Джон Мур Героизм для начинающих

Вверху проносились рваные темно-серые облака. Когда он вышел на дело, было еще довольно пасмурно, но вскоре небо расчистилось, и яркая луна осветила Роковую Крепость, исполосовав ее зловещими черными тенями. Фанк затаился в одной из таких теней, неподалеку от каминной трубы. Снизу, от тщательно охраняемых дверей, доносились голоса. Вооруженные и закованные в броню стражники были повсюду: расхаживали у ворот, выглядывали из окон, торчали на стенах. Обхватив ногами крутое ребро черепичной крыши, Фанк-варвар ждал. Чтобы скоротать время, он извлек из поясной сумки каучуковый мячик и принялся упражнять кисть, поигрывая мускулами предплечья и попутно размышляя, не пора ли сменить старую татуировку на новую.

Через некоторое время, когда луна вновь погрузилась в тучи, варвар позволил себе ироническую улыбку. Для человека его мастерства и опыта неприступная на первый взгляд крепость оказалась вовсе не такой уж и неприступной. Солдаты, бродившие по улицам близлежащей деревеньки, не обратили на него ни малейшего внимания. Сам он не находил в этом ничего странного, за исключением того факта, что высокий широкоплечий мужчина, одетый по-варварски в кожу и шкуры, да к тому же вооруженный здоровенным, покрытым загадочными рунами мечом, как правило, вызывает желание хотя бы оглянуться. Подходы к крепости, разумеется, охранялись, но Фанк миновал посты, воспользовавшись своим мастерством скалолаза, и выбрался прямо к подножию цитадели. Его не удивило, что на краю скалы он не встретил ни одного стражника. Отвесная поверхность несомненно считалась непреодолимой. Оставались еще гладкие каменные стены, но тут проблему решила умело заброшенная веревка, а в самой крепости удобная кованая водосточная труба обеспечила легкий доступ на крышу. Плевое дело. Для героя типа Фанка пара пустяков.

Теперь он снимал железную решетку вентиляционной системы. Решетка, оказывается, была даже не привинчена и плавно уехала в специальный желоб. Просто поразительно, почему это идиоты, строящие подобные крепости, постоянно забывают обезопасить вентиляционные шахты. Им бы давно следовало поумнеть.

Забравшись внутрь, Фанк приладил решетку на место, сел и прислушался. На крыше все было тихо. Ободренный, он отодвинул шторку взятого с собой фонаря. Шахта, достаточно широкая даже для широкоплечего варвара, уходила вниз в темноту.

Однако какое-то трудноразличимое препятствие заслоняло обзор. Варвар опустил фонарь, и шахту наполнил слабый запах горящего масла.

Путь вниз перекрывали четыре толстых стальных бруса. Одной стороной они почти касались стены, а другой крепились к вращающемуся цилиндру. Больше всего на свете сооружение напоминало турникет.

Фанк наклонился поближе. А ведь действительно турникет. Аккуратные буковки над узкой щелью гласили: «Вход через вентиляционную шахту — 2 п». Варвар озадаченно порылся в кошеле, нашел двухпенсовик, бросил монетку в щель и вытащил меч. Кончиком клинка он осторожно притронулся к стальным прутьям. Те опустились параллельно стене шахты. Фанк пожал плечами, убрал меч в ножны и скользнул в открывшийся проход.

Оставив фонарь у турникета, варвар уперся ногами в стенку, спиной — в другую и стал осторожно спускаться, почти не производя шума. Меч свисал у него с пояса, кончик меча немного покачивался. Спуск проходил легко. Еще бы, по этой части у Фанка имелась большая практика. Он давно потерял счет вентиляционным шахтам Неприступных Крепостей, в которые ему приходилось проникать. Со счетом, правда, имелись некоторые затруднения, поскольку — и это Фанк ни от кого не скрывал — арифметика не относилась к числу сильных сторон его разносторонней натуры, но все равно шахт было очень много.

Отверстие над головой все уменьшалось и уменьшалось, свет фонаря постепенно тускнел, и варвар уже различал смутное свечение внизу. Он успел опуститься футов на шестьдесят и, судя по всему, глубоко проник во внутреннюю часть замка. Преодолев еще несколько футов, Фанк спрыгнул на дно колодца. Здесь шахта расходилась в четырех направлениях. Сияние шло от свечи, укрытой за квадратом стекла, вмурованного между кирпичами. Под оконцем виднелась небольшая бронзовая пластинка. Варвар лег на живот и, едва не прижимаясь носом к стене, принялся изучать вытравленный на металле рисунок. Его взору предстало изображение вертикальной шахты и четырех горизонтальных коридоров. Маленькая стрелочка указывала на их пересечение. Под стрелочкой сообщалось: «Вы здесь».

Фанк обладал огромной физической силой и изрядной долей природной хитрости, а вот с чувством юмора у него как раз все обстояло наоборот.

Поэтому он издал ворчание и вытащил меч. Теперь стало ясно, что он спустился в ловушку. Ловушку устроенную кем-то, у кого с чувством юмора все было в порядке. Конечно, оно могло быть и поизощреннее, но не важно: главное, что некто, весьма неглупый, продемонстрировал его несомненное наличие. Варвар по очереди оглядел все четыре входа в горизонтальные шахты, прикидывая, в какой бы податься. Судя по всему, ни один из них не сулил ничего хорошего. Мысль о том, не вернуться ли обратно наверх и не попробовать ли прорваться мимо турникета, также пришлось забраковать. Затем взгляд его остановился на светящемся оконце и табличке под ним.

А ведь кто-то должен был запалить свечу! И еще кому-то приходится менять ее, когда она прогорает. Следовательно, позади свечи должна находиться дверь, которая ведет в замок. Фанк пристально посмотрел сквозь стекло. Так и есть, в задней стенке ниши он различил контуры чего-то двереобразного. Варвар-меченосец, ни секунды не колеблясь, перевернул клинок и врезал рукоятью по стеклянному квадрату.

Он, конечно же, попытался сделать глубокий вдох и задержать дыхание, но опоздал. Шахта наполнилась газом мгновенно. Варварские ноздри уловили слабый, похожий на запах опиума аромат. В уши ворвалось шипение открывшегося клапана. И еще, прямо перед тем как потерять сознание, Фанк сообразил, что слышит не только звук рвущегося наружу газа. Где-то далеко, почти неразличимый на фоне общего шума, раздался чей-то низкий, злорадный смех.

Сказочные королевства, числом двадцать, сгрудились на краю древней, первозданной земли, земли колдовства и тайн, где хрустальные потоки низвергались с ледяных пиков, а в потаенных долинах рыскали диковинные звери. Земли, где, оберегая спокойствие городов, возвышались горделивые замки, а в сельской местности повсюду встречались источники, возле которых имело смысл загадывать любые желания. Населяли эту землю лорды и леди, рыцари и ученые, чародеи и волшебницы, разбойники и отважные путешественники, и все они с детства помнили, что да, в любом из Двадцати королевств воду можно пить безбоязненно. Только на всякий случай ее желательно сначала прокипятить, а еще лучше вообще от нее отказаться и перейти на пиво и на вино.

