"Понты и волшебство" - читать интересную книгу автора (Мусаниф Сергей)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, в которой компания путешествует по тракту и узнает новости

От деревни вела петляющая по лесу неширокая проселочная дорога со следами недавно проехавших телег и отпечатками в пыли босых ног. Постепенно она расширялась и к полудню уже превратилась в тракт, объединив в себе несколько мелких дорожек, связывающих деревни с городом. Идти по тракту было гораздо быстрее и легче, чем по дремучим лесам, однако и опаснее, поскольку на дороге нас было легче обнаружить. Мы были вынуждены пожертвовать безопасностью ради скорости. Мы потеряли слишком много времени на историю с башней Корда, а отсутствие Моргана делало невозможным сокращение пути через портал.

К вечеру мы достигли более густонаселенного района, дорога заполнилась людьми, с которыми мы перекидывались приветствиями и обменивались новостями. То есть мы приветствовали, а новости рассказывали нам. Не сомневаюсь, что и наша история нашла бы множество благодарных слушателей, но ее время еще не настало. Для того чтобы рассказывать такие истории, нужно знать, чем они заканчиваются, иначе невозможно подвести под них какую-либо мораль.

Новости были интересными. Кое-какие уже не были новостями, они курсировали по окрестностям от одного рассказчика к другому, с каждым разом обрастая подробностями, и под конец настолько перевирали смысл произошедшего, что просто диву даешься.

О нашей схватке с ограми ходили легенды. Еще бы, ведь мы были весьма живописной и запоминающейся компанией, и кто-то из выживших посетителей того трактира сумел опознать в сэре Реджи Парящего Ястреба.

Как выяснилось в итоге, огров было больше двух десятков и положили они около сотни человек, прежде чем на их пути встали мы. Битва была долгой и кровавой, продолжавшейся больше четырех часов. Посетители трактира и крестьяне из окрестных деревень вооружились, кто чем мог, и оказывали нам посильную помощь, а один даже умудрился спасти жизнь герою Кантарда, отвлекая на себя внимание огра, когда сэр Реджи якобы споткнулся и упал. Судя по последнему услышанному нами рассказу, в тот недобрый вечер, когда мы имели неосторожность отужинать в злополучном трактире, в зале было около полутысячи посетителей и каждый второй местный крестьянин принимал участие в бою. Судя по количеству народа, которые рассказали нам, что они лично сражались бок о бок с легендарным героем, выживших было больше пятидесяти человек. Думаю, при такой скорости через год будут рассказывать о Куликовском сражении, где хан всех огров Мамай был сражен Дмитри… сэром Реджи Донским, возглавлявшим армию из пяти тысяч человек.

О Моргане и Келлене не было сказано ни слова.

Как ни странно, никто не связывал падение башни Корда с той схваткой. Конечно, выживших, кроме нас троих, после битвы на башне не было, а в деревне, где мы отдыхали после сражения, никто не опознал сэра Реджи как Затаившегося Змея и Крадущегося Вепря. Версий относительно падения башни было много, и все разные, однажды нам даже преподнесли ту, что выдвинул Кимли. Но большинство сходилось на том, что старый маг выжил из ума и призвал силы, которые не смог обуздать. Как рассказчики объясняли трупы зомби, валяющиеся окрест, мне неведомо.

Самую важную новость мы получили на закате, когда остановились на ночлег в небольшой придорожной гостинице. Лорд Келвин по прозвищу Смерть, возглавляющий объединенную армию Двенадцати Королевств, дал бой Черному Лорду Моркасу, наголову разбил армию орков и вторгся на территорию Империи. Это внушало надежды, что путь наш будет легче, чем мы рассчитывали, ведь вражеская территория, по которой нам предстояло пройти, уменьшилась.

В гостинице нам удалось приобрести по весьма сходной цене трех коней. Я, конечно, плохо разбираюсь в этих благородных животных, но благородством от них и не пахло. Пахло от них потом и навозом.

Клячи явно доживали свой век, и хозяин был рад до смерти, что ему удалось от них избавиться. Он сэкономил деньги на сене, еще и заработав на сделке. Но, как бы там ни было, лошади, пусть даже такие, передвигаются быстрее пешеходов. К вечеру мы покрыли немалое расстояние, хотя опытным наездником среди нас был только сэр Реджи.

