"РАЙ ГДЕ-ТО РЯДОМ" - читать интересную книгу автора (Флэгг Фэнни)

НОВЫЙ ДЕНЬ

Норма проснулась чуть свет, когда Мэкки сладко похрапывал, привалившись к жене. Спихнув Мэкки обратно на его половину кровати, она попыталась вновь уснуть, но не вышло. Если уж что-то разбудило ее среди ночи, глаз она уже не сомкнет, как бы сильно ни устала. Норма лежала без сна, в голове бродили тревожные мысли о тете Элнер, о ее встрече с мамой и остальными. Ясное дело, это сон - прогулка по небу, гигантская пуговица; верить в подобные сказки - глупость несусветная. И все-таки много в этой истории странного и загадочного. Во-первых, по словам врачей, тетя Элнер умерла по-настоящему; во-вторых, все приборы проверили и они оказались исправны; в-третьих, доктор сказал, что после такого падения тетя Элнер выжила чудом, и наконец, теперь она слышит без слухового аппарата. Неужели она говорит правду? Боже! Еще накануне Норма была уверена в своей правоте, но сейчас ее, как обычно, одолели сомнения. Что, если это все-таки не сон? Что, если это знак свыше, чудо, о котором она молила Бога? Вот было бы здорово! Может быть, и впрямь вечная жизнь существует. Норма поднялась, тихонько взяла одежду и на цыпочках вышла из спальни. Оделась, подкрасилась и пришлепнула на кофейник записку для Мэкки:

Милый, мне не спалось, и я поехала в больницу к тете Элнер. Позвоню тебе на работу. Целую, Норма.

По дороге Норма решила завернуть к тете Элнер домой за расческой и другими нужными мелочами, которые не захватила в прошлый раз. Еще не совсем рассвело. Включив в доме свет, Норма поразилась чистоте вокруг. Тотт и Руби славно потрудились! В спальне Норма на минуту задумалась, не снять ли со стены над кроватью гадкую картинку, где крысы скачут по песку, - тетя Элнер вырезала ее из журнала. С халатом, к счастью, удалось покончить, а когда еще выдастся возможность избавиться от картинки? Собрав волю в кулак, Норма все же удержалась от расправы. Из комода она достала две новенькие ночные рубашки, которые сама подарила тете Элнер на Рождество, на всякий случай и слуховой аппарат прихватила. Вчера тетя Элнер слышала превосходно, но мало ли?..

Неприятные сюрпризы - вот что больше всего портило Норме жизнь. Никогда не знаешь, что случится через минуту, а для Нормы самое страшное - неожиданности. По дороге в Канзас-Сити она думала: если бы пару дней назад ей сказали, что она будет навещать тетю Элнер в больнице, она бы не поверила. И надо же такому случиться именно сейчас!

Именно сейчас, когда Норма наконец-то завершила ремонт в новом доме, пережила климакс, не дойдя до смертоубийства, похудела на два с половиной килограмма и через сорок три года после свадьбы наладила интимную жизнь с Мэкки по своему вкусу - четко по расписанию, каждое воскресенье часа в четыре-пять, смотря по обстоятельствам. Воскресная любовь - подлинный праздник, нечто возвышенное и одухотворенное. Воистину исполнение супружеского долга, а не минутный каприз, как хотелось бы Мэкки.

Аккуратистка до мозга костей, Норма любила все делать правильно. Для супружеской любви надо принять горячую ванну, включить приятную музыку - словом, устроить настоящий праздник. Мэкки - все еще красивый мужчина, его рыжеватая шевелюра почти не поредела... вот только до него никак не доходит, отчего Норме не прыгнуть в постель без всяких приготовлений. Надо, мол, быть непосредственными. В молодости Норма шла ему навстречу, чтобы сделать приятное, - мужчины такие ранимые. Она не знала, как это бывает у других и насколько часто: подобную тему она не осмелилась бы ни с кем обсуждать. К большому ее облегчению, когда Линда доросла до опасных вопросов, в школе ввели половое воспитание, и ей не пришлось объяснять дочери, откуда берутся дети.

