"Сломанные ангелы" - читать интересную книгу автора (Морган Ричард)ГЛАВА СЕДЬМАЯКак большинство городов, живущих за счет космопорта, Лэндфолл не имел настоящего центра. Напротив, он разрастался беспорядочно, занимая равнинные участки полупустыни в северном полушарии. Там, где более столетия назад высадились первые поселенцы. Каждая из осваивавших планету корпораций строила собственные базы и посадочные площадки, медленно окружая их кольцом вспомогательных сооружений и структур. Со временем такие кольца ширились, находили друг на друга и постепенно сливались в новые образования, лишенные централизации. Развивались они без всякого общего плана, что сильно затрудняло развитие коммуникаций. То и дело к процессу подключались новые инвесторы – арендуя либо скупая у пионеров участки земли. Завоевывая рыночные ниши, одновременно они столбили места на территории быстро выраставшего города. Со временем на планете выросли и другие города, однако подписанный чартером Протектората закон об экспортном карантине предусматривал положение, по которому все сделанные на Санкции археологические находки полагалось пропускать через склады Лэндфолла. Вскормленный богатой пищей, пополнявшейся доходами от выделения земель и лицензирования раскопок, бывший космопорт вырос до чудовищных размеров. Покрывая теперь около двух третей территории планеты, имея около двенадцати миллионов жителей, город стап домом для тридцати процентов населения всей Санкции IV. Это была преисподняя. Вдвоем со Шнайдером мы пробирались по неуютным и грязным улицам, сплошь усеянным мусором и красноватой пылью пустыни. Стояла жара, воздух был влажный, и выстроившиеся с двух сторон невысокие здания почти не давали тени, подставляя нас под лучи зависшего в зените солнца. Я чувствовал, как горячий пот пропитывал волосы и стекал на лицо. Наши фигуры в черной форме отражались в окнах и зеркальных фасадах домов. Я почти радовался компании. Вокруг не было никого, и это спокойствие на горячей сковородке казалось довольно неуютным. Под ногами звучно хрустел песок. Отыскать нужное место было нетрудно. Здание стояло в начале квартала, походя на сияющую бронзой рубку корабля. Оно выделялось высотой. Раза в два превосходя остальную застройку, башня не нуждалась ни в каких внешних приметах. Как и вся архитектура Лэндфолла, здание выходило на улицу зеркальным фасадом, и лучи солнца, отражавшиеся от полированной поверхности, не позволяли рассматривать его в упор. Для Лэндфолла корпоративная башня не выглядела слишком высокой, но выделялась мощными линиями, как бы заявляя о своей значимости и мастерстве строителей. – Как близко ты собираешься подойти? – нервно спросил Шнайдер. – Чуть-чуть ближе. Тела от "Кумалао", как и любые заказные тела "Клина", имели дисплей спутниковой навигации, встроенный в схему стандартно и с удобным для пользователя интерфейсом. Конечно, не в случае, если вас забивают помехами и противо-помехами. Что, как ни печально, на Санкции IV имело место почти везде. Помигивая, экран начал фокусировать изображение, выдав мешанину из улиц и зданий, заполонявших все поле моего зрения. На городском пейзаже запульсировали две помеченные текстом отметки. Перемещая точку привязки, я изменил картинку так, чтобы смотреть на собственную макушку с высоты, примерно соответствовавшей высоте здания. – Черт! – В чем дело? – стоявший позади Шнайдер напрягся, воображая себя находящимся в состоянии боеготовности ниндзя. В солнечных очках он выглядел комично. – Так, ничего, – уменьшив масштаб, я вывел здание к границе экрана. На нем появилась желтая линия, показывавшая самый короткий путь сквозь ближайший квартал. – Нам сюда. Пару минут мы двигались точно по желтой линии. Нако нец одна из улиц привела к узкому мостику, переброшенному через сухой канал. Мостик довольно круто поднимался вверх и в длину составлял метров двадцать. На противоположной стороне находилось высокое бетонное кольцо. Два других моста располагались параллельно первому, метрах в ста по обе стороны. Они тоже шли вверх. Дно сухого канала слоем покрывал обычный городской мусор – поломанная домашняя утварь, остатки разбитых ящиков и упаковок от продуктов и обрывки брошенной одежды, напоминавшие