Ошибочно полагать, будто во всех Двадцати королевствах правили исключительно короли. Кое-где у власти стояли и королевы. Имелось даже несколько монархий конституционного типа. Более-менее.

Как бы там ни было, все эти королевства с полной определенностью следует отнести к Сказочным королевствам.

Кстати, о сказках. Сказка — понятие относительное. В данном случае она не имеет отношения к содержимому детских книжек, набитых жеманно сюсюкающими, кастрированными зверюшками. В Двадцати королевствах картографам нередко приходится заполнять белые пятна на картах предупреждениями типа «Здесь водятся драконы». Следует заметить, картографы при этом не шутят. Драконы — тоже. Драконы ведь, они не то что шутить, они вообще разговаривать не умеют.

К счастью, здешние края все же не относятся к тем жутким и мрачным разновидностям Сказочных стран, где, по некоторым сведениям, злые мачехи не только убивают своих неродных детей, но еще и варят из них суп и даже подают его на королевских пирах. Разумеется, злые разбойники и ужасные преступления здесь тоже водятся и случаются, но нормой это не назовешь никак.

Нашу сказку скорее всего следует причислить к сочинениям романтическим, поскольку в Двадцати королевствах во множестве обитают доблестные рыцари и прекрасные дамы. Вежливое обращение и изысканные манеры здесь повсеместно перемежаются страстными речами и смертельными поединками. Это земля драматических жестов и страстных романов (кстати, настоящих). Искренней любви. Нежных чувств. Безграничной преданности. Заботы. Чуткости. Внимания. А не этой сексуальной пошлятины с обязательным срыванием корсажей, столь популярной в некоторых — не будем говорить, в каких именно, — упадочных королевствах. Ничего подобного. Не дождетесь.

Ладно уж, так и быть, отмечены отдельные случаи срывания корсажей. Но в большинстве таких случаев их участники действовали по обоюдному согласию. Честное слово.

Итак, много лет назад, в одном из этих Сказочных королевств, Рассенде, на престол взошел человек по имени Эрик Тимберлин. Он был честным и справедливым правителем. Содержал мощную армию, но благодаря искусной дипломатии и удачно заключенным союзам ухитрялся избегать войн. Следил за состоянием дорог. Улучшил систему школьного образования. Все этнические группы притеснял на равных условиях. Эрик был хорошим королем, но прослыть Эриком Хорошим у него так и не получилось. Дело в том, что один Эрик Хороший к тому времени уже был в Кальвадосе, поэтому короля Рассенды стали называть немного иначе, а именно Эрик-не-Хороший.

Излишне упоминать, что прозвище его не особенно радовало. Он всерьез опасался, как бы вместо Эрика-не-Хорошего не получился вдруг Эрик Нехороший. Король предчувствовал именно такой поворот событий. Ведь достаточно одного нерадивого летописца, и повелителю Рассенды навсегда светило остаться в мировой истории с неудобопроизносимым прозвищем. Этому решительно следовало положить конец.

Некоторое время его величество подвизался в судебной системе своего королевства в надежде заслужить имя Эрика Справедливого. Увы, для преуспеяния в юриспруденции ему не хватало изворотливости ума.

Позже несколько церквей принялись недвусмысленно намекать, что при внесении определенного количества пожертвований соответствующего размера можно устроить ему Эрика Благочестивого. Такой ход король счел для себя слишком низким. Худшим из его планов оказалась идея совратить как можно большее число женщин и заработать в результате славу Эрика Похотливого. Советники выразили опасение на предмет крупной негативной социально-политической отдачи данного мероприятия. Их король слушать не стал, но как только в его постели оказалась первая девушка, он тут же влюбился в нее, женился и напрочь позабыл обо всех своих планах тотального совращения особ противоположного пола. А репутация Эрика Волокиты его вовсе не прельщала.

Проблема разрешилась по чистой случайности. Однажды ярким солнечным днем его величество совершал конную прогулку по городу. Скользя взглядом по прозрачным витринам, он в одной из них вдруг заметил очки с дымчатыми стеклами. Король Эрик спешился, передал поводья слуге и проследовал в магазин. Очки, как ему объяснили, предназначались для исследователей, которым приходилось пересекать выжженные солнцем пустыни или слепящие заснеженные поля. Король изволил приобрести одну пару. Примерил перед зеркалом. Ему понравилось, как он в них выглядит. Да и сами очки так его величеству приглянулись, что он теперь их вообще не снимал. Даже ночью. А еще через несколько месяцев неожиданно узнал к собственному восторгу, что теперь его называют Эрик-Ваще-Крутой.

Принц Кевин Рассендский, находясь вдалеке от родимых мест, предавался размышлениям о собственной репутации. Как правило, именно в такие моменты, когда находишься далеко от дома, окруженный людьми, которые понятия не имеют о твоих прошлых заслугах, данная проблема вдруг начинает волновать более всех остальных. Итак, если отец у него Эрик Крутой, а Кевин — просто принц Кевин, следует ли думать, что Кевин не крутой? Молодому человеку почти нереально смириться с мыслью, что его отец круче его самого. Пап не для того придумали.

— Кевин Хороший, — пробормотал принц себе под нос. — Нет, не звучит. Кевин Плохой? Это как раз хорошо. А вот Кевин Милый, пожалуй, отвратительнее всего.

— Прошу прощения, сир? — переспросил камердинер.

— Знойные красотки не жалуют милых ребят, — пояснил Кевин. — Они считают их скучными. А плохие парни девушкам нравятся. Они находят плохих парней восхитительными.

— Да, сир.

Принц Рассендский старательно поправил манжеты, смахнув воображаемую пылинку с кружев. Выражение его лица, когда он посмотрел в зеркало, слегка отдавало самодовольством. Русые волосы спадали на тщательно накрахмаленные складки воротника и рассыпались по плечам. Сильные руки одернули атласный камзол на твердом плоском животе. Темная ткань брюк мягко облегала длинные стройные ноги, закрывала начищенную до блеска черную телячью кожу сапог, обрываясь прямо над узорными серебряными шпорами. Его высочество представлял собой весьма эффектную фигуру и прекрасно об этом знал.

— Дипломатическую перевязь, сир? В зеркале позади принца возник камердинер с куском сложенного шелка.

Кевин, обдумывая предложение, плотно намотал на палец прядку своих русых волос и позволил ей упасть на лоб.

— Не думаю, Уинслоу. От этого все мероприятие приобретет слишком уж откровенный характер сделки.

— Но ведь это и будет брак по расчету.

— Да, но разве прилично тыкать девушку носом в этот прозаический факт? Лучше уж сохранять ореол романтики, сколь бы призрачной она ни казалась. — Заметив промелькнувшую по лику камердинера тень, принц отвернулся от зеркала. — Ты не согласен?

Уинслоу изо всех сил старался сохранить нейтральный тон, но в выражении его лица явственно читалась отеческая озабоченность. Он заколебался, нахмурив седые брови.

