"Беда с этой Мэри" - читать интересную книгу автора (Крисуэлл Милли)

Глава 6

— Это не тараканы, Мэт. Это грибы-навозники, — насколько мог терпеливо объяснял Дэн, несмотря на то что этот ребенок сводил его с ума. — Это дорогой, вкусный, совершенно потрясающий гарнир к медальонам из телятины.

Он отхлебнул изрядный глоток из своего бокала с каберне, вместо того чтобы медленно смаковать напиток и цедить его маленькими глоточками. Никакого удовольствия Дэн при этом не испытал.

Полномасштабное отцовство оказалось много тяжелее, чем он ожидал. Свою теперешнюю ответственность Дэн мог сравнить только с игрой в бейсбол, когда держишь в руке биту, зная, что твоя команда проигрывает с нулевым счетом. Дэн не привык к поражениям. До сих пор он всегда считал себя победителем. Просто смешно и нелепо было видеть, как восьмилетний и парнишка перевернул всю его жизнь, заставив уверенного в себе, по всем статьям состоявшегося мужчину ощущать себя неудачником.

Ребенок скорчил гримасу, выражая безусловное и полное отвращение, а Дэн вцепился в ножку своего бокала, собирая силы для следующего раунда и сочувствуя всем матерям, принимающим валиум, чтобы хоть как-нибудь дотянуть до конца дня.

— Да уж, подходящее название. У них и вкус как у навоза, как у дерьма.

— Послушай! — Чувствуя приближение приступа ярости, Дэн метнул в сына предупреждающий взгляд. — Тебе ведь уже было сделано замечание насчет твоего невыносимого, неприличного языка. А ты воображаешь, что я пошутил. У меня наготове кусок мыла, и на нем вырезано твое имя. Я не сторонник телесных наказаний, Мэт, но, пожалуй, на этот раз отступлю от своих правил.

Хотя Дэн делал отчаянные усилия, чтобы вести себя разумно, он не собирался позволить сынишке взять над собой верх. Он видел прискорбные результаты родительской мягкотелости и попустительства во время игр в мяч. Ему отнюдь не улыбалось вырастить такого же избалованного отпрыска, как те юные игроки.

Многоквартирный дом, где жил Дзн, был расположен в претенциозном районе поблизости от балтиморской гавани, в двух шагах от воды. Дэн наслаждался видом парусных лодок, глядя на них из окна кухни, пока готовил. С реки Патапско задувал прохладный ветерок, вот такой, как теперь, взъерошивший волосы его сына, пока тот сидел и водил вилкой по своему морковному пюре, делая в нем борозды.

Мэт с отсутствующим видом провел рукой по непослушным волосам, не желавшим лежать гладко, сколько бы усилий он ни прилагал.

— Меня били и раньше, — сообщил он, бросая на отца негодующий взгляд. — Мама шлепала меня много раз, но мне никогда не было больно.

Последние слова он произнес с вызовом.

Дэну было трудно поверить в то, что его бывшая жена могла поднять руку на их сына. Во всяком случае, она безнадежно испортила его своим баловством. Но в таком случае он многого не знал о Шэрон, как, например, о ее влечении к молодым мужчинам. Кажется, их называли красавчиками. Иногда ему приходило в голову, что он вообще не знал ее.

— Я посильнее твоей мамы и гораздо решительнее. Поэтому если я решу задать тебе трепку, то это будет больно. На твоем месте я не стал бы испытывать судьбу.

Но он сомневался в том, что малый ему поверил. Дэн никогда и пальцем его не тронул.

Мэт заерзал на стуле, поглощая кулинарные изыски — эти телячьи медальоны и все, что им сопутствовало.

— Почему у нас никогда не бывает хорошей еды?

Потому что эта «хорошая» еда вкусом напоминала картон и не была полезной. Дэн не был инспектором из полиции по надзору за здоровым питанием. Он просто любил хорошую кухню.