Гном жаловался на тряску, на то, что он находится слишком далеко от земли, и на то, что лошадь – тупое животное которому он не хочет доверять свое тело. Мое же тело привычно ныло, ломило поясницу и седалище. Самым поганым было слово «привычно». Я никогда не ездил подолгу на лошадях, хотя кататься и приходилось, но долгая поездка вызвала у меня ощущение дежавю. Сказывались искусственные воспоминания сэра Реджи.

Под вечер третьего дня лошадь Кимли споткнулась, гном перелетел через ее голову и кубарем покатился по дороге. Мы с сэром Реджи тут же остановили своих коней и спешились. Волноваться за гнома не стоило, он был слеплен из прочной глины, и сам поднялся на ноги, смеясь во весь голос и столь же громко проклиная свою лошадь.

Сэр Реджи осмотрел несчастное животное.

– Дальше идти она не сможет, – сказал он. – Нога сломана, наверное, в рытвину попала.

Поскольку мой вес превосходил суммарный вес гнома и сэра Реджи, гном сел за спиной Парящего Ястреба. Мы привязали охромевшую лошадь к дереву и поскакали дальше. Скорость наша упала, но все равно она была больше, чем если бы мы шли пешком.

С лошадьми в округе было туго, и только через два дня нам удалось сторговать для гнома рослого пони. Гному пони понравился.

Конечно, это преувеличение. Кимли испытывал стойкое отвращение ко всему, что заставляло его ноги отрываться от земли. Скажем так: его отвращение к пони было меньшим, нежели его отвращение к лошади. Может быть потому, что пони был гномом среди лошадей.

Когда на пути не было гостиницы, мы останавливались на обочине, разводили костер и падали замертво. Тело болело от долгой скачки, ныли все кости, тянуло все мышцы.

– Еще немного, – как-то заметил гном, – и мы срастемся с нашими лошадьми, станем кентаврами.

– Кентавры живут за морем, – ответил сэр Реджи.

– Значит, и нам придется туда уплыть.

Поужинав, мы сразу валились спать, по жребию определяя часового.

В ту ночь я дежурил первым, слушая треск костра, подбрасывая в него поленья и любуясь звездным небом.

Меня сменил Кимли, и я сразу же заснул, едва только мое тело приняло горизонтальное положение.

Мне приснился сон.

Мне часто снятся сны, наверное, это говорит о моем богатом воображении. Я слышал, что другим людям снятся, в основном, черно-белые сны, мои же всегда были цветными, передавали вкусы и запахи. Не знаю, что по этому поводу сказал бы старина Фрейд, но я не верю в сны. Не верил до сих пор. Игра подсознания, вмешательство потусторонних сил… я не знаю.

Я снова стоял посреди НИЧТО.

На этот раз мой собеседник был одет в строгий черный костюм, словно только что вернулся с похорон. Глаза его скрывали темные очки.

– Тебе угрожает опасность, – сказал он без всякого приветствия.

– В последнее время она угрожает мне постоянно.

– Я говорю не об абстракции, а о конкретной опасности, которая уже близко к тебе и твоим спутникам.

– С чего это ты решил меня предупредить?

– Так интереснее. Скучно, если спектакль заканчивается еще до антракта.

– Что за опасность?

Он пожал плечами:

– Ты увидишь сам.

– Когда?

– Уже скоро. Тебе надо уходить.

– Ты – бог? – спросил я.

– В твоем понимании – нет.

– А в твоем?

– Никогда об этом не думал. Я зритель. Я игрок.

– Есть и другие игроки?

– Когда-то были. Когда-то будут снова. НИГДЕ и НИКОГДА я один.

– Ты играл с ними?

– Да.

– И ты победил?

– Я НИГДЕ. Их нет.

– Значит, победил?

– В ИГРЕ нет постоянной победы.

– Тогда зачем играть?

– Ради вечного продолжения.

Я проснулся. Меня била нервная дрожь. Силуэт сидящего Кимли гранитным валуном возвышался на фоне ночи, костер продолжал гореть. Вокруг была тишина, нарушаемая обычными лесными звуками. Ничто не предвещало угрозы.

Заворочался и сел сэр Реджи.

– В чем дело? – недовольно спросил гном, зевая. – Если вы не хотите спать, можете подежурить вместо меня.

– Надо уходить, – сказал я.

Сэр Реджи удивленно на меня посмотрел.

– Я тоже чувствую угрозу, – сказал он. – Но мне пока неясно, откуда она исходит.

Я протянул руку, показывая в сторону, откуда мы пришли.

