"Интерпол" - читать интересную книгу автора (Бреслер Фентон)

Глава 11 Как обстоят дела с преступностью?

Мы уделили много внимания политике и организации Интерпола в течение этих двадцати пяти лет. Конечно, были и борьба за «теплые» места, и закулисные интриги. Но было и действительно существенное улучшение услуг, предлагавшихся Интерполом. Каковы же реальные успехи организации в борьбе с международной преступностью?

Немного статистики. В 1947 году МККП, насчитывая в своем составе 24 страны-члена, расследовала 280 уголовных дел и разослала 67 красных, синих и зеленых извещений (международных ордеров на арест, запросов информации и просьб организовать наблюдение за известными преступниками). В 1972 году МККП, имея 116 стран-участниц, расследовала 22 733 дела, разослала 571 извещение, содействовала аресту 1177 лиц. Количество операций против дельцов наркомафии в этом году возросло на 304 процента по сравнению с 1970 годом. Во всем мире было конфисковано поддельной валюты на $ 34 429 773 (как и сейчас, американский доллар был самой популярной валютой у фальшивомонетчиков), что составляло 86,2 процента от пущенных в оборот фальшивых денег.

Что же касается типа преступлений, совершенных за эту четверть столетия, и категорий преступников, то, кроме расплодившихся за последние годы наркомафиози, было заметно превышение «личностных» преступлений над анонимными. Стали процветать корпоративные, групповые преступления. Комментируя этот факт в своих мемуарах, Харри Зодерман пишет, что в первые послевоенные годы «многие старые знакомые вернулись к своим прежним, довоенным делам, к своим старым аферам. И мошенничали не менее и не более искусно, чем перед войной. Единственным различием было то, что сейчас у них поседели виски и стало труднее узнать их по довоенным фотографиям в восстановленных анкетах».

Вскоре появились новые «трюки» и новые лица, но еще долгое время довоенные международные преступники переживали «период подъема». Вот несколько примеров из личных воспоминаний и официальных документов самого Интерпола, а также из ежегодных отчетов, представлявшихся Генеральным ассамблеям. Ниже они приводятся без редакционной правки с целью сохранить их характерную профессиональную фразеологию.

Преступность в 40-х годах

В январе 1949 года Полиция метрополии обнаружила на одном из лондонских вокзалов чемодан с двойным дном, в котором были спрятаны 8000 фальшивых фунтов стерлингов. Расследованием установлено, что чемодан был отправлен из Парижа неким Г…фельдером. Связавшись с полицией Парижа и Лондона, Международное бюро (довоенное название Генерального секретариата, тогда еще бывшее в употреблении) установило, что в действительности отправителя чемодана зовут Г…бергер, что это закоренелый вор и мошенник, ранее несколько раз судимый в Швейцарии, Германии и в Венгрии. Он снова был арестован в Париже за использование подложного паспорта и передан правительству Швейцарии по запросу об экстрадиции.

В сентябре 1949 года канадская полиция арестовала в Монреале за торговлю наркотиками в крупных размерах некоего Майкла С., родившегося в Британской Колумбии. Канадцы отослали в Международное бюро его отпечатки пальцев и некоторые данные, изъятые из записной книжки, принадлежавшей обвиняемому.

Ознакомившись с уголовным делом, марокканская полиция установила, что на самом деле это некий А., пять раз судимый во Франции и в Алжире. Прежде он пользовался поддельным паспортом на имя Луи Ф., а Международное бюро выяснило, что под этим именем он разыскивается итальянской полицией по обвинению в изготовлении фальшивых денег в Сан-Ремо.

С этого момента полиция и Министерства юстиции Канады, Марокко, Алжира, Италии и Франции имели четкое представление о личности А., он же Ф., он же С.

В июле 1949 года некие С., Б. и Кл. преднамеренно обманули одного лиссабонского ювелира на $ 25 000. Международное бюро, извещенное португальской полицией, установило, что последние двое — британские граждане, имевшие несколько судимостей. Б. обнаружили в Швейцарии, а Кл. — в Аргентине. Что касается С., то он был арестован в октябре того же года в Тель-Авиве под именем Ш. Он также имел несколько судимостей и разыскивается в Аргентине. Все трое закоренелые международные преступники, работающие группой. Заинтересованные полицейские службы и судебные органы отныне полностью проинформированы об этих лицах.

