"Меч наемника" - читать интересную книгу автора (Мун Элизабет)

5

Во дворе замка маленькая группа собралась у фонтана. Свидетельница присела на каменный бордюр, остальные остались стоять.

Первым нарушил молчание капитан:

— Стефи, давай начнем все по порядку. Расскажи нам все подробности того, как ты провел вчерашний вечер после того, как ушел от меня.

— Слушаюсь, сэр. Я вышел от вас, нашел своих солдат, и мы вместе отправились к квартирмейстеру. Я приказал одному из новобранцев — не знаю, как его зовут, но в лицо узнать смогу — найти его. Когда квартирмейстер пришел, я показал ему заявку капитана Валичи, подписанную вами, и мы прошли на склад, чтобы отметить те вещи, которые нам полагалось забрать. Потом я вспомнил, что еще не сообщил о скором приезде капитана распорядителю замка, и, оставив ребят готовить необходимое имущество к погрузке, отправился к нему.

— Ты что-нибудь ел или пил в это время, Стефи?

— Нет, сэр. Только воду. Мы же приехали уже после обеда. Но когда я поговорил с распорядителем замка, он предложил мне эля. Сказать по правде, я не мог отказаться. Однажды он уже угощал меня — такого вкусного эля я никогда в жизни не пробовал. Насколько я знаю, управляющему позволено заходить в винные погреба замка, и не думаю, что парой кружек мы нанесли серьезный урон запасам герцога.

— Итак, ты выпил эля, а кстати — сколько?

— Распорядитель принес полный кувшин и дал мне кружку. Я выпил одну и подумал было о второй, ибо эль был действительно превосходен, но не рискнул, потому что не хотел напиваться допьяна. Но распорядитель сказал, что вылитый из бочки эль он заливать обратно не станет, а в открытом кувшине напиток выдохнется. Ну так вот, я перелил оставшийся эль себе во фляжку, выплеснув из нее воду. На дне кувшина оставался глоток эля, который я допил. Распорядитель спросил, как мне понравился аль, и я ответил, что напиток просто великолепен. Тогда распорядитель предложил мне что-нибудь перекусить, но я сказал, что поужинаю в столовой, и, поблагодарив его, ушел.

— Где сейчас ваша фляжка, Стефи? — спросила Коула.

— Там же, где мои остальные вещи, я думаю. Я отнес ее в конюшню и положил в седельную сумку.

— Продолжайте.

— Когда я упаковал фляжку, уже было время ужинать. Я собрал своих людей, и мы строем пошли в столовую.

— Что вы ели?

— Все как обычно: хлеб, сыр, похлебку. Я ел вместе со всеми, из одного котла. Сейчас я вспоминаю, что чувствовал себя… как-то возбужденно… Все звуки казались чуть более громкими и раздражающими, чем обычно. Я приписал это воздействию лишнего глотка эля, но, присмотревшись, понял, что никто не замечает моего странного состояния, потому что ноги держали меня хорошо и язык не заплетался. Потом я понял, как можно объяснить это состояние: словно делаешь что-то привычное, знакомое, думая о чем-то другом, и лишь потом замечаешь, что привычная работа уже выполнена. В общем, я более-менее точно помню, что делал до того, как вышел из столовой. Оказавшись во дворе… я, кажется, направился к своей казарме… хотя сейчас я уже не могу уверенно утверждать это. А потом — ничего, полный провал до того момента, как я очнулся в лазарете.

Стефи замолчал и обвел взглядом слушателей.

— Сколько это продолжалось, на ваш взгляд? — спросила Коула капитана Седжека.

— Агрессивная фаза — примерно с четверть часа, потеря памяти — около шести часов.

— Похоже на какой-то дурман или заклинание… — произнес дворецкий.

— Скорее уж дурманящий порошок или настой, — сказал капитан. — Я не знаю в крепости ни одного колдуна, который был бы способен так сильно воздействовать на человека.

— Мне кажется, нам нужно проверить герцогский эль. И если кто-то отравил его… — Лицо дворецкого приняло мрачное выражение.

— Я сейчас вызову управляющего, — ответил капитан и направился к дверям.

