"Катынский детектив" - читать интересную книгу автора (Мухин Юрий)

Хроника событий катынского дела

Итак, 16 сентября 1939 года правительство Польши, бросив на произвол судьбы народ и сражающуюся армию, выехало в Румынию.

17 сентября Советский Союз занял Красной Армией ту часть своей территории, которая была отнята у него Польшей в 1920 году. На этой территории находились польские войска, которые теперь оказались интернированными на территории СССР. Это будет правильный для данного времени термин. Интернирование — это разоружение и задерживание до конца войны военнослужащих воюющих стран. Воевали Германия и Польша, СССР — нет. Он наводил порядок на своей территории.

Сколько польских военнослужащих были задержаны и разоружены частями Киевского и Белорусского военных округов, никто толком не знает. Типпельскирх считает, что 217 тысяч, другие 250 и даже 300 тысяч. Эта путаница происходит от того, что сама армия стала отпускать польских солдат по домам, и в срочно организуемые НКВД лагеря для военнопленных передала всего 130242 человека. В том, что армия сдавала интернированных наркомату внутренних дел, странного ничего нет. Содержание пленных и интернированных — не ее дело. Во многих странах, скажем в Англии или Италии, именно министерство внутренних дел решало подобные задачи.

Конечно, и НКВД воспользовалось случаем захватить в Польше всех тех, кто участвовал в бандах, действовавших против СССР, в шпионаже против него, отличился особой жестокостью во время войны 1920 года. Надо сказать, что во время этой войны Красная Армия недосчиталась тысяч красноармейцев, которые по имеющимся данным считались зверски убитыми в польском плену. То есть, на захваченной Польшей территории было достаточно много людей, представлявших интерес для военных трибуналов и чрезвычайных троек. Судя по всему, аресты и наказания этих людей начались немедленно. К примеру, польская сторона сообщает, не выражая особого возмущения, что генерал Я.Ольшина-Вильгинский был расстрелян еще в сентябре 1939 года. Но надо обратить внимание, что те, кто совершил против СССР преступления, были неинтернированными, а уголовными преступниками, поэтому их помещали в тюрьмы и на них заводились не учетные делана военнопленных, а сразу уголовные дела.

Но находящиеся в лагерях для военнопленных поляки были интернированными фактически, хотя и назывались военнопленными. Вскоре, однако, они действительно стали военнопленными.

Польская правящая элита, убежавшая из Польши, наконец распаковала чемоданы во французском городе Анжере, где 30 сентября 1939 года создало польское эмигрантское правительство во главе с генералом Сикорским, оставив на вооружении политику Пилсудского и Бека. Это правительство подчинило себе ту часть польской армии и флота, которой удалось бежать из Польши, а в самой Польше оно начало организовывать партизанские воинские подразделения — Армию Крайову.

Отвлечемся. На Польше в то время, видимо, висел какой-то грех, поскольку в то время, что ни правительство у Польши, — то и соревнование в спесивой подлости и тупости, в полном пренебрежении к народу. Сикорского сменил Миколайчик, Миколайчика — Арцишевский, а толку, хотя бы проблеска ума — никакого. Одна спесь.

В июне 1940 года польское правительство перебралось в Лондон. Мы знаем, что Черчилль большевиков, мягко скажем, не любил и держал это правительство по нужде для политических игр со Сталиным и видимо, для того, чтобы в мире не забывали, что есть такое государство — Польша. Но спесивые кретины даже Черчилля «доставали». 7 января 1944 года он пишет записку в английский МИД.

"1. Я не думаю, что нужно приглашать поляков, но я сообщу вам об этом в течение ближайших двух суток.

2. Я бы глубоко задумался, прежде чем сообщать миру о том, что мы объявляем войну за Польшу и что польская нация достойна иметь лучшую территорию, тем более, что мы никогда не брали на себя обязательств защищать существующие польские границы и что жизни 20-30 миллионов русских дают право на гарантированную безопасность западных границ Польши.

3. Более того, без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского положения, а сама польская нация стерта с лица земли. Но доблестные русские армии освобождают Польшу и никакие другие силы в мире не смогли бы этого сделать. Сейчас Польше отводится положение великой независимой нации в сердце Европы, с прекрасным морским побережьем и лучшей территорией, чем та, которую она имела прежде. И если она не примет этого, Британия снимает с себя все свои обязательства и пусть поляки сами договариваются с Советами.

