"Внуки наших внуков" - читать интересную книгу автора (Сафронов Юрий Павлович, Сафронова Светлана...)

1. ТАЙНА МЕТЕОРИТА

Сон прошел без сновидений. Открыв глаза, я увидел над собой ровный белый потолок. Позади меня кто-то тихо сказал:

— Кажется, проснулся…

Я оглянулся. Два врача в белых халатах и шапочках внимательно следили за каждым моим движением.

Спросонок я не мог сообразить, что произошло. Все тело мучительно ныло, словно я был жестоко избит. Правая рука онемела и не двигалась. Я снова откинулся на подушку.

Врач со смуглым, как у цыгана, лицом нагнулся ко мне и тихо спросил:

— Как вы себя чувствуете, Александр Александрович?

— Ничего. Где я?

— В Верхоянском санатории. Не волнуйтесь, через два-три дня вы будете совсем здоровы…

— Что со мной?

Врач замялся, видимо тщательно подбирая слова для ответа.

— Ничего страшного. Сейчас уже нет никакой опасности. Вам нельзя много говорить.

Второй врач незаметно вышел из комнаты и вскоре вернулся с тарелкой дымящегося бульона на подносе. Только теперь я почувствовал, как я проголодался, и с жадностью съел бульон.

Следующие два дня я был в полузабытьи. Всякий раз, открывая глаза, я видел перед собой врачей, дежуривших возле моей постели. Только на третий день я окончательно пришел в себя.

— Вы сообщили обо мне в экспедицию Брадова? — спросил я врача, похожего на цыгана.

— Нет. Мы не имели такой возможности.

— Странно… Но все же, что со мной случилось?

Врач наложил мне на запястье левой руки небольшую резиновую пластинку, от которой к незнакомому мне прибору тянулись провода, и, глядя на стрелку прибора, ответил:

— Вы очень долго проспали в пещере у осколка метеорита.

— То-то я чувствую, что у меня все тело ломит. Сколько же я спал?

Врач, не отрывая взгляда от стрелки прибора, повторил:

— Долго, очень долго.

— Сколько же? День? Два? Неделю?

Врач покачал головой.

— Неужели больше?

— Да, гораздо больше. Я даже не знаю, поверите ли вы, если я вам скажу, какой сейчас год.

Я почувствовал вдруг волнение и тут же увидел, как стрелка заметалась из стороны в сторону.

— Успокойтесь, пожалуйста, успокойтесь, — сказал врач. — Вы проспали много десятилетий.

— Что?! Десятилетий?! Не может быть! Какой же сейчас год?

— Две тысячи сто седьмой.

— Какая чепуха! Да знаете ли вы, когда я заснул?

— Знаю. При вас был паспорт и бумаги, удостоверяющие, что вы из экспедиции Брадова. Но вы не волнуйтесь. Мы проведем всестороннее обследование вашего организма и поставим вас на ноги.

До этого ли было мне сейчас! Проспать полтора века! Потерять всех своих родных и близких, остаться одному в чужом, неведомом мире.

— Послушайте, — оказал я, чувствуя, что горло у меня сжало спазмой, — но, может быть, пока я спал, изменилось летоисчисление?

— Нет, летоисчисление осталось прежним. Но вы успокойтесь, все будет хорошо, — повторял врач.

В голове у меня все смешалось. То я думал о своей семье, то вспоминал о радужном свечении осколка в пещере, то вдруг ловил себя на мысли, что мне наверняка предстоит узнать много интересного, нового, то вдруг мне начинало казаться, что я продолжаю спать и вижу сон.

— Сейчас вам лучше всего еще ненадолго уснуть, — решительно сказал врач.

Он достал из кармана своего халата небольшую ампулу с темной жидкостью и, надломив стеклянный отросток, поставил ее на тумбочку рядом с моей постелью.

Из ампулы пополз темный газ. Я почувствовал незнакомый запах и через минуту забылся.

— Ну вот, теперь вам значительно лучше, не правда ли? — сказал врач, когда я открыл глаза. — И мое сообщение уже не кажется вам таким ужасным?

В самом деле мне стало лучше, и я не чувствовал прежнего волнения.

Врач объяснил:

— Это действие газа. Он заглушает любую душевную боль. Теперь можно поговорить. Я многое должен рассказать вам.

— Постойте, доктор. Не можете ли вы показать мне хоть что-нибудь, что подтвердило бы ваши слова? Вы меня простите, но я до сих пор не могу поверить, что все это правда.

— Я прекрасно понимаю вас и прихватил с собою номер газеты, где напечатано сообщение о вашем пробуждении.

Я взял газету, взглянул на дату: действительно, год 2107. Внизу левой колонки была обведена красным карандашом небольшая заметка, подписанная «Кинолу».

— Кинолу — это вы?

— Да.

— Как все это странно! А вы знаете, доктор, что я нашел осколок метеорита?

— Да, знаю. Вот с него и начнем. Болиды, упавшие здесь полтораста лет назад, состояли из вещества, отличающегося особым излучением, которое усыпляет людей. Тот осколок, который вы нашли в пещере, и усыпил вас. К счастью для вас, это излучение не вредит здоровью. Наоборот, оно оказывает целебное воздействие на организм. Оно вызывает радиационный сон и устраняет заболевания, в возникновении и развитии которых особую роль играет перевозбуждение центральной нервной системы.

— Неужели я мот проспать полтораста лет, ничем не питаясь?

— На первый взгляд это действительно кажется странным, но вспомните, что у человека даже во время обычного сна жизнедеятельность организма резко замедляется, уменьшается интенсивность физиологических процессов: газообмена, сокращений сердца и т. д. Во время же радиационного сна, вызванного излучением осколков, деятельность организма ослабевает еще больше. Во много раз больше. Во всех органах наступает сильное торможение их деятельности. Организм как бы застывает, а излучение благоприятно воздействует на тело человека, на его нервную систему. Жизнедеятельность организма поддерживается только за счет тех запасов, которые были накоплены им во время бодрствования. В нашем санатории этим излучением лечат многих больных.

Говоря это, Кинолу в то же время внимательно осматривал меня и проводил какие-то измерения с помощью приборов, стоящих на столике у постели.

— Если хотите, вы можете встать и немного походить.

Мы вместе подошли к большому, почти во всю стену, окну. Перед зданием санатория был разбит парк. Справа от нас виднелось большое круглое озеро.

— Это воронка от Верхоянского метеорита, — сказал Кинолу. — Озеро очень глубокое.

— Кажется, совсем недавно я ходил около этой воронки, — проговорил я задумчиво.

К парку санатория подступала непроходимая тайга. Но от бурелома, через который мне пришлось пробираться в поисках осколков, не осталось и следов. Время успело залечить огромный ожог на поверхности планеты.

Сто пятьдесят лет — срок даже для истории немалый. Я спал, а жизнь в это время шла своим чередом. По-прежнему каждое утро над землей вставало солнце, люди просыпались после недолгого сна и начинали свой обычный трудовой день. Они трудились — и менялось лицо земли, менялась их жизнь, менялись они сами.

— Скажите, — обратился я к Кинолу, — какой же теперь в Советском Союзе общественный строй?

— Коммунизм, — ответил он. — И не только у вас на Родине, а на всем земном шаре.