"Любовь шевалье" - читать интересную книгу автора (Зевако Мишель)Глава 6 ГРОЗОВЫЕ РАСКАТЫ(ПРОДОЛЖЕНИЕ) — Сперва — наемного убийцу, а затем — того… второго… — велела, как мы помним, Екатерина своей преданной камеристке Паоле. Нам уже известно, какое поручение дала королева Мореверу. После того, как он ушел, флорентинка Паола впустила в молельню мужчину, о котором королева сказала: «Тот… второй… „. «Второй“ приветствовал Екатерину низким поклоном и замер перед королевой в нервном ожидании. Лицо его было совершенно лишено красок, но этот лик мертвеца освещали удивительно живые глаза, в которых пылало яркое пламя… Екатерина видела перед собой своего сына Деодата, графа де Марийяка. — Вы чрезвычайно пунктуальны, граф, благодарю вас, — промолвила королева. — Это мне нужно благодарить Ваше Величество: вы изволили заинтересоваться моей скромной персоной и даже обратились ко мне с заманчивыми предложениями… Королева чуть опустила голову, будто что-то угнетало ее; взгляд Екатерины стал нежным и скорбным. Она дала Марийяку понять, что ее сердце переполняют потаенные чувства; возможно, оно разрывается от материнской любви, которую королева не вправе проявить. Речь Екатерины лилась теперь грустно и мягко. — Комедиантка! — заметил бы сторонний наблюдатель, которому довелось бы присутствовать при беседе Екатерины с Моревером. — Великая трагическая актриса! — добавил бы тот же наблюдатель, увидев встречу Екатерины с Марийяком… с родным сыном. — Милый граф, — ласково промолвила королева, и голос ее зазвенел, как голосок юной бесхитростной девушки, — во-первых, пусть вас не изумляет то, что меня так заботит ваша судьба… — Ваше Величество! — вскричал пораженный Марийяк. — Могу ли я поверить в то, что вы говорите мне такие вещи? В этот миг сердце Марийяка заколотилось от волнения; он надеялся, что Екатерина сейчас назовет его сыном… Однако юноша ждал напрасно. — Граф, — сказала королева, — вы — один из самых благородных людей, которых я знала… И, не сомневаясь в вашем великодушии, умоляю: никогда не пытайтесь выяснить, чем вызвана моя забота о вас… моя горячая симпатия к вам. — Если это связано с каким-то секретом, и если я случайно раскрою его, то пусть божественное пламя испепелит мое сердце, прежде чем я успею вымолвить хоть слово. — Да, граф, это действительно секрет… Но обещаю: настанет такой день, когда я все расскажу вам! Марийяк не сумел удержаться от радостного восклицания. — Очень скоро, — говорила Екатерина прерывающимся голосом, — да, уже очень скоро, вы поймете, почему я с таким вниманием слежу за вашей жизнью и отчего во время нашей недавней встречи мне пришлось изобразить полное равнодушие… Но невзирая ни на что я предложила вам тогда наваррский трон… Вы не забыли об этом? Да, скоро вам станет ясно, почему ваша скорбь острой болью отзывается в моем сердце и — главное — почему я стремлюсь сделать вас счастливым! — О мадам! О Ваше Величество! — вскричал Марийяк, а из его души рвались иные слова: «Матушка… милая матушка…» Однако Екатерина совсем не собиралась допускать, чтобы Марийяк вслух признал их родство. И потому с ласковой улыбкой осведомилась: — Да, как вы поступили с тем вызолоченным ларцом, который получили от меня? — С ларцом? — изумился Марийяк. — Я любуюсь на него, как на бесценное сокровище, это же ваш подарок, Ваше Величество! Марийяку почудилось, что в глазах королевы на миг отразилась досада. — Значит, вы держите ларец в своем доме? — Но Вашему Величеству известно, что я живу во дворце королевы Наваррской; я же принадлежу к ее