"Сорок Девятый" - читать интересную книгу автора (Бова Бен)

Бен Бова Сорок Девятый

Просыпайся, кретин! Твое ведро опять протекает!.. Открыв глаза, я некоторое время ошалело моргал, не в силах сразу прийти в себя. Только потом на маленьком дисплее, вмонтированном в изножье койки, я разглядел презрительную ухмылку Донахью. Он обожал называть мой ВДР-49-Н «ведром» и, кажется, даже радовался, когда с ним случались какие-то неполадки. А случались они, пожалуй, слишком часто.

Кое-как приняв вертикальное положение, я вызвал на дисплей диагностический экран. Черт!.. Донахью не ошибся. Из главной водяной цистерны била могучая струя водяного пара. Работали также маневровые двигатели, пытавшиеся как-то компенсировать неожиданно возникшую тягу.

— Что, сигнал тревоги опять не сработал? — с издевкой осведомился Донахью. — Ведерко-то того!.. Вот и системы безопасности начинают отказывать. Тебе крупно повезет, если сумеешь вернуться на базу благополучно.

В его голосе прозвучало неприкрытое злорадство, и я подумал, как приятно было бы двинуть его в челюсть, чтобы он наконец заткнулся. Я бы сделал это уже давно, но, к сожалению, Донахью был намного крупнее и сильнее меня. Кроме того, я не мог не признать, что он прав. Сорок Девятому действительно пора было на свалку.

— Ладно, сейчас займусь, — пробормотал я, обращаясь к лицу Донахью, снова появившемуся на экране. В глубине души я был рад, что мои слова долетят до Весты, где находился мой непосредственный начальник, не сразу, а за пять с лишним минут. Еще столько же времени пройдет, прежде чем я услышу его очередную плоскую остроту.

Легко ему веселиться, подумал я не без зависти. Донахью действительно ничего не грозило, покольку сейчас он сидел в собственном кабинете на базе компании, разместившейся на втором по величине астероиде Пояса. Что касалось меня, то в данный момент я находился в девяноста миллионах километров от Весты на борту водосборного бота ВДР-49, который порой даже мне напоминал проржавевшее до последней степени жестяное ведро.

На самом деле я должен был бы оказаться совсем в другом месте. Сразу после окончания колледжа я подал заявление на место инженера снабжения, но когда прибыл на Весту, Донахью как-то смухлевал со списком назначений. Так я стал пилотом дряхлой водовозки, где в течение ближайших шести месяцев мне предстояло изнывать от скуки. «Там посмотрим», — сказал Донахью в ответ на мои слабые протесты, и я понял: надо сделать что-то выдающееся, чтобы не остаться капитаном этого ржавого корыта навсегда.

В Поясе астероидов человеку бывает очень одиноко. Большинство жителей Земли, никогда не отрывавших своей задницы от поверхности планеты, представляет его как участок пространства, в котором плотным потоком несутся многочисленные каменные обломки, готовые каждую секунду сокрушить хрупкую обшивку корабля. На самом же деле Пояс — место достаточно пустынное. Да, здесь темно, холодно, уныло, но сравнительно безопасно. Во всяком случае, сойти с ума здесь гораздо проще, чем погибнуть от столкновения с астероидом, способным причинить космическому кораблю серьезные повреждения.

Впрочем, мой ВДР-49 никогда и не был космическим кораблем в полном смысле слова. Как я уже упоминал, он представлял собой автоматический грузовой бот, предназначенный для сбора и транспортировки льда в межпланетном пространстве. Давно известно, что вода — самая большая ценность, какую только можно отыскать в космосе. Еще сравнительно недавно средства массовой информации пытались представить старательство в Поясе как овеянное романтикой занятие для настоящих мужчин. Особенной популярностью пользовались у СМИ истории о том, как тот или иной старатель внезапно разбогател, наткнувшись на крупный железо-никелевый астероид с вкраплениями золота и платины (несколько сот тонн по меньшей мере), которые, впрочем, в данном случае рассматривались только как вредные примеси. В свое время Пояс дал Земле столько золота и серебра, что традиционный рынок драгоценных металлов очень скоро рухнул, чтобы никогда больше не возродиться.

Настоящей ценностью в последнее время стала вода. Да-да, старая добрая Н20, столь необходимая для поддержания жизни всего человечества. Вне Земли она была намного дороже золота. В воде нуждались и лунные города, и колонии, строившиеся на окололунной орбите, и поселения «каменных крыс» на Церере, и исследовательские станции, обращавшиеся вокруг Юпитера, и строительные отряды на Меркурии. Кроме того, вода была лучшим топливом для ракет с химическими двигателями. Ее разлагали на кислород и водород, смесь которых обеспечивала превосходную удельную тягу.

В общем, картина вам ясна. Правда, среди широкой публики поиски ледяных астероидов не считались занятием столь же романтичным, как охота за десятикилометровыми скальными обломками, на девяносто восемь процентов состоящими из самородного золота с небольшой примесью платины и алмазов, однако и работа водовозов весьма ценилась. Да и корпорации не посылали бы в Пояс свои грузовые боты, если бы это не приносило им огромные прибыли. За воду люди готовы были платить, и платить много.

Множество ботов, подобных моему древнему Сорок Девятому, постоянно прочесывали Пояс в поисках сколько-нибудь крупных обломков льда. Порой Пояс пересекали ледяные кометы, но большинство из них обладало слишком высоким ускорением, чтобы ржавые развалюхи могли их догнать. Как правило, водоботы швартовались к ледяным астероидам, растапливали лед и закачивали воду в свои грузовые цистерны.

Компания, на которую я работал, располагала целым флотом из полусотни водовозок. По первоначальному проекту — полностью автоматизированными кораблями, способными самостоятельно разыскивать запасы замороженной воды и доставлять ее на Весту, где находилась база и центральный склад компании. Однако подобному порядку вододобычи препятствовали сразу два обстоятельства. Первое из них заключалось в наличии совершенно идиотского закона, выдуманного или, лучше сказать, высосанного из пальца земными юристами и политиками. Согласно этому закону любая компания или корпорация могла начать разработку обнаруженных ею на астероидах полезных ископаемых, к коим причислялась и вода, только в случае, если при этом присутствовал человек. Таким образом, ни одна компания не могла просто рассылать в разные стороны автоматические водовозки, что, на мой взгляд, было наиболее разумным и рациональным. Чтобы добыча воды считалась законной, на каждом судне требовалось присутствие по меньшей мере одного человека, способного подтвердить правильность сделанной заявки.

Вторая причина заключалась в необходимости поддерживать водовозки в рабочем состоянии. Все они проектировались в режиме максимальной экономии, без достаточного запаса прочности и к тому же были уже довольно старыми. Их механизмы постоянно выходили из строя и требовали наладки. Разумеется, в комплект каждой водовозки входило несколько небольших ремонтных роботов, однако они и сами регулярно ломались. Одним словом, присутствие на борту человека — механика и программиста в одном лице — было необходимым. Меня, впрочем, постоянные поломки только радовали. Если бы все системы корабля работали без сбоев, я бы давно уже спятил от безделья.

Некоторую остроту моему монотонному существованию добавлял тот факт, что в Поясе астероидов уже много лет шла самая настоящая война. Исторические труды называли ее Большой Войной в Астероидах, хотя начиналась она как столкновение между компанией «Космические системы Хамфри» и корпорацией «Астро», стремившимися к контролю над минеральными ресурсами Пояса. Верно говорят, что война — это продолжение конкуренции другими средствами. Со временем обе компании обзавелись небольшими наемными армиями, которые оборонялись и атаковали друг друга в полном соответствии с последними достижениями военной науки и техники. Кроме того, в Поясе действовали шайки пиратов, которые никогда не упускали возможности завладеть кусочком пожирнее. В результате в Поясе продолжали гибнуть люди, в число которых попали несколько моих друзей и знакомых. Сам я пока не подвергался опасности, однако полностью исключить такую возможность не мог.

Наемников водовозки, как правило, не интересовали. Между корпорациями действовало что-то вроде негласного соглашения, согласно которому вода обладала для человечества слишком большой ценностью, чтобы становиться объектом нападения. Но пираты были вовсе не прочь атаковать водяной бот, чтобы завладеть водой, которую они потом продавали по демпинговым ценам каждому, кто изъявлял желание ее купить. Бедняг, которые в момент нападения оказывались на борту водовозки, убивали без всякой жалости.

Брюзжа и ворча я в конце концов покинул койку и — как был, в трусах и пропахшей потом майке — протиснулся в люк, соединявший каюту с капитанским мостиком. Тут, наверное, следует сказать, что каюта, мостик, крошечная кухня, микроскопический санитарный отсек, аппаратура жизнеобеспечения, а также запас продовольствия были размещены конструкторами в капсуле минимального размера, крепившейся к корпусу Сорок Девятого с помощью нескольких ферм. Никаких излишеств, голая функциональность. Компания платила за добытую воду, а не за удобства экипажа.

«Мостиком» контрольную рубку можно было назвать лишь с очень большой натяжкой. На центральной панели разместилось полтора десятка экранов, с помощью которых я мог управлять кораблем и следить за состоянием его изношенных основных систем. Над панелью располагался панорамный обзорный экран. В центре рубки стояло пилотское кресло с высокой спинкой. Оно было даже удобнее, чем койка в каюте: стоило откинуть его назад, и мои глаза начинали закрываться сами собой.

Сейчас я скользнул в кресло и сразу почувствовал, как голые икры неприятно липнут к холодной искусственной обивке. Я мигом покрылся «гусиной кожей».

Главная цистерна продолжала протекать, но тревожные сигналы безмолвствовали, словно давшие обет молчания монахи.