Вскоре Седжек вернулся с большой флягой эля в руках, а вслед за ним распорядитель внес поднос с кувшином и кружкой. Веннеристимон выглядел озабоченным и все время говорил.

— Я уверен, господин капитан, что с элем герцога все в порядке. Да, некоторое время назад одна из больших бочек была распечатана и вскрыта, но я не представляю, как кто-либо смог бы проникнуть в погреб и подсыпать в нее дурман. Может быть, я сам виноват: не нужно было давать бедному капралу так много крепкого напитка после тяжелой дороги, да еще на голодный желудок. Впрочем, господин Стефи казался вполне отвечающим за свои действия…

— И все же, Веннер, мы проверим напиток, чтобы быть уверенными. У герцога немало врагов, желающих его смерти или хотя бы неприятностей его подданным, — сказал Седжек.

Капитан выставил на бортик фонтана свою флягу.

— Вот, — сказал он. — Я сам набрал эля из распечатанной бочки. Пахнет, по крайней мере, как надо. Еще я попросил Веннера принести тот самый кувшин и кружку, из которых он вчера угощал капрала. Узнаешь, Стефи?

Капрал подошел к распорядителю и, взяв с подноса кружку, внимательно осмотрел ее.

— Да, сэр, по-моему, это та самая. Вот здесь у нее чуть сколот край. И кувшин тот же, с трещинкой у ручки.

— Я уже сказал капитану, — вставил Веннер, что, безусловно, эта посуда была тотчас же вымыта после использования. У меня в хозяйстве всегда так; Если что и было в кувшине, то наверняка уже смыто.

Свидетели внимательно осмотрели и кувшин и кружку.

— Выглядит абсолютно чисто, — вздохнул капитан, — что не исключает возможности того, что вчера там могла находиться какая-нибудь гадость. Но тут уж ничего не поделаешь.

— Давайте проверим эль, — предложила Коула.

— Пожалуйста, — кивнул капитан и отвинтил с фляги крышку.

Все по очереди понюхали напиток.

— Пахнет, как и должен пахнуть хороший эль, но я не уверен, что мы учуяли бы запах дурмана, да и аромат эля мог перебить его, — сказал дворецкий.

Стэммел пожал плечами:

— Я слышал, что обычно дурманящие снадобья сильно пахнут, но кто знает?

— Попробуем глоток-другой? — предложил дворецкий. — Посмотрим, что случится.

— Давайте я глотну, — сказала Коула. — Если вдруг я разбушуюсь, со мной будет легче справиться. Только не ломайте мою единственную руку, мне скоро яблоки собирать в саду.

С этими словами свидетельница отпила из фляги.

— На вкус — замечательный эль. Похоже, из тех сортов, что подаются только по праздникам и на званых обедах. Так, Веннер?

— Именно так.

— Нет, я не чувствую никакого привкуса, — сказала Коула.

— Я уверен, что капрал просто выпил лишнего, — продолжал настаивать Веннеристимон. — Эль очень крепкий, и я не должен был приносить целый кувшин.

— Но он ведь не выпил весь кувшин, — объяснил Седжек. — Выпив кружку, Стефи вылил остальное в свою флягу. А одной кружки чего бы то ни было явно недостаточно, чтобы Стефи опьянел до беспамятства.

— Стефи, — спросил Стэммел, — а у тебя нет какого-нибудь снадобья, лекарства или еще чего-то, что ты мог бы добавить в эль и забыть об этом?

Стефи явно смутился.

— Ну, если честно, у меня есть… ну что-то вроде эликсира любви. Я купил пузырек у одной старушки по дороге, еще на дальнем склоне Вереллы. Но я еще не открывал его, капитан, оставив до выходных…

Коула переспросила:

— Любовный напиток?

— Ну, иногда мы с моей подружкой добавляем по паре капель в вино…

Капитан покачал головой:

— Я и не знал, что ты пользуешься такими штучками, Стефи.

— Но это же абсолютно безвредно, сэр. Правда! Веселит как вино, только чуть больше. Просто ночь проходит веселей и более бурно, вот и все.

— Я думаю, стоит проверить, что за отраву ты прикупил. Вполне может оказаться, что это снадобье вовсе не так безобидно. Ты купил его у знакомого продавца?