Во времена ее юности вопросы пола упорно замалчивали, не то что сейчас. Несмотря на стыдливость, Норма вовсе не была холодна в постели, но собственная страстность ее конфузила и заставляла краснеть, хотя и приводила в восторг Мэкки. «Не надо слов, Мэкки», - смущенно бормотала она, когда муж превозносил ее темперамент. И все же Норму не могло не радовать восхищение мужа, и иногда она принимала свою фирменную пенную ванну в среду или четверг, чтобы сделать Мэкки сюрприз, а подготовка ему не требовалась, не то что Норме. Должно быть, все мужчины такие - откуда ей знать, ни у кого ведь не спросишь, со стыда сгореть можно. Норма и Мэкки дружили с седьмого класса и поженились, когда обоим было по восемнадцать. Других кавалеров у Нормы никогда не было, ее знания о мужчинах ограничивались Мэкки Уорреном - ну так что ж. Норме нравилось жить именно так, как сейчас, - и вот пожалуйста, стоило ее жизни войти в нужное русло, тетя Элнер пережила клиническую смерть и все перевернула вверх тормашками.

В больницу Норма подоспела к завтраку. Санитар как раз поставил Элнер на стол поднос.

– Привет! - обрадовалась старушка, увидев Норму. - Что это ты в такую рань?

– Решила не дожидаться пробок на дорогах. Как самочувствие?

– Укусы чешутся слегка, а в остальном прекрасно. Ты приехала за мной?

– Пока не знаю. Хорошо бы, но с врачами я еще не говорила.

– Да, хорошо бы. Хочу домой. Глянь-ка! - Элнер ткнула ей в руку печенье. - Твердое, как камень. Ах да, омлет ничего, а вот яблочное желе надоело. Ты завтракала? - Нет еще. - Поешь со мной.

– Давайте-ка сами, тетя Элнер, вам надо поправляться. Все приветы шлют, подружки ваши зайдут на днях. Как спалось?

– Хорошо, только меня всю ночь будили, уколы делали, пульс считали, давление мерили. Больных здесь без присмотра не оставляют - по мне, так могли бы и поменьше суетиться. - Элнер протянула чашку: - Кофе жидковат. Привезешь мне получше?

– Обязательно. Тетя Элнер, я хотела спросить кое о чем. - Ну?

– М-м... о вчерашнем... о вашем... - Норма огляделась и закончила еле слышным шепотом: -Путешествии.

– А разве можно о нем говорить? - шепнула Элнер в ответ.

– Только со мной. Расскажите поточнее, что вас просили передать.

– Так... Дай бог памяти... Реймонд говорил: «Жить на свете становится все лучше и лучше». В этом роде. - А Соседка Дороти?

– «Счастье - дело наших рук. Надо улыбаться, в мире много солнца». - И все? - В общем, да. А что?

– Просто я ожидала чего-то... более глубокого, что ли.

– Я тоже, но на деле эдак и лучше. Жизнь-то намного проще, чем нам кажется.

– Это точно все? А о конце света не говорили?

– Нет. Правда, Реймонд всем нам велел держаться, - уже хорошая новость.

– В надеждах на лучшее нет ничего нового. Я-то мечтала услышать откровение, а это старо как мир! - Старо - еще не значит неправильно, Норма. - Разумеется, и все же... В палату заглянула медсестра:

– Миссис Шимфизл, звонят с радио, хотят устроить с вами прямой эфир... какой-то Бад. У Элнер загорелись глаза.

– Бад! Из шоу Бада и Джея! Можно им рассказать про курицу и яйцо, Норма? Я не проговорюсь, откуда узнала.

Этого еще не хватало! Норма так и подпрыгнула.

– Тетя Элнер, никаких выступлений по радио! Я сама с ними поговорю.

Спустя пару минут Бад объявил слушателям:

– Итак, друзья, только что я пообщался с племянницей Элнер Шимфизл в Канзас-Сити. Сама миссис Шимфизл пока не может подойти к телефону, но чувствует себя нормально и всем передает привет. А сейчас, миссис Шимфизл, если вы нас слышите... звучит песня для вас... Делла Риз, «Как много значит день».

Вернувшись в палату, Норма уставилась на Элнер как на подопытного кролика, наблюдая за каждым ее шагом и силясь понять, в своем ли та уме. Но разве поймешь, если в палате без конца толкутся посторонние? Впрочем, пока все вроде нормально... если обычное поведение тети Элнер вообще можно назвать нормальным.