Преступность в 50-х годах

Это вымышленное имя русского мошенника, специализировавшегося по художественным ценностям, художника, выдающего себя за коллекционера. Он уговорил смотрителя муниципальной художественной галереи маленького провинциального городка в Южной Франции разрешить ему приходить в зал в любое время. Выждав момент, когда там никого не было, он вырезал из рамы единственную картину Гойи, имевшуюся в галерее. Несколько недель спустя в антикварном магазине в Венеции появился «граф Люденбек». Его знания в области искусств были столь обширны, что вскоре он подружился с владельцем магазина. Однажды он выразил вслух свои сомнения по поводу достоверности двух последних приобретений хозяина: «А вот эти картины Гуарди и Мане… Вы уверены, что они подлинные? Ведь сейчас так много на рынке всяких подделок!» «Граф Люденбек» предложил показать их его другу, всемирно известному эксперту, на чье мнение о подлинности полагаются самые знаменитые галереи мира. Наивный хозяин согласился, и через несколько дней его друг возвратился с новостью, что они, к сожалению, оказались хорошо выполненными подделками. Больше он не появлялся, а когда хозяин рассмотрел картины поближе, то обнаружил подмену. Картины оказались не те, что «граф» забирал с собой.

Эти две криминальные истории стали известны в Интерполе через французское и итальянское НЦБ. Обнаружилось, что «князь» и «граф» имеют несколько сходных деталей: оба выдают себя за русских белоэмигрантов, бежавших от репрессий Советской власти, оба разъезжают по Европе в сопровождении старушки-матери и оба очень похожи на человека, известного французской полиции еще 15 лет назад. Он тоже представлялся беженцем из России и пытался сбыть несколько картин, которые ему якобы удалось спасти из отцовского дворца. Позже выяснилось, что они были украдены из частной коллекции в Париже.

Исходя из этих фактов его не стали сразу задерживать, а были направлены синие извещения во все НЦБ Европы, предлагающие собрать более полную информацию о нем. Оказалось, что «князь Вронский» под тридцатью (не менее) вымышленными именами воровал и продавал картины по всему континенту, часто покидал гостиницы, забыв расплатиться; его всегда сопровождала престарелая мать. На этот раз было разослано красное извещение, и его задержали в Швейцарии, откуда возвратили под охраной во Францию — в тюремную камеру на 10 лет. История не содержит сведений о том, что случались с его старушкой-матерью, столь неожиданно оставшейся в одиночестве.

Лингвист высокой квалификации, выдающий себя за религиозного беженца из-за «железного занавеса», несколько лет прожил на пожертвования различных организаций римско-католической церкви. Предъявляя поддельную рекомендацию на безупречном церковно-латинском языке, якобы полученную им от аббата Бенедиктинского монастыря в Венгрии, он собирал деньги для поездки в Австралию с целью якобы получить какую-нибудь церковную должность. Он собрал денег, по-видимому, в несколько раз больше, чем нужно, пока Интерпол в конце концов не задержал его в Алжире. На синее извещение, отправленное в Венгрию, не пришло ничего существенного, зато чехословацкое НЦБ сообщило, что этот человек был им хорошо известен до войны. Позже он выдавал себя за представителей старой аристократии, но в более свободном в классовом отношении послевоенном обществе решил переквалифицироваться в псевдосвятошу и пожить за счет церковных пожертвований.

В начале 50-х годов обаятельный молодой хлыщ устроил себе шикарную жизнь, обирая пожилых богатых женщин, по крайней мере, в пяти странах Европы. И ему всегда удавалось избегать ареста. Несомненно, он обслуживал своих клиенток за деньги. Однако была у него одна особенность. Когда у него было соответствующее настроение, он, поужинав в дорогом ресторане и уплатив по счету, заявлял, что у него в туалете украли пальто. Чтобы избежать скандала, менеджер обычно покупал ему новое. Но однажды ночью в ресторане на Елисейских полях у него вышел прокол: у менеджера возникли подозрения, и он, заплатив за пальто, сообщил об этом в полицию.

Через НЦБ Франции было отправлено синее извещение, и ответ был впечатляющим. Этот альфонс разыскивался в Мадриде за обман одной актрисы на 150 000 песет, в Венеции — за обман женщины на 95 000 бельгийских франков, а в родной Чехословакии он имел уже девять судимостей за такие же аферы. Так что одно бесплатное пальто стоило ему слишком дорого: его отправили в тюрьму на весьма продолжительный срок.

