"Две богатеньких малышки" - читать интересную книгу автора (Эберхарт Миньон)

12

Письмо от Дуга пришло в полдень. Долетел он благополучно, спектакль закрывается, он был у Дианы, она жива-здорова. "Мне кажется, она все знает, Эмми. Она догадывается. Я ни слова ей не сказал, но уверен, что она знает". Дальше в письме говорилось, что браслеты не найдены, и полиция пока не нашла никаких следов. Лейтенант Хейли, еще один полицейский и Сэнди ездили к Диане и беседовали о браслетах. Она не могла вспомнить, когда надевала их в последний раз, но ее обрадовало, что кражей заинтересовался Хейли: по ее мнению, это может означать, что он не полностью уверен в ее виновности. Сам Дуг еще раз обыскал собственный дом: "Ты же знаешь, как беспечна Диана; она вполне могла сунуть их в какую-нибудь сумочку или забросить в дальний угол и забыть об этом. Но я ничего не нашел". В денежных делах, подумала Эмми, Диана отнюдь не беспечна; с другой стороны, ей ничего не стоит оставить драгоценности в бумажном пакете под кроватью... Дальше Дуг писал, что в Ницце ему было очень хорошо, что эти дни стали для него глотком свежего воздуха, и что он никогда о них не забудет. Письмо заканчивалось словами: "Эмми, милая, ты все помнишь – ты должна помнить. И я никогда не забуду те мгновения над морем, возле маленького ресторанчика, где мы пили чай; не забуду темные тени кипарисов, и огни Ниццы далеко внизу, и мы вдвоем – ты и я... не стану продолжать. Но я люблю тебя".

Эмми частично зачитала письмо Джастину.

– Много ты пропустила? – проницательно спросил он.

– Почти ничего.

– Неправда. Ты пропустила самое важное. Я не вчера родился, и прекрасно вижу, как у вас с Дугом обстоят дела. Ты была права, не стоило мне его приглашать. Дело дрянь: Дуг связан с женщиной, которая сидит в тюрьме, а ты... Ох, Эмми, не знаю... Иногда свет считает дурным то, что на самом деле хорошо. С другой стороны, – поспешно добавил он, – вряд ли тебе или Дугу стало бы легче, если бы он развелся. А жить с ним вместе, если он не разведется с Дианой и не женится на тебе, ты не сможешь – по крайней мере, я себе этого не представляю. – Он вздохнул. – А может быть, я и неправ. – Джастин помолчал, глядя, как Эмми складывает письмо и прячет в сумочку. – Забавно, – сказал он наконец. – Никогда я не считал себя замшелым стариком, а уж тем более – ханжой; но порой обнаруживаешь в себе самые неожиданные вещи. Представляю, что устроит тебе по возвращении твоя тетка Медора.

– Она уже устроила, – сухо ответила Эмми.

– Вот-вот, а ты продолжаешь ее содержать. Все для нее делаешь. По идее, она должна поддерживать тебя, помогать, а не...

– Пожалуй, ей кажется, что именно это она и делает, – пошутила Эмми, но внезапно поняла, что это правда.

Джастин оказался прав: им обоим стало одиноко без Дуга. Джастин пришел в уныние и начал заговаривать о том, чтобы перебраться в другое место. Может быть, в Рим, неуверенно сказал он, но потом решил, что в это время года в Риме слишком холодно и сыро. В конце концов, они остались в Ницце, несмотря на прозвучавший в ту же ночь звонок Сэнди.

Сэнди говорил сухо и кратко. Даже не спросив, как дела, он сразу приступил к делу:

– Ты помнишь водителя такси, который свидетельствовал на суде?

– Что? Нет... Ой, погоди. Кажется, вспоминаю. Но он почти ничего не сказал...

– Он сказал, что неподалеку от дома Дианы посадил в свою машину пожилую женщину и отвез ее в "Мэйси". Так вот, эта женщина – Агнес.