Ближе к полудню женщины из Элмвуд-Спрингс встретились в центре города, у входа в редакцию, гурьбой ввалились в микроавтобус Кэти Колверт и отправились к Элнер. Настроение у всех было отличное - как ни крути, в больницу ехать приятнее, чем на похороны. Ирен сказала:

– Чудеса, Элнер живехонька! А я-то успела приготовить три фасолевые запеканки и три кекса на поминки.

Тотт, сидевшая сзади у окна (как единственная курильщица), продолжила:

– А я таблеток наглоталась, не до стряпни было. Нева добавила: - А я разучивала ее любимые гимны. Руби подхватила:

– Я разморозила ее холодильник и чуть не забрала домой ее кота, это чудовище. Настал черед Вербены:

– Мы с Мерлом прислали цветок в горшке, а потом Мерл перебил у нее всех улиток. Кошмар, если Элнер узнает. Она улиток как родных обожает. Наконец, подала голос Кэти Колверт:

– Я вас, девочки, всех переплюнула - некролог успела состряпать!

И вся компания покатывалась со смеху до самого Канзас-Сити.

В палате у Элнер женщины дружно заахали, до чего бодрый у нее вид, несмотря на все злоключения. Тотт смерила взглядом бледную Норму:

– А вот ты выглядишь ужасно. Развалина, да и только.

– Просто устала - поднялась ни свет ни заря, - оправдывалась Норма. Тотт повернулась к Элнер:

– Ну, голубушка, ты и учудила. Всех на уши поставила! Мы уж решили, конец пришел нашей Элнер.

– Я и сама так решила, - ухмыльнулась та в ответ. - Когда домой? - спросила Ирен. - Не знаю еще. За мной пока наблюдают. - Зачем? - удивилась Тотт.

– Да кто их разберет... может, проверяют, в своем ли я уме? Вербена пристально смотрела на Элнер:

– Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? У меня от осиных укусов головные боли.

– Ничего у меня не болит. Зато я тут превратилась в здоровенную подушку для иголок: всю истыкали, вертели так и эдак, разве что наизнанку не вывернули. Каких только анализов не делали, иные и по два раза. В старательности здешним докторам не откажешь!

Тотт с решительным видом пристроилась на стуле рядом с кроватью.

– Теперь о деле. Страх как хочется узнать, что бывает, когда умрешь? Идешь по белому коридору, встречаешь кого-нибудь?

Норма затаила дыхание, но Элнер, человек слова, отвечала: - Никаких белых коридоров.

– Вот жалость! - протянула Тотт. - Я-то надеялась, что ты нам порасскажешь интересного, мудростью поделишься.

– Да, - поддержала ее Нева. - Быть может, у вас были прозрения, откровения или что-то подобное?

– Вот-вот! - вторила ей Вербена. - Говорят, пережив клиническую смерть, некоторые становятся целителями. Я надеялась, что ты вылечишь мой артрит.

Элнер, прищурившись на Норму, отозвалась:

– Я вам одно скажу: нужно жить каждый день как последний - кто знает, что дальше. Взять, к примеру, меня: только что собирала инжир - и на тебе, в следующий миг лежу без сознания.

Тем временем Руби Робинсон решила найти Бутс - перекинуться словечком и разузнать, что же все-таки случилось.

Бутс, отдыхавшая во время перерыва в сестринской, обрадовалась подруге и призналась начистоту:

– Всем нам велено держать язык за зубами, но тебе скажу как есть. - Бутс огляделась по сторонам, не подслушивает ли кто. - Проверяли-перепроверяли, да так и не поняли, в чем дело. В приемном тогда дежурила моя подруга Гвен; она клянется, что Элнер была мертва. - Что за чудеса?

– Сколько лет работаю - ни с чем таким не сталкивалась.

Руби вернулась в палату в самое время, чтобы услышать радостный возглас Элнер:

– Кэти прочла мне мой некролог! Замечательные слова! Жаль, в газету не попал!

Гостьи просидели до трех и пустились в обратный путь, пока не начался час пик.