— Э-э… нет, сэр. Но это же ходовой и простой товар. Его продают бабки-знахарки в каждой деревне. Обычно я покупал его в поселке одного лесного племени в Эринсе, но в этот раз мы ехали другой дорогой, и в одной из деревень около трактира я купил этот пузырек у какой-то старушенции. Не думаю, что ей был смысл подсовывать мне какую-то гадость. Но в любом случае я еще не раскрывал флакон.

— А где он?

— С остальными вещами — в моей седельной сумке.

— Надо посмотреть. — Капитан огляделся. — Куда это Веннер исчез? Ладно, Стефи, кто из твоих людей знает, где твои вещи?

— Да любой из них. У нас же все седла вместе лежат.

— Стэммел, не принесете нам пожитки капрала?

— Конечно, сэр. Не следует ли кому-нибудь из свидетелей проследовать со мной?

Капитан только отмахнулся.

— Не валяйте дурака, Стэммел. Дело приняло совсем другой оборот. Сейчас мы оба заинтересованы в скорейшем и объективном расследовании.

Выйдя из резиденции, Стэммел направился к конюшне. Около входа понуро сидели на земле солдаты из отделения Стефи. Увидев сержанта, они оживились и, вскочив, окружили его.

— Господин сержант, — посыпались вопросы, — что с ним будут делать? Сэр, он ведь отличный капрал…

Стэммел жестом приказал им замолчать:

— Чем закончится расследование, я пока не знаю. А сейчас нам нужны вещи Стефи. Где его сумка?

Один из рядовых отвел его в кавалерийский склад и показал на стеллаж, где были уложены полтора десятка седел.

— Крайнее в верхнем ряду — его, — сказал солдат.

Сняв сумки с седла, Стэммел вышел из конюшни.

— Ребята, кто-нибудь трогал вещи капрала? — спросил он.

— Нет, сэр, — ответил один из подчиненных капрала. — Он сам уложил седло на стеллаж, а потом только принес и засунул в сумку свою флягу. И, насколько мы знаем, больше к его вещам никто не притрагивался.

Возвращаясь в резиденцию, Стэммел заметил спускающегося по парадной лестнице замка Веннера. Сержант, удивившись, подумал, куда мог уходить распорядитель, но быстро забыл о нем, вернувшись к свидетелям и капитану.

— Это ваши вещи, Стефи? — спросил Седжек.

— Да, сэр. Фляга должна быть в левой сумке, в специальном отделении, а флакончик — на дне правой, он завернут в запасные носки.

Все внимательно проследили за тем, как капитан расстегивает сумки и извлекает оттуда вещи. Фляга, по крайней мере, была плотно закрыта, и в ней плескалась какая-то жидкость. Из второй сумки были извлечены плотно скрученный плащ, расческа, затем — один носок, второй и лишь потом — маленький флакончик из дымчатого стекла со стеклянной же пробкой.

— Стефи, флакон не был завернут в носки, а лежал отдельно, на дне сумки, — заметил капитан, вынимая пробку. — Черт! Ну и запах! Э-э, да пузырек-то пустой!

Дымчатый флакончик прошел по рукам всех присутствующих, заставив каждого сморщить нос от запаха.

— Это тот флакон? — спросил капитан.

— Да, сэр. По крайней мере, насколько я помню. Но у него не было резкого или неприятного запаха. Можно мне понюхать?

— Пожалуйста, — ответил капитан и добавил: — Но вряд ли ты мог его унюхать раньше. Пробка была залита воском, когда ты покупал свое снадобье.

Стефи принюхался.

— Странное дело… Кажется, этот запах мне знаком… Но кто же мог вылить содержимое и куда?

— Твои подчиненные говорят, что не трогали вещи с тех пор, как уложили седла на стеллаж, — сказал Стэммел.

— Но я только засунул в сумку флягу перед ужином. А к пузырьку даже не притрагивался.

— Посмотрим, что у нас с флягой, — сказал капитан. — Так, и наполовину не полная. А запах, кстати, и здесь чувствуется!

Свидетели переглянулись.