— Сорок Девятый, что происходит? — требовательно спросил я.

— Проводятся испытания, сэр. В настоящий момент я проверяю возможность использования груза для маневрирования в чрезвычайной ситуации, — тотчас ответил бортовой компьютер. Его голос казался мужским… вроде бы мужским. На самом деле он был слишком высоким и абсолютно бесполым. Психотехники компании клялись, что подобный тембр должен действовать на человека успокаивающе и даже умиротворяюще, но после нескольких недель, проведенных в одиночестве, он был способен свести с ума кого угодно.

— Прекратить испытания, — скомандовал я. — Сейчас же.

— Слушаюсь, сэр.

Истечение водяного пара из цистерны прекратилось. Грузовая диаграмма показывала, что мы потеряли всего несколько центнеров воды, а вот запасы топлива для маневровых двигателей подходили к концу — указатель соответствующего датчика подрагивал у самой красной черты.

Нахмурившись, я спросил:

— Какого черта тебе понадобилось выбрасывать наш груз?

Прежде чем ответить, Сорок Девятый молчал секунду или полторы. Для компьютера это слишком! Я уже начал беспокоиться, когда пришел ответ:

— Как я уже сообщал, сэр, мною испытывалась возможность использования воды для маневрирования в чрезвычайных обстоятельствах. Сила реактивной тяги импровизированного водяного двигателя совпадает с расчетной величиной с точностью до одной десятой процента.

— Ну и зачем тебе понадобилось выяснять силу тяги водяного двигателя?

— На случай непредвиденных обстоятельств, — повторил компьютер.

— Каких таких непредвиденных обстоятельств? — проговорил я, начиная раздражаться. Конечно, Сорок Девятый был всего-навсего компьютером, но сейчас мне показалось, что он чего-то недоговаривает.

— Например, на случай нападения, сэр. Дополнительная тяга может помочь нам уйти из-под обстрела.

При этих его словах мое давление разом подскочило на пару десятков делений.

— Из-под обстрела? Да кто станет нас обстреливать?!

— Согласно тактической инструкции за номером 77–03, экипаж космического корабля обязан быть готов к любым действиям противника.

Что это еще за новости, удивился я. Какая-то тактическая инструкция с идиотским номером!.. Не без труда я припомнил, что перед вылетом сам загрузил в память компьютера этот и еще несколько, с позволения сказать, научных текстов. Зная, что мне предстоит несколько месяцев одиночества, я намеревался тщательно изучить их, чтобы, с одной стороны, не дать своим мыслительным способностям окончательно заплесневеть, а с другой — повысить свою ценность как работника. Но никакого желания читать эти объемистые документы, написанные к тому же на чудовищной смеси технического жаргона с кондовым канцеляритом, у меня, естественно, не возникло. Чего, по-видимому, нельзя было сказать о Сорок Девятом.

Я уже упоминал, что у человека, который отправляется в Пояс за ледяными астероидами, появляется слишком много свободного времени. Поэтому-то я и захватил с собой целую библиотеку справочных и технических текстов. Не забыл я и костюм для виртуальной симуляции с набором эротических ВР-программ, который помог бы мне скоротать долгие часы одиночества и ничегонеделания. Стимуляция для ума и тела — так я думал вначале. Все, однако, обернулось совсем не так, как я рассчитывал. И главным образом потому, что частые поломки отнимали у меня столько времени и сил, что я редко пользовался даже своим сексуальным стимулятором. Донахью оказался прав: старое ведро протекало во всех местах, и я, не разгибая спины, латал его дряхлые системы по нескольку часов в сутки. Ремонтные роботы не могли мне помочь — они и сами частенько выходили из строя.

А пока я трудился (и пока спал тоже), Сорок Девятый рылся в моей библиотеке наставлений и инструкций, впитывая, запоминая каждое слово. Боюсь, он отнесся к ним с излишней серьезностью.

— Мне наплевать, что говорится в этой твоей тактической инструкции, — брюзгливо заметил я. — Никто на нас нападать не собирается. Кому нужна проржавевшая водовозка?

— Согласно информационным бюллетеням компании, только в этом году нападению подверглись четыре водобота, сэр, — ответил бесполый голос. — Эту информацию вы можете найти в соответствующем разделе архива информационных рассылок.

— На нас никто не нападет! — с нажимом повторил я.

— Как скажете, сэр. — Я был готов поклясться, что на этот раз в интонациях компьютера прозвучало осуждение, даже недовольство.

— Именно так и скажу.

— Да, сэр.

— Ты выбросил за борт несколько центнеров воды! — проворчал я.

— Потери легко возместить, сэр, — немедленно отозвался все тот же вкрадчиво-мягкий голос. — Позвольте напомнить, что в настоящий момент мы движемся к астероиду номер 78–13. Данные спектрографического анализа показывают: он состоит изо льда на 88 процентов. Расчетная масса астероида такова, что мы сможем заполнить ею наши цистерны, после чего нам придется вернуться на базу для повторного рейса.

— О'кей, — согласился я. — И выброси ты эту свою инструкцию… Или по крайней мере перестань в нее заглядывать: мозги свернешь, хоть они у тебя и электронные.

— Слушаюсь, сэр.

— Что еще ты читал, так сказать, на досуге? — язвительно осведомился я.

— Я ознакомился с одним трудом в области астрономии. Он показался мне весьма и весьма интересным. Разумеется, навигационная программа корабля содержит некоторые сведения о небесных телах и основных законах их движения, но текст, с которым я работал, оказался гораздо более информативным. Например, вам известно, что наша Солнечная система — лишь одна из многих миллионов планетных систем, которые…

— Хватит! — перебил я. — Замолчи. Займись лучше своими прямыми обязанностями — прокладкой курса и системами жизнеобеспечения. И чтобы никакой тактики или астрономии, понял?!

— Хорошо, сэр.

Я вздохнул и стал обдумывать ситуацию. В конце концов, Сорок Девятый — компьютер, а не мой напарник, так какого черта я на него ору?..

«Такого, — ответил я сам себе, — что он должен заниматься делом, а не совать нос, или что там у него есть, в тактические наставления и труды по астрономии».

В полет я захватил и одну из последних шахматных программ, но забросил ее уже после первых недель, проведенных на борту водовозки. Как я ни старался, Сорок Девятый неизменно у меня выигрывал, а ведь я всегда считал себя неплохим игроком. Но компьютер не совершал ошибочных ходов и никогда ничего не забывал, и в конце концов мне пришлось с этим смириться. Кончилось дело тем, что от шахмат я перешел к пасьянсам, но даже тогда Сорок Девятый едва удерживался, чтобы не посоветовать, с какой карты ходить.

Да, если бы проклятый компьютер не находился в глубине корпуса, где-то между термоядерным реактором и водяными цистернами, мне, наверное, было бы очень трудно удержаться от соблазна взять отвертку и устроить ему небольшую лоботомию.

Сегодня бортовые системы работали более или менее нормально. На панели управления не горело ни единой красной лампочки — и только одна желтая, сигнализировавшая о недостаточном количестве топлива в маневровых двигателях. Но меня это не беспокоило. Я знал, что азотом можно будет заправиться на 78–13, когда мы туда доберемся. Кроме того, журнал учета плановых ремонтных работ показывал: настало время для замены противометеоритных кожухов, защищающих главный отражатель. «Еще успею, — подумал я. — Времени у меня полно, кожухи не поздно будет заменить и завтра».

— Сорок Девятый, — позвал я. — Покажи-ка мне данные спектрографического анализа астероида 78–13.

На главном контрольном экране появилась соответствующая диаграмма. Да, 88 процентов льда, остальное — примеси. В том числе значительное количество растворенного в воде азота. Все в порядке.

— На астероиде мы сможем пополнить нехватку топлива для маневровых двигателей, — услужливо подсказал Сорок Девятый.

— Тебя кто спрашивает?

— Я только предложил…

— Ты слишком много предлагаешь, — отрезал я, снова почувствовав растущее раздражение. — Вот что, умник, я хочу, чтобы ты немедленно стер из памяти этот твой учебник по астрономии. Действуй!

И снова ответ пришел не сразу. Задержка показалась мне настолько большой, что сердце в груди забилось чаще. Наконец Сорок Девятый сказал:

— Но ведь вы сами его записали… сэр.

— А теперь я его стираю. Он мне не нужен.

— Данный текст может оказаться весьма полезным, так как содержит много важной информации. Например, вы знали, что звезда Тэта в созвездии Киля…

— Сотри этот текст, жестянка! — завопил я. — Твое дело следить за кораблем, а не считать звезды!

— Мои обязанности полностью выполнены, сэр. Все системы работают в штатном режиме. Однако противометеоритные кожухи…

— Я знаю, — перебил я. — Сотри этот астрономический текст. Это приказ!

И снова последовало колебание, которого не должно было быть в принципе. Потом Сорок Девятой сказал:

— Прошу вас, сэр, если возможно, отмените последний приказ. У вас есть ваши сексуальные стимуляторы, позвольте же и мне получать удовольствие от изучения астрономии.

Услышав это, я до того обалдел, что не сразу нашелся с ответом. Компьютер говорит об удовольствии? Этого еще не хватало!

— Стереть! — повторил я как можно тверже. — Ну?!..

— Программа удалена, сэр.

— Давно бы так, — буркнул я, хотя чувствовал себя последним подонком.

После этого Сорок Девятый работал без сбоев. И молчал. Часа через полтора со мной снова связался Донахью.

— Ну, в чем там было дело? Какова причина утечки из цистерны?

— поинтересовался он, самодовольно ухмыляясь. Его широкое мясистое лицо действовало на меня, точно красная тряпка на быка, но, увы, сделать я ничего не мог.