Смотреть на Мэта было для Дэна почти то же, что на собственное отражение в зеркале. Только в волосах Мэта проглядывала рыжинка. У Мэта, как и у него самого, были зеленые глаза, и Дэн знал, что парень унаследовал от него упрямство и желание всегда настоять на своем.

Если бы только он нашел способ пробить брешь в стене, которую Мэт воздвиг между ними. Прежде у них всегда были прекрасные отношения, но тот номер, что выкинула Шэрон, все испортил. Теперь в них появилась напряженность.

— Значит, твое любимое блюдо — пицца? — спросил Дэн, хотя знал ответ заранее. С того самого момента, как парень научился жевать, он был без ума от пиццы.

Мэт засиял, как электрическая лампочка в сто свечей.

— Да! Пицца! Пицца! — ответил он, пародируя телевизионную рекламу. — Я ее обожаю! Я мог бы есть ее три раза в день всю неделю!

Пицца по крайней мере содержала основные питательные вещества.

Дэн снова наполнил молоком стакан сына и получил в ответ хмурый взгляд.

— Хочешь, пойдем на компромисс? По пятницам я буду водить тебя есть пиццу, а в остальные дни недели ты будешь так любезен, что согласишься есть мою стряпню. Что скажешь?

Он надеялся, что Мэт смирится, потому что Дэн был не из тех, кто покупает еду в «фаст-фуд». Правда он догадывался, что следующим, чего попросит сын, будут гамбургеры и хот-доги. Дэн ел хот-доги во время футбольных соревнований, но лишь от безысходности и отчаяния. Хотя предложение Дэна несколько умиротворило Мэта, было похоже, что парень пытается придумать способ не есть пищу, которая нравилась его отцу.

— Нельзя ли совсем избавиться от грибов? Они слишком тяжелые и грубые.

— Только навозники. Я не могу готовить без грибов многие любимые блюда. Кроме того, так уж случилось, что я люблю грибы. Но ты можешь их выбирать и откладывать, если не хочешь есть.

— А как насчет этих кур по-корнболлски? Я ненавижу их.

— Ты хочешь сказать — по-корнуоллски? — Дэн недоуменно воззрился на сына. — Неужели они тебе не нравятся даже в желе с мандариновым соусом? — спросил он, надеясь на снисхождение, и почувствовал себя раздавленным, когда мальчик кивнул.

«Почему бы малышу просто не вспороть мне брюхо и не располосовать сердце?»

Дэн испустил тяжкий вздох.

— Думаю, мы можем заключить соглашение относительно некоторых блюд. Может быть, нам стоит просмотреть несколько поваренных книг и журналов по кулинарии, и ты поможешь мне составить меню на неделю. Как тебе такое предложение?

Хотя мальчик неопределенно пожал плечами, по некоторым признакам Дэн заключил, что попал в точку. Это предложение заинтересовало его сына.

— Я могу поискать что-нибудь в Интернете, — сказал Мэт. — Просмотрю сайты с рецептами.

Когда речь заходила о компьютере и Интернете, Мэт показывал себя мастером высшей пробы.

Дэн предпочел бы получать информацию по старинке — из книг. И все же, если Интернет мог их немного сблизить, стоило попытаться.

— Действуй — и посмотрим, что ты там сможешь найти. Будет занятно поработать над этим вместе и найти блюда, которые понравятся нам обоим.

Парень вовсе не казался убежденным, но все-таки кивнул.

— Куда мы пойдем есть пиццу? Как тебе «Пицца хат»?

— «Пицца хат» — это хорошо. — Но Дэн знал, куда они отправятся есть пиццу, а возможно, и что-нибудь еще. — Я подумал о месте, о котором узнал недавно. Это итальянский ресторан, где подают пиццу. Как тебе мое предложение?

Мэт скрыл свое разочарование и только пожал плечами.

— Ладно. Как это место называется? Может быть, у них есть свой сайт в Интернете?

Мысленным взором Дэн уже видел темно-карие глаза, кремовую кожу и соблазнительную фигуру.