свите. А такой ларец больше подходит для дамы… — Да, конечно. Раньше я хранила в нем шарфы и перчатки. Мне преподнес его король Франциск I* когда я только прибыла во Францию… — Стало быть, ларец продолжает нести свою службу, — рассмеялся Марийяк. — Королева Наваррская тоже положила туда перчатки. — Ах так? — сказала Екатерина, и глаза ее загорелись мстительным торжеством. — Признаюсь вам, — вдруг очень серьезно заговорил Марийяк, — я боготворю королеву Наваррскую… извините, Ваше Величество, но не буду скрывать: я отношусь к ней, как к матери. И я отдал ей этот ларец на сохранение до того часа, когда… — Вы поступили верно, мальчик мой! Граф затрепетал, ошеломленный этим обращением; первый раз Екатерина назвала его так… — Но вы произнесли «до того часа… « Что за час вы подразумевали? — осведомилась королева, не дав Марийяку прийти в себя. — До того часа, когда мне, наконец, откроется правда, которую пока знаете лишь вы, — откликнулся граф, ощущая, что душу его опять захлестывает черная волна горькой безнадежности. — Позвольте вам напомнить, что в тот день, когда вы вручили мне ларец, Ваше Величество дали мне обещание… — И я его исполню, милый граф. А вас не интересует, кто мне рассказал о вашей любви к Алисе де Люс? — Ах, мадам, я так устал от вечного напряжения, что ничему уже не удивляюсь…. Я подумал, что Ваше Величество изволили кого-то расспросить… — Вы почти угадали, граф… но вы даже не можете себе вообразить, скольких трудов мне стоило все время держать вас в поле зрения. А делала я это с единственной целью: чтобы в случае необходимости поспешить вам на помощь, оградить от горестей и бед… И опять, уже не в первый раз, душа графа устремилась к Екатерине, однако королева замолчала. Через минуту она заговорила снова, будто не могла более совладать с обуревавшими ее чувствами. — Да, я наблюдала за вами; я мечтала узнать вас получше. Лишь Богу известно, как тяжело мне было изображать ледяное равнодушие, беседуя с вами… — О, продолжайте, мадам! Я прошу вас… — Но это все… пока все… — тихо произнесла королева. — Еще не пробил час… а вы обещали, что не будете пытаться проникнуть в мой секрет. Марийяк сложил руки, словно молился, и застыл перед Екатериной, точно перед святой. — После того, как я впервые увидела вас, — сказала королева, — мне стало известно о ваших чувствах к Алисе де Люс. Это произошло в тот день, граф, когда вы оказались возле башни моей новой резиденции. Вы были с Жанной д'Альбре. Она отправилась к Алисе, а вы замерли в ожидании… В тот миг меня охватило желание понять, что же вас угнетает… Я давно знакома с Алисой. Возможно, я обошлась с ней слишком сурово: она ведь отреклась от нашей веры… Скорее всего, я была неправа. Нужно с уважением относиться ко взглядам других людей… И назавтра я пригласила Алису к себе; она поведала мне, о чем беседовала с моей милой кузиной королевой Наваррской… — В тот самый день, — перебил королеву трепещущий Деодат, — я во второй раз говорил с вами; вы тогда были столь добры, что вручили мне ларец — как символ благоволения Вашего Величества… И еще вы дали слово… — Да, я дала вам слово, что вы узнаете историю Алисы де Люс!.. И я выполню свое обещание… А разве королева Жанна ничего не сообщила вам после визита к Алисе? — Нет, мадам, Ее Величество не сочла нужным что-то объяснять мне. Покинув особнячок Алисы де Люс, она лишь промолвила… ее слова навечно запечатлелись в моей памяти: «Сын мой, я долго разговаривала с вашей суженой. Признаюсь вам откровенно: меня приводит в ужас мысль о том, что эта женщина