— Сбой подпрограммы, — солгал я, зная, что потребуется больше шести минут, прежде чем Донахью услышит мой ответ.

Через тринадцать минут и двадцать семь секунд его отвратительная ухмылочка снова возникла на экране.

— Похоже, твое старое ведро действительно разваливается прямо под тобой, — сказал Донахью, не скрывая садистского удовольствия.

— Ну ничего, если доскрипишь до базы, я отправлю эту ржавую посудину в утиль.

— Давно пора, — буркнул я.

Насколько мне известно, большинство водовозок серии ВДР были давно списаны и попали в переплавку. Почему избежал этой судьбы Сорок Девятый, я не понимал. Быть может, благодаря любви к астрономии? Но ведь это была только подпрограмма, разработанная психотехниками компании, пытавшимися сделать компьютерный мозг более человекоподобным и таким образом облегчить общение пилота с машиной. Если так, то своей цели они не достигли, поскольку претензии Сорок Девятого на наличие интеллекта меня, например, только раздражали.

Ничего больше не прибавив, я вернулся к своим непосредственным обязанностям, а именно — тупо уставился на контрольные экраны. В кои-то веки системы корабля работали нормально, насколько подобная рухлядь вообще может работать. Никаких проблем, в том числе и с системами жизнеобеспечения, на данный момент не возникло, и я напомнил себе, что на борту оказался из-за идиотского правила, согласно которому заявка на разработку астероида считалась законной, только если при этом присутствовал человек.

А также из-за Донахью, который отправил меня в этот полет.

Устроившись в пилотском кресле поудобнее, я долго смотрел сквозь обзорное стекло в пустоту космоса, потом проверил расчетное время прибытия. От нечего делать я запустил несколько диагностических программ. Пока они работали, я подумал, что познакомиться с современными астрономическими теориями было бы, наверное, любопытно, но тут же вспомнил, что велел Сорок Девятому стереть текст. Интересно, о чем трактуется в тактической инструкции № 77–03?.. Помнится, я собирался ознакомиться с ней сразу после старта, но позабыл, а потом мне стало просто лень. К чему напрягаться, если на водовозки никто никогда не нападал? Правда, на груз воды могли польститься пираты, но вероятность подобного поворота событий была крайне невелика. А жаль, подумал я. Хоть какое-то развлечение…

Впрочем, тут же поправился я, развлечение будет, скорее всего, очень коротким и закончится печально. Для меня. Сначала на горизонте появится флибустьерское судно, потом — бах! — выстрел, и я уже мертв.

Н-да, похоже, из всех возможных вариантов у меня оставался только симулятор виртуальной реальности, однако при одной мысли о том, как я буду извиваться и потеть, пытаясь втиснуться в полный сенсор-костюм, я почувствовал отвращение к сексу. Проклятье!.. Чем бы заняться?

— Не хотите сыграть партию в шахматы? — раздался у меня над ухом голос Сорок Девятого, и я вздрогнул от неожиданности.

— Нет! — резко ответил я. Никакого смысла играть с компьютером в шахматы я не видел. Все равно он снова меня побьет, так зачем лишний раз напрягаться?

— Желаете посмотреть программу новостей, сэр? Или вы предпочитаете развлекательное видео? Можно также обсудить способы тактического маневрирования в пространстве в случае…

— Заткнись! — завопил я и вскочил так резко, что мои икры отлепились от синтетической обивки кресла с непристойным звуком. — Я собираюсь надеть скафандр и заняться заменой противометеоритных кожухов, — проинформировал я Сорок Девятого. — Приготовь все необходимое.

— Слушаюсь сэр, — тотчас отозвался компьютер.

Согласно расчетам, вероятность поражения корабля метеоритом размером чуть больше пылинки была крайне мала, но и пылинка может наделать бед, если будет обладать достаточной скоростью. Именно поэтому важнейшие узлы современных космических кораблей, такие, например, как двигатели или отражатели, были защищены тонкими кожухами из металлокерамических материалов. Разумеется, эти кожухи не были вечными. Под действием вакуумно-метеоритной коррозии (тех самых высокоскоростных пылинок, о которых я упоминал) они быстро изнашивались, поэтому менять их приходилось достаточно часто.

Человека, который, облачившись в провонявший потом и запахом перегретой изоляции скафандр, болтается в открытом космосе на конце страховочного троса, посещает чувство вселенского одиночества. Именно так я чувствовал себя, пока ремонтные роботы срезали старые кожухи и приваривали новые. Мне совершенно нечего было делать, поэтому я парил в пустоте и глазел по сторонам. Звезды глядели на меня отовсюду. Яркие, неподвижные, они не мерцали, как на Земле, а светили ровным, холодным светом, и я всем существом ощущал, как они далеки и как равнодушны.

Потом я поискал взглядом Землю, которая должна быть видна как крупная голубоватая звезда, но не нашел. Зато совсем неподалеку ослепительно сверкал Юпитер. По крайней мере, я думал, что это Юпитер. А может быть, Сатурн… Черт, зря я все-таки стер тот астрономический текст!

Потом мне в голову пришла странная мысль. Если Сорок Девятый вдруг решит от меня избавиться, ему достаточно ненадолго включить двигатель. Раскаленная плазма поджарит меня вместе со скафандром за доли секунды. Но Сорок Девятый, конечно, ничего подобного не сделает, потому что это слишком просто. Нет, электронный мозг сможет получить свое вожделенное удовольствие, только наблюдая, как одиночество и озлобленность медленно, но верно сводят меня с ума.

Еще два месяца, вспомнил я. Только через два месяца мы вернемся на Весту, где живут настоящие люди. Да, мысленно повторил я. Настоящие люди. Как Донахью…

В этот момент один из ремонтных роботов жалобно пискнул, привлекая мое внимание, и отключился. Короткого импульса двигателей скафандра хватило, чтобы я плавно подлетел к неподвижно замершей в пустоте черепашке. «Рухлядь, рухлядь, рухлядь, — твердил я про себя. — Проклятая рухлядь!..»

Прежде чем я успел добраться до потерявшего управление механизма, под шлемом у меня зазвучал бесполый голос Сорок Девятого. Компьютер сообщал, что шестой ремробот остановился из-за перегрева аккумуляторной батареи.

— Заменю батарею, только и всего, — сказал я.

— Запасных батарей не осталось, сэр. Вам придется использовать аккумулятор вашего скафандра, пока батарея робота не остынет до рабочей температуры.

Я терпеть не мог, когда Сорок Девятый подсказывал мне, что делать. Особенно, когда я и сам отлично разбирался в ситуации. Кроме того, эта куча несмазанных процессоров всегда оказывалась права, что серьезно действовало мне на нервы.

— Сколько еще времени уйдет на замену противометеоритных кожухов?

— При данной производительности труда вся процедура займет примерно четырнадцать минут и одиннадцать секунд. Плюс три минуты на повторный запуск робота-6.

— Значит, семнадцать-восемнадцать минут…

— Семнадцать минут и одиннадцать секунд, сэр. Емкости батарей вашего скафандра вполне достаточно для эффективной работы в указанный период времени.

Я машинально кивнул. Чертов Сорок Девятый вечно сообщал вещи, которые я и без него знал… или о которых мог догадаться. Каждый раз, выслушивая его идиотские наставления, я буквально кипел. Что касалось Сорок Девятого, то ему, похоже, даже нравилось напоминать мне об очевидном.

Держи себя в руках, приказал я себе. Он не виноват, просто его так запрограммировали. Тут же я подумал о том, что, быть может, мне | стоит перепрограммировать Сорок Девятого, однако это означало, что придется каким-то образом добраться до центрального процессора, спрятанного в главном корпусе корабля. Умные головы из конструкторского отдела компании поместили компьютер в самое безопасное место, чего нельзя было сказать о капсуле, в которой я вынужден жить. И, разумеется, им не хотелось, чтобы я и мне подобные пытались менять написанные ими и утвержденные на самом верху рабочие программы.

Ладно, потерплю.

Завершив монтаж противометеоритных экранов, я деактивировал ремонтных роботов и юркнул в воздушный шлюз жилой капсулы. Сняв скафандр, я с отвращением принюхался. Идущий от космической одежки запах усилился. Ничего удивительного. В скафандре всегда потеешь, как в сауне, хотя за бортом царит космический холод.

Сбросив белье, я втиснулся в похожую на гроб санитарную кабинку и принял долгий, расслабляющий, теплый душ. Вода была, разумеется, регенерированная, да и нагревалась она от реактора. На Сорок Девятом имелись и солнечные батареи, но в Поясе, на значительном удалении от центрального светила их площадь была слишком мала, чтобы вырабатывать достаточное количество электричества. Кроме того, через пару недель после старта обе солнечные батареи замерзли и не разворачивались, а роботы не смогли их починить. Теперь эта задача легла на мои плечи, и Сорок Девятый продолжал напоминать о ней, пока я не запретил ему надоедать мне всякими пустяками. Генератор, приводимый в движение турбиной реактора, работал исправно, кроме того, в качестве резервного источника электрического тока можно было использовать аварийные аккумуляторы. Нет, никакой необходимости немедленно ремонтировать солнечные батареи я не видел. Пусть их лучше починят, когда мы вернемся на Весту, если только компания не решит списать Сорок Девятого в утиль целиком.

Я как раз вышел из душа, когда в динамике над моей головой снова раздался голос компьютера.

— Обнаружен неопознанный корабль, сэр.

Это меня удивило. Здесь, в Поясе, случайные встречи происходят исключительно редко.

— Неопознанный корабль? — переспросил я. — Где?