— «У мамы Софии», — ответил он. — Ресторан называется «У мамы Софии».

Когда вечером ближайшей пятницы Дэн и его сын вошли в ресторан, тот был забит до отказа. Дэну с трудом удалось скрыть удивление, когда ему сообщили, что ждать, пока освободится столик, придется не менее 45 минут.

— Слушай, должно быть, это и впрямь хорошее местечко, — сказал Мэт, окидывая широко раскрытыми глазами длинную очередь любителей пиццы, и заглянул в зал, гудящий как улей.

Официанты в смокингах и соответственно одетые официантки сновали между столиками с огромными подносами, нагруженными изумительно пахнущей снедью. Воздух был пропитан ароматами чеснока и томатного соуса. Позванивали стаканы, слышались смех и гомон голосов. Из-за двустворчатой двери, ведущей на кухню, можно было слышать выкрики, походившие на речи Муссолини, охваченного ораторской горячкой.

— Черт возьми! Да здесь и пахнет божественно! — В животе у Мэта громко бурчало, и отец улыбнулся. — Никогда прежде не видел, чтобы в пиццерии было столько народу.

— О, это хороший ресторан, — сказала высокая женщина в зеленом шерстяном костюме, стоявшая рядом с Мэтом. -

Мы были здесь уже трижды после открытия и всегда находили еду превосходной. И здешнее меню не ограничивается пиццей, молодой человек.

Мэт молча поднял глаза на отца.

— Здесь готовят лазанью точно так, как это делала моя мама, — включился в беседу седовласый джентльмен, тяжело опиравшийся на палку. — Я привел сюда всю семью. — Он указал на многочисленную группу людей разного возраста, молодых и старых, стоявших позади него. — Мы пришли сюда отпраздновать помолвку моей племянницы. Еда должна быть такой же прекрасной, как моя Стефани. — Он подмигнул улыбающейся молодой женщине, стоявшей рядом с ним. — Не думаю, что вам это понятно, но старый человек живет надеждой.

— Приятно это слышать, — отозвался Дэн, моля Бога, чтобы никто из этой очереди посетителей не узнал его по фото в газете.

Мэт потянул отца за рукав. Взгляд его выражал недоумение.

— Что ты имел в виду, когда говорил, что…

— Пойдем-ка, сынок, в комнату отдыха.

Он смущенно, с извиняющимся видом кивнул толпе голодных любителей итальянской кухни, расступившихся, чтобы дать им пройти. Женщина в зеленом бросила на Дэна подозрительный взгляд.

— Папа, почему ты делаешь вид, что никогда здесь не был? — спросил Мэт, когда они отошли на безопасное расстояние. — По-моему, ты писал об этом ресторане.

— Это долгая история. Давай не будем говорить об этом сейчас, ладно?

Лицо ребенка приняло многозначительное выражение.

— О, понимаю. Должно быть, это именно то, о чем недавно говорила в классе мисс Осборн, когда убеждала нас не верить всему, что печатают в газетах.

Конечно, вот теперь малыш обратил внимание на то, что говорит мисс Осборн.

— Погляди-ка! — Мэт оживлялся все больше и больше. — Да здесь просто здорово! У них виноград вьется по потолку! — Он указал на лозы и гроздья пурпурного винограда из пластика, обвивавшие трельяж и поднимавшиеся до потолка. — Bay! Как ты думаешь, он настоящий?

Похоже, мальчик получал огромное удовольствие, и хотя Дэну хотелось поскорее убраться отсюда или спрятаться за чью-нибудь спину, он не хотел разочаровывать сына. Да и сам он решил снова попробовать здешнюю еду. Он не мог поверить всем этим восторженным отзывам об итальянских блюдах, которые услышал в толпе. Неужели его сбили с толку? Может быть, у него что-то случилось со вкусовыми рецепторами? Если так, то, возможно, это результат того, что Линда настояла, чтобы он пробовал все эти чертовы гамбургеры. Его вкусовые рецепторы были введены в заблуждение. Кроме того, во время их перепалки Мэри Руссо признала, что сразу после открытия ресторана у них были кое-какие проблемы, и в этом не было ничего необычного. В ресторанном бизнесе такое случается. Даже более крупные и престижные учреждения, чем это, бывало, испытывали значительные сложности.