искромсанные автоматами тела. На другой стороне заполненного отбросами канала словно в ожидании стояла башня. – Идешь на ту сторону? – Да, и ты тоже идешь. Не забывай, мы напарники. Слегка толкнув его в поясницу, я двинулся следом, держась так близко, чтобы он не мог остановиться. Нервишки слегка заиграли, но это состояние было обычным, предвещая выброс "боевых" гормонов. – Я не думал, что… – Если что, вали все на меня. Давай топай, – я подтолкнул его еще раз. – Если что, я сразу буду мертвый, – угрюмо пробормотал Шнайдер. – Будешь… но потом. Мы пересекли мост. Шнайдер цеплялся за перила, словно мост мотало от ветра. На другой стороне мост выходил на небольшую, метров пятьдесят в диаметре, совершенно открытую площадку. Отойдя от моста метра на два, мы замерли, глядя на молчаливую громаду башни. Не знаю, намеренно ли, но тот, кто проектировал бетонное ограждение башни, организовал пространство, идеально приспособленное для убийства. Никакого прикрытия ни в одном направлении. Варианты возможного отступления – бег назад на открытый со всех сторон мост или прыжок вниз, в пустой канал, ломая ноги. – Поле, чистое по-о-о-оле, – заблеял Шнайдер слова досадного римейка. Впрочем, он точно схватил темп и настроение революционного гимна кемпистов с тем же названием. Что делать, я не мог его осуждать. Потому что не раз ловил себя на той же фразе. С тех пор как мы вошли в городское воздушное пространство, свободное от глушилок, . хит в версии Лапинии преследовал нас повсюду. И он был близок к оригиналу. Достаточно близок, чтобы напомнить о событиях годичной давности. Тогда мы слышали гимн повсюду – везде, где шел канал "Наемник" и где не работали постановщики помех. Рассказывая историю или, скорее, тщательно отредактированную балладу о погибшем под пулями врага взводе добровольцев, которые удержали позицию под натиском превосходящих сил чисто из любви к своему вождю Джошуа Кемпу и его революционным идеям. Текст исполнялся под ритмы джанк-сальсы, бившие в голову, как в наковальню. Большинство моих ребят с Северного выступа знали эту вещь наизусть. Частенько они наяривали гимн хором, приводя в ярость политических эмиссаров Картеля. Не отваживаясь протестовать, чиновники трепетали от самого вида формы "Клина". Мелодия и в самом деле въедалась как вирус. Ей не могли противостоять, бормоча вполголоса, самые консервативные приверженцы прогосударственной корпоративной политики. Это обстоятельство, да еще целая сеть работавших за конкретные деньги осведомителей Картеля обеспечили исправительным учреждениям Санкции 1Уогромное количество клиентов, севших исключительно по "музыкальной" статье. В свете неожиданного политического резонанса правительством были наняты консультанты, и вскоре эфир заполонила выхолощенная лирика, клонировавшая популярную прежде мелодию. Что касается Лапинии… "Фабрика звезд" отштамповала эту певичку на заказ, вложив ей в рот товар-заменитель. Жалостливый гимн о сироте, потерявшем родителей из-за атаки кем-пистов. Сирота, разумеется, стал сыном полка или, вернее, корпоративного политического блока, а затем вырос, отдав свой образ административной системе Санкции IV. Что касается копии, то она начисто лишилась романтики оригинала: пропали запах крови и драйв. Все же, как только отражение кемпистской лирики потоком пошло в эфир, люди начали забывать, что есть чье, напевая мачовразумительную смесь того, что слышали. То есть все тот же забойный ритм джанк-сальсы. И всякий революционный подтекст оказался за бортом. Консультанты сполна отработали свой навар, получив с той же Лапинии за раскрутку. Теперь ее образ шел по всем каналам, а в продажу поступил первый альбом. Шнайдер поинтересовался: – Как думаешь, позиция безнадежная? – Полагаю, да. Я посмотрел в сторону башни, где сверкали двери, вероятно – пятиметровой высоты. Массивный входной проем завершался двумя постаментами, на которых стояли шедевры абстрактного искусства. Каждый из них выглядел достойным подписи: "Симметричные яйца. Столкновение". И чуть ниже – чтобы удостовериться, я напряг нейрохимию, – "Средство массового уничтожения. Готовность – одна минута". – Охрана? – спросил Шнайдер, проследив направление моего взгляда. Я кивнул: – Две пулеметные