Эмми показалось, что ее окатили ледяной водой:

– Агнес?! Не может быть!

– И тем не менее. Я нашел у тебя дома ее фотографию, отнес в полицию; там отпечаток размножили и расклеили по городу. Таксист увидел фото и явился в полицию... Эмми, ты хоть думала о том, что с ней могло случиться?

– Да! Но с Агнес так бывает! Она появляется и исчезает, но она надежный человек... Нет, Сэнди, я не слишком волновалась о ней.

– Да, думаю, тебе и без того было о чем волноваться, – сказал Сэнди без всякой иронии, но Эмми почувствовала, как запылали ее щеки.

– Что еще сказал таксист?

– Практически ничего. Он посадил ее в машину примерно в половине четвертого. Исходя из этого, полиция предположила, что Агнес могла что-то знать об убийстве Гила, могла даже быть каким-то образом, вовлечена в него, коль скоро она работает у тебя и хорошо знает Диану.

– Она ходила на суд, изо дня в день. Почему этот таксист не заметил ее в зале?

– Говорит, не заметил, и все. Говорит, что вообще не смотрел в зал, потому что очень спешил.

– Но не могла же Агнес знать что-то об убийстве Гила – и никому не сказать!

Последовала долгая пауза. Наконец Сэнди произнес:

– Понимаю, что ты хочешь сказать. Но беда в том, что Агнес до сих пор не нашлась, и никто ничего о ней не знает. Я думал, вдруг ты получила от нее письмо... У тебя в доме, среди почты, были три открытки Агнес от тебя. Мы с лейтенантом Хейли просмотрели их. Сплошь приятные новости, – добавил он, снова без намека на иронию.

– Она любит получать открытки, – вызывающе сказала Эмми. – Мы летим домой, Сэнди. Я завтра же...

– Это бессмысленно. Оставайтесь. Если я что-нибудь узнаю, то сразу сообщу тебе. Кстати, ты, наверное, знаешь, что ко мне приходил Дуг. И еще я получил письмо от Дианы. Она полагает, что Дуг хочет с ней развестись.

– Что?!

– Думаю, со временем она согласится на развод, но не сразу. И у Дуга есть очевидные причины просить развода.

– А зачем Дуг приходил к тебе? – Эмми сама услышала, как резко и взволнованно прозвучал ее голос.

– Я думал, ты знаешь. Расспросить о разводе. Спокойной ночи, Эмми.

В трубке раздался щелчок, и послышался голос телефонистки: "Ваш разговор с Нью-Йорком окончен".

Эмми повесила трубку.

Дугу не следовало просить у Сэнди совета относительно развода. И зря она не сказала Сэнди, что, насколько ей известно, вопрос о разводе не стоит вовсе.

Эмми долго сидела в постели, глядя на телефон. Ей бы хотелось, чтобы Сэнди выбирал другое время для своих звонков... и чтобы после них хоть иногда можно было уснуть...

И все же зря она так легко отнеслась к первому известию об исчезновении Агнес, так легко убедила себя, что Агнес жива-здорова и вот-вот объявится...

Теперь Эмми отчаянно встревожилась. Чтобы Агнес знала что-то об убийстве Гила, но скрывала это – такое еще возможно, хоть и маловероятно. Но чтобы она сама убила Гила – нет, этого просто не может быть.

Но в рассказ таксиста Эмми поверила, потому что вдруг вспомнила: в тот день Агнес сказала, что собирается к племяннице в Нью-Джерси. Значит, она ехала на Пенсильванский вокзал, а "Мэйси" – совсем неподалеку, и Агнес всегда покупала там подарки детишкам племянницы.

Значит, таксист говорит правду. Но если Агнес что-то знает об убийстве Гила, как могла она скрывать это "что-то" все лето, всю осень, и пока шел суд, и даже когда прозвучал приговор?! Впрочем, думая об этом, Эмми не могла не признать, что кто-кто, а Агнес умеет хранить тайну.

Но почему? Чего ради?