Возможно, у повара был в тот день выходной. Черт возьми! Ведь выходные бывают даже у футболистов и бейсболистов. Может быть, Дэн судил слишком поспешно. Может быть, ему следовало выждать, пока ресторан пройдет фазу становления? В конце концов, Дэн не скрывал, что не любит итальянскую кухню, и не исключено, что это повлияло на его суждение. А вдруг, черт возьми, он был не прав? Взявшись за работу ресторанного критика, Дэн относился к своей деятельности серьезно и хотел быть честным и справедливым. В качестве спортивного критика он описывал факты так, как их видел, никогда ничего не приукрашивая в угоду команде или какому-то игроку. Так почему же он проявил такую суровость к ресторану «У мамы Софии»? Потому что был заранее предубежден и ему хотелось оказаться правым во что бы то ни стало? А возможно, он просто был не в духе в тот день и выместил свое дурное настроение на безвинном ресторане, потому что был спортивным комментатором, а не ресторанным критиком!

В разгар самобичевания, которому Дэн предавался со сладострастием, его вдруг окликнули по имени. Его и Мэта провели к столику, за которым восседала молодая леди экзотического вида,

У женщины были короткие волосы неописуемого цвета, торчавшие во все стороны, как спицы колеса. Она примостилась за небольшим столиком, выложенным плиткой, у окна, выходившего на улицу со стороны парадного входа. Загадочная улыбка на ее губах и взгляд, который она бросила на Дэна, показались ему странными, будто она знала что-то, что было неизвестно ему. Это раздражало и нервировало.

Устроившись за указанным ею столиком, Дэн взял в руки меню в красном кожаном переплете и тут заметил в другом конце зала Мэри Руссо. Он почувствовал, как в желудке у него заворчало и забурлило, и похвалил себя за то, что предусмотрительно набил карман таблетками от изжоги. Какая жалость, что не изобрели аналогичного средства от похоти, хотя Дэн и сомневался, что нашлось бы достаточно сильное, чтобы излечить его от того, что он чувствовал в эту минуту.

Сексуальная женщина, предмет его вожделения, разговаривала с одной из посетительниц, дико размахивавшей руками и хохотавшей над чем-то, чего Дэн не мог слышать.

От доносившегося до него смеха Мэри он почувствовал, как мурашки побежали у него сначала вдоль спины, потом по всему телу, пока это странное ощущение не затронуло паха, У него перехватило дыхание, сердце заколотилось как бешеное, и он почувствовал, что не может совладать со своим возбуждением. Это чувство было сродни тому, что он испытывал, ступая на борт самолета.

Удар в сердце — и вслед за ним жжение. Во время двух своих прежних встреч с Мэри Руссо он испытывал то же самое.

«Ну, по крайней мере, — подумал он, — я добился, чего хотел, — увидел ее».

Дэн никак не мог избавиться от мыслей о Мэри. Это-то и было подлинной причиной того, что нынче вечером он выразил желание пойти именно в этот ресторан. Дэн хотел убедиться в том, что чувство, испытанное им при их первой встрече и позже, в супермаркете, все еще не прошло. Что-то более сильное, чем гнев, соединило их. Он был уверен в этом. И знал, черт возьми, что и она чувствует то же самое.

Мэри ежевечерне обходила зал ресторана, останавливалась возле столиков, болтала кое с кем из новых посетителей, узнавала знакомые лица и была в восторге, оттого что обзавелась уже постоянной и немалочисленной клиентурой.

