"Соколиный замок" - читать интересную книгу автора (Хит Моника)

Глава 12

На следующий день миссис Джигс сняла с моей головы повязки, после чего я спустилась к завтраку и сообщила Шейну, что достаточно хорошо себя чувствую и готова приступить к работе над книгой.

Хорошо знакомое мне веселое выражение блеснуло в его глазах.

– Я рад, – сказал он, как мне показалось, вполне искренно.

– Уверен, что ты поочередно включишь в свою книгу всю семью, кузен, – ядовито заметил Хью.

– Я включу все, что считал уместным дед, – ответил Шейн. – Как ты прекрасно знаешь, Хью, книга – его детище. Я всего лишь привожу в порядок материал, который он собирал много лет.

– Старый Шейн был подонком, – заявил Хью и, резко отодвинув свое кресло, вышел из-за стола. Горечь и ненависть выражались им слишком недвусмысленно.

Нора, сидевшая напротив, с извиняющимся выражением улыбнулась мне.

– Дорогой Хью, – вздохнула она, – еще не свыкся с этой ужасной повязкой. Он был таким красивым мальчиком… Затем исчезновение бедной Шейны расстроило его больше, чем мы предполагаем. Они много времени проводили вдвоем, бродили по окрестностям вместе с Фоссом. Они были близкими родственниками, и их объединяла любовь к Соколиному замку.

– Неужели ты всегда должна извиняться за Хью, мама? – сказала Рой. – В конце концов, он взрослый мужчина и отвечает за свои действия, так же как Шейна – взрослая женщина – отвечала за свои.

– Рой, ты всегда говоришь так, будто Хью и Шейна… – Нора оборвала фразу, беспомощно всплеснув руками. – Как будто между ними было нечто большее, чем родственная близость. Меня поражает, когда я слышу, как ты говоришь о них подобным образом, Рой. Это нехорошо, ведь Шейны уже нет в живых. Нельзя плохо говорить о близких нам людях, которые умерли.

– У нас нет уверенности, мама, в том, что она умерла, – возразила Рой, глядя на меня.

– У меня теперь не осталось никаких сомнений, – сказала Нора. – Шейна не стала бы неделю лежать в постели, как бы сильно ни поранила себе голову. Она бы не вытерпела, вскочила бы в ту же минуту, как уехал Вулф. – Нора посмотрела на меня. – Я не хочу сказать ничего плохого, дорогая. Вы кажетесь такой благоразумной девушкой.

– Люди меняются, – упорствовала Рой.

Трула не проронила ни слова, ее кошачьи глаза были опущены, как будто она рассматривала содержимое кофейной чашки. Однако я чувствовала, что она настороженно прислушивается к каждому сказанному слову. Я уверилась в этом секундой позже, когда она заговорила.

– Я чувствую, что сегодня вечером нам пора раскрыть правду о Шейне, – сказала она. – Я назначила сеанс.

Сказав это, Трула оставила нас. Но позднее я снова увидела ее в тот день из-за бархатных штор: она прогуливалась с Хью по мысу.

После завтрака Шейн сразу повел меня в библиотеку, где, по его словам, имелись словари и другие справочники, полезные для успешной работы секретаря. Я оглядела просторную, уставленную тысячами томов комнату и заинтересовалась, как можно из такого количества книг выбрать то, что нужно. Каталога не было, хотя Шейн говорил, что собирается составить его.

В библиотеку можно было попасть из вестибюля, она находилась рядом с большой гостиной. Я поняла, что механизм органа находится в толстой стене между этими двумя комнатами, так как внезапно полились дикие звуки.

– Рой здесь больше нечем заняться, – сказал Шейн.

– Разве у нее нет друзей в Соколином озере? – спросила я.

– Если вы имеете в виду мужскую компанию, то нет. Рой необщительна. Так же как и Хью. Я полагаю, из-за того… – Он не закончил фразу, внезапно улыбнувшись. – Но я предоставлю вам возможность сделать собственное заключение по этому поводу.