4. Я не думаю, что мы можем давать хоть какие-то авансы на дальнейшую помощь или признание до тех пор, пока они не выразят своей искренней поддержки решения, к которому мы пришли вместе с нашим советским союзником. Они должны быть очень глупы, воображая, что мы собираемся начать новую войну с Россией ради польского восточного фронта. Нации, которые оказались не в состоянии защитить себя, должны принимать к руководству указания тех, кто их спас и кто предоставляет им перспективу истинной свободы и независимости".

Вот это выделенное мною черчиллевское «столь глупы», видимо как-то отложилось в менталитете западного человека, иначе как понять, что в американских бытовых анекдотах поляк — это обязательно кретин?

Но вернемся к записке. Черчилль очень не любит СССР. До его фултонской речи, где он объявит крестовый поход против коммунизма и «холодную войну», остается почти три года. Но сегодня на фронтах и морях гибнут британские солдаты, моряки, летчики. За их жизнь Черчилль несет ответственность, и это чувствуется. Советские солдаты сейчас убивают немецких и этим не дают немцам убить британских. Боль за жизнь своих солдат не дает Черчиллю ни словом, ни жестом подорвать союз с ненавистными ему Советами.

Он обманывает Сталина, сберегая англичан. Он обещает второй фронт в 1942 году, затем в 1943, но немцы все еще сильны и он не рискует жизнью английских солдат. У Сталина меньше возможностей сберечь жизни советских солдат, но и он не упускает шанс, если он предоставляется. К примеру. В середине декабря 1944 года немцы ударили по союзникам в Арденнах и к 24 декабря продвинулись на 90 км, в начале января Черчилль стал зондировать почву — нельзя ли наступлением с востока помочь Эйзенхауэру на западе? У Сталина наступление было готово и должно было начаться 8 января. Но он ответил Черчиллю, что это наступление готовится на 20, но если союзникам надо, то Сталин (хотя это и тяжело) перенесет его на 12 января. К этому сроку союзники уже и сами в основном справились с немцами, облегчив этим положение советских войск и сократив им потери.

Можно говорить, что и то не честно, и это не честно, но никто не скажет, что в основе этой нечестности не лежало стремление обоих государственных деятелей уменьшить потери своих армий, потери своих стран.

А поляки? Чтобы усилить свои позиции и претензии на власть в освобожденной Польше, эмигрантское правительство дает команду Армии Крайовой поднять восстание в Варшаве 1 августа 1944 года. К этому моменту в своем наступлении советские войска уже 40 дней вели бои, прошли с ними от 600 до 700 км, и в районе Варшавы были контратакованы крупными силами немцев. Польское правительство даже не предупредило Москву, а ведь надо было согласовать свои действия с ней. Зная, что в Варшаве бои, обессиленные советские войска напрягли последние силы и заняли на правом берегу Вислы Прагу — пригород Варшавы, части Войска Польского даже зацепились за левый берег, но Армия Крайова не оказала им помощь и немцы сбросили эти части в Вислу. Немцы утопили это восстание в крови, 200 тысяч варшавян было убито, Варшава разрушена.

Вот спросите себя — во имя чего это делалось? Ведь если бы Армия Крайова договорилась о совместных действиях с советским командованием и восстание было поднято вовремя, то одновременный удар с фронта и тыла резко бы сократил потери и Армии Крайовой, и Советской Армии, остались бы в живых сотни тысяч поляков, потери советских войск убитыми на территории Польши не достигли бы астрономической цифры — 541029 человек. Во имя чего нужна была эта авантюра? Чтобы в послевоенной Польше в правительстве сидели те, а не другие министры? Но разве ради этих сукиных детей война велась? Разве они стоили столько народной крови?

Но вернемся в 1939 год. Польские военнослужащие в СССР недолго оставались интернированными, в ноябре 1939 года польское правительство в эмиграции объявило войну Советскому Союзу. Надо думать, в защиту Финляндии. Англия и Франция войну не объявили, а Польша объявила! Ведь это сколько ума надо иметь, чтобы, только что оставив без помощи свою страну, выступить на защиту Финляндии — государства, неспособного оказать никакого влияния на освобождение Польши? И выступить против той единственной в мире страны, которая действительно могла Польшу освободить?

Оставим риторические вопросы. Объявив войну, правительство Польши не вызвало паники в Генштабе Красной Армии, но превратило всех польских военнослужащих на территории СССР в военнопленных. Теперь уж Советский Союз не мог их никуда ни отпустить, ни освободить. Шутки в сторону, польское правительство уже начало формировать бригаду подгальских стрелков для войны с СССР.