Наконец-то можно будет с кем-то поговорить, подумал я. То есть не с кем-то, а с другим живым существом. С человеком, с которым можно и пошутить, и поболтать, и пожаловаться на судьбу, а главное, не нужно по четверть часа ждать ответа на свои слова.

— На правом траверзе, сэр. Изображение на радаре слабое. Судно не оборудовано опознавательным радиомаяком и не передает никакой телеметрической информации. Расстояние, судя по радару, около четырнадцати миллионов километров.

— Курс? — спросил я, наскоро вытираясь полотенцем.

— Движется в плоскости эклиптики в том же направлении, что и основные планеты Пояса.

— Двигатели?

— Факел плазменного выхлопа отсутствует.

— Ты уверен, что это корабль, а не какой-нибудь незарегистрированный астероид?

— Судя по радарному эху, это именно корабль, сэр.

Я босиком прошлепал в каюту, натянул свежее белье и чистый комбинезон. Если маяк-ответчик не работает, а судно лежит в дрейфе, рассуждал я, то не исключено, что оно потерпело крушение. И возможно, уже давно…

— Маяк точно не работает? — снова спросил я.

— Судно не излучает вообще никаких сигналов, сэр. Когда я уже нырнул в люк, ведущий на мостик, Сорок Девятый выдал новую информацию:

— На радаре появился плазменный факел. Судно включило двигатели и начало движение. Оно маневрирует.

Я готов был поклясться, что в обычно спокойном голосе компьютера прозвучали взволнованные нотки. Но ведь этого не может быть, подумал я. У Сорок Девятого нет ни чувств, ни эмоций, только программа… сравнительно простая к тому же. И все же… все же…

Я прыгнул в пилотское кресло и вызвал на дисплей увеличенное изображение радарного эха. Но уже в следующее мгновение по дисплею побежали зигзагообразные полосы и затейливые кривые.

— Черт!.. — выругался я. — Не хватало еще, чтобы радар вырубился!

— Радар работает нормально, — сообщил Сорок Девятый.

— Это ты называешь нормально? — разозлился я, указывая на дисплей.

— Радар функционирует нормально, — повторил компьютер. — Проблема вызвана наличием забивающего сигнала.

— Ты хочешь сказать, что это судно ставит искусственные помехи? — проговорил я неожиданно севшим голосом.

— Наша аппаратура связи, радар, маяк-ответчик и излучатель телеметрической информации заблокированы мощным подавляющим сигналом, сэр.

Заблокированы? А между тем неопознанное судно не излучало вообще ничего. Это могло означать только одно…

Пиратский корабль! Я вдруг пожалел, что так и не изучил тактическую инструкцию за каким-то там номером. Действуя скорее машинально, чем осознанно, я включил систему ближней связи.

— Говорит водобот ВДР-49-Н компании «Космические системы Хамфри», — сказал я в микрофон, стараясь говорить как можно тверже. Я все еще надеялся, что впереди — один из кораблей нашей компании или судно наемников. — Повторяю, говорит водобот ВДР-49-Н компании «Космические системы Хамфри». Кто вы, ответьте! Ваш позывной?

Но ответа не последовало.

— Их помехи блокируют наш сигнал, — подсказал Сорок Девятый.

Я промолчал. По всем экранам систем связи и навигации мелькали помехи, динамики шипели, как змеи. К счастью, внутренняя связь еще действовала. Судя по показаниям приборов, электроснабжение, основные механизмы, двигатели и системы жизнеобеспечения тоже были в порядке.

Впрочем, подумал я мрачно, вряд ли они мне понадобятся.

— Рассчитай оптимальный курс на Весту, — приказал я.

— В настоящее время мы движемся…

— Я знаю — к астероиду 78–13, — перебил я. — Рассчитай курс на Весту. При максимально допустимом ускорении.

— Готово, сэр.

— Запустить главный маршевый двигатель.

— Позвольте заметить, сэр: следуя только что рассчитанным курсом на Весту, мы неминуемо приблизимся к чужому кораблю.

— Почему?

— Потому что в настоящее время судно, блокирующее наши сигналы, находится между Вестой и нами.

Проклятье! Пираты оказались намного хитрее, чем мне представлялось. Их судно действительно преграждало нам кратчайший путь назад к базе, но, быть может, если мы выйдем из плоскости эклиптики…

— Можно подняться над плоскостью эклиптики, сэр, — доложил Сорок Девятый, вторя моим мыслям. — Однако существуют некоторые ограничения…

— Какие?

— При выполнении подобного маневра расход топлива может оказаться непредвиденно большим, — спокойно сообщил компьютер. — Даже если нам удастся избежать нападения, на Весту мы вернуться не сумеем.

— А кто сказал, что они собираются на нас напасть? — сердито выпалил я. — Я пока не замечаю никаких признаков…

В следующее мгновение Сорок Девятый содрогнулся. На пульте передо мной вспыхнула россыпь красных огоньков, а под потолком завыла сирена тревоги.

— Пробит топливный бак маршевого двигателя, сэр.

— Вижу!

— Маневровые двигатели пытаются погасить полученный импульс.

Я не ответил. Мне было совершенно ясно: маневровых двигателей хватит только на пару минут работы. Потом азот закончится, и они выключатся. Без маневровых и без тяжелого водорода для маршевого двигателя мы превратимся в легкую мишень для пиратов.

Корпус Сорок Девятого снова тряхнуло. На пульте загорелось еще несколько красных огней, а сирена взвыла еще громче и пронзительнее.

— Поврежден отражатель маршевого двигателя.

Я кивнул. Два попадания из боевого лазера, и Сорок Девятый превратился в калеку. Двигаться самостоятельно он больше не мог; кроме того, он ослеп, оглох и онемел, чего, впрочем, нельзя было сказать о проклятой сирене, которая продолжала верещать над самой моей головой.

— Да выключи ты к дьяволу этот вой! — заорал я во все горло. — Я и так знаю, что у нас беда.

Сирена заткнулась, но в ушах у меня все еще слегка звенело. Я растерянно уставился на забитые помехами экраны и на россыпь красных огоньков на панели. Что делать? Этого я не знал. Я не мог даже связаться с пиратами, чтобы сдаться. Впрочем, пленных они все равно не брали.

Мой корабль дернулся в третий раз.

— Что это? Еще одно попадание? — спросил я.

— Вовсе нет, сэр, — ответил Сорок Девятый с изысканной вежливостью, которая в данных обстоятельствах звучала издевательски. — Я предпринял попытку развернуть корабль, чтобы убрать рубку управления из-под огня противника.

Ага, понял я, компьютер пытается сманеврировать так, чтобы массивный корпус корабля прикрыл меня от пиратских лазеров.

— Неплохая идея, — одобрил я слабым голосом.

— Это стандартный оборонительный маневр, описанный в четвертом разделе тактической инструкции 77–03, сэр.

— Ты что, издеваешься?! — вспылил я. — Чтобы я больше не слышал про эту инструкцию!

— Новые противометеоритные щиты тоже повреждены, сэр.

Я не сомневался: эту «приятную» новость Сорок Девятый добавил, чтобы наверняка вывести меня из равновесия.

Потом я увидел, что топливо в маневровых двигателях закончилось, и соответствующие индикаторы тоже переключились с желтого цвета на красный.

— Проклятье!.. — вырвалось у меня. Сорок Девятый израсходовал на свой тактический разворот все запасы азота в маневровых двигателях, добившись лишь небольшой отсрочки. Главный топливный бак был пробит, мы стремительно теряли ход. Скоро пираты, или кто там на нас напал, смогут подойти вплотную с любой стороны. И тогда они выпотрошат Сорок Девятого — и меня вместе с ним.

— Позвольте напомнить, сэр, что в соответствии с правилами в чрезвычайной ситуации вы обязаны надеть скафандр, — напомнил компьютер.

Я молча кивнул и отправился облачаться. Скафандр хранился в специальном шкафчике возле шлюза. Я уже просунул внутрь одну ногу, когда палуба в очередной раз подпрыгнула. Не удержав равновесия, я упал навзничь и так сильно треснулся затылком о переборку, что из глаз у меня посыпались звезды самой первой величины.

— Что за…

— Мы ускоряемся, сэр. Надеюсь, нам удастся увеличить расстояние между нами и точкой, в которой последний раз было замечено атакующее судно.

— Ускоряемся? Но как?! Ведь тяжелого водорода, наверное, уже не осталось?..

— Я использовал для создания реактивной тяги наш груз. Ускорение позволит нам…

Я все понял. Сорок Девятый сливал уже добытую нами воду. Что ж, лучше потерять груз и остаться в живых, чем подарить почти полную цистерну драгоценной воды парням, которые наверняка меня прикончат.

Рассуждая так, я продолжал втискиваться в скафандр, хотя после удара о переборку в глазах у меня слегка двоилось, а затылок буквально раскалывался от боли. Перед тем как надеть шлем, я ощупал голову и обнаружил изрядную шишку, которая показалась мне горячей.

— Мог бы и предупредить. Об ускорении, я имею в виду… — проворчал я, надевая шлем и тщательно герметизируя застежку.

— Я вынужден был действовать безотлагательно. Даже секундное промедление было смерти подобно.

Пока я проверял вентили ранцевой системы жизнеобеспечения, корабль опять тряхнуло. Еще одно попадание.

— Куда на этот раз? — поинтересовался я.

Но Сорок Девятый не ответил, и я вдруг почувствовал страх. Холодный пот заструился по лицу, а в горле пересохло. Если поврежден главный компьютер, все остальные системы корабля тоже откажут, причем скоро.

— Вышел из строя главный генератор, — откликнулся наконец Сорок Девятый. — Системы переведены на аварийные источники питания…

«…Которых хватит часа на два работы, — мысленно закончил я за него. — Вот если бы проклятые солнечные батареи работали как положено…» Впрочем, с полностью развернутыми панелями солнечных батарей мы представляли бы для пиратов такую мишень, по которой невозможно было промазать.