В тот день я выбрала для работы компактный университетский словарь, на первой странице которого было написано имя Шейна. Мы перебрались в его комнату и приступили к серьезной работе над книгой.

Комната Шейна О'Нила оказалась типично мужской. Как и в его «мерседесе», в каждом предмете ее декора отражался гордый характер хозяина. Громоздкая, обитая кожей мебель из темного дерева и сами стены, окрашенные в теплый оливковый цвет, свидетельствовали о характере Шейна.

В этой комнате я с небывалой полнотой ощущала незаурядность его личности. Казалось, сама атмосфера была насыщена ею. Все мои сомнения и страхи, как ни странно, улетучились, стоило нам приступить к работе над книгой, и меня вновь захватили романтические судьбы семейства О'Нил.

Увлеченность старого Шейна прошлым стала понятна мне, когда мы погрузились в изучение желтоватых страниц его записок, которые Шейн извлек из сейфа в стене за портретом. Вероятно, это был портрет Шейна, написанный маслом в прошлом веке, или Шейна Гордого.

– Дед, – пояснил Шейн. – После того, как я родился, эту картину называют портретом старого Шейна. Но дед никогда не выглядел старым. Он оставался красивым и гордым до последнего дня.

– Вулф упоминал о том, что он был красивым мужчиной, – заметила я.

– Так Вулф рассказал вам о семье? – Янтарные глаза Шейна пытливо смотрели на меня.

– О некоторых моментах, – уклончиво призналась я. – Он рассказал мне о… распутстве старого Шейна, – закончила я, запнувшись и тут же пожалев, что проявила излишнюю словоохотливость.

– И о слабости моего отца, полагаю, – закончил Шейн.

– Он не рассказывал об этом в подробностях, – ответила я, чувствуя его напряжение и крайне удивляясь тому, как его настроение влияет на меня.

В следующее мгновение глаза Шейна засверкали безумным пламенем, и мне захотелось любой ценой успокоить его.

– Не скажу, что это заинтересовало меня, – возразила я. – Личная жизнь членов семейства О'Нил меня не касается.

Я пристроила словарь на углу письменного стола и, подвинув кресло, раскрыла стенографический блокнот.

– Все это будет в книге, – произнес Шейн. – Когда мы закончим, вы, вероятно, измените свое мнение о том, что все это вас не касается.

– Неужели ваш дедушка хотел, чтобы все эти подробности стали достоянием публики? – спросила я. – Не было ли у него желания, чтобы все его записи держали в тайне? И в любом случае, я не понимаю, какое они имеют отношение ко мне, если не учитывать разве что тот факт, что я ваша секретарша.

Вспомнив про фотографию своей матери, я почувствовала себя неловко.

– Я намерен сохранить в тайне родословную семьи, – ответил Шейн. – Книга будет издана малым тиражом и попадет в руки только непосредственных членов нашей семьи. Дед хотел, чтобы мы все знали правду об О'Нилах. Поскольку он не дожил до завершения проекта, успев обработать только несколько относящихся к нам легенд, я почувствовал себя обязанным завершить этот труд после его смерти. Дед ни за что не оставил бы незаконченным то, что связано с этим местом. Я привел в порядок его записи, кое-что поправив, как вы сами поймете.

Похоже, в его словах скрывался какой-то неясный для меня смысл.

Мы приступили к работе.

После ленча Шейн предложил мне вместе с ним поработать с моим соколенком. Я же намеревалась снова пробраться в мезонин и порыться в сундуке, который стоял за статуей Кассандры в пропахшей плесенью потайной комнате. Но, угадав в глазах Шейна настойчивость, я поняла, что мое тайное путешествие в зловещие покои Соколиного замка придется отложить. Впрочем, при этом я испытала некоторое облегчение. Я боялась снова идти в потайную комнату, но знала, что рано или поздно я должна пойти туда снова, если хочу узнать правду о своей матери и о самой себе.