Ответ – простой и очевидный – пришел сам собой. Агнес могла скрывать в тайне только то, что могло бы нежелательным образом отразиться на Эмми, Джастине или Диане.

В памяти Эмми вдруг явственно всплыл разговор с Агнес. Та была взволнована, но, как всегда, сдержанна. "Я полагаю, уже никто не сомневается, что мисс Диана его убила?" – спросила она; затем, с каменным лицом и непроницаемым взглядом агатовых глаз, добавила: "Но когда я услышала эту записку..." Потом помолчала и, наконец, сказала угрюмо: "Я уже ни в чем не могу быть уверена".

Именно так, слово в слово.

Что же Агнес хотела этим сказать, мучительно соображала Эмми. Стала бы она что-то скрывать, чтобы защитить ее, Эмми? Несомненно, стала бы; но Эмми-то как раз и не от чего было защищать. Джастина? Да. Но он ничего не знал об убийстве Гила. Диану? Да; но даже в упрямой голове Агнес в конце концов поселилась мысль о виновности Дианы.

Если верить таксисту, – а Сэнди ему верит, – то Агнес находилась неподалеку от дома на 63-й-стрит примерно в те же минуты, когда был убит Гил.

Диана явно не знала о том, что Агнес там была, иначе она хоть раз заикнулась бы об этом. Агнес не говорила, что была в день убийства в доме Дианы... но, с другой стороны, она не говорила и того, что была неподалеку от этого дома...

Эмми могла придумать добрую дюжину причин, по каким Агнес могла отправиться к Диане: например, Диана попросила старую служанку сделать что-то, о чем та не сочла нужным сообщать Эмми. Например: у Дианы в то время не было слуг, а в такие моменты Агнес всегда выкраивала часок-другой, чтобы помочь Ди по хозяйству... Эмми смутно вспомнила, что в день убийства Гила Джастин сказал, будто Агнес собиралась в бюро по найму. Вот и еще один повод зайти к Диане. Но, может быть, Агнес что-то помешало, и вместо того, чтобы зайти к Ди, она остановила такси и поехала в "Мэйси", а оттуда на Пенсильванский вокзал?..

В голове у Эмми мелькали бесчисленные догадки, но все они разбивались о каменную стену скрытности Агнес.

Ближе к утру в голову ей закралась странная и страшная мысль: что, если Агнес действительно знала что-то об убийстве Гила, и это "что-то" настолько опасно для убийцы, что он предпочел заставить Агнес замолчать навсегда? Что, если Агнес убили так же жестоко и хладнокровно, как Гила?

Нет, это немыслимо. Гила убила Диана; в это поверили все, включая суд присяжных и саму Эмми. Но Диана в тюрьме; значит, убить Агнес она никак не могла.

Зря Дуг говорил с Сэнди о разводе. Теперь ей неизбежно придется принять твердое решение и заставить Дуга смириться с ним. Но, хоть решение Эмми уже приняла – по крайней мере, ей хотелось так думать, – Дуг, очевидно, не захочет с ним мириться. Если попытаться взглянуть на все это холодно и беспристрастно, то Дуга легко понять: жена его осуждена на пожизненное заключение, и с этим ничего не поделать. Что бы ни случилось, Диана уже не будет счастлива; и если двое любят друг друга и хотят соединить свои судьбы, почему бы нет? Неужели несчастливы обязательно должны быть все три человека; не хватит ли одного?

Вот только она, Эмми, не будет счастлива; с Дугом – не будет. Чары рассеялись; все оказалось призрачным, ненастоящим.

Но как Диана догадалась, что Дуг влюблен в Эмми?

Об этом Эмми узнала на следующий день. Узнала она и о том, что у Агнес были основания скрывать события того злосчастного дня, когда был убит Гил.

Утром Эмми чувствовала себя усталой; глаза ее были пусты. Джастин тоже выглядел усталым – и старым. Они сидели за столом в гостиной Эмми (она заказала завтрак в номер). День был серым; в распахнутых окнах стальное небо сливалось на горизонте с такого же цвета морем.