В 1953 году турецкая полиция напала на след преступной группы, устроившей тайную фабрику в горах возле Узака, на которой опиум-сырец сначала перерабатывался в морфин, а затем в героин. Детектив из Бюро по борьбе с наркотиками США, выдавая себя за представителя американского синдиката, вошел в контакт с главарем банды в Стамбуле и договорился уплатить 4000 фунтов стерлингов (огромные деньги по тем временам) за 30 килограммов морфина. Но он наста-, ивал на получении наркотиков прямо с фабрики.

Местная полиция предоставила детективу автомобиль и водителя — переодетого агента. Они выехали из Узака и по пути подобрали двоих членов банды — проводников. Высоко в горах машина остановилась на обочине дороги, ведущей к большому белому зданию, бывшей школе. Сейчас там размещалась фабрика. Двое бандитов зашли в помещение, а полицейские остались в машине. Вскоре ушедшие возвратились с объемистым чемоданом, который должны были передать в обмен на деньги. Машину тут же окружила группа вооруженных людей.

Детектив не растерялся и заявил, что вначале должен проверить товар. Когда бандит с чемоданом забрался в салон машины, детектив, проверив содержимое, сказал, что передаст деньги только главарю и на фабрике. В этот момент водитель включил зажигание, но вместо того, чтобы направить машину к зданию, резко развернул ее и погнал вниз с горы, а в бандита с чемоданом уперся ствол заряженного пистолета американского детектива.

И тут началась гонка, как в детективном фильме. Вооруженные гангстеры попрыгали в автомашину, с выстрелами и грохотом помчались в погоню за полицейскими, которые летели по головокружительному серпантину вниз, к полицейскому участку в Узаке. Уже наступила ночь, и дороги обледенели, но полиция приняла решение контратаковать, пока хозяева не опустошили фабрику. Их встретил заградительный огонь, но полицейским все же удалось пробиться к зданию. В перестрелке один бандит был убит и несколько ранены. Главаря удалось взять живым.

Внутри фабрики находилась полностью оборудованная лаборатория, а также большое количество наркотиков в самых различных стадиях переработки, начиная с опиума-сырца и кончая героином, готовым к отправке в США. Это был один из первых ударов, нанесенных наркобизнесу американскими правоохранительными органами в содружестве с иностранной полицией и с помощью Интерпола.

В Монреале на борту французского судна был задержан матрос с грузом героина стоимостью $ 20 000. При нем найдена записка с именем и номером телефона его соотечественника-француза, проживавшего в Монреале.

Матрос заявил, что это его друг. У канадской полиции не было никаких улик против соотечественника матроса. Но вскоре после происшествия этот человек отбыл из Канады на Карибы в продолжительный отпуск. Тогда монреальская полиция отправила вслед ему зеленое извещение с просьбой к местным полицейским установить за ним наблюдение. По счастливой случайности он был арестован в казино в Гаване за мелкую драку. А к этому времени французская полиция собрала достаточно материалов для уголовного дела, чтобы затребовать его экстрадиции в Париж. Он предстал перед судом и получил несколько лет тюрьмы за перевозку наркотиков между Францией и Канадой.

Джон Дональд Мерретт трижды совершал убийство, и это сходило ему с рук. В феврале 1927 года суд пришел к выводу «о недоказанности» убийства им своей матери (он заявил, что она покончила с собой), но осудил его на год тюрьмы за подделку чеков. Поскольку Мерретту удалось ускользнуть от обвинения в убийстве матери, то для него не было никаких препятствий для получения по ее завещанию 50 000 фунтов стерлингов. Вскоре после выхода из тюрьмы он сменил имя на Рональда Чизни и женился на семнадцатилетней Вере Боннэр. Храбро прослужив Вторую мировую войну в резерве Королевского военно-морского флота, он затем окунулся в черный рынок послевоенной Германии.

В 1954 году, испытывая недостаток в деньгах, он решил ограбить свою жену, с которой давно находился в разводе. В то время его жена вместе со своей матерью, леди Мензис, содержала дом для престарелых в лондонском пригороде Илинге. В феврале Мерретт без лишнего шума прибыл в Англию, напоил свою жену джином и утопил ее в ванне. Его увидела леди Мензис, и ему пришлось убить и ее. Правда, старая женщина оказала упорное сопротивление. Он избил ее дубинкой и в конце концов задушил.