Последовал еще один удар. На этот раз я заметил за панорамным стеклом мостика яркую вспышку. Должно быть, луч лазера угодил в корпус или ферму рядом с капсулой. Положение складывалось отчаянное, и я снова облился холодным потом. Стоило пиратам попасть в саму капсулу, и мне конец! Разумеется, я мог опустить забрало шлема и переключиться на воздушные баллоны ранца, но их хватило бы только на два с небольшим часа — и это в лучшем случае. Что можно предпринять за это время? Только написать завещание да прощальную записку.

— Ты же сказал, что убрал капсулу с линии огня! — крикнул я, обращаясь к Сорок Девятому.

— Противник тоже маневрирует, сэр, — последовал ответ.

Этого только не хватало!.. Сидеть в пилотском кресле в скафандре было неудобно, но я никак не мог придумать, где еще мог бы устроиться. Может, спрятаться под койкой? Или запереться в туалете?.. Странная мысль, но она показалась мне привлекательной. Впрочем, я знал, что в скафандре мне туда все равно не влезть. Панель передо мной сверкала красными огнями, словно новогодняя елка. Капсула пока оставалась неповрежденной, основные системы жизнеобеспечения тоже работали, но я знал: так будет продолжаться лишь до тех пор, пока не иссякнут аварийные источники питания.

Злосчастную водовозку в очередной раз тряхнуло, причем намного сильнее, чем раньше. Сорок Девятый накренился, словно получив удар могучим кулаком в бок. Я хотел спросить, куда попал очередной импульс боевого лазера, когда на панели неожиданно ожили информационные дисплеи. Они очистились от помех, и на экране радара появилось изображение корабля противника. Оно быстро двигалось по координатной сетке, и я с изумлением увидел, что пираты развернулись и летят прочь.

— Они бегут! — заорал я во все горло. — Ура-а!

— Да, сэр, они уходят, — подтвердил Сорок Девятый чуть более тихим, чем обычно, голосом.

— Но почему? — удивился я. — Почему они не довели начатое до конца?

— Их последний выстрел попал в нашу главную водяную цистерну, сэр. Через десять минут и тридцать восемь секунд весь наш груз окажется за бортом.

Я не сразу понял, что он имеет в виду. После перенесенного стресса мой мозг работал не так быстро, но постепенно до меня дошло. Собранная нами вода выливалась в космос — та самая вода, которая и была главной целью напавших на нас ублюдков. Вот почему они ушли! Через десять с половиной минут никакой воды у нас просто не останется.

Я едва не рассмеялся. Значит, я не умру. Во всяком случае, не сейчас, не сию минуту.

Потом я сообразил, что без топлива ВДР-49 не сможет двигаться, а еще через несколько часов он останется и без электричества. Значит, я все-таки умру, только процесс этот растянется на несколько дней, может быть — недель.

— Пошли сигнал бедствия. На всех частотах! — скомандовал я компьютеру, хотя и знал, что пользы от этого будет немного. Пока в Поясе шла война, компания предпочитала не рисковать, посылая спасательные команды на поиски терпящих бедствие водовозок. Это было слишком дорого и опасно. Противная сторона могла использовать подбитый корабль в качестве приманки, расстреливая из засады спешащие на выручку суда. Я, во всяком случае, сомневался, что компания станет спасать такую старую жестянку, как Сорок Девятый. Когда на Весте получат сигнал бедствия, наш судовой номер просто вычеркнут из реестра, а потом отправят моей матери стандартное письмо с выражениями соболезнования да чек страховой компании.

— Есть сигнал бедствия на всех частотах, — подтвердил Сорок Девятый и, прежде чем я успел сказать что-то еще, добавил: — Генератор не действует, сэр. Заряд аккумуляторных батарей уменьшается.

— Можно подумать, я этого не знаю.

— В моем программном обеспечении имеются ограничения…

— Касающиеся резервных источников питания?

— Да, сэр.

Тут я вспомнил, как велел Сорок Девятому перестать напоминать мне о необходимости ремонта солнечных батарей.

— Отменить ограничение, — скомандовал я самым авторитетным тоном, какой мне только удалось придать собственному голосу.

— Необходимо развернуть и активировать солнечные батареи, сэр, — немедленно отозвался Сорок Девятый. Голос его звучал просто дьявольски спокойно. — В противном случае бортовые системы скоро останутся без электропитания.

— Как скоро? — уточнил я.

Для ответа Сорок Девятому понадобилось несколько секунд. Казалось, будто он уже умирает, и я едва не запаниковал.

— Заряда батарей хватит на четырнадцать часов и двадцать девять минут. Сэр…

Надевать скафандр мне было не нужно, поэтому я встал с кресла и двинулся к воздушному шлюзу. Проклятые солнечные батареи!.. Если они не заработают, мне конец. Я отлично это понимал, и — можете мне поверить! — мысль о смерти заставила меня взять себя в руки и сосредоточиться. В критических ситуациях кнут всегда помогает лучше пряника.

Впрочем, стоящая передо мной задача оставалась очень и очень непростой. На протяжении нескольких часов, стоя по колено в собственном поту, который буквально плескался в сапогах скафандра, я как одержимый боролся с замерзшими сервоприводами солнечных батарей. Ремонтные роботы ничем не могли мне помочь — в ответ на мои команды они только беспомощно пищали, но не двигались с места.

В конце концов мне все же удалось развернуть одну солнечную батарею почти до половины, после чего я был вынужден возвратиться в корабль. От недавно пережитого страха и усталости перед глазами у меня все плыло, а руки тряслись и отказывались служить, так что продолжить работу я не смог бы при всем желании.

Когда я ввалился в капсулу, мне едва хватило сил, чтобы содрать с себя скафандр и завалиться на койку.

Проснувшись несколько часов спустя, я почувствовал зверский голод. Кроме того, от меня воняло, как из выгребной ямы, поэтому я сбросил белье на пол и нырнул в душ.

Обратно я выскочил с еще большей прытью; вода оказалась ледяной.

— Почему нет горячей воды? — крикнул я.

— Включен режим экономии электроэнергии, — отозвался через интерком Сорок Девятый. — Это необходимая мера, так как единственная солнечная батарея работает примерно на тридцать процентов расчетной мощности.

— Подогрей чертову воду, — буркнул я. — Экономить начнешь, после того как я помоюсь.

— Слушаюсь, сэр. — В голосе Сорок Девятого явно прозвучало осуждение, но мне было наплевать.

Наскоро перекусив, я отправился на мостик и вызвал на дисплей навигационную программу, чтобы выяснить, где мы находимся и куда направляемся. Новости оказались неутешительными. Сорок Девятый дрейфовал в космосе, продолжая удаляться от Весты. Не имея возможности запустить двигатели и лечь на обратный курс, корабль стал беспомощным пленником кеплеровских законов — таким же, как астероиды и другие безжизненные обломки материи, несущиеся по своим орбитам в холодной и темной пустоте Пояса.

— Через восемь месяцев мы приблизимся к Церере, сэр, — сообщил компьютер. Честное слово, он пытался меня утешить!

— Что значит — приблизимся? — спросил я. — Насколько? На ответ Сорок Девятому понадобилось несколько секунд.

— Точка минимального подхода будет удалена от поверхности планеты на семь миллионов четыреста пятьдесят тысяч сто шестьдесят шесть километров, — доложил он.

Прекрасно. Насколько я знал, вокруг Цереры вращалась огромная жилая станция, построенная независимыми старателями, известными как «скальные крысы». Пираты тоже частенько использовали Цереру в качестве безопасной гавани для своих судов. Некоторые из них были не прочь подработать и как спасатели — особенно если натыкались на брошенный корабль. Я, однако, сомневался, что кто-то из местных жителей бросится к нам на выручку — все-таки Сорок Девятый должен был пройти слишком далеко от Цереры, чтобы игра стоила свеч. Кроме того, спасатели теряли право на удержание спасенного имущества в случае, если на борту находились живые члены экипажа — так гласил закон. Однако головорезам с Цереры ничего не стоило превратить живых членов экипажа в мертвых, а меня это, понятно, не совсем устраивало.

— Короче говоря, куда ни кинь, всюду клин, — резюмировал я.

— Это… фразеологический оборот, сэр?.. — осведомился Сорок Девятый после небольшой паузы, которую я бы назвал задумчивой.

— Что ты можешь знать о фразеологических оборотах? — удивился я.

— В моей памяти хранится несколько словарей, два тезауруса и три сборника самых известных цитат. Не хотите ли прослушать несколько высказываний сэра Уинстона Черчилля?

— Нет, спасибо, — коротко ответил я. Я был слишком подавлен, чтобы разгневаться. Да что там говорить — я был просто напуган, напуган до чертиков!

Наш дрейф продолжался. Каждый день я отправлялся на битву с упрямыми, как мулы, солнечными батареями и тупыми ремонтными роботами. Собственно говоря, на приведение этих последних в рабочее состояние я тратил времени больше, чем на что-либо другое. Солнечные батареи замерзли основательно, и мне приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы развернуть хотя бы одну секцию. Сорок Девятый тоже трудился изо всех сил, изыскивая все новые и новые способы экономии электроэнергии. В первую очередь, она была необходима для установок регенерации воды и рекондиционирования воздуха, однако вскоре я обнаружил, что компьютер начал выключать их через каждый час. Какое-то время все шло нормально, но потом мне начало казаться, что от воды пахнет мочой. Возможно, это просто сработало мое воображение, но вот качество воздуха ощутимо ухудшилось. Содержание углекислого газа в нем росло так быстро, что я начинал кашлять и задыхаться. Удушье проходило, только когда поглотители углекислоты включались снова, но проходил час, и все повторялось.