Тейлор встретил нас у двери старого каретного сарая позади Соколиного замка за высокой плотной оградой. Его седые волосы ярко серебрились в лучах солнца, а зоркие ястребиные глаза так и метали стрелы. Поначалу его язвительная усмешка несколько смутила меня, но вскоре я поняла, что он вовсе не был таким свирепым, каким кажется.

– Вот и вы, мисс. – Тейлор повел нас к соколиному насесту в углу сарая.

Суровые птицы с загнутыми клювами сидели там, среди них я увидела и своего соколенка. Его желтые глаза тревожно метались от одного к другому, пока мы приближались к насесту. Он выглядел уже не таким сердитым и напоминал лохматого уличного сорванца.

По настоянию Шейна я протянула к нему руку. Соколенок неуклюже отшатнулся и шлепнулся на пол, перевернувшись на спину и угрожающе выпустив когти.

– Он злой! – воскликнула я.

– Он еще не знает вас, – возразил Шейн. – Дайте ему время.

Не желая показывать, как я боюсь едва оперившегося птенца, я смело схватила соколенка.

Слезы появились у меня на глазах, так как его когти больно впились в мои руки. Но было что-то трогательное в маленьком отважном комочке, всегда готовом отражать нападение. Я, внезапно ощутив печаль, освободила свою руку от его когтей.

– Пусть вас не обманывают его небольшие размеры, – сказал Шейн. – Этот соколенок из рода самых благородных хищных птиц. Его тренировкой нельзя пренебрегать, вам придется заняться ею немедленно.

– Я не имею ни малейшего представления, что делать.

– Для начала заставьте его голодать, – посоветовал мне Шейн. – Вы не должны кормить его, пока он не согласится слететь с насеста и взять пищу из ваших рук. – Он достал из внутреннего кармана маленький свисток и протянул его мне. – Три коротких свистка, когда придете кормить его. Это станет для него сигналом.

– Она быстро научится, – вмешался Тейлор. – Все О'Нилы быстро обучаются обращению с соколами. Работать здесь, где все еще ценят хороших птиц, одно удовольствие. – У него был легкий английский акцент.

– Вы ошибаетесь на мой счет, мистер Тейлор, – возразила я, подумав над тем, давно ли он живет в Соколином замке. – Я не из семейства О'Нил. Я Касси Маги. – Казалось, мой протест не убедил его.

– Извините, Кассандра, – вмешался Шейн, – я забыл, что не представил вас мистеру Тейлору.

Я чувствовала, что Тейлор наблюдает за мной, выражение явного любопытства и недоумения не покидало его живое лицо, пока Шейн приманивал Голди с насеста. Затем мы снова вышли на благодатный солнечный свет.

У нас вошло в привычку ежедневно после окончания работы над книгой ходить в каретный сарай и работать с соколами.

– Я хочу, чтобы ваша птица стала ручной, – сказал мне Шейн. – Сокол будет охранять вас лучше собаки, когда привяжется к вам.

Я немедленно подумала о Хью и ощутила дрожь в теле. Было ли нападение на Шейна случайностью, как утверждала Нора? Или Хью напал на него умышленно? Возможно, именно Хью напал на меня в отвратительно пахнущей пещере? Я думала так до тех пор, пока моя рука не пробежала по его лицу и не нащупала оба неповрежденных глаза.

Похоже, я не добилась успеха, соколенок продолжал убегать от меня, правда, его дикие движения стали более грациозными.

– Не позволяйте ему издеваться над вами, – предупреждал меня Шейн. – Помните, что вы должны быть его госпожой.

Борьба между мной и злой молодой птицей приобрела для меня новый смысл. Если я не в силах покорить маленького соколенка, то как смогу преодолеть темную угрозу, нависшую надо мной в Соколином замке? Наконец Шейн предложил мне прочные кожаные рукавицы, чтобы облегчить мои занятия с соколенком.

– Если ему предстоит стать моим любимцем, он должен полностью подчиниться мне, без каких бы то ни было условий, – сказала я.