О чем оно думало? Думало оно о судьбе по меньшей мере полутора сотен тысяч своих граждан в СССР? Ведь если бы это правительство установило дружеское отношение с СССР неофициально (официальным препятствовали секретные протоколы к пакту и договору о дружбе между Германией и Советским Союзом), то судьба пленных могла бы быть совершенно другой. Ведь СССР, понимая, что это союзники в будущей борьбе с немцами, мог бы сослать пленных в какую-нибудь глушь, типа Туркмении, и дать им оттуда сбежать в Иран, Турцию, куда угодно, не вызывая этим больших протестов у немцев. Но как отпустить солдат и офицеров воюющей с тобой страны?

С солдатами было проще. Согласно международным конвенциям, их можно было заставить работать, и их послали на предприятия и стройки, благо рабочих рук в стране катастрофически не хватало. Маленький штришок к тому времени и легенде о всесилии НКВД. Силами польских пленных строилась дорога Новоград-Волынский-Львов, и эта дорога была включена в план производства НКВД. После официального включения Западных Украины и Белоруссии в состав СССР поляки, проживавшие на этих территориях, автоматически становились гражданами СССР и им нечего было делать в лагерях военнопленных. Но если их отпустить, то кто будет выполнять план по строительству дороги? И НКВД незаконно задерживало эту категорию пленных на стройке. Пленные стали разбегаться (сбежало 1400 человек). С позиций наших «перестроечных» историков, НКВД должно было расстрелять сотню-другую пленных, заполнить телами «ров смерти» и этим навести порядок. Ведь нам же сейчас постоянно внушают мысль, что НКВД в годы «сталинского террора» расстреливало кого хотело и когда угодно.

Но нет! Все, оказывается, делалось и в те годы согласно тем законам. НКВД обратилось для наказания беглецов к прокурору города Луцка, а прокурор счел, что в этих побегах нет состава преступления. Это уже не пленные, а свободные советские граждане и могут работать не там, где им указывает НКВД, а там, где они желают.

Но с пленными польскими офицерами дело было сложнее. Согласно тем же международным конвенциям о пленных, офицеров нельзя было заставить работать. А между тем, содержание их обходилось недешево, они ели и, по мере обустройства лагерной жизни, ели неплохо. Польский офицер немецкого происхождения Р.Штиллер, отправленный в 1941 году в Германию, писал в своем отчете в гестапо о пребывании в советских лагерях для военнопленных в Козельске и Грязовце: «Питание вначале было совершенно хорошим, правда, ухудшилось вместе с заполнением лагеря; во время финской кампании оно было неудовлетворительным и весной снова улучшилось.» В Грязовце: «Размещение и питание можно назвать хорошим. Питание — даже очень хорошим для тех, кто добровольно изъявил желание работать на строительстве дороги, что мы, немцы, делали все без исключения.» Но работать изъявили желание немцы, а поляки требовали соблюдения своих офицерских привилегий. То есть у Советского Союза на руках появилась обуза в виде 9000 здоровых злобных мужиков, которые никакой пользы не приносили, но которых требовалось кормить неизвестно сколько времени.

Далее по хронологии, примерно в марте 1940 года с пленными офицерами оборвалась всякая связь. От них перестали приходить письма, наркомат иностранных дел на запросы о них отвечал невразумительно. Где они и что с ними, невозможно было выяснить.

1941 год. Началась война. Польское правительство наконец смилостивилось и прекратило состояние войны с СССР.

30 июля 1941 года польское эмигрантское правительство заключило договор о взаимопомощи с СССР, по этому договору в СССР стали создаваться польские воинские части армии Андерса.

В начале декабря 1941 года в штаб генерала Андерса в Бузулуке явилось четыре человека, которыми занимался лейтенант Шатковский. Они заявили, что прибыли из Польши и принадлежат к подпольной организации «Мушкетеры», принесли с собой слухи о том, что исчезнувшие польские офицеры были убиты НКВД где-то под Смоленском. Эта четверка в Польше работала на гестапо.

В марте 1942 могилы польских офицеров в катынском лесу обнаруживают поляки, военнослужащие немецкой армии, ставят на могилах березовые кресты и докладывают немецкому командованию. Реакции на доклад не последовало.

18 февраля 1943 года могилы поляков «обнаружила» немецкая секретная полевая полиция, доложила генералу Иодлю и начала раскопки.

11 апреля 1943 года, через два месяца после того, как немцы начали раскапывать могилы, в катынский лес прибыла первая польская делегация, состоявшая из врачей и одного «творческого интеллигента» на службе у немцев — Ф.Гетля, которого рекомендуют как писателя. Именно Гетль первым передал по радио сообщение, что польских офицеров убили русские.

13 апреля об этом объявляют немцы.