установки плюс минимум четыре точки с лучевым оружием. То, что мне видно сейчас. Сделано со вкусом. Среди скульптур едва заметны. Хороший, поистине добрый для нас знак. За две недели, проведенные в Лэндфолле, я еще не видел столь очевидного признака, говорившего о войне. Кроме не-обычно большого числа военных, наводнявших вечерние улицы, да ракетных установок на крышах высотных зданий. В иное время казалось, что война идет не на этой планете. Думаю, если войска Кемпа сумеют наконец добраться до столицы, "Мандрагора корпорейшн" окажется наиболее готовой к торжественной встрече. Всего десять лет назад "Мандрагора" еще боролась за место под солнцем. И то, что корпорация строилась по принципам партии вооруженного восстания, давало ей преимущество перед всеми участниками корпоративной стратегической игры. На этом отдельном столе. Логотипом компании был срез спирали ДНК, парящий на фоне электронной цепи, а публикуемые "Мандрагорой" материалы представляли точное сочетание агрессивности и обещаний на тему "больше-долларов-на-ваши-инвестиции" или "первый-сре-ди-новых". С началом войны акции компании резко пошли вверх. Вполне неплохо. – Как думаешь, на нас смотрят? Я пожал плечами: – На нас всегда кто-то смотрит. Факт этой жизни. Вопрос в том, видят ли нас. Шнайдер с возмущением взглянул на меня: – Считаешь, нас уже заметили? – Сомневаюсь. Система автоматического обнаружения настроена не совсем на это. Война отсюда слишком далеко. Мы носим форму дружественных войск. Количество – менее десяти единиц. Мы ничем не выделяемся. – Пока. – Да, пока, – согласился я, отвернувшись в сторону. – Так пойдем же и сделаем так, чтобы нас заметили. И мы прошли через мост. – Вы не похожи на артистов, – так сказал промоутер, наконец отметив наше присутствие у входа. Без формы, в только что купленной гражданской одежде, мы стояли у двери в кабинет и рассчитывали лишь на удачу. – Мы охранники, – вежливо пояснил я. – Она артистка. Взгляд промоутера метнулся в сторону – туда, где за столом сидела Таня Вордени. На ней были темные очки, налице застыло напряженное ожидание. В последние две недели Таня начала чуть округляться, что невозможно было заметить под черным плащом, а лицо ее оставалось, как и прежде, худым. Промоутер хмыкнул, по-видимому, удовлетворенный увиденным: – Хорошо, – увеличив изображение на дисплее, он какое-то время изучал поток несшегося по улице транспорта. – Должен вам сказать, что, независимо от характера вашего продукта, вы будете конкурировать с тем, кого поддерживает правительство. – Типа Лапинии? – насмешка, прозвучавшая в голосе Шнайдера, могла бы пробить кого угодно на суборбитальной дистанции. Промоутер сдвинул назад свою полувоенную шапочку и, поудобнее устроившись на стуле, положил на край стола ногу, обутую в чересчур вычурный для военного человека сапог. У основания дочиста выбритого черепа я заметил три или четыре отметины, очень напоминавшие следы ранения, но оконтуренные слишком четко, чтобы представлять собой что-либо, кроме дизайна. – Друзья, не нужно смеяться над большими людьми, – небрежно заметил он. – У меня было два процента в предприятии с Лапинией, и теперь я живу в деловом районе Латимера. Скажу так: лучший способ пережить войну – это ее купить. Что хорошо известно корпорациям. У них есть нужное оборудование, чтобы его продавать, и рычаги, чтобы вли-ять на конкуренцию. А теперь послушайте, – он ткнул в сторону дисплея, на котором висел значок нашего сообщения, выделявшегося словно готовая вот-вот разорваться красная граната. – Что бы вы там ни предложили, если собираетесь идти против течения, вещь должна быть офигительно убойная. – Вы такой позитивный со всеми клиентами? – спросил я. Он холодно ухмыльнулся: – Я реалист. Вы платите, я решаю вопросы продвижения. У меня лучшие средства для проникновения сквозь программные экраны. Как сказано в моей рекламе – "Мы сделаем вас заметным". Однако не ждите, что я помассирую вам эго. Этой услуги здесь нет. Если хотите, чтобы дело закипело, у вас есть все шансы. Через открытые за нашими спинами окна я хорошо слышал уличный шум, раздававшийся тремя этажами ниже. Вечерело. Снаружи воздух уже остыл, но атмосфера внутри офиса оставалась