"Сломанные ангелы" - читать интересную книгу автора (Морган Ричард)ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯЯ проснулся, почти ничего не соображая – то ли от радиации, то ли от химии, которой нас пичкали во избежание последствий излучения. Из общего для всего нашего купола окна едва проникал тусклый свет, и сон никак не шел из головы… Семетайр? Сон исчез одновременно с новыми звуками. В нише умывальника кто-то яростно чистил зубы. Выкрутив шею, я увидел Шнайдера, одной рукой вытиравшего голову полотенцем и одновременно обрабатывавшего рот штатным приводом зубной щетки. – Доброе утро, – промычал он сквозь пену. – Доброе. Я сделал над собой усилие и сел. – Который час? – Пять с небольшим. Шнайдер пожал плечами. Словно извиняясь, он отвернулся к раковине, затем сплюнул. – Я не поднялся бы так рано, но Сян занялся своими боевыми искусствами, и мне все равно не спалось. Я навострил уши. Сквозь шелест синтетических занавесок нейрохимия слуха донесла вполне отчетливые звуки. Кто-то тяжело дышал и хлопал полами одежды. – Чертов псих, – пробормотал я. – Да ладно тебе. На этом берегу мы в хорошей компании. Думаю, им требовалось именно это. Половина завербованных – натуральные психи. – Да-а… И не один Сян страдает бессонницей. Кажется. Встав на ноги, я поморщился, ожидая, пока мое боевое тело отреагирует на сигнал подъема. Кажется, Сян сражался именно с этим эффектом. Тело, уже имеющее повреждения, всегда с трудом отзывается после пробуждения. Симптомы грядущей смерти, как бы слабо это ни отражалось на функциональности. Вместе с болевыми ощущениями, приходящими постепенно, с возрастом, они представляли собой индикатор с мерцающим на нем обратным отсчетом. И времени больше нет. Пип-пип… Послышался звук очередного удара. Ий-я-я! – Отлично. Двумя пальцами я надавил на глаза. – Кажется, я проснулся. Щетка уже свободна? Шнайдер передал мне освободившийся привод. Сменив чистящую насадку, я включил моторчик и шагнул в нишу. Проснись и пой. К моменту, когда я вышел в общее пространство купола, одетый и пришедший в более или менее нормальный вид, Сян уже сбросил пар. Упершись в землю широко расставленными ногами, он стоял на одном месте, лишь слегка покачиваясь из стороны в сторону, и производил замысловатые защитные движения. Стол и стулья были отставлены в сторону так, чтобы освободить центр помещения. Мебель перекрыла выход из купола. Снаружи просачивался свет – такой же синий, как и окружавшая наш дом песчаная пустыня. Я взял из диспенсера банку "колы" с амфетамином, "специально для военных". Наблюдая за остальными, сорвал крышку и начал пить. – Там что-нибудь было? – Сян спросил и, повернув голову ко мне, широким движением руки поставил блок справа. Я заметил, что прошлым вечером он смог улучить несколько минут, чтобы остричь копну волос "Маори" до аккуратной щетки сантиметра в два, не более. С такой прической открытое лицо казалось скуластым и суровым. – Тренируешься каждое утро? – Й-е-сс! – прозвучал хлесткий ответ. Блок и два контрудара – в пах и в грудь. Он мог действовать очень быстро, если хотел. – Впечатляет. – Это необходимость. Ий-я-я! Еще выпад, наверняка смертельный. В висок. Атака в комбинации с блоками и мгновенный выход назад. Очень красиво. – Всякое умение нужно закреплять. Повторенье – мать ученья. Лезвие становится острым, если его точат. Я согласно кивнул: – Хаяси. Град ударов немного ослаб. – Ты его читал? – Нет. Однажды мы встретились лично. Сян остановился и взглянул мне в лицо. – Ты видел Тора Хаяси? – Я старше, чем ты думаешь. Мы вместе высаживались на Адорационе. – Ты Посланник? – Был им. Секунду он сомневался. Возможно, принял мои слова за шутку. Потом перевел обе руки вперед и, накрыв кулак правой руки ладонью левой на уровне груди, скромно поклонился. – Такеши-сан, если я вас обидел вчера, сказав о страхе, приношу свои извинения. Я глуп. – Проблем нет. Я не обиделся. Так или иначе мы все знакомы с этим чувством. Ты собирался позавтракать? Он ткнул рукой в пространство общей комнаты, где у завешенной синтетическим ковром стены стоял стол. В неглубокой посудине лежали свежие фрукты и нечто, похожее на нарезанный крупными