— Если то, что заставило капрала действовать столь агрессивно и вызвало временную потерю памяти, связано с выпитым им, то, судя по всему, такой эффект вызвало содержимое стеклянного флакона, — высказал общую мысль дворецкий.

— Но я не открывал его, — повторил Стефи.

— Не помнишь, что открывал, — уточнила Коула. — Не обижайся, но если это снадобье дает такой сильный эффект, то ты мог и забыть, как принял его.

— Но я же помню, как уложил флягу и пошел потом на ужин.

— Стефи, ты уверен, что не прикладывался к элю позже, например после ужина? — скорее устало, чем раздраженно спросил капитан.

— Сэр, я уверен… настолько, насколько могу быть уверенным в чем-то после вчерашнего. Я уверен, что не пил больше и не открывал флакон. Но что теперь толку в моей уверенности?

Седжек вздохнул:

— Стефи, что бы ты ни сделал, скорее всего ты находился под каким-то внешним воздействием. Сейчас самым простым и логичным объяснением кажется это снадобье, купленное неизвестно у кого. Не знаю, согласятся ли со мной свидетели…

Коула заметила:

— Эта версия выглядит весьма правдоподобно. И все же мы еще не взяли повторные показания у пострадавшей, я имею в виду Паксенаррион.

— Не знаю, поможет ли это делу, но, если вы находите это нужным, я ничего не имею против.

— А я вовсе не так уверен, что дело в содержимом флакона, — сказал дворецкий. — Мне кажется, что нужно бы проверить хорошенько герцогский эль. Хотя, конечно, характерный запах из флакона наводит на определенные выводы, но…

— Мы можем запечатать бочку и приставить к ней охрану. Когда герцог приедет, быть может, придворный колдун сумеет выяснить, не наведена ли на эль порча.

— Я уже запечатал бочку, — раздался голос появившегося как из-под земли Веннера. Все вздрогнули, а распорядитель пояснил: — Я потому и уходил, чтобы сделать это без промедления.

— Хорошо, — согласился капитан. — А теперь, если вы, советник Министьера, согласитесь взять показания у новобранца Пакс и дополнительно осмотрите девушку, то мы пока займемся другими делами. Да, Стэммел, как насчет того, чтобы выпустить Стефи под честное слово?

Стэммел вздохнул:

— Лично я ничего не имею против. Капрал помогает расследованию, да, и скорее всего, вчера он действовал под каким-то посторонним влиянием. Но ведь личный состав всего этого не знает. Боюсь, люди в моем взводе могут неправильно понять, если увидят на свободе того, из-за кого их сослуживец ни за что пострадал, да еще и безвинно оказался в кандалах. Не знаю, сэр…

— Согласен, — вступил в разговор Стефи. — Я и сам не могу поверить в то, что я так поступил, но все свидетельствует против меня. И я прекрасно понимаю сержанта. Новобранцы, не зная всех подробностей, могут неправильно понять происходящее, увидев меня на свободе. Возможны неприятности — ропот, а может быть, и бунт.

— Я не прошу, чтобы Стефи заковывали в кандалы или применяли к нему какие-либо меры воздействия… — начал Стэммел.

— Все ясно, — хмурясь, сказал капитан Седжек. — Итак, Стефи, извини, но тебе придется посидеть в одной из камер карцера. Тебя не будут заковывать. Я лично отдам распоряжение начальнику караула и коменданту, чтобы избежать распространения слухов. В камере оставят свет, дадут матрас и одеяло. Кормить будут вместе с охраной. Под твое честное слово можем даже не запирать камеру на замок.

— Спасибо, сэр. Я только хотел попросить… я хочу знать, как девушка… И если ей будет лучше, я хотел бы, чтобы мне дали возможность извиниться перед нею.

— Посмотрим, Стефи.

Кивнув охране, капитан молча проследил за удаляющимися капралом и сопровождающими его конвоирами. Затем он сказал:

— Тир побери эту старуху! Хотел бы я потрясти ее хорошенько. Это же надо, из-за какой-то настойки прекрасный солдат попадает в такую передрягу! Ладно, Стэммел, идите к своему взводу. Расскажете новобранцам то, что сочтете нужным. Потом мне еще надо будет поговорить с вами.

— Слушаюсь, сэр. В какое время?