По радиосети Интерпола АРВ было разослано извещение о необходимости его ареста. Тринадцать дней спустя в лесу под Кельном был найден его труп. Он выстрелил себе в рот. Кисти его рук были отсечены и отправлены в Англию, где по царапинам и шрамам, полученным в отчаянной борьбе с леди Мензис, Лондон окончательно убедился в том, что именно он убийца леди Мензис и ее дочери. Эти кисти хранятся в специальном сосуде в «Черном музее» Скотленд-Ярда.

Как и Мерретту, Брайану Дональду Хьюму повезло: он тоже сумел ускользнуть после первого убийства. В октябре 1949 года работник на ферме в Эссексе обнаружил пропитанный водой сверток в бассейне с илом. В свертке находился торс без головы дельца черного рынка и перекупщика краденых автомобилей Стэнли Сетти, исчезнувшего несколько дней назад из своего обычного жилища в Лондоне. Он только что заработал больше тысячи фунтов наличными в одной сделке с машинами. Полиция арестовала друга Сетти некоего Хьюма после того, как стало известно, что он нанял легкий самолет и вылетел с двумя большими упаковками. Хьюм, бывший летчик Королевских ВВС, всегда страдал от нехватки денег.

Он заявил, что в упаковках находился печатный станок для изготовления поддельных талонов на продукты и ему пришлось выбросить их за борт в море по требованию троих мужчин. Но признался, что, когда перетаскивал сверток, из того доносились булькающие звуки, и у него мелькнула мысль, «что это может быть тело Сетти»: он успел прочесть в газетах о пропавшем человеке.

Его судили за убийство в Старом Бэйли в январе 1950 года, но первому жюри не удалось прийти к единому решению из-за недостатка доказательств. Адвокаты Хьюма пошли на сделку с обвинением, и, когда собралось новое жюри, прокурор снял обвинение в убийстве, и в результате Хьюм был приговорен к 12 годам тюрьмы только за соучастие после факта убийства. Выйдя из тюрьмы в 1958 году, он быстро продал свою исповедь в убийстве одной воскресной газете за 10 000 фунтов стерлингов. Но этого ему хватило ненадолго. Через несколько месяцев он ограбил два лондонских банка, и в одном из них выст'релил в управляющего и ранил его.

В январе 1959 года Хьюм бежал в Швейцарию, поскольку, как он позднее признавался швейцарским полицейским, полагал, что Швейцария не является членом ООН и поэтому не входит в Интерпол. Когда его через несколько недель после приезда в Цюрих арестовали за убийство водителя такси, которому выпало несчастье везти его после ограбления банка, он представился как Джон Станислав. Но полиция этому не поверила. Швейцарцы обратились в Париж в Интерпол, и по отпечаткам пальцев было установлено его настоящее имя. Хьюм был приговорен к пожизненному тюремному заключению.

В августе 1976 года, просидев в швейцарской тюрьме 16 лет, он сошел с ума и был возвращен в Великобританию в наручниках и в цепях на щиколотках. Его поместили в госпиталь строгого режима в Бродмуре, откуда 12 лет спустя, в возрасте 67 лет, весь седой, он был окончательно переведен в режимное отделение обычной психиатрической лечебницы.

Преступность в 60-е годы

В январе 1965 года в Афинах были обнаружены 1610 поддельных банкнот достоинством в 10 и 20 долларов, принадлежавших троим австрийцам и одному ливанцу. Один из австрийцев, глава банды, ранее уже был приговорен к трем месяцам тюрьмы в Бомбее за контрабанду наручных часов. После освобождения он украл и подделал швейцарский паспорт и, заказав билеты, через Индию прибыл в Пакистан, где встретил двоих соотечественников. И трио зажило припеваючи, занимаясь часами, оружием и крадеными дорожными чеками, которые он искусно подделывал.

В Бейруте (Ливан), они встретились с одним из местных жителей, который свел их с неким французом из Турции. Этот человек снабдил их фальшивыми американскими долларами на сумму более $ 3000. Они расплачивались ими, разъезжая по Турции и Греции. В Афинах хозяин магазина, которому они вручили несколько банкнот, что-то заподозрил. Он предусмотрительно записал номер их автомобиля и сообщил в греческую полицию.