Шейн одобрительно кивнул, отбросил рукавицы в сторону и оставил меня продолжать борьбу самостоятельно. Птенец все еще отказывался брать пищу из моих рук, и я переживала, что он голодает. Свои опасения я высказала вслух.

– Не похоже. – Тейлор находился поблизости, мастерил из кусочков кожи амуницию для соколов. – Когда соколенок проголодается, он возьмет пищу из ваших рук. Все они ведут себя точно так же. Просто некоторые держатся дольше других, но, в конце концов, все начинают есть.

– Завтра? – спросила я.

– Думаю, так, мисс. Некоторые держались даже дольше, чем этот.

Я завидовала гордому маленькому соколенку – его твердой решительности и смелости. Сама я надеялась, что смогу побороть собственный страх и пробыть в Соколином замке достаточно долго, чтобы разобраться во всем.

Оставив соколенка на насесте, я направилась к дому, который даже днем выглядел суровым и населенным призраками. Я старалась представить его таким, каким увидела впервые, при лунном свете, зная, что Шейн хочет, чтобы я оценила его красоту. При лунном свете серый камень высоких стен, казалось, испускал сияние, в то время как солнечные лучи только обнажали грубость шероховатого камня.

Я подошла к высокой живой изгороди из лавра, которая отделяла каретный сарай от парка, окружающего дом, и внезапно почувствовала, что кто-то прячется в глубине буйно разросшейся глянцевой зелени.

Яркий, безоблачный день, наполненный запахом моря и хвои, абсолютно не подходил для таинственных страхов. Однако в тот момент, когда я ощутила присутствие другого человека где-то поблизости, все великолепие этого дня исчезло. Зловещая атмосфера старого дома распространилась и на природу, окутывая меня покровом холодного, пронизывающего до костей ужаса.

Казалось, я снова уловила отвратительный запах покрытой слизью пещеры. В тот момент я поняла, что нападение на меня вовсе не было бредовым кошмаром. Я повернулась и побежала обратно к сараю.

– В чем дело, мисс? – Тейлор вскочил на ноги с удивительной живостью.

– Кто-то скрывается там, – выдохнула я.

– Это всего лишь Фосс, мисс, – посмотрев поверх моего плеча, сказал он.

Обернувшись, я увидела громадного мужчину, стоявшего почти вплотную за моей спиной. Он преследовал меня, не производя ни малейшего шума!

– Ей не полагается находиться здесь, – сказал Фосс, указывая на меня, его круглое лицо, с явными признаками умственной отсталости, резко контрастировало с крупным телом взрослого человека.

– Я считаю, что она имеет право свободно гулять по Соколиному замку, – сказал Тейлор.

– Нет, – настаивал Фосс. – Ей не полагается выходить на улицу, где ее могут увидеть. Ей полагалось скрываться, как он сказал. Ей нехорошо. – Фосс говорил простуженным хриплым голосом, произнося слова невнятно, так что трудно их было понять.

– Интересно, кто так сказал, Фосс? – спросил Тейлор.

– Я не расскажу, – ответил Фосс и повернулся ко мне: – Ты сейчас вернешься обратно. – Он схватил меня за запястье громадной ручищей.

Я попыталась вырваться.

– Не надо, мисс, – предупредил меня Тейлор спокойным голосом. – Позвольте мне управиться с этим. – Затем он обратился к Фоссу: – А где ей положено находиться?

Взгляд Фосса сделался хитрым.

– У нее есть потаенное местечко, – сказал он.

– В мезонине? – спросил Тейлор.

– Я тебе ничего не расскажу, – заволновался Фосс. – Ты скажешь ему. Я ничего не рассказывал о мезонине.

– Да, Фосс, я не выдам тайны, – заверил его Тейлор.

– Так я могу отвести ее обратно?

– Я думаю, она предпочтет вернуться сама, – сказал Тейлор. – Ты просто оставь ее, и она вернется обратно.

– Ты обещаешь?