17 апреля, не сообщив ничего своему союзнику — СССР — не запросив у него ни данных, ни объяснений, вопреки требованиям Англии и США, польское правительство в эмиграции подает в Женеве в Международный Красный Крест ноту о расследовании «советских злодеяний», причем день в день и час в час с гитлеровским правительством.

25 апреля, понимая, что если иметь таких друзей, то врагов уже не надо, советское правительство разрывает отношения с польским правительством в эмиграции.

29-30 апреля, время 9-00-13-00. К руководящему раскопками немецкому профессору Г.Бутцу присоединяется международная комиссия судмедэкспертов из оккупированных немцами стран и одного швейцарца, всего 12 человек. Они исследуют 9 трупов. Протокол за всю «международную» комиссию пишет Г.Бутц 1 мая. После чего комиссию сажают в самолет, который приземляется не в Берлине, а на никому неизвестном уединенном немецком военном аэродроме. Здесь комиссии дают «добровольно» подписать акт, и только после этого ее отвозят в Берлин. 4 мая «протокол» публикует «Фолькишер беобахтер».

По одним данным с 15 апреля по 7 июня, а по другим с 29 апреля по 3 июня в Катынском лесу работала присланная немцами из Варшавы Техническая комиссия Польского Красного Креста, которой немцы дали осмотреть 4 143 трупа. Техническая комиссия в своих документах подтвердила версию немцев. Но выписывая семьям погибших свидетельства о смерти, сам Польский Красный Крест не проставляет дату смерти.

Члены многочисленных мелких комиссий и экскурсий в Катыни из оккупированной Польши ведут себя по-разному: одни подтверждают версию немцев, другие негласно утверждают, что пленных убили немцы, третьи уклоняются от подтверждения геббельсовской версии, как например, бывший премьер-министр Польши Козловский.

25 сентября 1943 года был освобожден Смоленск, после того как фронт отодвинулся от города на запад с 5 ноября в Катыни работает советская комиссия, названная комиссией Бурденко, которая начала со следственных действий по выяснению того, как были убиты поляки и кем — опрашиваются свидетели, собираются документы оккупационных властей. 16 января вскрываются могилы и исследуется 925 трупов. В это время в Катынь приглашаются аккредитованные в Москве журналисты. Комиссия Бурденко подготовила открытое Сообщение и совершенно секретную справку для руководства. В обоих документах отмечается безусловная вина немцев за расстрел польских офицеров.

С 20 ноября 1945 года по 1 октября 1946 года в Нюрнберге идет международный суд над 23 главными военными преступниками. В нем защита, опираясь на протоколы геббельсовских комиссий, отказывается признать вину немцев за злодеяния в Катыни.

Западные судьи, грубо поправ 21 статью Международного трибунала и сам смысл этого суда, потребовали от советской стороны доказательств, имитируя стремление разобраться в катынском деле. Но когда советская сторона представила свидетелей, а немцы в качестве свидетелей представили людей, подозреваемых в непосредственном исполнении расстрела, западные судьи ограничились их выслушиванием и в приговор Трибунала эпизод о катынском деле не внесли. Тем не менее все, кто был виновен в катынском преступлении, были приговорены к повешению и у советской стороны не было оснований протестовать против приговора в этой его части. Протест был внесен за мягкий приговор Гессу, оправдание Шахта, Фриче и Папена, не имевшим отношения к Катыни.

1951-1952 годы. Комиссия Конгресса США, подливая керосина в огонь холодной войны, занимается «расследованием» катынского дела.

1988 год. «Цивилизованные» слои пришедшей к власти в Польше прозападной элиты требуют от Горбачева подтвердить, что пленных поляков расстреляло НКВД в 1940 году.

1990 год. Горбачев объявляет, что «найдены документы, которые косвенно, но убедительно свидетельствуют о том, что тысячи польских граждан, погибших в смоленских лесах ровно полвека назад, стали жертвами Берии и его подручных». Одновременно следственная группа Военной прокуратуры СССР, под личной опекой Горбачева, с привлечением воинских частей, выкапывает останки погребенных преступников, умерших в лагерях немецких пленных и умерших от ран в госпиталях советских воинов на кладбищах Харькова и Калинина, объясняя, что они «эксгумируют трупы польских офицеров».

1991-1992 г.г. Прекращение ажиотажа вокруг катынского дела.

Конец 1991 года. Уничтожение СССР, архивы СССР становятся доступными для махинаций.

16 октября 1992 года. Сенсационное сообщение о том, что найден «протокол Политбюро», в котором дается команда расстрелять польских офицеров.

Такая примерно хронология событий в этом деле и нам, следователям в этом детективе надо ее представлять хотя бы в общих чертах.