Через несколько дней после их задержания турецкая полиция отыскала французского поставщика, обитавшего в их стране, и захватила поддельные банкноты на сумму $ 5460 точно такого же качества, что и в Афинах.

Следующим звеном цепочки оказался еще один француз, хорошо известный в кругах фальшивомонетчиков Марселя. Его арестовали, и на допросе он признался, что отправлял купюры в Стамбул, используя как курьера гражданина Турции, который тоже был задержан. Выяснилось, что любовница этого человека (португалка по национальности) какое-то время жила с международным преступником-французом, числившимся в картотеке Интерпола и за кражу со взломом, и за распространение фальшивых купюр. Она не виделась с ним с тех пор, как он выписался из отеля в Австрии, где они остановились, прихватив с собой все ее наличные деньги, а взамен оставив три фальшивые двадцатидолларовые банкноты.

Он и оказался руководителем всей этой международной авантюры. Но что с ним произошло потом? В ежегодном отчете Генерального секретариата за 1965 год, представленном на рассмотрение Генеральной ассамблеи в Локарно в 1966 году, об этом не говорится.

Такой конец весьма типичен для многих расследований, которыми занимался Интерпол. Генеральный секретариат просто остается в неведении о результатах многих уголовных дел, потому что местные НЦБ не берут на себя труд сообщить об этом. «Мы очень занятые люди, и всегда много горящей, срочной работы» — вот стандартный ответ, который я слышал от сотрудников НЦБ в различных странах. «А не чувствуете ли вы себя неудовлетворенными?» — спросил я у нескольких членов Генерального секретариата. «Вовсе нет, — таков их стандартный ответ. — Мы просто делаем свою работу и сообщаем НЦБ то, что им необходимо знать. Что происходит дальше, это уже их дело. Конечно, с познавательной точки зрения криминалисты здесь, в Лионе, хотели бы знать исход дела, но на чисто оперативном уровне мы просто делаем то, что нас просят».

2 марта 1963 года в Сантьяго (Чили) в доме одного богатого бизнесмена произошло вооруженное ограбление. Он принимал за ужином своих четверых друзей, когда в дом ворвались трое вооруженных револьверами мужчин, заперли всех гостей в ванную комнату и заставили хозяина открыть сейф. Они забрали 1000 эскудо наличными и драгоценностей на сумму в 5000 эскудо и скрылись на автомашине, которую впоследствии бросили.

Операция была тщательно спланирована. Утром в день ограбления молодая женщина легкого поведения (последняя подружка одного из налетчиков) позвонила домой бизнесмену, «который был с ней на короткой ноге», и совместила свой обычный бизнес с другим, выяснив, что он собирается делать вечером.

Бизнесмен не постеснялся назвать ее имя полицейским: Моника Гишар, 18 лет, одна из самых юных красивых «герлс» в городе. Приметы позволили полиции быстро вычислить и остальных членов банды. Это были Хуан Масиль, ее 37-летний любовник, имевший несколько судимостей за кражу и мошенничество в своей родной Аргентине, а также в Уругвае и Италии: Хулио Эскарпизо, 29-летний уругваец, числившийся в картотеке Интерпола в Париже; Сара Варас, 22 года, еще одна чилийская проститутка и любовница Эскарпизо; и, наконец, Сиксто Маури, 33 года, которого Масиль встретил в тюрьме Буэнос-Айреса. Аргентинцы Масиль и Маури планировали заняться «работой» в Чили, но всех объединил Эскарпизо. (Имена — вымышленные, как и в оригинальном отчете в «Обзоре Международной криминальной полиции»).

После ограбления Эскарпизо заплатил Маури только 75 эскудо под предлогом, что «дело» вышло неудачно. Надо отметить, между ворами не существует такого понятия, как честь.

Чтобы выбраться из Чили, Эскарпизо связался с Эдуардо Эскобаром, престарелым (75 лет) аргентинским бандитом, числившимся в картотеке Интерпола со времен Второй мировой войны. Получив кое-что из украденных драгоценностей, Эскобар передал четверых беглецов в руки седьмого сообщника, Рене Боладоса, который обещал за 1000 эскудо переправить их на катере за две тысячи миль на север до маленького морского порта в Перу. Но в пути, хорошо поразмыслив, не решился за десятую долю добычи везти их так далеко. Направив на них пистолет, он высадил их на девятьсот миль ближе, на небольшом пляже у порта Икике в центральной части Чили. При них еще оставалась большая часть драгоценностей, но наличных уже почти не было. Две пары попробовали пройти по побережью, вначале пешком, потом остановив грузовик, а дальше — международным автобусом. Но их фотографии уже были приколоты на стене в каждом полицейском участке в Чили. Через сутки их опознал чилийский полицейский и они были арестованы.