Эмми поняла, что должна рассказать Джастину про Агнес. Она набрала в грудь побольше воздуху и начала:

– Ночью мне звонил Сэнди...

Джастин внимательно слушал ее, намазывая маслом булочку. Он ел так быстро, что масло стекало у него по подбородку, и избегал смотреть на Эмми. Когда она закончила, он встал, отодвинул стул, прошагал к окну, затем вернулся к столу и бесцветным голосом произнес:

– Она увидела меня.

Эмми выронила булочку:

– Тебя?! Что ты хочешь этим сказать?

– Она видела, как я шел от дома Дианы. Она стояла на углу. Наверное, ждала такси. И заметила меня.

Эмми выпрямилась и застыла:

– Ты в тот день ходил к Диане?!

– Ну да, – нехотя ответил Джастин. – Я же сказал.

– Но... но ты не говорил этого раньше!

– Еще бы. Я же не идиот.

– Но ты удивился, когда я сказал тебе, что Гил убит! Ты пришел в изумление...

– Разумеется. Еще бы! Когда я подумал, что это случилось едва ли не в тот момент, когда я стоял на крыльце...

– Постой-ка, Джастин. А ты не видел, чтобы кто-то выходил из дому?

– Я не видел ни души. И не слышал выстрелов, если ты собиралась спросить об этом.

– Но... – Эмми едва удавалось быть последовательной; десятки вопросов роились у нее в голове. – Но зачем ты ходил к Диане?

– Хотел сказать в лицо все то, о чем написал в письме. Я был не в себе.

– Это уж точно, – ядовито заметила Эмми. – Итак, ты отправился к Диане...

– ...чтобы сказать ей все, что я о ней думал! Я так боялся, что в один прекрасный день мое тело выловят в Ист-Ривер, или найдут сложенным пополам в багажнике автомобиля где-нибудь в трущобах Джерси...

– И ты виделся с Дианой?

– Нет. Я звонил, но никто не открыл мне. Я страшно разнервничался, но в конце концов решил, что могу прийти к ней за деньгами и в другой раз. – Джастин говорил с подкупающей откровенностью. – Так что я потерял терпение и ушел. В клуб. А на углу стояла Агнес.

– Ты заговорил с ней?

– Нет – просто прошел мимо. Может, помахал рукой из вежливости. Не помню. Я посидел в клубе и вернулся домой. Естественно, я не стал ничего этого рассказывать – ни тебе, ни кому другому. Я никогда не ссорился с Гилом Сэнфордом; я не видел его в тот день, я не знал, что он был у Дианы – если он вообще был там в тот момент, когда я звонил в дверь. Да плевать я хотел на Гила; если я когда-то о нем и думал, так только потому, что меня бесила его физиономия.

"Бесила его физиономия" – так мог выразиться только Джастин. Эмми помотала головой, словно отгоняя дурной сон. – Но, Джастин, почему ты ничего не сказал полиции?

– Еще чего не хватало! – Джастин уже вполне овладел собой; он взял очередную булочку и принялся обильно намазывать на нее масло. – Стал бы я по доброй воле лезть в дело об убийстве! Я его не убивал. Я не видел ничего подозрительного. Зачем мне говорить, что я был около дома?

– Но раз Агнес исчезла, это может означать... не знаю, что! Вдруг это как-то связано с убийством?

– Ты хочешь сказать, что ее тоже могли убить? Допустим, ей что-то известно об убийстве Гила. Допустим, убийца узнает об этом – и убивает Агнес. Вот о чем ты подумала. – Джастин попал в точку. – Если это так, то выходит, что Диана не убивала Гила – потому что ведь Агнес она никак не могла убить.

Эмми долго молчала; затем медленно произнесла:

– Если с Агнес случилось что-то ужасное...

– Ты хочешь сказать – если ее убили.