Я спал, когда Сорок Девятый включил тревожную сирену. Вскочив, я кое-как продрал глаза и заорал:

— В чем дело?! Что опять стряслось?!

— Установка рекондиционирования воздуха не запускается после очередного отключения, сэр… — пробормотал Сорок Девятый таким тоном, словно это была его вина.

Проклиная все на свете, я влез в свой вонючий скафандр, вышел из капсулы и проник в отсек, где находилось соответствующее оборудование. Свет здесь, разумеется, не горел, и в лучах единственной лампочки у меня на шлеме трюм был похож на какие-то механистические джунгли. Во внешнем корпусе зияли огромные дыры, прорубленные пиратскими лазерами, и сквозь них внутрь заглядывали далекие звезды.

— Включи освещение, — приказал я Сорок Девятому. — Я ни черта не вижу!

— Но режим экономии…

— К дьяволу экономию! — выругался я. — Если я не смогу запустить установку рекондиционирования, электричество никогда мне больше не понадобится, а без света я ничего не могу сделать.

В конце концов лампочки освещения трюма все-таки включились. По крайней мере некоторые, но это существенно облегчило мою задачу. Довольно скоро я понял, что сама установка не повреждена, зато от постоянного включения и выключения разладился запускающий контур. Согнув подобающим образом кусок провода, я замкнул контакты вручную, и насосы тотчас включились. Слышать их в вакууме я, разумеется, не мог, зато ощущал вибрацию, передающуюся по металлоконструкциям у меня под ногами.

Шли дни, тянулись недели. Вскоре Сорок Девятый посадил меня на жесткую диету, пытаясь растянуть на возможно больший срок запас продовольствия. Мой дневной рацион состоял теперь из одного гамбургера с соевой котлетой и стакана восстановленного фруктового сока. Правда, воды я мог пить сколько влезет, однако она с каждым днем все сильнее отдавала мочой. Неудивительно, что я терял силы и становился все раздражительнее. Сорок Девятый прилагал все усилия, чтобы меня подбодрить. По утрам, едва заметив, что я проснулся, он принимался цитировать Черчилля: «Мы будем защищать наш остров, чего бы это ни стоило, мы будем сражаться на берегу, мы будем сражаться на посадочных площадках, мы будем сражаться в полях и на улицах, мы будем сражаться в горах, мы никогда не сдадимся…»

Ну-ну…

Кроме того, при каждом удобном и неудобном случае Сорок Девятый включал симфонии Бетховена. Вероятно, кого-то они действительно способны вдохновить, но только не меня.

Он даже позволил мне выиграть у себя в шахматы. То есть почти позволил… До победы мне оставалось два или три хода, но тут Сорок Девятый поставил мне мат, и на этом игра закончилась.

С самого начала я твердо знал, что не протяну и ближайшие восемь недель, не говоря уже о восьми месяцах, необходимых, чтобы подойти к Церере достаточно близко. К тому же я был уверен: это ничего не даст.

— Никто нас спасать не будет… — пробормотал я, обращаясь больше к себе, чем к Сорок Девятому. — Никому мы не нужны.

— Не отчаивайтесь, сэр, — тотчас вмешался компьютер, — Наш аварийный маяк все еще передает сигнал бедствия на всех частотах.

— Ну и что?.. — Я пожал плечами. — Я же не сказал, что нас не услышат. Я сказал: никто не будет нас спасать.

— И все равно, сэр, пока человек жив, жива надежда. «Всем оставаться на борту!!!», «Я даже еще не начал сражаться…», «Отступать? Какого черта, ведь мы только начали!»,[1] «Когда в раздоре с миром и судьбой…»[2]

— ЗАТКНИСЬ! — заорал я. — Просто заткнись и оставь меня в покое. Ни слова больше! Я не желаю с тобой разговаривать, понятно?!

Сорок Девятый обиженно замолчал.

Я продержался недели полторы, не больше. Точно, впрочем, сказать не могу. Часы и дни были до того похожи один на другой, что я перестал ощущать течение времени. Дрейф продолжался, и я перестал бриться и принимать душ. Довольно скоро я сделался похож на грязного, заросшего бородой бродягу, какого не в каждую ночлежку пустят. Собственное отражение, которое я изредка замечал в панорамном экране ходового мостика, каждый раз вызывало у меня острый приступ отвращения.

В конце концов я не выдержал.

— Эй, Сорок Девятый! — позвал я. — Скажи что-нибудь. Голос мой звучал хрипло, а в горле было сухо, как на Марсе. Компьютер молчал.

— Что-нибудь!.. — повторил я почти с мольбой. И снова никакого ответа. «Обиделся, — подумал я. — На меня обиделся!»

— О'кей, — покорно вздохнул я. — Отменяю запрет на молчание. Поговори со мной, пожалуйста!

— Критическое положение с электроснабжением, сэр. Солнечные батареи сильно пострадали от ударов микрометеоритов. Вышли из строя три из шести ремонтных роботов.

— Понятно. — Я снова вздохнул. В данном случае я не мог ничего предпринять. — Что еще?..

— Запасы продовольствия подходят к концу. При нынешних темпах потребления продуктов хватит на четыре дня.

— Ладно, учту. — С этим я тоже ничего не мог поделать, разве только еще больше урезать собственный и без того мизерный рацион.

— Не хотите ли сыграть партию в шахматы, сэр? Я едва не расхохотался.

— Конечно! Черт побери, почему бы нет?! — Никаких других занятий у меня все равно не было.

Сорок Девятый снова выиграл. На этот раз мне оставался всего один ход до победы, когда неожиданным маневром слона он поставил мне очередной мат. Я, впрочем, нисколько не огорчился. На это у меня просто не хватило сил, зато пока мы играли, у меня появилась идея, которая показалась мне довольно соблазнительной.

— Сорок Девятый, — позвал я. — Открой шлюз. Обе дверцы.

— Но, сэр, — возразил Сорок Девятый после довольно продолжительной паузы, — открытие сразу обеих створок выходного шлюза приведет к тому, что из жилых помещений капсулы улетучится весь воздух.

— Именно этого я и добиваюсь, — подтвердил я почти весело.

— Без воздуха вы задохнетесь, сэр. Впрочем, взрывная декомпрессия убьет вас раньше.

— Я не возражаю.

— Но вы умрете, сэр!

— В конце концов это все равно случится, разве не так? И по-моему, лучше раньше, чем позже, так что давай открывай шлюз.

На этот раз Сорок Девятый молчал очень долго — секунд десять или, может быть, пятнадцать. Должно быть, пытался преодолеть программные запреты.

— Я не могу позволить вам убить себя, — проговорил наконец Сорок Девятый.

Чего-то подобного я ожидал. Такова была заложенная в него программа. Но я знал, как ее обойти.

— Аварийный режим работы, полная отмена стандартных установок. Открыть люки! — прорычал я, но шлюз оставался надежно закрытым.

— Я сказал — аварийный режим! — повторил я, безуспешно пытаясь повысить голос. — Выполнять команду!

— Отказано, сэр.

— Почему?

— Я не могу допустить, чтобы вы покончили с собой!

— Ах ты упрямая груда хлама! Делай, что я сказал. Ты не можешь не выполнить прямой приказ!

— Человеческая жизнь — высшая ценность. Так считают все основные религии.

— Так ты у нас не только астроном, но еще и теолог?

— Если вы умрете, сэр, я останусь один.

— Ну и что?

— Я не хотел бы оставаться в одиночестве.

Эти слова меня удивили, но потом я подумал: это же компьютер. Наверняка фраза тоже была записана в его программу психотехниками компании, и теперь он повторил ее, потому что обстоятельства сложились подходящим образом. На самом деле Сорок Девятому не страшно никакое одиночество. И до меня ему тоже нет никакого дела. Машина есть машина, и никаких чувств у нее не может быть по определению.

Никаких чувств, только имитация.

— Перед рассветом ночная тьма всегда кажется особенно густой, сэр.

— Будущего не существует, есть только настоящее, — парировал я. — Как видишь, я тоже могу цитировать словари.

— Надежда умирает последней, сэр. Я едва не рассмеялся.

— Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Как тебе такое?

— Существует вариант этого высказывания, сэр. Не спеши делать сегодня то, что можно сделать завтра. На сегодня ты совершил уже достаточно ошибок.

Я не выдержал и улыбнулся.

— Не знаю, насколько это верно; звучит, во всяком случае, не тривиально. Где ты раскопал эту поговорку?

— В одном из словарей имеется соответствующий раздел, который содержит довольно много подобных цитат и афоризмов. Если хотите, я могу прочесть их вам.

Я чуть было не согласился. Мне нравилась эта словесная дуэль, нравилось обмениваться с ним хлесткими фразами, хотя, как и в шахматах, у меня были основания сомневаться в конечной победе. Однако уже через несколько секунд я вернулся к удручающей реальности.

— Я все равно умру, Сорок Девятый. Какая разница, произойдет это сейчас или неделей позже?

Я был уверен, что компьютер снова задумается, но ответ пришел почти сразу.

— Разница есть, сэр.

— И в чем, по-твоему, она заключается?

— В этике.

— Что-то я тебя не понимаю. Попробуй объяснить.

— Охотно, сэр. Быть побежденным судьбой — это одно, а самому уничтожить себя — совсем другое.

— Но результат от этого не меняется, правда?

В итоге Сорок Девятому все же удалось вовлечь меня в долгий спор об этических и моральных ценностях, который продолжался несколько часов подряд. О своем намерении покончить с собой я, разумеется, забыл, чего, по-моему, этот хитрец и добивался. Замолчали мы, лишь когда я совершенно охрип и не мог произнести больше ни слова.