спертой. Таня Вордени сделала нетерпеливое движение. – Это нишевая композиция. С нее мы собираемся начать. – Конечно. Промоутер еще раз посмотрел на экран монитора и на зеленые цифры только что поступившего платежа: – Пристегните ремни. Вашей рекламе предстоит взлет ракетой, – он пробежал пальцами по клавиатуре. Изображение на экране быстро мелькнуло, и красный значок исчез. Я успел заметить, как его изображение развернулось в серию замысловатых образов, сразу же растворившихся, будто проглоченных системой зашиты корпоративной информации, непреодолимым барьером стоявшей перед хвалеными средствами нашего промоутера. Зеленые цифры померкли, превратившись в бледные восьмерки. – Скажу вам так, – заявил хозяин офиса, задумчиво покачивая головой. – Такие системы, предназначенные для сканирования, обошлись бы им в годовой доход. И это лишь за установку. Такие вот цены, друзья мои. – Понимаю, – ответил я. Наблюдая, как наши деньги сгорают словно ничем не защищенный комок антиматерии, я испытывал жгучее желание вырвать промоутеру горло голыми руками. Впрочем, вопрос не в деньгах. У нас оставались средства. Шесть миллионов санов, вырученных за челнок "By Моррисон", не казались достойной ценой, но их было достаточно на королевскую жизнь в Лэндфолле. Деньги – не вопрос. Вопрос в моде на военщину, в той подчеркнутой важности, с которой нам рассказывали об искусстве военного времени. В демонстрации фальшивой усталости бывалого человека и в том, что в эту минуту по другую сторону экватора мужчины и женщины рвали друг друга на части во имя системы, кормившей огромный Лэндфолл. – Ну вот, – промоутер двумя руками отбил на клавиатуре барабанную дробь. – Мы уже дома. И, насколько я могу судить, совсем недалеко отсюда. Мальчики и девочки, пора, пора и вам идти по домам. – Недалеко? Что такое недалеко? – недоверчиво спросил Шнайдер. Последовала холодная улыбка: – Эй… Прочитайте контракт. Доставка по лучшим из адресов. У нас лучшее, что есть в пределах Санкции IV. Вы покупаете наши лучшие услуги, но не наши гарантии, – он отключил от компьютера наш выпотрошенный кредитный чип, метнув пластик по столу в сторону Тани Вордени. Таня с невозмутимым видом спрятала карту. Зевнув, она спросила: – И сколько нам ждать? – Я что, провидец? – наш собеседник тяжело вздохнул. – Возможно, недолго, дня два. Возможно – месяц. Все зависит от содержания вашего письма, а я не читаю писем. Я почта-льон. Возможно, к вам не обратятся никогда. Идите домой, я вам напишу. Мы вышли, провожаемые безразличным взглядом. На улице нас встретила вечерняя суета, и, преодолев поток машин, мы задержались в открытом кафе, терраса которого оказалась метров на двадцать выше третьего этажа промоутера. Наступал комендантский час, и в заведении было почти пусто. Взгромоздив сумки на стол, мы заказали кофе. – Долго нам ждать? – опять спросила Вордени. Я пожал плечами: – Минут тридцать. Зависит от их компьютеров. Максимум – сорок пять. Я еще не допил кофе, когда они пришли… Транспорт оказался темно-коричневым внедорожником достаточно скромного вида. На первый взгляд громоздкий и недостаточно мощный, он был весьма хорошо вооружен. Для начала, притаившись на углу улицы метров за сто, он прижался к земле и затем медленно двинулся прямо к дверям офиса промоутера. – Вот они, приехали, – пробормотал я, чувствуя, как по телу пошли знакомые импульсы нейрохимических реакций. – А вы оставайтесь на месте – оба. Неторопливо встав, я пересек улицу, держа руки в карманах и вывернув голову в сторону на манер зеваки. Транспорт завис впереди у бордюрного камня, почти миновав дверь в офис промоутера и с открытым боковым люком. Я видел, как оттуда выбрались пятеро людей, одетых в неприметные комбинезоны. Демонстрируя сказочно экономную технику перемещения, все пятеро быстро исчезли в дверях. Люк захлопнулся. По возможности ускорившись, я проложил себе путь в толпе спешивших за последними покупками прохожих, левой рукой перебирая содержимое кармана. Лобовое стекло транспорта выглядело прочным и почти непрозрачным. Усиленное нейрохимией зрение позволило разобрать две фигуры на передних сиденьях и смутные очертания еще одного человека, расположившегося сзади, между ними. Я скользнул вдоль