– Да... хотя я не верю в это. Но если это так, значит, убийца Гила боялся Агнес... и, следовательно, убийца – не Диана...

– А я тебе что сказал? Эмми, мне не нравится твоя манера относиться ко мне как к несмышленому младенцу. Естественно, речь идет о том, что Гила убил кто-то другой, и что этот "кто-то" боялся Агнес!

Джастин был мрачен и угрюм; он вдруг показался Эмми совсем старым. Она глядела, как он аккуратно промокает рот салфеткой... Страшная догадка осенила ее. Агнес видела Джастина у дома Дианы. Джастин связался с ростовщиком. Он играл на бегах; он легко мог позволить втянуть себя в любое мерзкое предприятие... Короче говоря, он мог нанять кого-то, чтобы убить Агнес.

В тот вечер, когда они улетали из Нью-Йорка, Агнес была цела и невредима. У Джастина ни за что на свете не хватило бы духу убить ее самому; но он мог нанять кого-то, кто сделал бы это уже после их отлета. Таким образом, Джастин обеспечил бы себе надежнейшее алиби.

Эмми ужаснулась тому, как стремительно пришла ей в голову эта идея. Она встала из-за стола, подошла к окну и уставилась на серое море, пытаясь отогнать безумную мысль. За ее спиной Джастин произнес:

– Честно говоря, я не думаю, что с Агнес что-то стряслось. Если ты считаешь, что нужно сказать полиции о том, что я приходил в тот день к Диане, – я скажу. Но я не вижу в этом необходимости. Я ведь ничего не знаю об убийстве Гила. А старушка Агнес, скорей всего, отправилась к каким-нибудь родственникам и скоро вернется. Так что беспокоиться не о чем.

Как раз-таки есть о чем беспокоиться, подумала Эмми. Если Диана невиновна, если убийца Гила убил еще и Агнес, то и полиции, и Сэнди предстоит много хлопот...

Она обернулась к Джастину, который спокойно чистил мандарин. Способность мыслить здраво постепенно возвращалась к Эмми, и ужасное подозрение перестало сверлить ей мозг. У Джастина не было ни малейшей причины убивать Гила. Опять же, записка Дианы к Гилу, убедившая всех, даже упрямую Агнес. Могло ли случиться, чтобы кто-то боялся Агнес до такой степени, что не погнушался убийством?

После завтрака Джастин, как всегда, отправился на прогулку к морю. Эмми осталась дома, ожидая почту, – и горько пожалела об этом, потому что в тот день пришло письмо от Дианы.

Собственно, это и письмом нельзя было назвать. Диана никогда не любила писать письма; это скорей были краткие записки, наподобие рокового послания, адресованного Гилу. Но Диана умела вложить в несколько слов очень и очень многое.

Она даже не обратилась к Эмми по имени: "Я должна была догадаться – но не догадалась. Я была только рада, что Дуг проведет Рождество с тобой и Джастином. Я даже не заподозрила. Но когда Дуг приехал ко мне, я сразу поняла. Он не сказал, что хочет развестись и жениться на тебе, но я поняла без слов. Я никогда не дам ему развода. Я найму ради этого любых адвокатов. Ты когда-то хотела быть с ним, но он мой – и останется моим". И подпись, с вызовом – "Диана Уорд"; фамилия была демонстративно подчеркнута жирной чертой.

Эмми снова и снова перечитывала записку. Она никогда не сомневалась, что жесткая, несентиментальная Диана по-прежнему влюблена в Дуга. Она никогда не демонстрировала своих чувств – это было не в ее натуре, – но любила мужа всем сердцем.

Правда была на стороне Дианы, а не Эмми. Ей, Эмми, не нужно было позволять Дугу приезжать на Ривьеру, не нужно было так часто видеться с ним; она вообще не должна была с ним видеться! Она вспомнила предостережения тетушки Медоры, и эта мысль отнюдь не придала ей духу.

Закутавшись в теплое пальто, Эмми отправилась на прогулку. День был туманный и холодный, и в сердце ее тоже стоял холод.