— Сир, я понимаю, ваш отец очень хочет этого брака, но мой... э... служебный долг...

— Скажем, дружеский.

Уинслоу разрешил себе чуть-чуть улыбнуться.

— Да, сир... Не позволяет мне испытывать искренний энтузиазм по поводу вашей помолвки с принцессой Ребеккой. Она во всех отношениях не подходит вам по темпераменту.

— Полагаю, точное определение — «хладнокровная стерва».

— Гм. Да, сир. Даже собственный народ зовет ее Ледяной Принцессой.

— Что ж, может, мне удастся растопить лед. — Кевин снова повернулся к зеркалу и в последний раз одернул манжеты. — Идем, Уинслоу. Не следует заставлять двор ждать.

— Разумеется, сир. — Камердинер отложил алую перевязь. — Шпагу?

Принц опять задумался.

— Логан ведь настоящий герой-воитель, так, Уинслоу?

— Да, сир. Полагаю, он явится в парадной форме, при всех регалиях.

— И, разумеется, при шпаге. Поэтому, никаких шпаг. Мы не должны пытаться затмить его на его же поле. Ничто не должно ассоциироваться с военными. Думаю, обойдемся тростью.

Уинслоу принес трость черного дерева, увенчанную золотым набалдашником, и помог принцу застегнуть плащ. Сам камердинер уже успел облачиться в простые темно-синие брюки и куртку с гербом на кармане — стандартную униформу Рассендского двора. Мужчины пустились в путь по длинным коридорам замка Дезерай. Они гостили здесь уже несколько недель и научились ориентироваться в многочисленных комнатах и бесконечных переходах и лестницах. Вечер предстоял быть насыщенным, и широкие коридоры кишели посетителями и обслугой. Всех встречных, включая слуг, его высочество старался приветствовать по имени, остальным вежливо улыбался. Также он с удовольствием отметил, как уважительно замковые лакеи обращаются к Уинслоу.

— По-моему, это хороший знак, — шепнул Кевин своему спутнику. — Слуги всегда раньше господ узнают обо всех назревающих событиях.

Старик кивнул:

— Очень точное замечание, сир. Судя по тому, как прочие камердинеры изъявляют мне почтение, мы по-прежнему имеем немалый шанс на победу.

— Сколько нас?

— Пятеро официальных соискателей, ваше высочество, считая лорда Логана.

— Хэйворт не показывался?

— Его лордство заболел, сир.

— Надеюсь, не серьезно. Завтра пошлю ему открытку. Что Монти?

— По слухам принц Монткриф вот-вот объявит о собственной помолвке..

— Леди Элисон?

— Говорят, она.

— Рад за него. По-моему, давно пора. Эти двое уже полгода глаз друг с друга не сводят. Хорошо, таким образом остаемся: я, Логан, Рэймонд, Харкнесс и Бигелоу.

— Да, сир. Но среди слуг ходят разговоры, что единственные серьезные конкуренты — это вы и Логан. Дезерайское дворянство по-прежнему отдает предпочтение кандидатуре Логана, но общественное мнение, похоже, склоняется в вашу пользу.

— Старики всегда поддерживают военных. Ладно, Уинслоу, держи ухо востро.

Они спустились по очередной широкой лестнице, где им пришлось посторониться, чтобы пропустить двух дам в необъятных кринолинах. Кевин снова вернулся к волнующей его теме.

— Сказать по правде, здесь не только политика. Я бы лично ничего не имел против брака с принцессой.

— Почему так, сир?

— Ну, во первых, она красавица.

— Все принцессы в Двадцати королевствах красивые, ваше высочество. Это одна из необъяснимых загадок нашей земли. Никогда не встречал непривлекательной принцессы.

— Ладно, но она к тому же моего возраста. В смысле, посмотри, что получилось с принцем Фредериком. Семья не давала ему разрешения жениться до тридцати лет, а потом его обручили с шестилетней девочкой.

— Это было десять лет назад, сир. А теперь ему завидуют все зрелые мужчины в его королевстве.

Они свернули в более широкий и еще более переполненный коридор. Принц и камердинер позволили людскому потоку увлечь себя и затормозили лишь у входа в большой бальный зал.

Симфонический оркестр играл в полную силу, но гул разговоров все равно заглушал музыку. Тысячи свечей, пламя которых стократно отражалось в сверкающих хрусталем канделябрах, наполняли огромный зал ярким золотым светом. Бриллианты, рубины и изумруды, искрящиеся на шеях дам, грозили лишить вас зрения. Плечи мужчин облекали шелковые, бархатные и меховые плащи. Вся аристократия Дезерая и сливки купеческого сословия фланировали по периметру зала в огромном, плавном круговороте, пожимая руки, болтая, представляя друг другу знакомых, образуя кружки и группки. И вновь потом распадаясь, чтобы влиться в общую массу, словно мелкие ручейки в пруд. Слуги с серебряными подносами, уставленными пирожными и вином, мягко втекали в водоворот, а другие, с пустыми подносами, так же мягко из него вытекали. В самом центре людской мешанины наблюдалось четверо человек, каждый из которых прибыл сюда затем, чтобы состязаться за руку принцессы Ребекки.

— Бигелоу, Рэймонд, Харкнесс, а вон и лорд Логан, — прокомментировал Кевин, оглядывая толпу. — Беседует с лордом Хеплвитом и бароном Эшбери. Он привел кое-кого из своей Черной гвардии. А Бигелоу, смотрю, свиту с собой не взял. Прочие наши дипломаты ответили на мое послание?

— Да, сир. Вы получили записку от их превосходительств Берри и Уэйнрайта сегодня утром.

— Что в ней говорится?

— Что Дезерай гордится своими фруктовыми садами, а вот вина производит немного.

— Хорошо. Что еще?

— Основные сферы занятости — лесоразработки и овцеводство. Неудивительно. Большая часть промышленности занята изготовлением шерстяных тканей и производством деревянных резных изделий. Также здесь производят льняные ткани. Имеются небольшие оловянные рудники.

— Овцы, — задумчиво произнес Кевин. — Хм. Ладно, ты можешь мне понадобиться. Подожди здесь.

Он протянул приглашение герольду, и тот возвестил о его появлении (хотя непонятно, какой в этом был смысл: все равно ведь никто ничего не мог услышать за музыкой и разговорами). Почти час его высочество добирался до середины зала. Каждый шаг означал новый раунд приветствий, поклонов, рукопожатий и обменов любезностями. Принц исправно держался курса, хотя прочим гостям казалось, что никакого курса у него нет. Просто давление толпы несет его высочество в неизвестном направлении. Тем не менее принца почему-то вынесло именно туда, куда он стремился. Оказавшись лицом к лицу с принцем Бигелоу, Кевин изобразил легкое удивление.

— Сэмюэл, — воскликнул он, отвешивая поклон. — Рад тебя видеть. Неплохо выглядишь.

