"КНИГА ДЛЯ ВНУЧЕК" - читать интересную книгу автора (Аллилуева Светлана)

6
„БЫТЬ МОЖЕТ, ЗА ХРЕБТОМ КАВКАЗА"…

… ,,Быть может, за хребтом Кавказа", – повторяла я всю ночь. А наутро готово было решение. В России, для русских бежать на Кавказ было, очевидно, традицией эскапизма, как сказали бы теперь. Но бежали туда, за хребет, не только прогрессивно мыслящие дворяне и офицеры девятнадцатого века. Бежали туда также из Европы, например, предки моей бабушки из Вюртемберга, или бедные русские крестьяне – из-под Воронежа, как наш дедушка Аллилуев. Почти со смехом подумав обо всех этих „предшественниках", я вдруг зрительно увидела, что для нас с Ольгой вполне естественно быть там – поскольку мы не в состоянии выдержать всего нажима Москвы.

Я схватила бумагу и настрочила письмо в правительство – а куда же еще? – умоляя, в самом деле умоляя, позволить нам уехать ,,в провинцию", так как ,,в Москве мы слишком на виду и будем вечно подвергаться атакам западной прессы". Этот пункт должен был вызвать к нам сочувствие – а также сыграть в нашу пользу. Затем я ссылалась на „исторические семейные связи с Кавказом", перечисляя всех Аллилуевых, – в Тбилиси даже улица Аллилуева имеется – в честь дедушкиных подвигов во время стачек начала века. Я обещала „полное понимание и сотрудничество с местными властями", что должно было означать, что я не буду эксплуатировать чувства грузин к моему отцу и не буду играть на этом. Еще бы! Зачем мне это нужно? Я обещала… все что угодно, только чтобы нас туда пустили, и чем скорее, тем

62

лучше. Я понимала прекрасно, что вниманием, уделяемым нам западной прессой, правительство уже раздражено – ну вот, так я иду вам навстречу, хочу уехать из столицы.

Написав это, я заказала кофе и завтрак. Оля вскоре уселась за урок русского языка с учительницей, а я стала собираться с духом для новой битвы.

И точно: в полдень появились представители Совмина и наши опекуны из МИДа, торжественно несущие в руках папки с бумагами. Мы все уселись за стол – теперь уже мы были в небольшом обычном номере, так как я сочла нужным отказаться от двухкомнатного роскошного и бесплатного, в который нас поначалу поселили. Представители Совмина достали документы для оглашения постановления Совета Министров СССР, касающегося меня и моей дочери. Момент был торжественный. Я слушала все молча.

Мне, очевидно, все прощалось – во всяком случае, прошедшие восемнадцать лет отсутствия не упоминались так, как будто их вообще не было. Меня приняли как библейского блудного сына. Нам предоставляли ту громадную квартиру в доме членов политбюро, рядом со школой; машину с шофером; восстановлена была моя пенсия, данная мне по смерти отца. Декрет также выражал надежду, что вскоре я окажусь вновь ,,в коллективе" и что Ольга Вильямовна Питерс вскоре почувствует себя совсем дома. Образование в СССР, конечно, бесплатное – вы платите своей жизнью, но не деньгами.

Я сидела и ждала конца. Потом попросила прощения – поблагодарила за все (благодарность должна быть передана правительству) и попросила разрешения прочесть им теперь письмо, которое я только что написала в результате всех событий со дня нашего приезда.

Я читаю очень вежливое, дипломатичное письмо, наполовину составленное из благодарностей, но, читая, я замечаю, как вытягиваются их лица, как они остолбеневают, а когда я кончила читать, – молчат… „Я думаю, что это решение удовлетворит всех и будет всем на пользу", – повторяю я. Они молчат, не веря своим ушам. Потом я слышу: „Хорошо, мы доведем ваше письмо до сведения правительства".

Я не ем весь остаток дня, молюсь и молюсь, „держу кулаки", даже не разговариваю с Ольгой – и молю Господа, чтобы помог…

63

Он помогает.

Через несколько дней я получаю приглашение зайти в Представительство Грузии, крошечную миссию, одну из тех, которыми располагает в Москве каждая республика. Сразу же бросается в глаза хороший вкус, свободные веселые манеры служащих, обилие свежих фруктов на столе главы миссии, элегантного человека средних лет. Он заметно нервничает и разглядывает меня с любопытством. Он сообщает мне что нам с дочерью разрешено жить в Грузии, – и затем он широко улыбается. После того как формальная часть закончилась, он пододвигает мне фрукты, предлагает вина (я отказываюсь) и говорит уже совсем нормальным тоном: „Это очень приятный сюрприз для нас''.

„А также и для нас!" – отвечаю я ему в тон. И это – святая правда.