станет супругой человека, который безмерно дорог мне… однако любовь способна творить чудеса… И я не сомневаюсь: Алиса любит вас столь самозабвенно, что вполне можно надеяться на чудо… Преклоняясь перед ее всепоглощающим чувством, я советую вам, мой мальчик, — не противьтесь Божьей воле!» На миг Марийяк замолк, погрузившись в глубокую печаль; он будто снова вслушивался в слова королевы Жанны. Через минуту юноша продолжил: — Ее Величество не пожелала ничего больше говорить об Алисе. Королева вообще запретила мне затрагивать эту тему До тех пор, пока я не решу жениться на ее фрейлине… Но почему мадам Жанну так пугает этот брак? Что произошло? Отчего лишь чудо, как выразилась королева, лишь чудо любви может спасти меня и мою невесту? Я долго думал об этом — и наконец пришел к выводу, что королева Наваррская узнала в доме Алисы о каком-то ужасном злодеянии, но, исполнившись сочувствия ко мне, все от меня скрыла… Мне казалось, я прочел мысли мадам Жанны: «Бери ее в жены, если хочешь. Но этот брак страшит меня! Однако в ваших сердцах столько любви, что разлучить тебя и Алису было бы невиданным преступлением…» — А после этого вы встречались с Алисой? — поинтересовалась Екатерина. — Нет, мадам! Я боюсь, что при первом же ее вздохе, при первом же движении я сразу пойму, какой проступок она совершила… а я ведь люблю ее больше жизни! — Вы рассуждаете о тайных злодействах, — промолвила королева, в задумчивости покачивая головой. — Но вправе ли вы столь плохо думать о своей невесте, основываясь лишь на смутных догадках? Вот что я скажу вам, граф… Мы с вами виделись восемнадцать дней назад, и я тогда обещала вам, что через месяц мне будет известно об Алисе де Люс абсолютно все. Но мое маленькое расследование двигается гораздо быстрее, чем я рассчитывала… И скоро я узнаю об этой женщине правду. Впрочем, и теперь я могу заверить вас: честь мадемуазель де Люс не запятнана, Алиса невиновна, и вам нечего стыдиться своей любви к ней. Однако… Но граф де Марийяк уже не слышал этого «однако». Как только Екатерина заявила о благородстве Алисы де Люс, он рухнул на колени, припал к руке королевы и не смог сдержать восторженного возгласа: — О, матушка! О, милая матушка! Екатерина в ужасе осмотрелась, затем злобно взглянула на замершего у ее ног Деодата. — Вы лишились рассудка, граф? — холодно осведомилась она. Марийяк быстро поднялся. — Граф, граф! — тихо сказала Екатерина. — Как вы меня разволновали… но это было радостное волнение… однако представьте себе, что могло случиться, если бы ваши крики достигли чьих-нибудь чужих ушей… Вы навеки погубили бы репутацию королевы-матери!.. — Извините, Ваше Величество, извините меня! Я так эгоистичен! — Не будем больше об этом, граф! Пусть на ваши уста ляжет печать молчания. И пусть вам поможет сохранить нашу тайну если не сыновняя почтительность, то хотя бы сострадание, с которым каждый дворянин обязан относиться к даме, до дна испившей чашу горестей и мук… — Обещаю вам! Клянусь всем, что для меня свято!.. — Даже не упоминайте об этом — нигде и никогда! — Обещаю, Ваше Величество, нигде и никогда! — Даже Алисе, даже королеве Жанне, несмотря на ее доброе сердце. — Клянусь вам! — Вы уже дали мне слово никому не говорить о наших свиданиях. — И даю его снова! Похоже, королева немного успокоилась, и лик ее опять затуманила светлая печаль, делавшая Екатерину особенно величественной и в то же время обворожительной. А Марийяк был безмерно счастлив — чему сам изумлялся: «Что со мной происходит? Отчего я испытываю такое облегчение? Ведь