— Думаю, уже после обеда. Мне нужно отдать кое-какие распоряжения моим людям и написать рапорт о случившемся. Боюсь, это отнимет у меня немало времени. Пришлите к моему адъютанту одного из своих людей, он ему сообщит, когда я смогу принять вас.

— Слушаюсь, сэр. — Стэммел поклонился и направился вслед за Коулой, уже скрывшейся за дверью лазарета.

Паксенаррион неподвижно лежала на кровати, не замечая, как Майя обрабатывает раны на ее ногах. Большая примочка уже покрыла распухшую половину лица девушки. Выпив чашку бульона и сделав несколько глотков успокаивающего отвара на вине, она словно плавала в воздухе над постелью. Сквозь полудрему Пакс услышала, как в дверь постучали и Майя ответила:

— Да, входите. А, Коула, это вы. Хотите осмотреть ее еще раз?

— Если это возможно. Как она? Что сказал врач?

— Она поправится. Глаза целы. Мы недавно дали ей успокаивающего. Так что если она сейчас не спит, то бредит. Эй Пакс, просыпайся.

Пакс с трудом разлепила веки и попыталась заставить язык повернуться. Удавалось ей это с трудом. Чуть наклонив голову, она разглядывала посетительницу. Ей бросились в глаза седые пряди, черные глаза, густые темные брови, глубокие морщины, прорезавшие красивое некогда лицо. Взгляд Пакс скользнул вниз и остановился на пустом рукаве, заправленном за пояс платья.

— Ну что, девочка, — начала свидетельница, — тебя здесь называют Пакс, так? Меня же зовут Коула Министьера. Нам нужны дополнительные показания. Говорить сможешь?

Пакс что-то хрипло выдохнула. Покачав головой, Коула встала и принесла кружку теплой воды. Дав глотнуть Пакс, она сказала:

— Ну вот так-то лучше будет. Как теперь?

— Намного лучше, госпожа, — сказала Пакс, облизывая сухие губы. — Я теперь могу говорить.

— Никакая я тебе не госпожа, — со смешком сказала Коула. — Просто отставной вояка-инвалид.

— Но разве… мне ведь сказали… что вы — член Совета… — Пакс все еще с трудом двигала губами, превозмогая боль.

— Это просто герцог назначил меня в благодарность за былые заслуги. А так я сейчас просто садовница при замке, выращиваю и собираю яблоки. Так что я вовсе не дама из высшего света.

— Я… я не знала, что вы служили в армии, — сказала Пакс, стараясь не глядеть на пустой рукав.

— Представь себе. Я была капралом, а могла бы стать сержантом, если бы не это. — Она кивнула на рукав. — К сожалению… или к счастью. Ведь я все-таки осталась жива. Да и герцог не забыл меня, дал работу по силам и назначил советницей.

Представив себя на месте Коулы, инвалидом, привязанным к участку земли, Пакс вздрогнула.

— А как мне вас называть, если не госпожой?

— Ну, если подходить к делу официально, то на «вы» и советник Министьера. Только боюсь, что в твоем состоянии тебе не до формальностей. Ты и короче-то имя с трудом выговариваешь. Давай договоримся: будем на «ты», а меня зови Коулой.

— Хорошо… Коула.

— Итак, сержант Стэммел подробно передал мне то, что ты ему сказала. И все же у меня есть несколько вопросов уже лично к тебе. Капрал Стефи говорил с тобой раньше, до того как пришел в казарму?

— Нет… Я его и не видела до этого. Я только обратила внимание на всадников, подъехавших к нашему взводу, но инструктор Сиджер тотчас же наказал меня за это очередным уколом…

Коула поцокала языком:

— И сделал это совершенно справедливо. Можешь мне поверить: в бою смотри только на противника. Отвлечешься — все, конец. Ладно, скажи, а на ужине ты капрала не видела?

— Нет, мы болтали с Сабеном.

— Понятно. Насколько я знаю, Стефи явился в казарму и сказал, что хочет поговорить с тобой. Затем он попытался уговорить тебя переспать с ним, а когда это не удалось — попытался сделать это силой. Это так?