На дорогу наползал туман.

Это был не обычный туман. Он не клубился и не стелился над дорогой, он надвигался сплошной серой стеной, и от него веяло угрозой.

– Приближается со скоростью пешего путника, – сказал сэр Реджи. – Слишком быстро для обычного тумана.

– Я чувствую колдовство, – сказал Кимли. – По коням.

Мы не заставили просить дважды, уже через пять минут собрались и были в седлах. За это время туман приблизился на расстояние полета стрелы. Он был непроницаемым, ничто не проникало сквозь его стену, он словно поглощал деревья, землю, дорогу и само пространство.

– Вперед! – крикнул Кимли.

Лошади не успели отдохнуть, но тоже словно почувствовали, что с этим странным и отнюдь не атмосферным явлением лучше не связываться, поскольку без всякого принуждения понеслись во весь опор. Туман почуял, что жертвы ускользают, и прибавил скорость. После этого у меня уже не оставалось сомнений, что главная его цель – мы.

Безумная скачка по ночному тракту – опасная затея. Лошадь может в любой момент угодить ногой в яму, упасть или скинуть своего седока, но никто из нас не снижал темпа. Никто не хотел встречаться с туманом и с тем, что он скрывает внутри.

Ноги принадлежащего гному пони были короче, чем ноги наших лошадей, однако он был моложе и питался куда лучше, поэтому Кимли не отставал.

Преодолев небольшой подъем, мы остановились. Туман двигался на нас, было видно, что он простирается глубоко в лес, так что сворачивать с дороги нам не стоит. От тумана мы не избавимся, зато потеряем в скорости.

– Если мы будем продолжать в том же духе, то загоним лошадей насмерть еще до рассвета, – сказал сэр Реджи.

– Да, – согласился гном.

– Другие предложения есть? – поинтересовался я.

– Нет! – крикнул сэр Реджи и пришпорил коня.

Мой скакун нес самый большой вес, поэтому не было ничего удивительного, что он скопытился первым. Через два часа нашей бешеной скачки он остановился и более не сделал ни шагу, как я его ни пришпоривал. Ноздри его раздувались, бока, вздымавшиеся в тяжелом дыхании, покрылись пеной.

Сэр Реджи развернулся и поскакал ко мне. Одним движением он выскочил из седла и оказался рядом.

– Эта кляча не сделает больше и шага, – сказал сэр Реджи. – Садись на моего коня.

– А ты?

– Ни одна из оставшихся кляч не выдержит двойного веса, тем более при такой скорости, – сказал он. – Я побегу рядом.

И он действительно побежал, держась рукой за мое стремя. Я никогда не думал, что человек может составить конкуренцию лошади в скорости передвижения. Но раньше я не знал сэра Реджи.

Пони сдался на рассвете. Он рухнул на бок и остался лежать бездыханным. Мой новый конь недалеко от него ушел, мы бросили и его тоже. Туман приближался.

Светало, и мы смогли рассмотреть бесплотного врага.

Туман был серым, с каким-то серебристым отливом цвета металлик, как у породистого «мерседеса». Облаком кубической формы он плыл по дороге и по лесу, своими прямыми линиями отвергая любую мысль о естественном, природном происхождении. И надвигался он быстро, с неотвратимостью судьбы и неумолимостью смерти. За ним не оставалось ничего, кроме пустой земли, он словно поглощал деревья, траву, плодородный слой почвы. Поглотил он и животных, оставленных нами на дороге, словно жертвоприношение древнему и жестокому богу.

Мы задыхались, особенно тяжело приходилось грузному и кряжистому гному. Бежать уже не было сил, мы просто переставляли ноги по дороге, спотыкаясь почти на каждом шагу, и скорость наша не сделала бы чести и черепахе со сломанной ногой. Туман приближался.

Я остановился. Разумом я понимал, что остановка равноценна самоубийству, но тело просто отказывалось двигаться дальше. Наверное, те же чувства испытывали наши скакуны. Кимли остановился через два шага после меня.

– Идемте, – сказал сэр Реджи.

– Нет, – Я покачал головой. – Мы не смогли оторваться от него на конях, пешком мы тем более не уйдем.

– Не всякую опасность надо встречать лицом к лицу, – сказал сэр Реджи. – Иногда более мудро отступить. Мы ведь даже не представляем себе, с чем столкнулись.

– Как долго еще мы сможем отступать? Еще немного, и мы свалимся бездыханными, как наши лошади, – сказал гном.