– Обещаю, – подтвердил Тейлор.

Я почувствовала, что громадная ручища, державшая меня, расслабилась и отдернулась.

– Что все это значит? – спросила я Тейлора, когда Фосс с поразительной ловкостью бесшумно исчез в деревьях позади каретного сарая.

Я старалась не показывать, насколько потрясена.

– Фосс утратил всякое представление о времени, – сказал Тейлор. – Он думает, что вы та женщина, которая жила здесь давным-давно.

– Шейна? – спросила я.

– Нет, не Шейна. Это была Ария Депрей, тетка Фосса. Она работала здесь, так же как и миссис Данкуорт, и однажды приняла решение спрыгнуть со скалы. – Он указал в сторону моря. – До этого она заправляла всем в доме. У нее была лучшая комната наверху, в мезонине. Полагаю, Шейн чувствовал себя в долгу перед ней. Но в этом не было нужды. – Блеск исчез из глаз старого сокольничего, и я поняла, что он вглядывается в прошлое. – Не думайте, глядя на меня сейчас, что в те дни я был таким же никудышным, как сейчас, – сказал он.

– Вы все еще красивый мужчина, мистер Тейлор. – Я ловко подыграла самомнению пожилого человека, понимая, что он может рассказать еще что-то. – Как я понимаю, девушка увлеклась вами.

– Она не была слишком хороша для меня в те дни, – сказал он. – Хотя могла потерять работу, если бы старый Шейн узнал о нас. Она нанялась туда благодаря своей сестре, миссис Данкуорт. Но была настолько же умна и энергична, насколько глупа миссис Данкуорт.

– Разве она не разбилась до смерти, когда спрыгнула со скалы? Вы хотите сказать, что Ария Депрей все еще жива? – Мое сердце дико заколотилось, дыхание перехватило в предчувствии чего-то неожиданного.

– Я этого не говорил. – Тейлор насторожился, насмешливая улыбка исчезла с его губ. – Хотя я оказал бы вам услугу, мисс, если бы рассказал всю правду. Мне кажется, что вы сами из этих мест, несмотря на ваше странное имя. Кровь О'Нилов дает себя знать.

– Вы говорили об Арии Депрей, – напомнила я ему.

– Я бы стал ей хорошим мужем, – продолжил он. – Но она не захотела этого. Она могла думать только об этом поместье. Она задумала так или иначе завладеть Соколиным замком. Она выросла в Соколином озере, в бедной семье, которая с самого начала зависела от благотворительности старого Шейна. Это терзало ее, и она намеревалась сбить с него спесь, получив долю того, чем он владел. Но ее влияние на старого Шейна не было таким сильным, как ей представлялось. Он отказался жениться на ней, когда она сообщила ему, что ждет ребенка. Он посмеялся над ней, как она рассказала мне позднее, и назвал дешевкой.

– Это вы спасли ее, когда она спрыгнула со скалы? – спросила я.

– Мы с Фоссом, – ответил Тейлор. – Фосс был в то время мальчишкой тринадцати лет, но крупным для своего возраста. У него уже тогда было тело мужчины, а ум – как у малого ребенка. Я думал, он забыл о том, что случилось в ту ночь. Но оказалось, он никогда не забывал этого.

– Что же случилось? – спросила я.

– Мы принесли Арию в комнату в мезонине, – сказал Тейлор. – Больше некуда было нести ее. Она осталась жива после падения и чувствовала себя не так уж плохо. У нее возникла мысль, что ее пощадят. Но она по-прежнему не могла думать ни о чем, кроме Соколиного замка. Именно тогда она рассказала мне, что произошло между ней и старым Шейном, и поклялась получить этот замок, даже если у нее уйдет на это вся жизнь.

– Старый Шейн знал о случившемся?