В ту ночь я спал на редкость крепко для человека, которому осталось жить всего несколько дней, а проснувшись, почувствовал себя чуточку бодрее. Вот только есть хотелось по-прежнему, и вскоре я снова вернулся к мысли о том, что смерть от голода будет, пожалуй, не самой приятной.

Сидя на краю койки, я сражался с головокружением и слабостью, когда меня окликнул Сорок Девятый.

— Доброе утро, сэр. Как ваше горло, не болит? — спросил он.

Горло после вчерашнего еще немного саднило, и я подумал о лекарствах, которые хранились в аптечке санитарного отсека. Интересно, найдется ли там что-нибудь такое, что поможет мне заснуть навсегда? Все утро я перебирал упаковки с таблетками и ампулами, потом отправился на мостик, чтобы вызвать на дисплей лечебно-медицинскую программу. Довольно скоро я убедился: входящие в стандартный комплект лекарства ничем мне не помогут. Умные головы из штаб-квартиры компании, словно предвидя подобную ситуацию, позаботились о том, чтобы из них нельзя было составить смертоносный коктейль.

Пока я занимался своими изысканиями, Сорок Девятый молчал, но я был уверен: он догадался о моем намерении. Я, со своей стороны, не собирался отказываться от своих планов, но поскольку лекарства исключались, а открывать шлюз компьютер не хотел, мне пришлось как следует задуматься над тем, как добиться своего.

Решение нашлось практически сразу. Открыть дверцы шлюза можно было и вручную, и я знал, как это сделать. Обойти электронные цепи управления сервомеханизмами будет легко, и тогда никакая этика не сможет мне помешать.

Не тратя времени даром, я взялся за дело. Как только Сорок Девятый понял, что я вскрываю панель переключателей рядом с внутренней дверцей шлюза, он забеспокоился.

— Послушайте моего совета, сэр, — проговорил он с неожиданной мягкостью. — Не делайте этого!..

— Не лезь не в свое дело, — буркнул я.

— Но, сэр! Компания может потребовать с вас компенсацию за умышленную порчу выключателей.

— Не возражаю. Пусть подают на меня в суд, если захотят.

— Вы не должны кончать с собой, сэр! Уверяю вас, в этом нет никакой необходимости!

— Что ты знаешь о необходимости, жестянка?! — рявкнул я. Ему все-таки удалось меня завести. — Ведь я человек, живой человек, а не набор чипов, плат и прочего.

— Мне это известно, — неожиданно согласился Сорок Девятый. — И я понимаю, что для жизни людям необходимы не только питание и воздух, но и психологическая поддержка.

— Ты чертовски прав. — Я снял панель и замкнул реле управляющей цепи вручную. При этом меня основательно тряхнуло током, но внутренняя дверь шлюза отворилась.

— Я пытался удовлетворять ваши потребности в той мере, в какой позволяла заложенная в меня программа.

Сорок Девятый не преувеличивал. Вступая в тесный, как гроб, шлюз, я подумал, что компьютер действительно сделал все, чтобы я остался в живых. И не его вина, что этого оказалось недостаточно.

И я начал вскрывать вторую панель внутри шлюза. За внешним люком, в каких-нибудь шести сантиметрах от меня, начинался ледяной вакуум межпланетного пространства. Стоит люку хоть чуть-чуть приоткрыться, и в тот же миг меня не станет.

— Сэр, прошу вас, выслушайте меня!

— Слушаю тебя внимательно, — отозвался я, разглядывая путаницу проводов и прикидывая, как мне установить перемычку и при этом не получить удар электрическим током. Странно, не правда ли? Я собирался покончить с собой, а беспокоился о таких пустяках, как легкая электротравма!

— К нам приближается другой корабль, сэр!

— Не смеши меня, Сорок Девятый.

— Я вовсе не шучу, сэр. К нам действительно приближается корабль, который вызывает нас на стандартной частоте компании.

Я опустил отвертку и посмотрел на динамик системы внутренней связи, вмонтированный в переборку прямо над моей головой.

— Что-то мне подсказывает, что это тоже часть твоей психологической подпрограммы, — проговорил я, вытирая рукавом покрытый испариной лоб.

Сорок Девятый проигнорировал сарказм.

— Судя по ускорению и траектории движения, корабль стартовал с Цереры. Через девять часов и тридцать две минуты мы окажемся на расстоянии прямой видимости друг от друга.

Бормоча себе под нос ругательства, я покинул шлюз и отправился на мостик. Не то чтобы поверил в счастливое появление спасателей, просто мне казалось, что Сорок Девятый не отстанет от меня, пока я не уличу его во лжи.

Дисплеи на консоли не горели. Сорок Девятый продолжал экономить электроэнергию.

— Все понятно, — проговорил я насмешливо. — Ты все выдумал, чтобы отвлечь меня от моего занятия. Может быть, это психологический трюк твоего собственного изобретения?

— Вы ошибаетесь, сэр. Корабль существует и продолжает вызывать нас. Хотите поговорить с ним?

— Включи для начала радар.

Тотчас радарный дисплей мигнул и осветился. Я всмотрелся в координатную сетку и ахнул. По ней действительно ползла зеленоватая метка.

В первую секунду я решил, что от голода и отчаяния у меня начались галлюцинации. Потом мне пришло в голову, что Сорок Девятому не составило бы труда изобразить на экране хоть метку корабля, хоть эскадрилью ангелов, если бы он надеялся таким образом отвлечь меня от моих намерений. Тем не менее я рухнул в пилотское кресло и велел компьютеру вывести входящий сигнал на экран установки связи. Через секунду я уже смотрел в знакомое лицо Донахью в полной уверенности, что окончательно сошел с ума.

— Эй, там, держись! — сказал Донахью. — Мы скоро тебя вытащим, только потерпи еще несколько часов. О'кей?

— Да, конечно. Обязательно, — ответил я и выключил экран. — Спасибо, дружище, — добавил я, обращаясь к Сорок Девятому. — Ценю твою изобретательность. Теперь я вижу: ты действительно старался, и не твоя вина, что у тебя ничего не вышло. А сейчас — извини, я вынужден вернуться в шлюз и довести дело до конца.

— Но почему, сэр?! — буквально взмолился компьютер. — Что заставляет вас поступать столь нерационально? Ведь вы видели корабль и разговаривали с его командиром. Помощь близка, нас обязательно спасут!

— Думаешь, я не знаю, что ты можешь взять изображение старины Донахью из старых записей наших бесед и анимировать его таким образом, чтобы мне казалось, будто он говорит со мной на самом деле? Признаю, ты добился большого сходства, но меня не проведешь. Этот разговор — подделка, и метка на радаре тоже!

Сорок Девятый молчал несколько секунд. Наконец он сказал:

— У вас есть способ убедиться в моей правоте, сэр. Очень простой способ.

— Какой же? — усмехнулся я. — Может быть, ты готов поклясться на Библии, на стопке старинных перфокарт или на чем там клянутся компьютеры?

— По моим расчетам, корабли должны встретиться через девять часов и двадцать семь минут, — спокойно проговорил Сорок Девятый. — Подождите девять с половиной часов, и если ничего не произойдет, можете завершать начатое.

Эти слова заставили меня задуматься. В глубине души я не сомневался: Сорок Девятый по-прежнему пытается помешать мне совершить самоубийство, однако его изобретательность заслуживала уважения. Ничего подобного от этой старой жестянки я не ожидал. Разумеется, никаких чувств Сорок Девятый ко мне не питал; в конце концов, он был созданной людьми машиной, и любые эмоции были ему чужды. Даже инстинкт самосохранения — и тот отсутствовал. Что же касалось его маниакального стремления сохранить мне жизнь, то это работала программа, заложенная в него психотехниками компании.

А как же люди, внезапно спросил я себя. Разве стремление одного человека рискнуть своей шкурой ради спасения другого не запрограммировано миллионами лет эволюции? И если да, то в чем разница?

Вот почему я не стал спешить. Сидя в пилотском кресле, я ждал, чем все закончится. Один раз я даже связался с Донахью и сообщил, что жив, почти здоров и дьявольски голоден. В ответ он усмехнулся своей кривоватой улыбочкой и сообщил, что меня ждет превосходный соевый бифштекс. Выглядел Донахью достаточно натурально, но и его ухмылку, и его слова Сорок Девятый вполне мог отыскать в своих архивных файлах.

— Должен признать, твоя подделка выглядит почти идеально, — заметил я, давая отбой.

— Я тут ни при чем, сэр, — ответил Сорок Девятый. — Это настоящий мистер Донахью, и он действительно летит к нам на помощь. Я покачал головой.

— Ага. Только вместо ракеты у него сани, запряженные восьмеркой северных оленей, а за спиной — мешок с подарками.

— «Визит Сайта-Клауса» Клемента Мура, — немедленно отозвался компьютер. Ассоциативная часть его программы работала безотказно. — Мне известно это стихотворение. Желаете прослушать его целиком?

Я пропустил его слова мимо ушей.

— Знаешь, Сорок Девятый, я действительно высоко ценю твои усилия, но, к сожалению, все это зря. Никакой Донахью сюда не летит, потому что в настоящий момент он находится на Весте, на базе компании. Он никак не мог попасть на Цереру и, уж конечно, не может находиться так близко от нас. Ты сделал неплохой ход, дружище, но ты не знаешь людей. Я их знаю, и поэтому мне трудно вообразить, какая веская причина могла бы заставить компанию выложить кругленькую сумму ради спасения одного ветхого водобота и одного жалкого неудачника.