— Ты тоже. — Бигелоу не улыбнулся и не поклонился. Это был молодой человек приятной наружности, немного тяжеловатый для своих лет, но крепко сбитый, причем обычно он держался дружелюбно и приветливо. Три недели назад его считали верным фаворитом, но теперь принц, устав от всей этой игры, мечтал отправиться домой. Тем временем лорды Дезерая уже ограничили число претендентов до двух, и Бигелоу не собирался претендовать на участие в гонке.

— Рэймонд, Харкнесс. — Кевин пожал руки остальным.

Рэймонд, тощий, худосочный малый с чахлой бородкой, казалось, спал даже на ходу. Он с самого начала не являлся серьезным конкурентом, и его участие, по всей видимости, было продиктовано дипломатическими соображениями. По принцу Харкнессу, голубоглазому блондину с длинными волосами, сохли все девочки-подростки в королевстве. Кевину он уступал в возрасте на три года, принцессе — на два. По информации, полученной принцем Рассенды, Ребекка изъявила нежелание выходить за мужчину моложе себя.

Таким образом оставался Логан из Ангостуры, сын тамошнего верховного канцлера и генерал Ангостурской армии. Высокий, даже выше рослого Кевина. Квадратная челюсть, накачанное тело, широкие плечи, из-за эполет казавшиеся еще шире. Обычно он путешествовал в компании высокопрофессиональных бойцов, именуемых Черной гвардией. Сами они называли своего командира Черный Джек, и нетрудно понять за что: у Логана были черные глаза и коротко остриженные черные курчавые волосы вкупе с густой и тщательно подстриженной черной бородой. Не по уставу яркая золотая тесьма покрывала рукава его черной суконной униформы, а на левой стороне груди красовался двойной ряд медалей. Он носил сорочки без ворота и повязанный на военный манер черный шелковый галстук, а также шпагу армейского образца. Генерал коротко приветствовал Кевина, причем на лице его явственно читалась неприязнь. Логан с самого начала дал понять, что хочет этого брака, и смотрел на прочих соискателей, как солдат на врага: то есть обдумывал — следует ли препятствие уничтожить или обойти его наиболее рациональным способом. Принц Рассендский, в свою очередь, держался так, будто ни о какой конкуренции не имел ни малейшего представления. Он приветливо улыбнулся Логану и отвесил почтительный поклон.

— Как я говорил, должным образом размещенные вдоль границы войска являются краеугольным камнем в обороне страны типа Дезерая. — Генерал вновь вернулся к разглагольствованиям на тему перманентной боеготовности. — Не следует сосредоточивать все силы на заставах. Особенно в горной местности, как у вас. Войска надо держать там, откуда их легко перебросить, чтобы закрыть бреши. Если остановить противника в проходах, он просто откатится и попытается атаковать снова. Чтобы разгромить вражескую армию, ее надо выманить на равнины, где вы получите пространство для маневра.

Бигелоу откровенно скучал. Харкнесс ел глазами девушку в платье с низким вырезом, проходившую мимо. Но двое членов правящего совета Дезерая внимательно следили за нитью рассуждений Логана: барон Эшбери — пожилой, седой как лунь, очень плотный, — и лорд Хепплвит — пожилой, седой как лунь, очень тощий.

— Лорд Логан рассказывал нам о некоторых своих победах, — пояснил Эшбери Кевину.

— Коих он одержал немало, — подхватил принц. — Ваша слава докатилась и до моей страны, лорд Логан.

Тот едва обратил внимание на слова юноши.

— Полагаю, в таком вожде и нуждается Дезерай, — поделился с принцем Рассендским Хепплвит. — Учитывая наши обстоятельства. Поскольку мы граничим с незаселенными территориями, с гор на нас сыплются всевозможные напасти. А наше географическое положение делает нас лакомым кусочком для всех экспансионистски настроенных государств.

Как ни печально, но член правящего совета говорил правду. Дезерай занимал стратегическую позицию между двумя крупными реками, и самый легкий проход через северные горы упирался в его границы.

— В Рассенде множество опытных генералов. Отец, разумеется, с готовностью подпишет с Дезераем соглашение об обеспечении взаимной безопасности. При соответствующих обстоятельствах. — Последнее Кевин добавил как бы между прочим, без уточнения помянутых обстоятельств. Логан и так сверлил его взглядом.

— Вино, да, спасибо. — Бигелоу кивнул стюарду в белой куртке, протянувшему поднос с бокалами. Принц слегка взболтнул темно-багровый напиток и пригубил. — А вино хорошее.

— Импортировано из Рассенды, — заметил Хепплвит, когда все последовали примеру Бигелоу. — Вам не нравится, лорд Логан?

— Для соусов, пожалуй, сойдет. — Генерал, едва пригубив, вернул бокал на поднос. — Боюсь, рассендские вина не сравнятся с полнокровными винами Ангостуры. Как и многим продуктам Рассенды, им недостает выдержки, чистоты и крепости.

Группа умолкла, образовав маленький островок тишины в общем гуле. Все замерли в ожидании реакции Кевина на такое откровенное оскорбление. Бигелоу, отметив отсутствие шпаги на поясе у принца Рассендского, бросил оценивающий взгляд на тяжелый набалдашник его трости. Черные гвардейцы Логана подались вперед.

— Не могу спорить с вами в данном вопросе. — Голос Кевина прозвучал совершенно беззаботно — Я плохо разбираюсь в вине, поскольку и сам его не особенно люблю.

— Предпочитаешь пиво? — осведомился Бигелоу.

— Пиво — хорошо, Сэм. Но на самом деле я предпочитаю сидр. Если удается его раздобыть.

— Сидр? Правда? — ухватился Эшбери. — Ваше высочество, вы должны непременно отведать наших сидров. — Он сгреб Кевина за локоть и потащил через зал. — Вы приверженец сидра, а? У меня самого в поместье обширные сады. Я снабжаю многие пивоварни в Дезерае. При всей скромности, должен сказать, что мои сидры... нет, я позволю вам самому вынести вердикт.

— У вас есть сады? Правда?

Часть толпы, заметив, как барон утаскивает принца, последовала за ними.

— Да-да. Яблони, вишни, сливы, груши... сюда. — Эшбери через боковую дверь привел Кевина в уставленный бочками вестибюль. Слуги наполняли стаканы и ставили их на подносы. Барон свободной рукой обвел бочки. — Вот мы и пришли. Это из моих. Лучшее мы оставляем себе и, разумеется, королю. Остальное продаем. Погодите, попробуйте сами. Официант! Чистый стакан его высочеству, будьте добры.

— Нет-нет, не стакан, — возразил юноша. — Мне всегда казалось, что вкус сидра лучше всего чувствуется, когда его пьешь из простой деревянной кружки.

Собравшиеся одобрительно загудели.

— Совершенно верно. — Из задних рядов, размахивая деревянной кружкой, проталкивался коротко стриженный, седоватый долговязый мужчина.

— Лорд Трипл, — приветствовал его Кевин.

— Кружка для сидра, вот что нужно принцу. Гриндси, где кружка, которую я... а, вот она. Возьмите, Тимберлин. Попробуйте.