– Знал, – подтвердил Тейлор. – Он с готовностью позволил оставить Арию здесь, когда узнал о ребенке. Он отпустил всех служанок, а сама Ария спряталась в мезонине. Старый Шейн сделал ставку на то, что ребенок, которого она носит, станет О'Нилом. Его голова была настолько забита легендами прошлого, что он решил во что бы то ни стало дать Шейну сестру-близнеца. Старого Шейна не смущало даже то, что ему придется приказать отцу Шейна, Кону, чтобы тот удочерил его собственного незаконнорожденного ребенка. В те дни старик усердно молился, чтобы ребенок Арии стал О'Нилом и оказался женского пола. Его молитва была услышана. – Тейлор покачал головой. – У О'Нилов всегда так. Они получают то, чего хотят, а если не получают, то берут это силой. У Арии родился ребенок – черный ирландец, плоть и кровь старого Шейна. Это было ясно как божий день. Ошибиться невозможно: черноволосая девочка с гладкой кожей, как у всех О'Нилов.

– А что же с Арией? – спросила я, зачарованная этой историей. – Что случилось с ней?

Тревожное чувство охватило меня. Неужели мою мать на самом деле звали Ария Депрей? Неужели именно ее фотографию я нашла в мрачном мезонине Соколиного замка?

– После того как родился ребенок, старый Шейн расплатился с ней и велел упаковывать вещи. О, он щедро оценил причиненный ей ущерб. Ведь весь город знал, что она мертва. Это дало Арии возможность начать все сначала где-то в другом месте, и она согласилась никогда не претендовать снова на имущество О'Нилов. Уехала в Нью-Йорк – вот что она сделала – и смешалась с толпой шоу-бизнеса. Она даже сделала собственную небольшую постановку, и вышло хорошо. Время от времени я получал письма, так как она хотела иметь сведения о ребенке. Старый Шейн не догадывался, что Ария продолжает поддерживать со мной связь. Он умер, так и не узнав об этом.

– Значит, Шейна на самом деле не была сестрой Шейна?

– Она была его родной теткой, хотя Кон сделал ее законной сестрой Шейна, удочерив. Но об этом никто не знал, пока был жив старый Шейн.

– Теперь Шейн знает?

– Как он мог не узнать? Старый Шейн записал все это, а молодой Шейн унаследовал множество его бумаг. Я считаю, старый Шейн так яростно стремился завладеть ребенком Арии из-за того, что существовал настоящий близнец.

– Вы хотите сказать, что у Шейна была настоящая сестра-близнец и с ней что-то случилось? – спросила я, теряясь в догадках, чем же закончится эта история, которая с каждой минутой все больше волновала меня. Я чувствовала, что мне тоже отведена в ней определенная роль.

– Существовали две Шейны, – сказал Тейлор. – Шейна – настоящая сестра-близнец и незаконнорожденная дочь старого Шейна. Настоящую сестру увезла жена Кона, которая развелась с ним из-за его неверности вскоре после рождения близнецов. Они разделили детей между собой. Жена Кона хотела забрать обоих, но она была гордой женщиной и отказалась получать алименты. Поэтому она понимала, что вряд ли сумеет вырастить одна двоих детей. Она забрала маленькую девочку и оставила Шейна. Наверное, это разбило ей сердце, но так обстояли дела. – Тейлор вновь покачал головой. – Старый Шейн дошел до того, что стал воспринимать старые легенды о семействе О'Нил как пророчество, и все силы тратил на то, чтобы ничто не помешало их повторению. В возрасте детей была разница всего в два месяца, и никто не знал об этом. Ни о чем не подозревали даже Нора и Мэтью. Они были в отъезде, когда все это случилось, а к тому времени, когда они вернулись в Соколиный замок, близнецам было уже по году, и вполне естественным казалось, что маленькая девочка была меньше и слабее Шейна. Вскоре Мэтью погиб от несчастного случая при заготовке леса, и Кон последовал за ним меньше чем через год. Нора осталась здесь, и старый Шейн воспитывал ее малышей вместе с Шейном и Шейной.

– Что стало с женой Кона? Где она сейчас? – спросила я.

