"Интерпол" - читать интересную книгу автора (Бреслер Фентон)

Глава 2 Рождение организации

Перед Первой мировой войной международную полицейскую организацию по борьбе с уголовной преступностью попытался создать принц. А в 1923 году, спустя пять лет после завершения военных действий, эту идею возродил полицейский.

Время было подходящее, поскольку война изменила лицо Европы и потрясла ее стабильность. В континентальной Европе появился новый вид международной преступности. В послевоенные годы уже не было такого сочетания роскоши и злодейства, как в довоенный период, когда преступники могли себе позволить разъезжать по свету в поездах и на пароходах. Сейчас наступило время преступности, рождаемой бедностью, голодом и легковерием, время, окрашенное политическим насилием и безжалостностью сторонников всех партий.

Анархисты взрывали поезда; так называемые националисты, глухие ко всему, кроме зова своего этнического происхождения, использовали политические убийства в качестве формы протеста; правые экстремисты устраивали заговоры с целью свержения хрупких новорожденных демократий и завоевания абсолютной власти; рьяные коммунисты, воодушевленные триумфом их русских товарищей, свергнувших царя и создавших Советский Союз, проповедовали революцию и устраивали беспорядки на улицах.

На экономическом фронте вместо побежденной кайзеровской Германской империи слабая Веймарская республика пыталась в начале 20-х годов справиться со спиралью инфляции, при которой были моменты, когда коробка спичек стоила тысячу миллионов марок. Страдал не только рабочий класс: так же серьезно были задеты интересы среднего класса и работников высокой квалификации, поскольку их пенсии, вклады и страховки совершенно обесценились. Не случайно в ноябре 1923 года Адольф Гитлер счел, что настал благоприятный момент для «Мюнхенского путча» и провозгласил себя президентом Германии. Он просчитался, и ему пришлось ждать еще девять лет, пока законным путем не стал рейхсканцлером; но для тех, кто мог мыцлить, это знамение уже было начертано на развалинах обреченной Веймарской республики.

Но это еще не все. Версальский мирный договор 1919 года, которым завершилась война, раздробил на мелкие куски вторую побежденную державу, одряхлевшую Австро-венгерскую монархию, уподобившуюся объевшейся лягушке, сидящей на теле Центральной Европы и вот-вот готовой лопнуть. Из ее внутренностей изверглись шесть новых государств: освобожденная Венгрия, воссозданные Югославия, Чехословакия и Польша, крошечная Фиуме, зажатая между Югославией и Италией, и сама Австрия, уменьшившаяся в размерах до одной восьмой от прежней империи. Еще две страны, Италия и Румыния, расширили свои границы за счет старой империи.

Царили смятение и нищета — самая благоприятная ситуация для процветания фальшивомонетчиков, всякого рода мошенников, подставных лиц, контрабандистов и акул черного рынка. Поскольку каждое из образовавшихся государств требовало для себя полной автономии, а полицейские органы разных стран мало сотрудничали между собой или вообще не поддерживали связей, для преступников передвижение через границы не составляло труда — несмотря на недавно введенную паспортную систему.

Никто не понимал ситуации лучше, чем доктор Иоганн Шобер — шеф австрийской полиции и одновременно — шеф полиции города Вены, столицы бывшей империи и новой, униженной Австрии. Энергичный коренастый 49 летний мужчина уверенно смотрел на мир сквозь пенсне в золотой оправе. Его послужной список сильного шефа полиции, твердой рукой подавившего народное волнение в бурные месяцы, последовавшие за крушением старой империи, позволил ему на год прийти к власти — с 1921 по 1922 год — в роли канцлера Австрийской республики.

Это был неординарный полицейский и неординарный политик, считавшийся во многих отношениях авторитетным человеком в своей стране. Он решил отдать все свои силы борьбе за ее выживание, защите ее валюты от затопивших рынок фальшивых купюр (то же произошло и с финансами всех остальных новых стран Центральной Европы), подавить преступность и беспорядки и постараться восстановить, насколько возможно, былую славу Австрии.

По словам ветерана американской журналистики Джона Гюнтера, автора книги «Европа изнутри», посвященной исследованию Западной Европы в 20–30-е годы, «главной психологической проблемой Австрии в послевоенные годы было ее расчленение, низведение от былого имперского величия до положения ничтожной страны, обладающей лишь узкой полоской земли».