Одно она знала наверняка: нужно срочно разубедить Диану. Вернувшись в гостиницу, она принялась писать – быстро и решительно: "Дорогая Диана! Уверяю тебя, ты ошибаешься. Мы действительно виделись с Дугом чаще, чем прежде; это верно. Но мне и в голову не приходила мысль о браке с ним, и мне очень жаль, что у тебя сложилось такое впечатление". Она остановилась, подумала и добавила: "Я уверена, что Дуг ни капельки не влюблен в меня. Ему просто очень одиноко. С любовью, как всегда. Эмми".

Письмо ей не понравилось: слишком многое осталось недоговоренным. Эмми глянула на себя в зеркало через стол и заметила блеск подаренной Дугом брошки в форме четырехлистного клевера. Нет, зря она вела себя так уклончиво и двусмысленно: нечего и винить Дуга за то, что он вбил себе в голову, будто она вышла бы за него, будь он свободен.

Пора положить этому конец. Ей почудился укоризненный голос тетушки Медоры – из-за серой Атлантики – "Я же тебе говорила..." Эмми наклеила марку на конверт, спустилась вниз и бросила письмо в почтовый ящик. Вот и все.

И все же ей было грустно, словно при расставании с чем-то, что еще не стало, но могло бы стать для нее дорого.

После этого прошла еще одна тревожная, но праздная неделя. Потом позвонил Сэнди. Снова ночью. Едва раздался звонок, как Эмми сразу поняла, что это Сэнди. Голос его был таким, что у Эмми сразу застучала кровь в висках:

– Эмми, у меня плохая новость.

– Агнес?!

– Да. Сегодня нашли ее тело. У нас тут оттепель. Какие-то детишки играли в Централ-Парке и нашли ее. Под сугробом.

Эмми судорожно сглотнула:

– Несчастный случай?

– Неизвестно. Может быть, ее сбила машина, а водитель сбежал. Вскрытие покажет.

– Сэнди, – Эмми с трудом обрела дар речи, – а ты уверен, что это Агнес?

– Да. Мне пришлось опознать ее.

– А если это не несчастный случай? Что думает полиция?

– Я не знаю. Если ее убили умышленно, то резонно предположить, что это как-то связано с убийством Гила.

– Но тогда... тогда Диану должны выпустить, ведь так?

– Не знаю. Сложно предсказать действия полиции. Кстати, вчера я был у Дианы.

У Эмми снова перехватило дыхание. Наконец ей удалось выговорить:

– Она получила мое письмо?

– Да, – ответил Сэнди после краткой паузы. – Она мне сказала. Она тебе не верит. По-моему, Эмми, тебе лучше приехать.

Бедная Агнес! Эмми вспомнила разговор с Джастином, и в сознании мелькнула прежняя чудовищная мысль: если Агнес убита, то не Джастин ли подослал убийцу?

– Нет, нет... – прошептала она.

Сэнди расслышал это.

– Все произошло очень быстро, – сказал он. – Она не успела понять, что происходит. Ее сумочка лежала рядом, так что это не было ограблением.

Эмми овладела собой – и голосом, и мыслями.

– Мы вернемся первым же рейсом, – сказала она.

– Меня несколько дней не будет в городе. Позвони в мой офис и скажи секретарше время прибытия. Дуг вас встретит.

– Ах, нет! – Эмми потрясла и испугала картина, разыгравшаяся в ее воображении.

Голос Сэнди сделался сухим и жестким:

– Конечно, если окажется, что... То есть, если случится так, что Диану освободят, то Дуг будет вправе развестись с ней.

Эмми снова ахнула.

– Я полагал, тебе это может быть интересно. – Голос его стал мягче. – Мне очень жаль Агнес. Спокойной ночи, Эмми.

– Ты... – Эмми судорожно силилась найти слова, – ты считаешь, что Диана не убивала Гила?

– Я всегда так считал, – отрезал Сэнди и повесил трубку.