кусками ржаной хлеб. – Ничего, если составлю компанию? – Я был бы… это честь для меня. Мы все еще ели, когда после двадцатиминутного отсутствия в купол вернулся Шнайдер. – Совещание в главном куполе. Через пятнадцать минут, – бросил он через плечо, скрываясь в секции для сна. Через минуту он снова появился перед нами: – Слышали? Сутьяди всех собирает. Сян уже наполовину поднялся, когда я жестом пригласил его сеть на место. – Расслабься. Он сказал – пятнадцать минут. – Хотелось бы принять душ и переодеться, – ответил Сян довольно чопорно. – Подождут. Я скажу, что ты уже идешь. И доешь свой завтрак, ради всего святого. Через пару дней горло будет драть так, что едва ли сможешь глотать. Пока можно, наслаждайся вкусом. Сян сел, и на лице его появилось странное выражение. – Такеши-сан, можно я спрошу? – Почему я больше не Посланник? – По глазам я понял, что угадал. – Назови это моральным кризисом. Мне повезло попасть на Иненин. – Я про это читал. – И опять Хаяси? Он молча кивнул. – Ну что же, это хорошо. Хаяси написал довольно точно, но ведь его там не было. Потому он и сделал весьма неопределенные выводы. То есть не считал себя вправе судить. Но я был там и имею право говорить по существу. Там нас цинично поимели. Никто не знает, каковы были истинные намерения, но я лично считаю, что причины не имеют значения. Там умерли мои друзья. Реально умерли. Умерли, хотя в том не было необходимости. Важно только это. – Но как солдаты мы должны… – Боюсь огорчить тебя, Сян. Есть желание стать лучше. Теперь я пытаюсь не думать о себе как о солдате. – И кем вы себя считаете? – Он говорил подчеркнуто вежливо, но повел себя более напряженно. И окончательно забыл про тарелку с едой. – Кем вы собираетесь стать? Я пожал плечами: – Трудно дать определение. Кем-то более совершенным. Возможно, наемным убийцей, почему бы нет? – Его глаза вспыхнули, и я тяжело вздохнул. – Сян, извини, что я огорчил тебя, но ведь это правда. Возможно, ты не желаешь признать это, как и большинство солдат. Надев форму, вы говорите, что навсегда отказываетесь от права на собственные решения – относительно всей вселенной и относительно своих отношений с ней. – Это квеллизм, – сказав так, он отпрянул от стола. – Возможно. Что не меняет сути. Не знаю, отчего я так проникся его личностью. Наверное, захотелось расшевелить его из-за характерного для нин-дзя внешнего спокойствия. Или потому, что мне пришлось слишком рано проснуться. – Сян, задай себе вопрос: что ты сделаешь, если командир прикажет отбомбиться плазменными бомбами по госпиталю, полному раненых детей. – Бывают такие особые ситуации… – Нет! – Меня поразила собственная резкость. – Солдаты не делают такой выбор. Посмотри в окно: в пепле, что ветер носит вокруг нас, есть доля атомов, принадлежавших конкретным людям. Мужчинам, женщинам, детям. Все они испарились потому, что один вполне конкретный солдат выполнил приказ одного конкретного командира. У него на пути стояли люди. – Удар нанесли войска Кемпа. – Не надо, ладно? – Я не стал бы выполнять… – А тогда, Сян, ты не солдат. Солдаты выполняют приказы. Думать им не положено. Ты перестаешь быть солдатом в ту секунду, когда отказываешься выполнить приказ. И становишься обычным наемным убийцей, пытающимся вести торг об условиях своего контракта. Он встал со стула и сухо произнес: – Мне нужно переодеться. Прошу, передайте мои извинения капитану Сутъяди. – Конечно. – Я взял со стола киви и прокусил кожуру. – Там и увидимся. Проводив Сяна взглядом, я встал из-за стола и вышел вон из купола в утреннюю прохладу, пытаясь прожевать горькую шероховатую кожицу киви. Снаружи медленно отходил от сна лагерь. По дороге к общему куполу я заметил Амели Вонгсават, склонившуюся над одной из опорных стоек штурмовика. Ей помогала Крю-иксхэнк, державшая на весу гидравлический привод. Так как Вордени поселилась в лаборатории, три оставшиеся женщины заняли места в одном куполе – не знаю, случайно или по предварительному сговору. Странно, но никто из мужчин на оставшуюся койку не претендовал. Увидев меня, Крюиксхэнк приветственно замахала рукой. – Хорошо спали? – спросил я в ответ. Она широко улыбнулась: – Да как