Единственный, кто избежал жизни за решеткой, — это Баладос, который все же добрался до Перу и больше нигде не попадался.

В Западной Германии новогодней ночью четыре человека убили егеря, он застал их за взломом дверей в охотничьем домике в Ламбрахском лесу. Троих убийц поймали, а четвертый — Гейт (имя настоящее) — сбежал. НЦБ Западной Германии, использовав радиосвязь Интерпола, предупредило своих коллег в Европе и Северной Африке. Три месяца спустя тунисское НЦБ сообщило, что Гейт побывал у них, и есть предположение, что он направляется на Дальний Восток.

Осенью местный суд в Западной Германии выдал ордер на арест Гейта. Пользуясь им, Генеральный секретариат разослал повсюду красное извещение. Прошло пять дней, и полиция Новой Гвинеи сообщила, что идет по следам Гейта, и меньше чем через две недели он был арестован на острове Гуам в Тихом океане и передан в руки западногерманской полиции.

В январе 1968 года швейцарское НЦБ передало по радио тревожное сообщение своим коллегам в Европе и Африке, предлагая временно задержать до присылки официального документа 25-летнего канадца по имени Андре Мартэн: он разыскивался за распространение поддельных чеков и кражу арендованной автомашины. Но такое имя не было зарегистрировано в картотеке Генерального секретариата, и потому радиопредупреждение осталось без отклика.

Тогда швейцарская полиция избрала другой путь. Мартэн отдал «крайслер» некоему студенту под залог в 6500 швейцарских франков. В полиции имелся регистрационный номер машины (NJLC 1–818). Не фиксировался ли ранее этот номер в картотеке Интерпола? Так и случилось. В примечаниях к номеру на карточке стояла пометка: «Торговля поддельными произведениями живописи».

Как? В досье шла речь о двух мужчинах, одного из них звали Реал Лассар. Два года назад в итальянском отеле он оставил после себя вещи и среди них этот регистрационный номер! В досье также отмечалось, что одна из поддельных картин была отправлена в Лондон какому-то «мистеру Мартэну». Генеральный секретариат распространил по своей сети эти сведения, и в феврале 1969 года Лассар был арестован в Швейцарии: при нем был паспорт на имя Мартэна. Вскоре его выслали во Францию в связи с серьезными обвинениями в подделке картин и подписей известных художников. Швейцарцы же не стали его трогать со своими мелочными обвинениями в подделке чеков и краже арендованной машины, с которых и началось расследование.

Начало 70-х годов

В Японии за период с февраля 1967 по апрель 1970 года помощник менеджера банка сумел похитить у своих хозяев 1900 миллионов иен. Его сообщник — директор компании — посылал фальшивые переводные вексели в этот банк, а помощник менеджера принимал их, заведомо зная, что они поддельные. Мошенничество было раскрыто. Японская полиция разослала ордера на арест, но в апреле 1970 года оба жулика сбежали из Японии.

Были разосланы красные извещения, и одного беглеца арестовали в Гонконге в октябре того же года. Второго задержали на другой стороне земного шара, в Париже, тремя днями позже.

Сегодня в Лионе горделиво красуется самурайский шлем — подарок японской полиции.

В июне 1969 года НЦБ-Висбаден сообщило в Генеральный секретариат, что человек, назвавшийся Алессандро Фраши, обналичил несколько поддельных дорожных чеков в Западной Германии. Три дня спустя НЦБ-Лондон распространило информацию с указанием банка, оказавшегося причастным к этому делу. В последующие месяцы была произведена целая серия арестов. Членов банды арестовывали в Югославии, Швейцарии, Западной Германии и Швеции.

В феврале 1970 года арест двоих мужчин и одной женщины в Гонконге повлек за собой раскрытие такой же банды в Италии. Информация, поступившая в НЦБ-Рим из НЦБ-Гон-конг, позволила итальянской полиции обнаружить в Милане дом, где находился склад огнестрельного оружия, поддельных паспортов и печатного оборудования. Последний член банды был арестован в Риме в ноябре 1970 года. Это была профессиональная полицейская работа, но ко времени последнего ареста этим злодеям удалось обналичить поддельных чеков на многие тысячи долларов в 17 странах.