После ухода подруг Элнер сказала Норме: - Девочки пробовали дозвониться до Лютера, но его нет в городе. Вот огорчится-то, что пропустил самое интересное!

– По правде говоря, ему же лучше - сами понимаете, он большой ребенок.

– Это точно. Нева расписывала пышные похороны, которые мне готовили, а послушать Ирен, так вас с Мэкки накормили бы запеканками до отвала. Эй, не жалеешь теперь, что я ожила? Запеканки можно заморозить. Вам с Мэкки на целый год хватит.

– Боже мой, тетя Элнер! - взмолилась Норма. - Запеканку я и так приготовлю! Незачем ради нее умирать!

– Надеюсь, Дина с Джерри не купили билеты, чтобы успеть на мои похороны, а если купили, то их можно сохранить до следующего раза, ведь так? Норма строго взглянула на нее:

– Тетя Элнер, если вы еще хоть разок вздумаете умереть, то честное слово... хватит с меня и одного раза.

На ужин подали печенку с луком, и Элнер, дождавшись ухода медсестры, пожаловалась Норме:

– Печенка как подошва! В нашей забегаловке в тысячу раз вкусней готовят.

– На вид и впрямь не ахти, - согласилась Норма.

– Когда ж меня отсюда вытолкают наконец? Скорей бы домой! - Может, завтра станет ясно.

– Не нравится мне, милая, что ты мотаешься туда-сюда каждый день, у тебя и без меня забот по горло.

– Глупости! Главная моя забота - чтобы вам было хорошо. - Норма взяла Элнер за руку. -Если с вами что-нибудь случится, я просто умру. - Спасибо. Добрая ты моя девочка...

Вечером Норма уехала домой, и Элнер осталась наедине со своими мыслями. Жаль, не поверила племянница ее рассказу о том, как она со всеми виделась и как там чудесно... Что поделать, силком не заставишь. Элнер рада была вернуться к друзьям и родным, ее окружили такой любовью. И Норму ей совсем не хотелось бы огорчать, но в глубине души Элнер немножко досадовала, что снова очутилась здесь. Реймонд и Дороти, конечно, неспроста отправили ее назад... а как хотелось бы остаться. Ах, какая жалость, что не удалось повидаться с Уиллом! Уж эти мысли точно нужно держать при себе, но как же это трудно! Не скажешь ведь близким, что хочешь умереть, - толку никакого, а им будет больно. И все-таки, почему ее вернули? Еще одна тайна бытия, и лишь они знают ответ. С минуту Элнер лежала молча, потом запела: «Святая тайна бытия, теперь нашел разгадку я... Теперь...»

В палату влетела перепуганная ночная медсестра:

– Как вы себя чувствуете, миссис Шимфизл?! Вам плохо? - Наоборот, хорошо. Спасибо.

– Простите, мне послышалось, будто вы стонали.

– Это я пела. - Элнер засмеялась. - Я пою не лучше, чем Эрнест Кунитц играет на тубе, но он хотя бы уроки берет.

– Еще раз простите, что вас потревожила. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи. Если ко мне привяжется еще песня, я вас предупрежу. - Чтобы я успела заткнуть уши ватой? - Точно.

Возвращаясь на пост, медсестричка улыбалась.

– Ну и чудачка лежит в семьсот третьей! -сказала она подруге в регистратуре. - Буду скучать, когда ее выпишут. Слышала бы ты, как она нам рассказывала про своих семерых рыжих котов по кличке Сонни! - У нее семь котов Сонни?

– Один. Просто каждого нового она называет Сонни. А еще она обещала после выписки всем нам прислать инжирного варенья и картинку с какими-то мышами, которые скачут по пустыне. - Да она чокнутая!

– Пусть чокнутая, зато забавная. И безобидная. Совсем не то что кислые рожи, на которые мне обычно везет.

– Кстати, насчет кислых рож: приходил Уинстон Спраг, разорялся, щелкал пальцами, всех смешал с грязью. Одну из девочек довел до слез. Незнамо с чего нос задирает!

– 

– Вот нахал! - Девушка оглянулась по сторонам, не слушает ли кто, и продолжала: - Наверняка свое хозяйство пудрит пуховкой. Ее подруга приглушенно хихикнула: -Еще как пудрит! Гаденыш!