— Да. Он стал удерживать меня и обнимать, не давая вырваться. Тогда я сказала ему несколько ругательств, которым научил меня брат, а он зажал мне рот ладонью. Я укусила его, и он разозлился по-настоящему.

— Стэммел сказал, что Стефи сначала ударил тебя ремнем.

— Да, а я попыталась увернуться и проскочить мимо него. Это правда: я действительно хотела только убежать, я не собиралась драться с ним, честное слово.

— Тихо, тихо. Успокойся. Сдается мне, этот парень был бы тебе в любом случае не по силам.

Пакс снова задрожала:

— Я… я не смогла вырваться… а он хлестал меня ремнем снова и снова… Потом он начал меня бить, я стала сопротивляться, но кто-то схватил меня сзади, так что я не могла ни уворачиваться от ударов, ни сопротивляться… Было… было очень больно… — По ее щеке покатилась слеза. Словно испугавшись этого, Пакс сказала: — Извините… Я не хотела… не хотела плакать.

— Не волнуйся. Так бывает с теми, кто не плачет в тот момент, когда их бьют. Воспоминания оказываются больнее…

Даже в полубреду Пакс отметила, что Коула говорит как человек, знающий толк в таких делах.

— Ничего, через несколько дней ты очухаешься, а вскоре и следов не останется. А теперь ответь мне на один вопрос, Паксенаррион: ты спала с кем-нибудь здесь, в крепости?

— Нет, — чуть слышно ответила девушка.

— А до этого у тебя были мужчины?

— Нет… Мне просто не хотелось.

Коула вздохнула:

— Пакс, нам нужно знать, была ли ты не только избита, но и изнасилована, понимаешь?

Пакс покачала головой:

— Я… я не знаю, на что это должно быть похоже. Я понимаю, что, наверное, это больно, но у меня все так болит, и там внизу тоже, до сих пор… А что было тогда… я вообще с трудом помню.

— Ну, тогда придется осмотреть тебя. Майя мне поможет, и я думаю, еще пара глотков успокаивающего отвара с вином тебе не повредит. Если даже ты проспишь сутки напролет, будет только лучше.

Майя поднесла ко рту Пакс кружку с отваром, и та с трудом сделала несколько глотков. Сладость и тепло побежали по ее телу, и вскоре Паксенаррион почти перестала замечать, что происходит вокруг.

Через несколько минут Коула вышла из лазарета и почти столкнулась с ходившим взад и вперед у дверей Стэммелом.

— Ну? — хрипло спросил он.

— Нет, — ответила Коула. — Хотя, судя по синякам и травмам, они пытались. Неизвестно, чем бы все кончилось, будь у них еще хоть пять минут. Но нет — значит, нет. Может быть, это и спасет Стефи шкуру… хотя бы частично.

— Коррину это не поможет, — мрачно заметил Стэммел. — Спасибо за помощь, Коула.

— Не за что. Как видишь, я еще на что-то гожусь. Жаль, что нам, видимо, уже никогда не узнать, кто из них так избил ее.

— Вот ведь мерзавец! — не сдержался Стэммел. — А я-то хорош. Надо было эту падаль уже давно выгнать в шею!

Коула легко погладила его по плечу:

— Нет, Маттис Стэммел, ты не такой. Ты не позволишь себе выгнать новобранца только на основании своих ощущений. Тебе нужен убедительный, законный повод. Такой уж ты уродился. Ладно, я пошла докладывать об осмотре. Не волнуйся за девушку, она скоро поправится.

— Надеюсь. Знаешь, Коула, я даже боюсь поверить, но эта девчонка… она не просто исполнительный новобранец, она в будущем — отличный солдат… Нет, мне кажется, она напоминает и становится день ото дня все более похожей на нее… на Тамаррион.

Коула внимательно поглядела на него:

— Правда? Я-то ее видела только в этих синяках. Что поделать, Стэммел, трудно уберечь лучших. В долгой гонке почему-то побеждают не они…

— Я знаю. Но в этой девчонке есть что-то такое… какая-то особая твердость…

— Хорошо, если так. По крайней мере ей будет легче прийти в себя после этого случая. Да и вообще… Ничто не могло сломить Тамаррион… Ладно, поживем — увидим. Пойду докладывать…