Шобер обостренно это чувствовал. Он стремился укрепить престиж своей маленькой страны на международной арене после войны своеобразно, примерно так же, как принц Альберт старался возвысить Монако до войны. И в его руках было мощное оружие. «Полицейские архивы города Вены были самыми обширными в Европе, и полицейские силы стран — наследниц империи намеревались получить к ним доступ», — писал профессор Эдинбургского университета Малькольм Андерсон в своем академическом учебнике «Полиция в мире». Известный журналист французской газеты «Монд» Лорен Грейлсамер в 1986 году написал книгу об Интерполе, пронизанную такой антипатией к этой организации, что многие офицеры Интерпола не желают даже обсуждать ее содержание, хотя она и была мне рекомендована Генеральным секретарем Раймондом Кендаллом.[4] Однако в этой книге много правды, и Грейлсамер прав, когда заявляет следующее: «В руках у Шобера находились самые решающие рычаги власти в тогдашней Австрии. В этой стране, разоренной и расчлененной войной, уменьшенной до малой части от ее прежних размеров и уже не имеющей армии, полиция оставалась единственной мобильной и управляемой силой. Это был ее «последний оплот».

Через несколько месяцев после ухода с поста канцлера и возвращения на пост главы полиции государства и Вены Шобер решил возродить идею принца Альберта о создании международной полицейской организации, но на этот раз она должна базироваться в Вене. Он разослал по всему свету более трехсот приглашений руководителям полиции на Второй Международный конгресс криминальной полиции, который намечено провести в сентябре 1923 года в австрийской столице. Для того чтобы подчеркнуть преемственность своего проекта, Шобер обратился с просьбой к ветерану конгресса 1914 года Роберту Хайндлю, полицейскому советнику из Дрездена, также подписать приглашения.

Они были разосланы всем более или менее значительным руководителям полиции, кроме их коллег из Советского Союза, но только тридцать из них направлены главам полиции стран, все остальные — начальникам полиции городов, причем столь различных, как Берлин, Токио и Каир, Лондон, Лос-Анджелес и Буэнос-Айрес, Цинциннати и Мариенбад. Это был честолюбивый проект.

В конце концов из 138 делегатов, собравшихся в Вене в понедельник 3 сентября 1923 года, только 67 прибыли из-за рубежа: полиция всегда работала в стесненных финансовых обстоятельствах. Шоберу пришлось положиться на 71 соотечественника, чтобы подогнать число делегатов до нужного количества. И даже в этом случае конгресс можно отнести к разряду значительных событий: на нем было представлено 17 стран, в том числе почти вся Западная Европа. Интересен состав стран — участниц Конгресса: Австрия, Бельгия, Венгрия, Германия, Греция, Египет, Италия, Китай (хотя его делегат прибыл уже после окончания конгресса), Нидерланды, Польша, Румыния, Соединенные Штаты Америки, крошечная Фиуме (через несколько недель она прекратила существование, поглощенная Италией), Франция, Швеция, Швейцария и Югославия — но без Монако.[5]

Не присутствовали на конгрессе делегаты и от Великобритании. Ее высшие полицейские чины, самодовольно убежденные в своей репутации «самой лучшей полиции мира», не считали необходимым садиться за стол переговоров с таким множеством иностранцев.

Не обескураженный высокомерной ограниченностью англичан, Шобер заявил во вступительном слове: «Наша цель — не только наладить связи с полицейскими властями вновь образовавшихся стран на территории бывшей империи. Мы хотим установить контакты между людьми во всем мире».

Конгресс имел бесспорный успех. Он завершился в пятницу 7 сентября после пяти дней жарких дебатов созданием новой в мировой практике полицейской организации МККП[6] с постоянным Международным бюро в Вене и Генеральной ассамблеей, которую намечалось проводить ежегодно в различных европейских столицах. Лишь в 1946 году Комиссия обрела свое нынешнее название «Интерпол» — сокращенная форма от «Международной полиции», а в 1956 году ее полное название изменилось на «Международная организация криминальной полиции» (МОКП),[7] — это выглядело и весомей, и долговечней.

Современная организация ведет отсчет своего существования с 7 сентября 1923 года, и я буду называть орган, действовавший до 1956 года, либо «Комиссией», либо «Интерполом», в зависимости от контекста.

В то время Комиссия была, главным образом, плодом австрийских усилий. Президентом избрали Шобера, а его помощника — доктора Оскара Дресслера — Генеральным секретарем. Управленческий персонал также состоял целиком из австрийцев и финансировался австрийским правительством. Картотека бывшей имперской полиции стала ядром отдела регистрации международной преступности, который вошел в Центральное международное бюро, разместившееся в помещениях, подаренных Управлением полиции Вены. Старая столица Австрии обрела новое международное значение.