Он протянул сверток. Принц развернул тряпичную обертку и тщательно рассмотрел содержимое. У него в руках оказался дубовый танкард, покрытый глубокой рельефной резьбой, инкрустированной вишней, орехом, красным деревом и белым кленом. Замысловатая охотничья сценка на боковой стенке состояла по меньшей мере из двенадцати фигур, выделанных столь тщательно, что можно было разглядеть выражение каждого крошечного лица.

— Какая красота. Настоящее произведение искусства.

— Да что там, — махнул рукой Трипл. — Уверяю вас, небольшой и довольно скромный подарок. Всегда приятно встретить человека, который ценит хорошее дерево. Не выношу металлических кружек — у меня от них зубы ноют. А мои резчики — они делали двери нашей часовни, вы должны заехать и посмотреть — мастерят это все из нашей местной древесины. На своих землях я выращиваю широкий выбор твердых пород. Срубил одно, посади два — вот ключ к правильному лесопользованию.

— Позвольте налить вам в нее немного сидра, — вставил барон, передавая кружку официанту.

— Прошу прощения. — Все повернулись к вошедшему слуге. — Прошу прощения, что перебиваю, милорды, но его величество самым настоятельным образом изъявил желание видеть в зале всех гостей.

— Разумеется, — кивнул лорд Трипл. Он знаком предложил Кевину следовать за слугой, а сам двинулся третьим. Барон Эшбери подождал, пока принцу наполнят кружку, затем последовал за лордом Триплом.

Первым в бальном зале на глаза его высочеству попался Рэймонд. Он с обычным сонным видом отирался возле огромного двойного французского окна, выходившего на маленький балкон. Потом из толпы, волоча за собой расстроенного Харкнесса со стайкой девиц в кильватере, вынырнул Бигелоу. Все трое приняли тоскливый вид, какой бывает у тех, кому предстоит выполнение важного, но не доставляющего ни малейшей радости дела. Кевин пробрался к лорду Хепплвиту и вопросительно взглянул на него. Лорд посторонился, пропуская принца к ближайшему окну. В шестнадцати футах под балконом раскинулся дворцовый сад. Там собралась изрядная толпа. По прикидкам Кевина, больше тысячи человек.

— Простолюдины из города, — пояснил Хепплвит. — И из окрестных деревень. Им не терпится взглянуть на людей, претендующих на руку Ледяной... — Он откашлялся. — Да, нашей возлюбленной принцессы. В последние недели в народе царит небывалое возбуждение. Столько царственных гостей понаехало, да и свадьба на носу. Город гудит от сплетен. На сегодняшний вечер его величество решил открыть сад. Не мог бы каждый из вас выйти и помахать им? Или, может быть, сказать пару слов?

Лорд Логан уже маячил на балконе.

— С удовольствием, — произнес Кевин.

— Уверен, схема вам понятна. Они просто хотят посмотреть на вас. Понимаете, чтобы было что рассказать друзьям и детям. Некоторые из них проделали немалый путь.

— Принцессу в народе любят?

— Да. То есть я бы не сказал, что она популярна. Но ею восхищаются, в своем роде. Его величество, разумеется, пользуется среди простолюдинов огромным уважением. И платит им тем же.

Бигелоу разглядывал Кевинову кружку.

— С твоей стороны весьма умно приволочь с собой это.

— Почему, Сэм?

— Мужик, вооруженный такой уродливой кружкой, без труда распугает вокруг себя всех принцесс.

— Не могу с этим поспорить.

Логан закончил. Кевин слов не расслышал, но судя по тону, речь была агрессивная и милитаристская. Толпа похлопала.

Бигелоу занял место на балконе. Логан шагнул внутрь.

— Надоедливый сброд, — бросил он.

— Полностью с вами согласен, — подал голос Харкнесс. — Есть нечто унизительное в необходимости угождать черни.

— Ну, положение обязывает, — вздохнул Рэймонд. — Каждому приходится играть свою роль.

Они стали следить за Бигелоу. Тому удалось толпу рассмешить.

— Однако там есть несколько красоток. — Харкнесс откинул со лба волосы.

— По-моему, они могли бы потратить свое время с большей пользой, нежели совать нос в наши дела. — Логан раздраженно огляделся. — Куда, черт подери, делся Тимберлин?

— Он внизу. — В бальном зале возник Бигелоу.

— Что?! — воскликнул генерал.

Последовало несколько секунд вежливой толкотни и шарканья, пока все соискатели, за исключением Бигелоу, выбирались на маленький балкон. Трипл, Эшбери и Хепплвит пристроились за их спинами. Логан первым пролез к балюстраде и свесился вниз.

— Что он делает?

Оставшись в одиночестве, Бигелоу улыбнулся.

— Обрабатывает толпу, — произнес он вполголоса. — Знаете, — принц обратился к официанту, — пожалуй, я бы и сам не отказался от кружечки сидра.

Уинслоу торопливо последовал за Кевином в сад. Принца Рассендского уже окружили со всех сторон, он почти пропал из виду в толпе людей. Уинслоу с удовольствием отметил, что все вымылись и надели лучшие наряды — попасть в королевский сад явно считалось большим событием. Кевин, пробираясь сквозь толпу, хлопал по плечам мужчин, пожимал руки женщинам, гладил по головам детей. К счастью, никто не протягивал ему младенцев для поцелуя, хотя Уинслоу ни секунды не сомневался, что принц поцелует дитя, если придется.

Этому он научился у своего отца. Уинслоу как-то довелось слышать их беседу. Король Рассендский находился в гардеробной.

«Ни один монарх не может эффективно править без уважения подданных, — внушал он юному принцу. — И лорды не могут. Нельзя вести людей против их воли. Заручись поддержкой снизу, и знать последует за народом».

Кевин тогда кивнул, а король Эрик вернулся к примерке черных свитеров с воротником хомутиком: «Как, по-твоему, они смотрятся с моими темными очками?»

В данный момент принц явно следовал данной стратегии, запасаясь поддержкой снизу. И это, похоже, работало. Все, к кому прикасался Кевин, провожали его улыбками.

— А он славный парень, — поделился с Уинслоу краснолицый мужик. — По-моему, из него получится неплохой муж для нашей принцессы.

— Да, я тоже так думаю, — отозвался камердинер. Он проталкивался к его высочеству и наконец подобрался достаточно близко, чтобы услышать разговор Кевина с человеком в грубой кожаной куртке.

— ... Проделали немалый путь, хотели повидать принца, — гудел мужчина. — Говорил ей не ждать многого, но она настаивала. Я думал, вы будете на балконе. Говорил ей, что мы просто помашем вам издалека. И вот вы здесь, а из нее ни слова не вытянешь. — Он оглянулся через плечо. — Ну выходи же, Эмма, милая. Не будь букой. Выходи и скажи «здрасте» его высочеству.

У фермера за ногой пряталась маленькая девочка. Она на секунду выглянула из-под полы плаща, показав неуверенную улыбку, огромные карие глаза и завязанные новой лентой волосы. Затем снова нырнула отцу за спину. Принц опустился на одно колено, и его лицо оказалось почти на одном уровне с лицом девочки.