фасада магазина, преодолевая последний рубеж. Время! Оставалось менее полуметра, и моя левая рука скользнула из кармана наружу. С силой прихлопнув к лобовому стеклу диск термитной гранаты, я тут же отступил в сторону и назад. Взрыв! Имея дело с термитными гранатами, приходится ретироваться очень быстро. Новые модели сделаны так, что осколки летят в основном в одну сторону. Процентов на девяносто пять они уходят к поверхности контакта. Но тех пяти, что отлетают назад, вполне достаточно, чтобы превратить вас в кровавое месиво. Транспорт содрогнулся сверху донизу. Звук взрыва, замкнутого в ограниченном пространстве, прозвучал глухо. Я влетел в здание бегом, через две ступеньки. На площадке первого этажа я изготовился к стрельбе. Пластины биосплава послушно согнулись под моими пальцами, они словно жаждали действия. У входа на третий этаж был выставлен пост, но часовой не ждал, что нападение произойдет сзади. Я прострелил ему голову, находясь в прыжке через последние ступеньки – пятна из крови и комков серого вещества влипли в стену перед ним, – приземлившись до того, как на пол рухнуло тело, и сразу же рванулся за угол, к двери в офис промоутера. Промоутер пытался встать, в то время как им занимались сразу двое, стараясь опрокинуть назад. Одна рука оказалась на свободе, и он вытянул ее, указывая на меня: – Это он… Стрелок, стоявший ближе к двери, сделал движение… Я срезал его очередью из трех патронов, с левой руки. Вверх брызнула кровь, и я резко согнулся – так сработала ускоренная нейрохимией реакция – уклоняясь от фонтана. Старший группы оказался вполне узнаваем. Выше, представительнее, и он успел выкрикнуть: – Что за х… Стреляю по корпусу. В грудь, в руку с оружием, отключаю его правую руку. С правой руки заговорил "Калашников", выбрасывая огонь и пули с мягким сердечником. Двое справа пытаются отделаться от наполовину парализованного страхом промоутера и вытащить оружие, чтобы… Теперь с двух рук – по корпусу, в голову и куда попаду. "Калашниковы" рявкнули на пару, как рассерженные псы. Тела дергаются, падают вниз… Кончено. В крошечном офисе наступила тишина. Накрытый мертвым телом промоутер лежал неподвижно. Из компьютера летели искры – повреждение явно нанесли мои пули. Я услыхал голоса, доносившиеся снаружи. Опустившись на корточки рядом с трупом старшего группы киллеров, я вернул умное оружие в кобуры и нащупал вибронож, засунутый сзади под бронежилет. Активировав мотор, свободной рукой придавил спину мертвеца и приступил к разделке. – Мужик, ты что делаешь? – запричитал промоутер, вылезая из-за своего компьютера. – Твою мать… твою мать… – Иди на хрен… – это не так легко, как кажется. Промоутер нырнул на пол. С двух попыток вибронож взял рез и, пройдя по позвоночнику, вскрыл тело до места, где начиналось основание черепа. Коленом я притиснул голову к полу, затем нажал на нож и сделал еще один рез. Нож скользнул и застрял в кости. – Черт! Голоса внизу множились и, как мне показалось, стали ближе. Прервав свое занятие, я снял с левой руки "Калашников" и дал очередь в сторону двери. Пули вошли в стену. Голоса тут же отдалились, сопровождаемые топотом ног по ступеням. Снова за нож. Прицелившись, я всадил его поглубже и повел лезвием, стараясь отделить нужную секцию от окружавших позвонки тканей. Грубо, конечно, но времени мало… Быстро положив отрезанное в карман, я вытер руки об одежду мертвеца и зачехлил вибронож. Наконец, взяв на изготовку оружие, я направился к выходу. Тишина. Уходя из офиса, я обернулся на промоутера. Тот таращил на меня глаза так, словно увидел вампира. – Иди отсюда, – посоветовал я. – Они вернутся быстрее, чем ты думаешь. Пробежав три пролета лестницы, я не встретил ни одной живой души. Впрочем, почувствовал взгляды, направленные на меня из-за дверей. Оказавшись снаружи, я осмотрелся, убрал интерфейсные автоматы и сам убрался вбок, миновав дышавшие жаром останки транспорта. Тротуар оказался пустым метров на пятьдесят в обоих направления, а жалюзи на фронтонах домов были уже опущены. На противоположной стороне улицы начала собираться толпа, хотя явно никто не понимал, что же произошло. Немногие встречные прохожие торопливо сворачивали – каждый в свою сторону. Чисто. |
||
|