мертвые! В дверях общего купола нас встретил Хэнд, сверкающий свежевыбритым лицом и покрытием из новенького "хамелео-на". В воздухе летали частички того, что, по моему предположению, могло сыпаться из его волос. Хэнд настолько походил на денщика, что захотелось дать ему в зубы – с утра, для порядка. – Доброе утро, лейтенант, – сказал Хэнд. – Доброе. – Как отдохнули? – Плохо. Внутри общего купола три четверти места было отдано под совещательную комнату. Остальное пространство отгородили, и оно досталось Хэнду. Для проведения собраний имелась дюжина расставленных по кругу стульев, каждый с клавиатурой и текстовым процессором, а также проектор карт, с которым уже возился Сутъяди. Проектор демонстрировал огромную, размером со стол, карту побережья и прилегающей местности, испещренную пометками. По ходу дела капитан вводил с клавиатуры данные. Я вошел и сразу встретил направленный на меня взгляд. – А, Ковач. Отлично. Если не возражаете, я попрошу вас отправиться на небольшую экскурсию. Вдвоем с Сунь прокатитесь на гравитационном скутере. Я зевнул. – Приятная перспектива. – Да, но не это главное. Нужно расставить датчики внешнего кольца охраны – так, чтобы мы имели фору в несколько километров и могли бы ответить на вероятное нападение. Датчиками займется Сунь, но кто-то должен прикрыть ей "задние полусферы". Постоите за турелью. Хансен и Крюиксхэнк начнут с севера и пойдут в глубь побережья. Вы направитесь на юг с тем же заданием. – Тут он улыбнулся. – Посмотрим, сойдетесь ли вы в средней точке маршрута. Я кивнул: – Хорошая шутка. – Сев на стул, я принял расслабленную позу. – Предпочитаете наблюдать, Сутъяди? Вызывает привыкание. Поднявшись к отрогам Дэнгрека, мы смогли оценить опустошение, прошедшее по Заубервиллю. У самой оконечности полуострова – там, где находился эпицентр взрыва, – образовался уже заполненный морем кратер, совершенно изменивший очертания береговой линии. Периметр кратера был затянут дымом, и я разглядел множество пожаров, огни которых отмечали места былой политической активности словно маяки. От активности осталась радиоактивность, а от городских построек не осталось ровно ничего. – Нужно было отдать его Кемпу. Я произнес это, обращаясь в основном к свежему морскому ветру. – Принимая решения, он не валандается с комиссиями. Ему нет дела, как это выглядит. Если Кемп видит, что проиграл – бах! И с небес обрушивается пламя. – Что? Это ты мне? Сунь Липин никак не могла оторваться от начинки охранной системы, только что установленной нами. – Нет, не совсем. Она с сомнением подняла бровь: – Разговариваешь сам с собой? Нехороший знак, Ковач. Хмыкнув, я пересел на место стрелка. Наш гравицикл стоял на траве немного скособочившись, но турель с лазерами "Санджет" четко держала горизонт. Время от времени автоматика поводила стволами влево-вправо – то ли из-за колыхавшейся травы, то ли реагируя на мелких животных. Странно, если кто-то из этих зверьков смог выжить после взрыва. – Ладно, с этим все. Сунь закрыла лючок техобслуживания системы. Выпрямившись, она мельком взглянула в сторону турели, довольно нетвердо стоявшей на ногах. Сперва лазеры уставились прямо в землю, а затем обратились в сторону горной гряды. Установка снова выпрямилась в момент, когда из верхней части корпуса высунулись стволы ультравибраторов, словно напоминая о своем назначении. Гидравлика тут же перевела установку в нижнее положение, прижав к земле так, чтобы сделать незаметной для приближающегося врага. Из-под вооружения высунулся гибкий метеодатчик. Боевая машина до абсурда напоминала покалеченную лягушку, изувеченной лапкой пробующую воздух перед собой. Я включил микрофон. – Крюиксхэнк, это Ковач. Ты на связи? – Что еще делать бедной девушке? Где ты, Ковач? – Только что установили шестой номер. Ищем место для пятого. Полагаю, скоро будем в прямой видимости. Не забывайте ставить свои метки так, чтобы они читались. Я услышал, как она возмущенно фыркнула: – Только не надо. Не надо бабушку лохматить. Ковач, тебя сколько раз убивали? – Не один раз, – сознался я. – Ну так и заткнись, пожалуйста, на хрен. – До скорой встречи, Крюиксхэнк. – Не попадись мне первым. Конец