— Она иногда стесняется. — Мужчина погладил дочку по волосам. — Но как только освоится, превращается в настоящую трещотку. — Он нежно подтолкнул дочку вперед. — Эмма, покажи его высочеству, что ты принесла.

Девочка нехотя выступила из-за ноги отца, и принц заметил в крошечных ручках маленький глиняный горшочек. Горшочек был накрыт чистым лоскутом ткани и обвязан бечевкой. Внезапно Эмма сунула его принцу, тут же юркнула за отца и зарылась лицом в его куртку.

— Мятное желе, — пояснил фермер. — Она сама сделала. Мама только чуть-чуть помогла, правда, Эмма? — Девочка еще крепче прижалась к нему и ничего не ответила. — Хотели передать его для вас. Не думали, что доведется говорить с вами вот так.

— Спасибо, Эмма. Обожаю мятное желе. — Принц поднялся на ноги. — Особенно после моего любимого блюда, жареного барашка.

— Вы любите баранину? А я развожу овец.

— Правда? — улыбнулся Кевин.

Тут Уинслоу заметил овчинную куртку собеседника принца и значок гильдии овцеводов. Подобные вещи принц улавливал моментально.

— Кстати, ваше высочество, приближается ежегодный пикник нашего общества. А коль скоро вы любите жареную баранину... — Внезапно фермеру сделалось неловко. — Разумеется, вы привыкли к изысканным блюдам, но если соизволите заглянуть к нам и сказать пару слов...

— С радостью. Вот. — Кевин вытащил вперед камердинера. — Уинслоу, запиши меня на пикник гильдии в следующий четверг на два часа дня. — Он снова повернулся к овцеводу. — Сообщите моему человеку все подробности, и там посмотрим, как это устроить. До свидания, Эмма.

Девочка бросила на него короткий взгляд и чуть заметно помахала ручкой.

— Пикник в следующий четверг, — диктовал фермер Уинслоу. — В два... Он слегка замялся.

Камердинер сделал мысленную пометку подготовить для принца шерстяной костюм и потренировать его в речи на тему «Овцеводство — основа прочной экономики».

Когда он догнал Кевина, тот беседовал с прядильщицей льна. Ее муж выращивал лен, ее дочери пряли, а дядья ткали. Они планировали большой семейный праздник. Его высочество обещал заглянуть. Уинслоу мысленно сделал пометку подготовить принцу льняной костюм и погонять его по речи «Выращивание льна — основа сильной экономики».

Кевин продолжал обходить толпу, собирая подарки в виде варенья, домашних консервов, вязаных шарфов, свитеров, варежек, перчаток, корзин фруктов, резных деревянных чаш и мисок и даже деревянной флейты. Всю добычу он передавал Уинслоу. Когда они достигли окраины сада, куча подарков едва умещалась в руках камердинера и упиралась ему в подбородок. Кевин счел проделанную работу достаточной, а прочие соискатели к тому моменту закончили говорить и покинули балкон. Толпа внизу потихоньку рассасывалась, люди расходились по домам. Парочка скользнула через кусты на пустую тропинку, ведущую обратно к замку. Скрывшись от посторонних взглядов, Кевин притормозил и забрал у Уинслоу самые тяжелые подарки. Когда он повернулся, желая продолжить путь, посреди тропинки стояла старуха.

— Берегись, Тимберлин, — возвестила она. — Берегись человека в черном.

— Господи, прорицательница. — Принц вздохнул и поправил свертки. — Только этого нам не хватало для полного счастья.

Женщина почти сливалась с темнотой. Ее хриплый голос — словно кто-то водил по мягкому дереву крупнозернистой шкуркой — отдавал бесконечной древностью. Лицо скрывалось под капюшоном темного плаща, но когда она воздела скрюченный палец, лунный свет засиял на белой как кость коже.

— Берегись, принц Кевин Рассендский, — повторила старуха. — Берегись...

— Человека в черном. Я не глухой, — перебил принц. — Извините, но ясновидящие и прорицатели никогда не производили на меня впечатления. Приберегите свои откровения для других простаков. Мне не особенно верится в возможность предсказывать будущее.

— Так и знала, что ты это скажешь. Берегись человека...

— Да-да, именно. Все вы даете одинаково расплывчатые бесполезные предупреждения, которые могут означать все, что угодно. «Покайтесь, ибо конец близок. Берегитесь мартовских ид. Остерегайся человека в черном». И что в них толку? Повсюду люди носят черную одежду. Почему прорицатели не могут конкретизировать?

— Примерно шесть футов два дюйма, четырнадцать стоунов, — быстро продолжила женщина. Слова звучали негромко, но ясно и четко. — Карие глаза, темные волосы, пробор слева, небольшие усики и остроконечная бородка. Любит чай с лимонными бисквитами. Две ложки сахара, без молока.

— Тем не менее описание подходит множеству людей. — На самом деле Кевин не ожидал подобного оборота, но решил не сдаваться.

— Слегка обломан верхний левый клык. На тыльной стороне правой ладони небольшая татуировка в виде паука.

— Гм, но все-таки...

— На камзоле будет отсутствовать третья пуговица.

— Ладно, ладно, картину я уловил. — Принц подошел поближе. Теперь он разглядел, что прорицательница сгорблена и перекособочена. — И когда именно должна состояться эта загадочная встреча? Не уверен, что ты способна...

— Через пять дней, — ответила старуха. — Спустя несколько часов после полуночи. Будет холодно. Свитер надень.

— Холодно? Посередь лета?! И чего конкретно мне следует беречься?

— Боже, ну ты и зануда. Может, до тебя лучше доходит, когда говоришь стихами? Ладно, рассказываю стихами. Слушай внимательно. — Она откашлялась, закатила глаза, пока не показались белки — в лучших традициях бродячих прорицателей, — и проскрежетала:

Какая рифма к слову «азарт»?

— Зоосад, — предложил Кевин.

— Круассан, — подал голос Уинслоу.

— Не рифмуется.

— Ах да. Извини.

Женщина полистала карманный словарь рифм.

— При лунном свете ни слова не разобрать. Придется встретиться с вами еще раз.

— Не торопитесь. Послушайте, дамочка, если бы вы и впрямь обладали способностью заглядывать в будущее, то не торчали бы ночью в королевском саду, завывая пророчества. Вы бы стригли купоны на краткосрочных вкладах.

Старуха внезапно выпрямилась.

— Боже! — проскрипела она. — Спасибо, что напомнили. Мне надо срочно повидать моего брокера. При такой нестабильности на рынке и изменении в процентных ставках по капиталам... — Она повернулась, сделала два шага прочь с тропинки и растворилась в темноте. Из мрака вновь донесся ее голос: — Только берегись, юный Тимберлин. Берегись высокого человека с темными волосами, гипнотическим взглядом, шрамами на лице, порочной улыбкой и безумным смехом. Ой, еще кольцо на мизинце.

— Погоди! Что там с процентами по капиталам? — Кевин рванулся было за ней и застыл, растерянно оглядываясь по сторонам. Свет из дворцовых окон падал на пустой сад. Старуха исчезла.