По лицу сэра Реджи было видно, что лично он способен уйти еще очень далеко и сдерживает скорость только из-за нас. Поистине ничто не властно над Парящим Ястребом Кантарда – ни мечи, ни магия, ни само время. Но я таким не был.

До тумана осталось около двадцати метров, когда я повернулся к нему лицом и обнажил меч, сам удивляясь своему поступку. Лезвие Валькирии горело ясным светлым огнем. Свечение моего меча передалось молоту гнома и клинку сэра Реджи, который был вынут из ножен последним.

Туман накатил на нас и накрыл с головой. Он бы липким и вязким, опадал на наши тела, и каждая капля причиняла жжение и боль, словно сутью тумана была кислота. Я сразу потерял из виду своих спутников. Туман гасил звуки и сковывал движения. Я рубил туман своим светящимся мечом, словно был охвачен безумием, и лезвие Валькирии прочерчивало в плоти тумана горящие линии. Я кромсал туман на части, колол, рубил и резал, сражаясь с невидимым противником, танцуя безумный танец, каждое па которого могло завершиться смертью.

Я не знаю, сколько это продолжалось. Туман поглотил не только меня и моих спутников, он поглотил время и пространство, отправил нас в мир призраков. Но я не заканчивал своего танца, не останавливался ни на миг, потому что знал: стоит мне остановиться, сдаться, и мне никогда не не выйти на свет.

Мы выстояли, хотя я до сих пор не понимаю, как нам это удалось. В один момент, когда мне уже начало казаться, что туману не будет конца и что остаток своей жизни я проведу в этой борьбе, туман спал и лучи солнца осветили дорогу. Мои спутники, живые, хотя и совсем не невредимые, отыскались рядом, буквально в паре шагов. Вид их был страшен, одежда разорвана или растворена туманом, корка засыхающей крови покрывала тела, оружие их светилось остаточным огнем. Наверное, и я выглядел не лучше. Мы стояли посреди пустыни, образовавшейся на месте когда-то могучего леса.

Не сговариваясь, мы убрали оружие и пошагали прочь от этого проклятого места. Мы устали, но никто из нас не хотел останавливаться на привал здесь.

Лишь отойдя на порядочное расстояние, мы попадали на землю и заснули мертвецким сном, не потрудившись даже выставить часового. Приспешники Темного Властелина могли бы взять нас голыми руками в тот день, но никто не потревожил наш сон. Противник, а я не сомневался, что туман был отправлен Темным Властелином, слишком полагался на свою магию и не потрудился продублировать волшебный туман человеческим подкреплением.

Проснулись мы только вечером, чувствуя себя вымотанными до предела. Время поджимало. Колодец Хаоса не будет ждать, пока мы окончательно очухаемся. Мы привели себя в порядок, насколько смогли, и отправились дальше.

Запасы провизии и воды были потеряны вместе с лошадьми, поэтому нам пришлось обойтись без завтрака-ужина. Голодные и усталые, мы шагали по дороге. Путники окидывали нас удивленными взглядами, к их удивлению примешивался испуг, и они ускоряли ход, чтобы побыстрее оторваться от нашей тройки. Как назло, по пути не попалось ни одного трактира или придорожной гостиницы. Леса, наверное, кишели дичью, но у нас не было ни времени, ни сил охотиться.

Мы шли. Я закрывал глаза, но все равно видел дорогу под ногами, переставлял отказывающиеся слушаться ноги плелся за своими спутниками.

Гном сдавал. За последние дни он потерял добрую четверть своего веса, и одежда висела на нем складками. Но глаза его горели несгибаемым упрямством.

Я чувствовал, что и сам потерял в весе. Заныла рана нанесенная мне Тонкаром, ноги превратились в ходули, каждый шаг давался с огромным трудом и усилием воли. Я понимал, что так мы долго не протянем.

Даже по железному сэру Реджи было видно, что он устал. Походка потеряла былую упругость, движения, некогда плавные и грациозные, как у хищника из семейства кошачьих, стали резкими и неровными.

Мы выбивались из сил и все равно не успевали к сроку. Не было с нами Моргана, чтобы сотворить волшебство, снимающее усталость, не было с нами Гармона, чтобы поддержать дух веселой балладой, и сами мы уже почти отчаялись.

Тремя еле двигающимися трупами, живым подобием зомби, пересекли мы мост над небольшой рекой, которая обозначала границу Пятого Королевства.