я ни секунды не подозревал Алису всерьез, ни секунды…» На несколько минут в часовне воцарилась тишина; Екатерина прикидывала, до какой степени доверяет ей теперь Деодат. Но вот она промолвила: — Я поклялась открыть вам правду; вам должно быть известно, что так огорчило Жанну д'Альбре. У Алисы де Люс в самом деле есть одна тайна, и королева Наваррская не хотела, чтобы вы о ней знали. Некоторые обстоятельства бросают на девушку тень, хотя несчастная ни в чем не повинна… — Не томите же меня, Ваше Величество! — не выдержал Деодат. — Да, вы вправе услышать это, граф: Алиса — найденыш, ее происхождение — полная загадка. Девочка воспитывалась в семье де Люс, однако имя, которое она теперь носит, не принадлежит ей. Вот и все, мой милый граф. Назвать Алису незаконнорожденной и заявить об этом Деодату, который сам был подкидышем, — такой изощренный замысел мог созреть только в дьявольском мозгу Екатерины Медичи. Оказаться найденышем было в ту пору для девушки, выросшей в дворянской семье, огромным позором. Однако обрадованный Марийяк вскричал, задыхаясь от восторга: — Мадам, вы воскресили меня! Благослови вас Бог! О, как я счастлив!.. Я на коленях буду вымаливать у Алисы прощение; возможно, она когда-нибудь сумеет забыть, до какой низости я дошел, приняв ее за злодейку… — Итак, граф, эта новость не изменила вашего отношения к Алисе? — Ваше Величество, — прерывающимся голосом тихо промолвил Марийяк, — как я могу осудить ее за это, если я сам… И он замолчал, заметив, как помрачнела, услышав это, королева. Марийяк замер перед Екатериной в глубоком поклоне и сказал еще раз: — Благослови вас Бог, мадам! — Но, граф, если вы желаете, чтобы я помогла вам достойно начать семейную жизнь, то все, что я вам сообщила, должно остаться между нами. — Как прикажете, Ваше Величество. Обряд венчания как таковой меня не волнует. Я хочу только одного: назвать наконец Алису своей женой! — Таким образом, я могу действовать по своему усмотрению. Что ж, я все устрою, — проговорила королева, ласково улыбаясь. — Ах, мадам, как мне благодарить вас?! — вскричал Марийяк. Бедный Деодат упивался своим счастьем: ведь он нашел мать и скоро должен был обрести обожаемую супругу. — Тогда я сама назначу день и час вашей свадьбы, а также выберу собор, где состоится венчание. Думаю, вы не столь фанатичный гугенот, чтобы не войти в католический храм, отказываясь сделать мне приятное? — Ваше Величество, я выполню любое ваше повеление… Смирюсь даже с католическим священником… — Да, священник… нужно поразмыслить, кого можно попросить… Я знакома с одним монахом… Это — настоящий праведник. Он вас и поженит! Его имя — святой отец Панигарола. А храм? Ну, например, Сен-Жермен-Л'Озеруа. — Но когда же, когда? — воскликнул Деодат, просто обезумев от восторга. — Пусть это будет на следующий день после свадьбы моей дочери Маргариты с Генрихом Беарнским. — А в какой час, мадам? — Самое лучшее — в полночь! Пока же — ступайте, граф, и радуйтесь жизни. — Радость моя безмерна! — прошептал Марийяк и принялся горячо целовать руку, которую милостиво протянула ему Екатерина Медичи. — И вот еще что, граф, — добавила королева, — позвольте мне самой уведомить Алису о скором венчании. Нужно же мне каким-то образом загладить прежнюю свою чрезмерную жестокость. Конечно, я тогда погорячилась… — Я полностью покоряюсь вашей воле, мадам, — промолвил Марийяк и покинул Екатерину Медичи. Юноша, казалось, парил над землей. Он торопился к королеве Жанне, чтобы поделиться с ней своими восторгами и лететь затем на крыльях