Принц побрел обратно на тропинку. Камердинер наблюдал за происходящим поверх стопки свертков.

— Какой вывод мы из этого делаем, Уинслоу?

— Следует признать, ясновидящие в Дезерае определенно ценят деньги.

— Да. Остальное, разумеется, чушь. Ты, случайно, не запомнил строчки?

— Боюсь, только про человека в черном.

— Ага. — Кевин нахмурился. — Кажется она говорила, что он с бородой. Должно быть, имеется в виду Логан, верно? Человек в черном...

— Может и нет, сир. При свете ламп трудно определить истинный цвет одежды. По-моему, мундир у его лордства темно-синий.

— А по-моему, черный. Разумеется, всем в городе известно, что мы с Логаном конкуренты, поэтому предсказание все равно не фонтан. Оно только лишний раз убедило меня, что все прорицатели — банда мошенников.

— Совершенно с вами согласен, сир. Однако, ваше высочество, было бы неплохо... — Уинслоу замялся.

— Дослушать ее насчет вкладов?

— Да, сир.

— Забудь, Уинслоу. Пойдем поедим.

Они вернулись в замок и скинули подарки на руки слугам. К моменту их возвращения в большой бальный зал, публика оттуда в основном успела переместиться в банкетный, уставленный длинными столами и сиденьями с бархатными подушками. Но никто пока и не думал садиться. Все стояли за спинками своих стульев, ожидая выхода принцессы Ребекки. Между гостями сновали слуги, наполняя бокалы, расставляя корзинки с маленькими рулетиками и меняя прогоревшие свечи. Пламя отражалось в начищенном столовом серебре. Стены укрывали новые багряно-золотые гобелены. Струнный квартет играл камерную музыку.

Кевин отпустил Уинслоу и занял свое место на помосте, среди прочих почетных гостей.

Бигелоу кивнул ему и пробормотал прикрыв рот ладонью:

— Наконец-то нам покажут принцессу. Хоть взгляну на нее перед отъездом.

— Ты никогда ее не видел?

— Будь на то воля моего старика, мы бы своих нареченных до самой свадьбы не видели. Это, понимаешь, ослабляет дисциплину. Он немного старомоден. Я так понял, тебе-то довелось ее лицезреть.

— Прошлым летом выполнял здесь кое-какие дипломатические поручения.

Бигелоу, как человек достаточно умный, легко распознал уход от ответа и лишь пожал плечами.

С одной стороны подиума разместились соискатели, с другой — разнокалиберная дезерайская аристократия. Лорд Хепплвит занимал за столом одно из самых почетных мест. Согласно традиции, во время состязания за руку принцессы соперники считались равными по рангу. Кевину досталось место между Бигелоу и Харкнессом и напротив леди Трипл. Та ободряюще улыбнулась ему. Место во главе стола пустовало, как и стулья по обе стороны от него. Хепплвит беседовал с Рэймондом, вполглаза поглядывая на часы.

И наконец в боковой стене банкетного зала отворилась дверь, и следом за двумя фрейлинами выплыла принцесса Ребекка. Маленькую процессию замыкали два офицера замковой гвардии. Музыка смолкла. Логан, Харкнесс, Бигелоу и Рэймонд, как один, подались вперед.

Когда мужчина смотрел на принцессу Ребекку, первым делом в его сознании отпечатывались изгибы. Движущиеся изгибы, покачивающиеся изгибы. Изгибы, которые текли и перекатывались, словно волны в беспокойном море. Округлости смещались и скользили под одеждой, заставляя ткань собираться и растягиваться, дабы удержать плоть на месте, а затем вдруг опадать мягкими складками и ласкать новый изгиб. Женщина тоже могла бы заметить изгибы, но она бы также обратила внимание на светлые волосы, стянутые в строгий пучок, на бледную кожу лица с минимумом косметики и на голубые глаза, такие же холодные, как и репутация их обладательницы. А губы, когда она обратилась к собравшимся претендентам, сложились в изъявлении, казалось бы, вечного всеобъемлющего презрения. Мужчины тоже замечали эти вещи. Обычно требовалось три или четыре дополнительных взгляда — от силы девять, — чтобы среднестатистическая особь мужского пола оказалась в состоянии вообще поднять глаза на лицо Ребекки. Честно говоря, она была немного полновата. Но лишний вес распределялся крайне удачно. Тонкая талия, в сочетании с дополнительными подушечками на бедрах и на груди только подчеркивала форму песочных часов.

— Боже мой, — прошептал Бигелоу. — Подумать только, когда папа упоминал о Дезерайских горах, я решил, что он говорит о ландшафте.

— Тс-с, — одернул его Кевин. — Без хамства.

Платье Ребекки, сшитое из невесомого «мокрого» шелка, небесно-голубое под цвет глаз, не скрывало в себе ни проволоки, ни китового уса. Ничто не поддерживало ее роскошную фигуру. Под шелковым произведением искусства помещалась одна сплошная девушка.

Принцесса и ее свита приблизились к столу и замерли. Один из офицеров шагнул вперед и отодвинул для ее высочества стул. Она уселась, оглядела зал и кивнула. Две фрейлины заняли места по обе стороны от принцессы. В громовом шуршании юбок прочие дамы, присутствовавшие в банкетном зале, тоже позволили себе сесть. Мужчины же продолжали стоять, пока Хепплвит не провозгласил тост за короля. Музыка возобновилась. Хепплвит сел. Все прочие тоже сели. Офицеры отступили. Беседа продолжилась.

Официант с супницей и поварешкой возник между Бигелоу и Кевином.

— Суп, господа?

— Опрокиньте его мне на колени, — пробормотал Бигелоу. — Это отвлечет меня от мыслей о том, что я теряю.

— Простите, сэр?

— Ничего. Я пошутил. Какой, черепаховый? Пожалуй, съем немного. Каково твое мнение, Тимберлин?

— Черепаховый суп тут всегда отменный.

— Я про принцессу, ты, олух.

Кевин бросил во главу стола безразличный взгляд.

— Хорошенькая.

— Черт подери, старик, ты что, сдался? Посмотри, как Логан ловит каждое ее слово. Тебе придется изрядно попотеть, если не хочешь оказаться в пролете.

— Лорд Логан может сколько угодно охмурять принцессу, но это ни на йоту не приблизит его к цели. Убедить надо ее папеньку. А король будет действовать по рекомендациям Совета лордов. На этих-то людей и требуется произвести впечатление.

— Что ж, верно. Но и перетянуть девушку на свою сторону не повредит. Я разовью данную тему в послеобеденной речи.

— А сегодня твоя очередь выступать?

— Моя тема «Большие груди — основа прочной экономики».

— Лучшая тема всех времен и народов.

Ребекка уже беседовала с другими молодыми людьми.

— Я так понимаю, Рэймонд, вы считаете себя до некоторой степени поэтом.

— Это правда, ваше высочество. На самом деле я сложил в вашу честь поэму. Не удостоите ли вы меня вашего внимания выслушать ее?