– Не мне говорить об этом. – Тейлор резко сомкнул уста, и я поняла, что его разговорчивое настроение исчерпало себя.

Он вернулся к своим полоскам кожи, а я поспешно направилась к дому, украдкой оглядываясь, потому что мне казалось, что Фосс преследует меня, бесшумно скользя позади с протянутыми ручищами. Однажды он уже отнес меня в ту зловещую комнату в мезонине, теперь я была в этом уверена. Это он нашел меня, лежащую без сознания на узком берегу у скал, поблизости от входа в сырую, пропахшую плесенью пещеру.

Но кто нашел меня в мезонине? Фосс, в простодушной голове которого все перепуталось, должно быть, оставил меня там, но кто-то другой пришел и сбросил мое бесчувственное тело с лестницы.

Ощущение приближающегося несчастья охватило меня со зловещей силой, и я побежала к большому дому, надеясь поскорее отыскать миссис Джигс и остаться с ней.

Кто-то играл на органе, когда я вошла в дом. Я сразу же поняла, что это не Рой. Должно быть, Хью. Войдя в гостиную, я увидела, что была права. Он сидел перед громадным инструментом, извлекая громкие звуки из его многочисленных труб. Дикая печаль звучала в его музыке. Я присела неподалеку, думая, что Хью послужит мне защитой. Я страстно желала разобраться в фактах, которыми снабдил меня Тейлор, чтобы отыскать ключ к определению своей личности, так как сильнее прежнего ощущала, что я уже не Касси Маги. Ни у кого не было нужды причинять ей вред, подумала я.

Хью продолжал играть, не замечая моего присутствия. Я сидела, вероятно, минут десять, погрузившись в свои размышления. Я собиралась с силами, призывая на помощь все свое мужество. Я должна была снова пойти в мезонин. Ответы, которые мне нужны, должны были находиться в маленькой темной комнате со статуей Кассандры из ослепительно белого мрамора.

Немного погодя я выскользнула из гостиной, ухитрившись так и остаться не замеченной Хью, и поднялась в свою комнату на втором этаже. Ее розовый декор каждый раз поражал меня с новой силой, когда я входила туда, словно наглый удар по лицу, полученный от самой Шейны.

Ножницы, которыми пользовалась миссис Джигс, снимая мои последние бинты, лежали на мраморной крышке комода. Я схватила их и заткнула за пояс своей юбки, непринужденно положив на них руку, чтобы прикрыть еле заметную выпуклость.

Когда я вышла из комнаты, в коридоре никого не было. Я направилась к лестнице, ведущей в мезонин.

В маленькой комнатке произвели обыск. Я поняла это в то же мгновение, как переступила порог. Сундук, в котором я обнаружила фотографию моей матери, исчез. Статуя Кассандры была разбита на мелкие осколки. Глядя на них, я подумала: «Тот, кто уничтожил эту статую, угрожал таким образом мне».

Моя рука лежала на рукоятке ножниц, когда я отступила в коридор. Сердце трепыхалось в горле, когда я дошла до главного коридора и поспешила к двери в дальнем конце. Покрутив ручку, я убедилась, что дверь надежно заперта, как это было в тот раз, когда я впервые проникла в верхние помещения Соколиного замка.

Я собиралась уйти, когда вдруг услышала за дверью какое-то движение. Моя рука сжала рукоятку ножниц, я медленно вытащила их из-за ремня юбки и заставила себя стоять совершенно спокойно, прислушиваясь к бешеным ударам своего сердца.

Я осторожно прижалась ухом к двери. Мезонин старого дома был построен из сосновых бревен. Кто-то также притаился по другую сторону двери. Я уловила прерывистое дыхание. Возможно, убийственное вожделение этого человека питало эти быстрые вздохи?

Дверь могла распахнуться в любой момент, ударив меня по лицу, и я поспешно отодвинулась от нее. Чуть не падая, спотыкаясь о груды коробок, загромождавших коридор, я побежала, прокладывая себе путь к относительной безопасности второго этажа.