Она не сомневалась в том, что у ее ресторана есть будущее, что ему обеспечен прочный и стабильный успех:

— Не забудьте сегодня попробовать творожный торт, миссис Хегган, — советовала она блондинке, говорившей с сильным французским акцентом, явно не равнодушной к сладкому. — Он сделан по рецепту моей тети Эмилии и совершенно потрясающий. Поверьте, вы не прогадаете. Я ручаюсь.

Глаза ее собеседницы заблестели.

— А вы мне обещаете, Мэри, что я не поправлюсь ни на грамм?

— Ну конечно, дорогая, — отвечала Мэри со смешинками в глазах. — Во всех наших десертах вообще нет калорий. Таким образом мне и удается сохранять фигуру.

Подмигнув сладкоежке, Мэри двинулась дальше и следующую свою улыбку адресовала паре, пришедшей сюда отпраздновать двадцатипятилетие своего брачного блаженства, выпить бутылочку шампанского и отведать особого миндального торта, приготовленного Мэри специально для них.

Мэри уже собиралась пройти в другую часть зала, когда заметила своего смертельного врага за столиком у окна. У нее перехватило дыхание. Она попыталась обуздать свои внезапно взмывшие бурные чувства и жажду убийства.

И этот Дэниел Галлахер еще осмелился снова заявиться в ее ресторан!

«Мы непременно встретимся снова, Мэри Руссо. Можете на это рассчитывать».

Эти его слова, всплывшие в памяти, вызвали у нее новый прилив негодования. Она, прищурившись, смотрела на него и тут заметила рядом с ним маленького мальчика. Тот выглядел как миниатюрный двойник ее недруга. Только вместо выношенных джинсов, синей рубашки-поло и ботинок на ребенке были мешковатые штаны из той же джинсовой ткани, майка-футболка с надписью «Звездные войны. Тайная угроза» и теннисные туфли.

Мэри заключила, что мальчик — его сын, хотя никогда не задумывалась о том, женат ли Галлахер. «Нельзя же сказать, что я думаю о нем постоянно», — попыталась убедить себя Мэри, понимая, что лжет, Но Дэн не производил впечатления женатого и прочно устроенного в оседлой жизни.

Он поднял глаза от меню, посмотрел прямо на Мэри и адресовал ей улыбку в сто ватт, отчего ее ладони и ступни сразу взмокли. Мэри не могла избежать встречи, не поприветствовать его. Если бы она так поступила, то проявила бы недостойную мелочность и мстительность.

Во всяком случае, она убедила себя в этом.

— Мистер Галлахер! Какой сюрприз! Вы последний человек, которого я ожидала здесь увидеть. Неужели вам снова захотелось поесть моей «тяжелой и безвкусной еды»? Кажется, так вы ее назвали?

Она принужденно улыбнулась, но улыбка получилась похожей на гримасу.

Он не обратил внимания на ее колкость, а предпочел сосредоточиться на ее прелестном, восхитительном ротике, сжатом в этот момент, как раковина устрицы. Может, ему бы стоило упомянуть, как он любит этих моллюсков?

— Я привел своего сына попробовать пиццу. Мэт ее просто обожает. Он настоящий фанат пиццы.

Мальчик улыбнулся, показав два кривоватых передних зуба, и Мэри тотчас же почувствовала к нему симпатию. Пусть ей не нравится его отец, это совсем не значит, что она проявит грубость к ребенку. В конце концов, кому, как не ей, было знать, что родственников не выбирают?

Она ответила улыбкой на улыбку мальчика.

— Привет, Мэт. Добро пожаловать в наш ресторан. Значит, ты большой любитель пиццы, да? И какую же ты предпочитаешь? Я попрошу нашего шеф-повара сделать пиццу специально для тебя.

— Bay! — Ребенок чуть не взлетел со стула к потолку, как воздушный шарик. — Ты слышал, папа? А можно мне такую пиццу, чтобы в ней было все? Кроме грибов, Я ненавижу грибы. И…

Дэн доброжелательно улыбнулся сыну, и Мэри почувствовала, как на сердце у нее потеплело, но она приписала это теплое чувство недавно съеденной сосиске с перцем, не желая верить в то, что оно могло быть вызвано чем-то иным.