— Нет. А вы, Харкнесс? Мне сказали, что вы студент.

— Да, университета.

— И что полезного вы там изучаете?

— Географию, ваше высочество.

— Одобряю. На земном шаре еще столько белых пятен. Возможно, вы сумеете заполнить некоторые пробелы в наших познаниях. Когда достигнете совершеннолетия. Лично я не выношу бездельников. А вы, лорд Логан?

— Я далек от праздности, принцесса. Я человек действия. Я отвечаю за оборону моей страны и посвятил себя сохранению безопасности Ангостуры. Как вам, несомненно, известно, мы некоторое время страдали от... неурядиц, как внутренних, так и внешних. Мне приятно отметить, что я разрешил эти трудности.

— Уверена, это похвально. Сэмюэл Бигелоу, многим моим друзьям не терпится послушать вашу речь.

— Я ценю это, ваше высочество. Но томитесь ли вы в ее предвкушении?

— Нет. А вы, Тимберлин? Чем вы занимаете свое время?

— Бездельем, ваше высочество.

В качестве стопора для беседы фраза сработала отменно. Бигелоу нахмурился и издал еле слышный вздох возмущения. Прочие участники застолья смолкли. Леди Трипл воздела брови. Фрейлины посмотрели на Кевина с интересом. Ребекка опустила столовый прибор, склонила голову набок и смерила принца Рассенды суровым взглядом. Кевин преспокойно отправил в рот очередную ложку супа.

— Это так, принц Кевин?

— Именно так, ваше высочество. Для меня очевидно, что большинство мировых проблем происходит от неспособности людей сидеть на попе ровно и предаваться ничегонеделанию.

— Звучит, как цитата.

— Так оно и есть, только, боюсь, не смогу припомнить источник.

— Чушь какая! — воскликнул Логан.

— И трудно ли, по-вашему, следовать этой доктрине ничегонеделания?

— Порой требует немалых усилий, особенно когда ситуация взывает к решительным действиям. Но я упорно придерживаюсь своей линии, ибо верю, что человек моего положения обязан подавать хороший пример другим.

— Хм-м. Если и не намерение, то по крайней мере, упорство достойно уважения. Большинство людей не способны четко следовать выбранной программе. — Ее высочество остановила холодный ясный взгляд на Кевине и довольно долго, как показалось остальным, разглядывала его. Прочие, затаив дыхание, следили за обоими. Принц Рассендский спокойно доедал суп. — Тимберлин, вы меня заинтриговали. — Внезапно принцесса встала. Остальная публика тоже начала подниматься. — Уважаемые гости, — жестом она позволила им остаться за столом, — пожалуйста, наслаждайтесь трапезой. Принц Кевин, мы продолжим нашу дискуссию у меня в салоне в восемь часов. Не опаздывайте. — И упорхнула.

Несколько минут за столом царила напряженная тишина, такая бывает обычно перед грозой. Но тучи прошли стороной, так и не разродившись дождем: появились слуги с переменой блюд. Харкнесс первым нарушил молчание.

— Женись я на этой девушке, — заявил он, — задал бы ей хорошую трепку.

— А толку?

— Мне бы с этого было море толку.

— Тимберлин, ты меня заинтриговал, — повторил Бигелоу и хлопнул Кевина по плечу. — Поздравляю, старик. Ты выкинул первую пешку, и она ответила на твой гамбит. Удачи тебе.

— Уверен, нас ждет приятная беседа, — беззаботно отозвался Кевин.

Логан промолчал. Он только попытался испепелить принца Рассендского взглядом.

Дыша неглубоко и часто, Фанк-варвар привалился к дереву. Боль в груди была слишком сильной и не позволяла делать глубокие вдохи. Что радовало, ребра болели меньше, чем ноги. А ноги меньше, чем голова.

— Героизм, — сказал он себе, — состоит в том, чтобы продержаться еще минуту.

Этому его учил отец, а тот, Фанк не сомневался, в свою очередь цитировал кого-то еще, возможно, собственного отца. Он так никогда и не выяснил источник цитаты, но урок усвоил. Быть Варварским Героем означало больше, нежели битвы, пьянки, спасение обнаженных красоток и ношение ожерелья из волчьих зубов. Это значило... значило... ну, значило держаться, когда держаться больше не можешь. Это значило вести бой, когда руки твои слишком слабы, чтобы поднять меч. Это значило не обращать внимания на холод и жару. Это значило обходиться без пищи, сна и выпивки, если это требуется для выполнения задания. Это значило удовлетворять обнаженную красотку, когда ты слишком устал; не то чтобы Фанк часто сталкивался с подобной проблемой — кроме того, в тот раз он был пьян.

И это значило делать следующий шаг, когда не в состоянии пошевельнуть даже пальцем. А если не можешь сделать следующий шаг, ползи.

Он сделал следующий шаг.

И еще один. Он уже который день делал эти шаги. Он потерял счет времени, перед глазами темнело и становилось все труднее сфокусировать взгляд. Стояла ночь. Дорогу ему освещала полная луна. Как давно уже ночь? Фанк не помнил, как садилось солнце, но в небе висела луна и светило множество звезд. А на горизонте пылали огни, но это были не звезды. Это были огни города. Он направлялся туда.

Он шел по дороге. Днем варвар сходил с нее, сбивая преследователей со следа, а ночью возвращался опять. Теперь стояла ночь, и он шел по дороге, хотя и не помнил, как сумел ее отыскать. Это ему не нравилось. Он был Фанк-варвар и никогда ни от кого не бегал. Бегали от него. Герои умирают, сражаясь. Его отец умер, сражаясь. Правда, битва происходила в трактире по поводу неуплаты по счету. Но все-таки это был бой. А Фанк помнил, что ему надо передать королю нечто важное. Только это и имело для него смысл.

Город лежал впереди. В городе были таверны. Он сказал себе, что пропустит стакан, когда доберется туда. И смоет кровь. И сможет поспать. Да, выпить и поспать. Как только повидает короля.

Остановившись в следующий раз, варвар сказал себе, что отдохнет ровно столько, сколько нужно для восстановления сил. Но силы больше не возвращались. Они уже давно иссякли, а времени у него оставалось все меньше. Теперь он знал, что останавливаться больше нельзя. Что в следующий раз он остановится навсегда. Теперь ему придется идти без остановок.

А затем без остановок ползти.

Фанк оттолкнулся от дерева обеими руками и сделал неверный шаг. А потом следующий. И еще один. Он снова шел по лесу, среди дубов, буков, ольхи. И массы других деревьев, которых не узнавал. Когда варвар вышел из-под деревьев, он услышал музыку. И голоса. И увидел кусты с тропинками между ними. По тропинкам прогуливались люди: мужчины, женщины, дети. Фанк сообразил, что находится уже не в лесу, а в саду. Впереди он разглядел замок, большие освещенные окна и тени танцующих за ними людей. Варвар нацелил себя в том направлении. На самое большое окно с огнями, музыкой и тенями танцующих. И заковылял к нему.