18 августа 1972 года во Франкфурте, Западная Германия, обнаружена подпольная типография, в которой было изготовлено банкнот на сумму 70 000 турецких лир достоинством в 50 лир каждая. Арестовали троих преступников — граждан Западной Германии. НЦБ-Висбаден связалось с Генеральным секретариатом и выяснилось, что один из них был приговорен в Испании в 1967 году к восьми годам тюрьмы за попытку подделать испанские банкноты в 100 песет.

Обычно фальшивомонетчики не меняют привязанности к какой-то одной валюте: вот почему этого человека поймали, причем дважды.

Все вышеприведенные примеры классически укладывались в рамки «обычных преступлений», исключающих политические мотивы. Но к концу 60-х годов международная преступность приобрела новый, страшный, оттенок, заставивший Интерпол работать с предельным напряжением. Более того, появилась угроза самому существованию этой организации.

Английские журналисты Кристофер Добсон и Рональд Пейн справедливо отмечают в своей книге «Война без конца»: «В календаре международного терроризма 1968 год был основополагающим. Хотя корни многих конфликтов уходят значительно глубже, именно тогда взросли семена известного нам сегодня террора… Это был год рождения международного терроризма».

Именно в этом году арабы, отчаявшись победить Израиль на полях сражений после шестидневной войны 1967 года, приняли на вооружение терроризм как наиболее трусливое, но и эффективное оружие. Совершая рейды в глубь Израиля, они убивали жителей кибуцев и взрывали насосные станции, но эти действия вызвали быстрые ответные и весьма болезненные удары. Поэтому арабы взяли на вооружение международный терроризм.

Случаи захвата самолетов были известны и в предыдущие двадцать лет. Например, в воздушном пространстве Соединенных Штатов угонялись самолеты на кастровскую Кубу. Но тогда это была преимущественно насильственная транспортировка. Новая же форма захвата самолетов оказалась намного более жестокой и опасной для жизни совершенно невинных людей и получила квалификацию воздушного пиратства.

Первый акт воздушного пиратства в новом стиле произошел в июле 1969 года. Члены Народного фронта освобождения Палестины (НФОП) Жоржа Хаббаша захватили «Боинг-707» компании «Эль-Ал», выполнявший рейс по маршруту Рим — Тель-Авив. Заставив его приземлиться в Алжире, они продержали на его борту израильтян в качестве заложников в течение двух месяцев. В декабре того же года два палестинца открыли огонь из автоматов и бросили гранаты в другом самолете «Боинг-717» «Эль-Ал», взлетевшем из аэропорта Афин. Один пассажир был убит, нападавшие арестованы. Но когда был захвачен греческий лайнер, летевший в Каир, террористов пришлось освободить. Впервые торговля заложниками принесла свои плоды.

1968 год стал возвратом в варварские времена не только для арабов. В этом году почти на всем европейском континенте произошли массовые студенческие беспорядки. Правительства западных стран оказались в тяжелейшем положении. Президент де Голль произнес свою знаменитую фразу: «Да» — реформам, но «нет» — бардаку!» Студентам не удалось достичь своих главных целей. Рабочий класс Франции и Западной Германии, на чью поддержку они рассчитывали, оказался куда более буржуазным, чем студенты. Рабочих больше интересовали зарплата и условия труда, чем политическая революция. Большинство студентов после поражения со вздохом возвратилось в аудитории. Но нашлись и горячие головы, стремившиеся любой ценой достичь целей, ради которых они, вооружившись булыжниками, устраивали сражения на улицах. Теперь они обратились к городскому терроризму.

В апреле 1968 года Андреас Баадер, 25-летний сын западногерманского историка, и Гудрун Эссолин, дочь священника, выпускница философского факультета, устроили пожар в огромном универсальном магазине во Франкфурте. Группа Баадера— Майнхоф, которая впоследствии приобретет печальную известность, назвала это первым сражением. Баадер и Эсслин были арестованы, осуждены и посажены в тюрьму, но добились освобождения под залог, обратившись с апелляцией, и вскоре ушли в подполье. Вместе с Ульрике Майнхоф, дочерью историка искусств, тоже закончившей философский факультет, они уехали в Иорданию, где прошли подготовку в тренировочном лагере НФОП Жоржа Хаббаша.