связи. Сунь наконец забралась на гравицикл. – Ты ей нравишься, – сообщила она, обернувшись ко мне через плечо. – Кстати, просто для информации: Амели и я провели больше полночи, слушая о том, что она с тобой сделает, окажись вы в запертой спасательной шлюпке. – Хорошо, что предупредила. Надеюсь, ты не поклялась хранить ее тайну? Сунь завела мотор, и над нами встал на место ветровой щиток. – По-моему, идея как раз обратная: чтобы мы рассказали тебе, и как можно скорее. Знаешь, эта девочка – с Лимонских гор под Латимером. Насколько я помню, тамошние красотки не берут в голову, если нужно взять… – Она повернулась ко мне: – Это ее слова, не мои. Я идиотски ухмыльнулся. Сунь продолжала, не отрываясь от управления: – Понятно, откладывать ей не стоит. Еще несколько дней – и ни у кого из нас вообще не останется как-нибудь стоящего полового чувства. Шутки кончились. Моя улыбка увяла сама собой. Взлетев, мы медленно пошли над гребнем гор, держась со стороны моря. Полет на гравицикле доставлял удовольствие даже с тяжелогружеными багажными отсеками. Несмотря на встречный ветер, мы разговаривали, не напрягаясь. Внезапно Сунь спросила: – Как думаешь, наш археолог откроет ворота? Кажется, она обещала. – Если не она, тогда кто? – Кто, если не она, – задумчиво повторила Липин. Я тоже задумался и вспомнил о лечении психодинамики Вордени. Казалось, тогда с нее сняли давно засохшую повязку, плоть под которой уже начала разлагаться. Но внутри ее психики оставалось целым ядро, не затронутое повреждениями и сохранившее способность к сосредоточенному действию. Способность, позволившую выжить. В тот момент рана еще не затянулась, и Вордени плакала. Но плакала с широко раскрытыми глазами. Сидела, сжав кулаки и стуча зубами, пытаясь бороться против сна. Когда время пробуждения пришло, Вордени очнулась сама. Обращаясь к Сунь, я сказал: – Не сомневайся. Она это сделает. Без вопросов. – Уважаю твое доверие. Странно искать веру в людей у того, кто столько лет убивал в себе это качество. – Это вовсе не вопрос веры. Обычное знание. А между ними – огромная разница. – Можно понять так: способности Посланников дают им тайные пути для преобразования одного в другое. – Кто сказал, что я был Посланником? – Ты сказал. – Я отчетливо различил в ответе Сунь веселые нотки. – Да ладно… Я же слышала ваш разговор с Депре. – Умная девочка. – Спасибо за комплимент. Так я права? – Нет, на самом деле все иначе. Откуда такие слухи? – Моя семья происходит с планеты Дом Хань. Там называли Посланников по-китайски… – Сунь произнесла набор из трудновоспроизводимых слогов. – …Что означает: "Делающий факты из веры". Я только хмыкнул. Что-то подобное уже приходилось слышать лет двадцать назад на Новом Пекине. – Удивлен? – Брось, это неправильный перевод. Оружие Посланников – интуиция, усиленная совершенной нервной системой. Ну, понимаешь… Собираешься выйти на улицу. Небо ясное. Тем не менее надеваешь куртку, повинуясь безотчетному импульсу. И потом идет дождь. Она полуобернулась на сиденье, одна бровь поднята вверх: – Везение? – Если бы. Более вероятно, что у каких-то систем твоего тела или у мозга имелась информация, расходившаяся с первой оценкой погоды. И они сумели протолкнуть эти данные сквозь запрограммированный заранее барьер супер-эго. Посланников учат тому, каким образом "перехватывать" такие послания, обращая на пользу тому самому супер-эго, улучшая твои подсознательные реакции. В смысле веры не происходит вообще ничего. Это… Ощущение некоей сущности, лежащей уровнем ниже. На такой основе можно выстраивать связи и даже создавать своего рода скелетную модель истины. Модель позволяет возвращаться к анализу снова и снова, заполняя пробелы собственных знаний. Столетия назад подобным образом действовали наделенные интуицией детективы. Здесь мы имеем усовершенствованную версию их подхода. Внезапно я понял, что смертельно устал от собственных излияний. От потока определений, поверхностных, едва связанных с реальными чувствами, и с тем делом, что приносило хлеб насущный. – Сунь, расскажи – как тебя занесло в эти места? – Мои родители занимались биоанализом и работали по контракту. Сюда попали по