любви к Алисе — на коленях вымаливать прощение. Едва граф скрылся за дверью, Екатерина вышла из часовни и проследовала через свой кабинет в небольшую мрачную комнатку. Здесь, в темном уголке, королеву ждала Алиса де Люс. Приблизившись к ней, Екатерина сжала ее пальцы и, проницательно посмотрев в глаза, осведомилась: — Ну? Подслушивала? — Нет, Ваше Величество! — отозвалась Алиса. — Удивительно! — усмехнулась Екатерина. — Это совсем не в твоем духе… Что ж, придется мне пересказать тебе наш разговор. Так вот: еще минуту назад граф был в моей часовне. Он обожает тебя — даже более пылко, чем раньше. Скоро вы поженитесь, но ни времени венчания, ни имени священника знать тебе пока не нужно. Настанет час, когда я все тебе сообщу. Но запомни: ты — не родная дочь графа де Люс, а подкидыш, твое происхождение окутано тайной. Королеве Жанне известно, что ты — приемыш; ты сама поделилась с ней своим секретом, а Марийяку признаться не решилась. Ясно? — Да, Ваше Величество, — тихо пролепетала Алиса. — Отныне ты обязана казаться спокойной и довольной. У тебя нет никаких сомнений, вашему союзу ничто больше не мешает. Твой секрет известен лишь мне одной. — И королеве Жанне? — Об этом не беспокойся, — вновь усмехнулась Екатерина, и мрачная тень легла на ее лицо. — Вы обвенчаетесь и отправитесь в дальние края… туда, куда сами пожелаете. И ты сможешь наслаждаться своим счастьем. Но пока тебе придется выполнять все мои распоряжения — беспрекословно и безропотно. Если я хоть что-то заподозрю — имей в виду: я тебя уничтожу!.. — Я целиком и полностью покоряюсь вам, Ваше Величество! — Вот и отлично, дитя мое. Знай: я желаю вам обоим только добра. Ступай же. Однако Алиса не двинулась с места, будто что-то приковало ее к полу. — В чем дело, Алиса? О чем ты замечталась? — удивилась Екатерина Медичи. — Извините, мадам, — очнувшись, произнесла красавица. — Я думала… Хотя нет… Пустяки… — Подожди! Ты собиралась о чем-то побеседовать со мной? — Нет, но мне пришло в голову… — Ты и правда не подслушивала под дверью часовни? — сурово осведомилась Екатерина. — Даю вам слово, мадам, я все время была здесь, — твердо сказала фрейлина. Королева прекрасно знала Алису и, пронзив ее сейчас проницательным взглядом, решила, что молодая женщина не лжет. Впрочем, Алиса уже взяла себя в руки, присела в вежливом реверансе и выскользнула за дверь. Минуя парадные помещения, Алиса по темным коридорам и задним лестницам выбралась из дворца и помчалась к себе, на улицу де Ла Аш. Вбежав в свой домик, она без сил упала в гостиной на стул и погрузилась в размышления: — Стало быть, она — его мать… Известно ли ей об этом? Нужно ли мне открыть этот секрет ему или ей? Мне так трудно было принудить себя молчать у королевы — и все же я едва не проболталась. Очень жалко, что я не наблюдала за ее встречей с Деодатом… Это мой промах. Но память у меня отличная, и я вовсе не забыла разговор королевы Жанны с Марийяком… Это случилось как раз в тот день, когда Жанна д'Альбре вышвырнула меня на улицу… Тогда я все прекрасно расслышала и даже сейчас могу повторить каждое слово. Он простонал: «Лучше бы мне умереть… я не желаю быть сыном жестокой королевы Екатерины Медичи… «. Надо ли мне сообщить ему, что я все знаю? А догадывается ли об этом Екатерина? А если я все расскажу Марийяку, а он отшатнется от меня? Долгое время провела Алиса в своей гостиной, мучаясь и ломая голову над тем, что ей делать. Но в конце концов красавица решила: — Буду молчать! Если Екатерина поймет, что граф — ее сын, ему больше не жить! |
||
|