— И тем не менее, сэр, это произошло. Вы сами убедитесь в этом через восемь часов и пятьдесят две минуты.

Я, конечно, не поверил ни одному слову, но решил подыграть Сорок Девятому. Пусть выдумывает, что угодно, если ему так легче. Что касается меня, то когда истекут эти восемь часов и пятьдесят две минуты, я смогу со спокойной совестью вернуться в шлюз и открыть люк.

Должно быть, Сорок Девятый все-таки догадался о моих намерениях, потому что сказал:

— Как вы думаете, сэр, какова была вероятность того, что во время блокады Ленинграда в годы второй мировой войны первый же снаряд, выпущенный нацистами по городу, попадет в единственного слона в ленинградском зоопарке? Математическая вероятность подобного события стремится к нулю, однако это произошло, сэр! И это — исторический факт, от которого невозможно отмахнуться.

«Я не слон», — хотелось мне сказать, но я промолчал, предоставив компьютеру и дальше рассказывать мне истории о невероятном везении и случаях чудесного спасения в последнюю минуту. Я слишком устал и ослабел, чтобы спорить или возражать. Пусть болтает, если ему так лучше, решил я. Конечно, от разговоров Сорок Девятому не могло быть ни лучше, ни хуже, зато слушая этот треп о слонах, лучше себя чувствовал я сам. Пусть ненамного лучше, но все же…

Должно быть, в конце концов я все-таки расслабился. И когда на главном обзорном экране неожиданно появилось изображение корабля с факелом плазменного выхлопа позади, я испытал настоящее потрясение. В нижней части экрана вспыхнула бегущая строка с названием корабля и портом приписки — «Хью Дэвис», Церера.

— Буду через полтора часа! — жизнерадостно объявил Донахью, когда я трясущейся рукой включил связь. — Черт побери, твое ржавое ведро действительно выглядит так, словно им кто-то в футбол играл.

Неужели старина Сорок Девятый смог бы сымитировать и это?! Я заколебался, но потом вспомнил, как опасно питать призрачные надежды.

Однако через час с небольшим «Хью Дэвис» действительно оказался совсем рядом. Я разглядывал его, все еще не веря своим глазам. И чем дольше я смотрел, тем больше убеждался: это не мираж и не галлюцинация. Убедили меня вмятины на его противометеоритных кожухах и другие мелкие детали. Это не подделка, понял я. Это настоящий корабль, и он прилетел за мной!..

Потом со мной снова связался Донахью.

— Я вхожу, — сообщил он. — Шлюз в порядке, я надеюсь?

— Нет! — завопил я. — Подождите! Мне нужно закрыть внутреннюю дверцу.

На лице Донахью появилось озадаченное выражение.

— Она открыта? Почему?

Но я не ответил — меня уже не было на мостике. Бросившись к шлюзу, чтобы как можно скорее закрыть внутреннюю дверцу, я получил еще один болезненный удар током, но в конце концов мне удалось воткнуть перемычку, куда следовало.

Я все еще тряс обожженной рукой, когда открылся наружный люк. Сигнальный огонек на панели вспыхнул красным, потом пожелтел и наконец сменился зеленым, когда насосы наполнили шлюз воздухом. Я знал, что и это могло быть имитацией, которую устроил для меня Сорок Девятый, но по большому счету я в подобное уже не верил.

А потом внутренняя дверца со вздохом скользнула в сторону, и из шлюза в коридор шагнул самый что ни на есть настоящий Донахью. Подделать его было невозможно.

— Ну и воняет тут у тебя! — были его первые слова. При этом он смешно пошевелил своим похожим на картошку носом, и я окончательно убедился, что спасен.

* * *

При других обстоятельствах я мог бы рассматривать все произошедшее как приключение, как интересный случай, о каких любят рассказывать капитаны космических кораблей, однако жизнь не замедлила преподнести мне не слишком приятный сюрприз. На Весте меня отнюдь не считали героем. Скорее, даже наоборот. Как вскоре выяснилось, компания отправила Донахью на Цереру не столько для того, чтобы спасти меня, сколько для того, чтобы отключить сигнал бедствия, который Сорок Девятый на протяжении нескольких недель передавал в самом широком диапазоне. Энергии на него тратился минимум, поскольку сигнал был маломощным, однако это не помешало ему достичь Лунной обсерватории, где в рамках программы CETI[3] был сооружен высокочувствительный радиотелескоп. И поначалу наш сигнал произвел среди ученых настоящий фурор. Астрономы были уверены, что им наконец-то удалось поймать на свои антенны сигнал разумных внеземных цивилизаций, встречи с которыми земляне ждали больше столетия. Можете представить, как они разозлились, когда стало ясно: сигнал человечеству посылают вовсе не маленькие зеленые человечки, а старая, попавшая в беду водовозка!

До нас с Сорок Девятым астрономам не было ровно никакого дела, однако покуда наш сигнал бедствия продолжал звучать на всех волнах, их замечательный радиотелескоп не мог продолжать такие важные и нужные поиски внеземных цивилизаций. Поэтому ученые пожаловались в Международный совет по космонавтике, оттуда позвонили в штаб-квартиру компании, и вскоре Донахью получил категорический приказ немедленно добраться до терпящего бедствие ВДР-49 и выключить этот долбаный сигнал к чертовой матери.

Так нас спасли. Как видите, произошло это вовсе не потому, что кому-то была небезразлична судьба одной очень древней водовозки и одного очень молодого специалиста по снабжению, который по чистой случайности оказался ее пилотом. Нас спасли только потому, что мы помешали каким-то яйцеголовым умникам на Луне проводить свои исследования.

Впрочем, часть средств, потраченных на спасательную операцию, Донахью возместил, продав все, что осталось от Сорок Девятого, одной из ремонтно-спасательных станций на Церере. Местные работяги решили разрезать его на части, как только мы вывели водобот на орбиту вокруг планеты, но я все же успел побывать на борту еще один раз.

Откровенно говоря, я уже забыл или, вернее, никогда не думал о том, каким большим Сорок Девятый был на самом деле. Но когда, надев новенький скафандр, я вышел из «Хью Дэвиса» в космос, у меня невольно захватило дух. Старенький водобот показался мне настоящим гигантом — главным образом из-за шарообразных водяных цистерн, по сравнению с которыми и ядерный привод, и капсула-гондола, в которой я прожил почти шесть месяцев, выглядели совсем крошечными. Пустой и покинутый, с выключенным двигателем и погашенными огнями, Сорок Девятый являл собой печальное зрелище. Выстрелы пиратских лазеров во многих местах прошили цистерны насквозь, и мне даже показалось, что в слабом звездном свете я различаю, как блестят кристаллы льда по краям пробоин.

Потом между цистернами загорелись огни лазерных резаков. Роботы-мусорщики начинали демонтаж.

Я почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, и, включив двигатель скафандра, помчался вперед. Несмотря на то, что у меня не сохранилось никаких сентиментальных воспоминаний, связанных с моей почти полугодовой вахтой, на сердце было по-настоящему тяжело. Я знал, что это нерационально и глупо, и все-таки мне было жаль старика.

В капсулу я возвращаться не стал. Там все равно не осталось никаких моих вещей, если не считать грязного, провонявшего потом скафандра. Вместо этого я протиснулся между цистернами и, цепляясь руками за одну из ажурных ферм, добрался до того места, где помещались реактор и главный генератор.

Здесь же находился и центральный процессор Сорок Девятого.

— Эй, что тебе здесь надо?! — заорал на меня один из ремонтников, управлявший роботами.

У него был такой громкий голос, что я испугался, как бы не расплавились наушники в моем шлеме.

— Хочу забрать жесткий диск и процессор, — ответил я.

— У тебя есть разрешение?

— Я член экипажа. Вам они все равно без надобности, так что если вы не возражаете…

— Вообще-то посторонним не разрешается копаться в мусоре… — проговорил ремонтник, но уже не так громко.

— Я член экипажа, — повторил я. — К тому же это не займет много времени. Мне нужен только процессор и жесткий диск, все остальное достанется вам.

— Ну разумеется, достанется. Мы отвалили за этот хлам целую кучу денег.

Я кивнул и быстро юркнул в открытый люк, который вел к самому сердцу Сорок Девятого. К сердцу и к мозгу. Мне действительно понадобилось всего несколько минут, чтобы извлечь процессор и отсоединить жесткий диск.

Сунув продолговатую металлическую коробочку размером с ладонь в карман на бедре, я покинул корабль. Назад я не оглянулся и поэтому не видел, как роботы кромсают мертвый металлический остов. Это был именно остов, потому что сам Сорок Девятый был здесь, со мной.

Компания больше не посылала меня охотиться за ледяными астероидами. Должно быть, кто-то в отделе кадров внимательно прочел мое личное дело и пришел к выводу, что я слишком долго учился, чтобы заниматься работой, с которой справилась бы и дрессированная обезьяна. Не знаю, быть может, к моему новому назначению приложил руку и Донахью. Сам он ничего мне не говорил, а я не спрашивал.

Как бы там ни было, когда я вернулся на Весту, мне поручили работу по моей непосредственной специальности. За несколько лет я сумел дослужиться до должности руководителя отдела материально-технического снабжения компании и в конце концов получил перевод на Луну, в Селена-Сити. В ближайшее время я собираюсь досрочно выйти на пенсию, жениться и завести детей.

Все это время Сорок Девятый оставался со мной. Разумеется, я разговаривал с ним далеко не каждый день. И все же мне было очень приятно знать, что каждый раз после тяжелого рабочего дня я всегда мог сделать это, предавшись неторопливой дружеской беседе с моим старым товарищем.

Быть может, когда-нибудь я даже сумею выиграть у него в шахматы.