остронаправленному лучу вскоре после того, как началось заселение Санкции IV. Их лич-ности – не тела, разумеется. Тела достались обычные, со склада "Сино" на Латимере. Что было частью контракта. – Они еще живут здесь? Она словно сжалась. – Нет. Несколько лет назад переехали на Латимер. Контракт принес им деньги. – Ты не захотела уехать с ними? – Я родилась на Санкции IV. Это мой дом. – Сунь посмотрела на меня, снова обернувшись через плечо: – По-моему, тебе никогда этого не понять. – Да неужели? Я видел места похуже. – Правда? – Чтоб я сдох. Например, Шарья. Гравицикл нырнул вниз и заложил вираж. Отличная реакция, учитывая новое тело Сунь. Повернувшись на сиденье, я стал всматриваться в горный пейзаж. Руки сами собой легли на турель "Санджетов", вывесив стволы лазеров горизонтально. В движении автоматика утрачивала точность, а времени на тонкое программирование у нас не было. – Наблюдаю движение. – Я включил микрофон. – Крюиксхэнк, отмечено какое-то движение. Присоединитесь? Наушники немедленно проскрипели ответ: – Мы на подходе. Оставайтесь там. – Вы это видите? – поинтересовалась Сунь. – Если бы видела, начала бы стрельбу. Что видите в прицеле? – Пока ничего. – Это хорошо… – Думаю, да… Мы выскочили на вершину холма, и тут Сунь принялась сыпать ругательствами, по-моему, на мандаринском. Спускаясь с холма вниз, она вела гравицикл над самой землей, не более чем в метре от поверхности. Через плечо Сунь я старался разглядеть то, что видели мы оба. – Что за хрень? – пробормотал я. При ином масштабе могло показаться, что мы увидели свежеприготовленную биомассу для очистки гнойных ран. У серой массы, корчившейся на траве под нами, была такая же осклизлая поверхность, и она шевелилась, словно потирала миллионами пар крошечных ручек. Должно быть, Санкции IV потребуется много этих червей – чтобы вычистить все раны планеты. Продолжая наблюдать за работой шарообразного, около метра в диаметре создания, мы увидели, как оно медленно перемещается по склону, словно наполненный газом воздушный шар. Едва на серую поверхность упала тень нашего гравицикла, на сфере немедленно сформировались выпуклости, быстро выросшие в сверкающие пузыри, тут же лопнувшие. Поверхность основной сферы втянула их остатки обратно. Сунь спокойно заметила: – Смотри-ка, мы ей понравились. – Так что это за дрянь? – Ты уже спрашивал. Не знаю. Развернув гравицикл, она вернулась на вершину холма и посадила аппарат на землю. Опустив стволы лазеров ниже, я дал автоматике взять на прицел нашу новую игрушку. – Думаешь, мы отошли достаточно? – осторожно спросила Сунь. – Не бойся. Если плесень хотя бы дернется в нашу сторону, сожгу ее на хрен. Что бы это ни было. – Удивительно простой выход. – Да ладно… Просто думай, что Сутъяди – это я. Плесень, или что там оно было, после нашего отступления заметно успокоилась. Она продолжала судорожные движения, однако не показывала ни малейшей тенденции следовать азимуту, на котором находился наш гравицикл. Облокотившись на турель, я продолжал наблюдение и тут вдруг задумался: не находимся ли мы опять внутри виртуальной реальности? События в версии от "Мандрагоры"? Что, если они решили протестировать эту штуковину на нас? Как не сразу заменили серое пятно, обозначавшее Заубервилль в прошлой модели, на картину реального ужаса. Вдали послышался неясный, едва уловимый гул. – Вот и вторая группа. Мать ее… Я повернулся к северному гребню, и мощное нейрозре-ние тут же показало увеличенное изображение гравицикла. Крюиксхэнк сидела за вооружением, волосы ее развевались по ветру. Чтобы не терять скорость, она убрала ветровой щиток, спрятав его за пилотскую кабину. За рукояткой управления горбился Хансен, полностью сосредоточившийся на управлении. Удивительно, но при этой картине внутри прошла волна теплого чувства. – Нужно отвезти это Хэнду. Возможно, он найдет информацию в архивах Картеля, – озабоченно произнесла Сунь. В памяти опять возник Карера: Обернувшись, я посмотрел на серую массу уже другими глазами. Мать их… Хансен поставил гравицикл и повернулся ко мне, морща лоб. – И что это за… – Пока мы не знаем, – запросто поделилась Сунь. – Нет знаем, – сказал я. |
||
|