Вернувшись в 1970 году в Германию, группа провела ряд впечатляющих террористических нападений на военные объекты Западной Германии, НАТО и США, на ракетные установки и их персонал. Демонстрируя всеобщее «братство» террористических организаций разных стран мира, они переименовали себя во «Фракцию Красной Армии» (РАФ) по аналогии с японской Фракцией Красной Армии. Эта японская левоэкстремистская группа также возникла в ходе волнений, охвативших Японию в тот самый «основополагающий 1968 год».[47] Она провела собственный международный захват самолета. В марте 1970 года девять студентов, размахивая самурайскими мечами, заставили самолет компании «Джапэн эрлайнс» лететь в Северную Корею, где был произведен обмен пассажиров и членов экипажа на их сторонников, отбывавших различные сроки тюремного заключения.

Итальянские «Красные бригады» (Бригате Россе, или БР) были особенно активны в 70-е и в начале 80-х годов. Они и сегодня представляют заметную силу и также выросли из студенческих волнений 1968 года. Бурные демонстрации в защиту гражданских прав в Северной Ирландии создали такую напряженность, которая в августе следующего года вылилась в жесточайшие столкновения в Лондондерри и Белфасте. И это было лишь предвестие длительного противостояния. К октябрю 1991 года число жертв достигло 2000. В Рио-де-Жанейро бразильский коммунист старой школы Карлос Маригелла разослал по типографиям свой «Мини-учебник по городской партизанской войне». 48 страниц убористого текста стали настольной книгой для городских террористов многих стран мира.[48]

Короче говоря, это был взрыв терроризма. Ну, а что же предпринимал Интерпол? На Генеральной ассамблее в Мехико в октябре 1969 года делегаты проголосовали 35 голосами против 13 и при 25 воздержавшихся за то, чтобы не обсуждать доклад о воздушном пиратстве. Хотя Непот и уверял, что в докладе «обойдены все политические аспекты проблемы», большинство (среди них — все арабские страны) сочло сам вопрос «политическим». Зазвучали патетические выступления, в которых напоминалось, что статья 3 Устава 1956 года гласит: организация не должна вмешиваться в политику.

На следующей Генеральной ассамблее в Брюсселе делегаты набрались мужества заслушать доклад и приняли расплывчатую резолюцию, «призывающую Генеральный секретариат продолжать сотрудничество с организациями гражданской авиации мира, составить перечень юридических условий и мер безопасности, которые необходимо реализовать в странах-участницах, обеспечить или повысить уровень безопасности оборудования и услуг в аэропортах и на борту самолетов, на земле и в воздухе» и т. д. и т. п.

В документе была лишь одна конкретная фраза: «Оборудование и услуги, оказываемые на месте МОКП-Интерполом, должны находиться в пределах, установленных… статьей 3».

Конечно, не только в политических целях совершались захваты самолетов. В мире немало сумасшедших и обычных преступников. В этих случаях Интерпол играл полезную роль: только в 1972 году он расследовал 114 подобных уголовных дел, о чем свидетельствует ежегодный отчет Генерального секретариата «Противозаконные акты вмешательства в работу гражданской авиации».

Типичный пример достойного похвалы «вмешательства». Интерпол разослал красные извещения для ареста преступника, ранее судимого во многих странах за ограбление при отягчающих обстоятельствах. Он угрожал взорвать самолет «Люфтганзы» в воздухе, если германские авиаслужбы не дадут ему свыше $ 500 000. Это был простой случай откровенного шантажа, уголовное преступление «против общего права». И никто не поставил в упрек Интерполу — за исключением разве что самого шантажиста, — когда по радиосети этого человека выследили в Веллингтоне (Новая Зеландия), где он преспокойно работал бухгалтером.

Со времени первого захвата арабами самолета «Эль-Ал» в Алжире организация не принимала конкретных решений и систематически уклонялась от проблемы волны насилия, охватившего мир. Но вот что произошло 5 сентября 1972 года за две недели до открытия во Франкфурте первой на территории Западной Германии послевоенной Генеральной ассамблеи. В 4 часа 30 минут, восемь палестинцев в масках из террористической организации «Черный сентябрь» бесшумно пробрались в Олимпийскую деревню в Мюнхене и, стреляя во все стороны, ворвались в номера, где жили члены команды Израиля.

Для Интерпола пришло время принять решение.