Как отмечал французский юрист Клод Валье, «на практике Комиссия стала филиалом Федерального директората венской полиции, занятого расследованием международных преступлений».

Шобер отлично проделал свою работу. Как бледные привидения, его прежние хозяева Габсбурги, правящая династия старой империи, вновь управляли посредством полицейских сил страной, когда-то им принадлежавшей.

Действительно, делегаты конгресса 1923 года воспринимали поддержку Комиссии Австрией настолько само собой разумеющейся, что даже и не задумывались об обеспечении ее средствами. В течение первых пяти лет каждый пенс, истраченный на ее работу, поступал от Австрии. Только в 1928 году на Генеральной ассамблее в Антверпене государства — члены организации наконец-то решили вносить по одному швейцарскому франку на каждые десять тысяч жителей своей страны.

Так кого же можно отнести к странам-участницам?

Делегатами конгресса 1923 года были в основном полицейские-практики, а не юристы. По Уставу, принятому конгрессом, не ясно, то ли членом организации являются полицейские, лично присутствовавшие на конгрессе, то ли правительства стран, откуда они прибыли. Проблема состояла в том, что не все приехали с согласия своего правительства: одни прибыли с полномочиями от Управления полиции своего города, другие — как, например, комиссар полиции города Нью-Йорка Ричард И. Энрайт — в качестве физических лиц, без права представлять кого-либо, кроме самих себя.

В основном там собралась группа европейских полицейских, образовавших собственный «джентльменский клуб». Вновь процитируем Клода Валье: «Комиссия была не чем иным, как объединением лиц, считающих, что они представляют свои государства. Основная идея состояла в том, чтобы подтолкнуть страны к вступлению в нее, но процедура для этого не отрегулирована. И совершенно неясно, приемлемы ли по международным законам документы, выработанные на конгрессе».

Ныне страны, желающие вступить в Интерпол, обязаны пройти экспертизу и получить согласие всей организации. Но во времена Комиссии они просто подавали заявление с просьбой о приеме в организацию, платили взнос и автоматически зачислялись в ее члены. Процедура столь несложная, что даже сегодня не исчезли сомнения в том, какие же страны стали членами организации в 1923 году, а какие вступили позже. Например, в специальном выпуске журнала «International Criminal Police Review»*, посвященном открытию новой штаб-квартиры в Лионе в ноябре 1989 года, президент Франции Франсуа Миттеран утверждает, что его страна вступила в Интерпол в 1923 году. На самом же деле, хотя руководители французской полиции участвовали в конгрессе, официально Франция стала членом Интерпола лишь в 1928 году.

Еще более серьезная ошибка произошла в отношении даты вступления в Интерпол Соединенных Штатов Америки, которые, по данным вышеуказанного обзора, якобы стали членом Комиссии также в 1923 году. Однако известно, что энтузиазм шефа нью-йоркской полиции Ричарда И. Энрайта — участника конгресса 1923 года — не нашел поддержку Эдгара Гувера, бывшего директором ФБР в течение 48 лет — с 1924 года до его смерти в 1972 году. Шефу ФБР потребовалось слишком много времени, чтобы решить, стоит или нет его организации вступать в новую Комиссию.

Эта позиция подтверждается в неопубликованном (для служебного пользования) отчете ФБР «Интерпол и его связь с ФБР», предоставленном мне в Вашингтоне в мае 1991 года Дарреллом В. Миллсом, специальным агентом, возглавляющим бюро Интерпола в США. В нем говорится, что «с 1925 года, когда Бюро расследований (слово «Федеральное» добавилось к его названию только в 1935 году) впервые получило информацию о создании Международной комиссией криминальной полиции национальных бюро для содействия задержанию международных преступников, и по 1938 год в отношении каких-либо обязательств США перед МККП превалировала позиция «поживем — увидим».

От членства в организации удерживали три момента: высокие расходы, связанные с созданием и работой органа МККП; большие членские взносы США, рассчитываемые исходя из благосостояния страны-участницы и ее положения в мире; а также местонахождение архивов Управления полиции в Вене, в Австрии, — против этого возражали американские чиновники, ссылаясь на политическую нестабильность в этой стране. Кроме того, считалось, что эти затраты не оправдают себя: США получат лишь малые выгоды от участия в МККП».

Потребовалось пятнадцать лет, прежде чем ФБР вступило в 1938 году в Интерпол, но к тому времени в организации произошло много событий.