немногословное, но фразы твердые, обстоятельные, слова живые, свои. Чувствуется, что Паша потрудился. Жалко вот, что он не в ладу с падежами и наречиями… Учительница откладывала одну тетрадь за другой. Алеша Прахов, глаза которого, казалось, могли видеть невидимое, держал руку за спиной и каждому передавал на пальцах полученную отметку: пять, четыре, три… Дошла очередь и до него самого. – Написано много. Больше чем следует! – вздохнув, сказала Клавдия Львовна. – Но явно чувствуется «чужеземное» влияние. Ни одной своей мысли. Все перепутано. Но зато ошибки свои, неповторимые… И их хватило бы на два сочинения! Сначала Алеша показал классу четыре пальца, но потом, решив, видимо, до конца быть правдивым, поджал один из них, и ребята поняли, что в тетради поставлена тройка. Стопка тетрадей быстро уменьшалась. Витя Кораблев заметно стал проявлять признаки беспокойства. Наконец учительница открыла последнюю тетрадь: – Но больше всего меня порадовала работа Вити Кораблева. Он, может быть, полнее и глубже всех выразил то, к чему вы так стремитесь. Послушайте, какие хорошие слова написал Витя. – Клавдия Львовна вновь поднялась со стула и прочла: – «В золотую пору юности, когда жизнь бьет ключом и полна счастья и радости, каждый из нас должен воспитывать в себе лучшие черты характера, которыми наделены любимые герои советской молодежи. И ничего, что жизнь грудна и терниста. В трудностях развиваются настоящий характер, несгибаемая воля, стойкость и мужество. Так не упусти же дорогого времени, закаляй себя в годы молодости на всю жизнь, чтобы в будущем смело выдержать любые испытания, честно и достойно послужить своему народу, своей Родине!» В классе стало очень тихо. Даже слышно было, как поскрипывала на ветру открытая форточка. Все головы повернулись к Вите: что там ни говори, а Кораблев умеет писать сочинения! Витя сидел серьезный, одеревеневший, не сводил глаз с учительницы и немного боялся, как бы довольная улыбка не появилась прежде времени на его лице. Только Варя почему-то беспокойно заерзала за партой да Костя неопределенно хмыкнул. А учительница читала и читала о молодом человеке нашего времени, на которого так бы хотел походить восьмиклассник Витя Кораблев, о человеке твердом в слове и деле, смелом и мужественном, настойчивом и трудолюбивом, и глаза ее теплели, голос становился звонче, словно учительница в этот час сама помолодела. – «…Больше всего я ценю в человеке такие чувства и душевные качества, – продолжала читать Клавдия Львовна, – как умение всегда и во всем выполнять свой долг, ставить общественное выше личного, быть правдивым и честным перед товарищами, уметь держать слово, не бояться никаких трудностей…» – Учительница удовлетворенно закрыла тетрадь. – Достаточно и этого. – Клавдия Львовна, но это же неправда все!.. – тихо и почти испуганно проговорила Варя. – То есть как «неправда»? – не поняла учительница. – Разве все вы не подпишитесь под этими словами? – Я не про слова… я про Витю. – Девочка поднялась, лицо ее пошло пятнами. – Он… он совсем так не думает… Клавдия Львовна удивленно посмотрела на нее: – В чем дело, Варя? У Вити отличное сочинение; продуманное, обоснованное. Варя, чувствуя, что лишается последней опоры, заговорила совсем невпопад, горячо, сбивчиво: – Вы его спросите, Клавдия Львовна… спросите!.. Это же не Витины слова, чужие все… Учительница перевела взгляд на Витю. Мальчик чуть побледнел и, откинув назад волосы, встал из-за парты: – Балашова думает, что я списал свое сочинение! Интересно, у кого? У Балашовой, Ручьева? Может быть, у Прахова? При упоминании Алешиной фамилии в классе дружно засмеялись. Клавдия Львовна недовольно махнула рукой: о списывании не может быть и речи. – Не понимаю, Варя, – покачала головой учительница, – что это за выпад против товарища? И где – в классе, на уроке! Вы что, не поладили друг с другом? Варя молчала. – И, кроме того, Витю сегодня будут принимать в комсомол… Значит, товарищи доверяют ему. – А может, его не следует принимать! – вновь вырвалось у девочки. «Это уж ни на что не похоже!» – готова была с досадой сказать Клавдия Львовна, но, взглянув на Варю, смолчала. Девочка побледнела; вся подавшись вперед, она крепко вцепилась руками в крышку парты. Учительница покачала головой: значит, случилось что-то неладное. – Сядь, Варя! Успокойся. После урока ты нам обо всем расскажешь. – И Клавдия Львовна попросила класс достать учебники. |
|
|