«Я не позволю себе увлечься этим человеком. Не позволю!»

Пока Мэри слушала, как мальчик перечисляет все то, что он хотел бы видеть в своей пицце, она из-под полуопущенных ресниц изучала лицо его отца.

Дэниел Галлахер был тем, что Энни называла «горячим и лакомым кусочком» и «ходячим оргазмом».

Черт бы его побрал! Эти зеленые глаза искрились и сверкали, пока он слушал панегирики своего сына в адрес пиццы. Эти длинные и густые ресницы! Его улыбка! О! Слишком привлекательная и волнующая, когда он поднял голову, посмотрел на нее и сказал:

— Я хочу попробовать ваше особое блюдо — баклажаны с пармезаном — и попрошу стакан кьянти.

Голос у него был низкий, звучный, с выразительными интонациями, и в то же время мягкий, как атлас, ласкающий обнаженную кожу, как горячая сливочная помадка, изливающаяся на мороженое, как кофе со взбитыми сливками, дразнящий и ласкающий ваш язык…

Почему она не испытывала ни искры возбуждения, когда Лу целовал ее несколько дней назад? Нельзя сказать, что его поцелуй был ей неприятен. Это было даже очень мило — что правда, то правда. Но только его поцелуй не сбил ее с ног. По ее телу не пробежала судорога. Его поцелуй не обжег ее, не заставил ее трепетать. Он не вызвал в ней никакого отклика. Ну решительно никакого! И уж конечно, в нем не было ничего волнующего, а тем более потрясающего.

Разглядывая рот Дэниела Галлахера, Мэри почему-то была уверена, что поцелуй этого репортера был бы более чем приятным.

И несмотря на твердую решимость не поддаваться своим чувствам и фантазиям, она ощущала, что с ее телом творится что-то неладное. Черт возьми! Да что же это с ней происходит? Как она могла испытывать какие-то чувства к человеку, смешавшему с грязью ее ресторан? К человеку, облившему презрением все, ради чего она столько трудилась? Человеку, который попытался лишить ее средств к существованию? Не говоря уже о том, что вкусовые рецепторы этого человека, по-видимому, были парализованы, раз не ощущали вкуса.

Мэри не могла ничего испытывать к нему! Она не поддастся обольщению! Точка! Конец истории.

Мэри приняла деловой вид.

— Я позову вашу официантку. Сегодня вас будет обслуживать Лоретта.

Лоретта Раззоли была самой несимпатичной из официанток, и, как Мэри догадывалась, именно поэтому Энни выбрала ее обслуживать столик Галлахера. Хотя эта женщина блестяще выполняла свою работу, она обладала повадками пираньи. И особенно «привлекательным» в ней было то, что она ненавидела мужчин и с исключительной антипатией относилась к красивым, напоминавшим ей неверного бывшего мужа, с которым она недавно развелась.

— Я позабочусь, чтобы Лоретта немедленно принесла вам вино и пиццу, — сказала Мэри, улыбаясь мальчику. — Постарайся получить удовольствие от ужина, Мэт.

Дэн наблюдал, как Мэри направилась к женщине со странной прической и вступила с ней в беседу.

Они обе посмотрели в его сторону и отвернулись тотчас же, как только он улыбнулся, заставив его почувствовать нечто похожее на угрызения совести.

Мэри Руссо ненавидела его. Он мог это заметить по выражению ее глаз, он слышал ненависть в ее голосе. Проклятие!

— Она славная, — сказал Мэт, ерзая на стуле и теребя прибор на столе. — Мне здесь нравится.

— Да, мне тоже.

Дэн не собирался сдаваться.

«Еще ничего не потеряно, до конца еще далеко».

Имея дело с бейсболом большую часть жизни, Дэн хорошо помнил это изречение.

Что же касалось его намерений, то до конца было еще ох как далеко!