"Закон крови" - читать интересную книгу автора (Микулов Олег)Глава 18 НЕЖИТЬДожди и дожди, – кажется, им не будет конца. Дети Мамонта уже давно миновали земли, принадлежащие детям Большерогого, и их северных соседей оставили позади, даже не узнав, кто они такие? Нападений не было, только сигналы – издали, дымами и ритмичным рокотом барабанов: Место, где они остановились сейчас, – плоское, почти голое, бесприютное. Здесь никто не живет, ничья земля. И все же знают о нем, наверное, все общины, чья жизнь связана с Большой водой: ведь именно здесь, в этом озере, напоминающем сейчас какую-то гигантскую лужу, она и рождается – их Большая вода! Дрого зачарованно смотрел на ручеек, выбивающийся из озера, смотрел, пытался и не мог убедить себя в том, что вот оно – начало Большой воды, с ее весенними разливами… А ведь он сам пришел сюда по ее берегу, какие же могут быть сомнения! Кажется, и брат его Йом, и друзья, Донго и Вуул, испытывали сходные чувства. Йом и Вуул молчали, а Донго вдруг вздохнул зачарованно и со свистом втянул в себя воздух. Две сильные руки опустились сзади на их плечи. Гор! – Да, вот оно как! Не думал, что еще раз это увижу, не думал! Первый раз тоже не верилось, хотя слышал от стариков, где и как – Гор! Старый! А почему… Дрого осекся, почувствовав, как пальцы Йома с силой впились в его ладонь: Ни Дрого, ни Донго, ни Вуул не слышали – Старый! Вы хотели покинуть свой Род… – Да, – вздохнул Гор, – помню: пятеро нас было. Молодые, глупые… Хотели, да не покинули! К счастью… Зато начало Большой воды увидели своими глазами, как сейчас и вы видите. – Уходя, сказал Йому: – Потом ребятам расскажешь, пусть и они знают. Только не к ночи. Здесь, где никто не живет, где бывают только охотники, оставляющие свои дары Большой воде, ее истоку, решили задержаться. Отдохнуть, осмотреться. Подумать о продолжении тропы. Зимовать здесь? Плохо: слишком все ровно, слишком пусто… И грустно здесь покажется; не случайно Гор с товарищами именно отсюда повернули назад, на родину… Да и те, кто наслышан об изгнанниках, совсем близко, и не раз посетят эти места… Что будет, если они застанут нарушителей Но задержаться можно, хотя бы дня на два. Что там дальше, на севере? Никому не ведомо, только слухи. А вдруг духи все же откликнутся, дадут весть хотя бы во сне? Так думал Арго, так думал Колдун… Да и остальные мужчины. Стоянку свою дети Мамонта прижали к краю хилого сосняка – хоть какое-то укрытие от ветра и и дождя. Правда, вода поодаль, но на это есть бурдюки. Да и не слишком-то пить хочется в такую промозглую осень… Рановато холода начались, быть может, еще будет тепло? Первую ночь почти не говорили: отдыхали, измученные дорогой, погодой, устройством какой-никакой защиты от дождя и ветра. Для вечерней трапезы почти все сгрудились вокруг четырех костров. Арго внимательно всматривался в усталые, понурые лица. Не подкралась ли к кому-нибудь – Йом, а где Нага? – Устала, отец. Я им постель да кров устроил, накормил пораньше и уложил спать. Пусть отдохнет. – Хорошо. Тяжела была эта ночь. Сквозь мрак и непрерывный дождь (ничто не могло от него защитить: ни временные кровли, ни шкуры!) непрерывно доносились голоса. Тех, Никто не говорил об этом, все думали. Каждый – по-своему. Наутро Арго с нетерпением поджидал Колдуна, заранее договорились. Старик приплелся измученный, измотанный, еле живой. – Ничего, вождь! Только одно… Арго молчал. Казалось, он весь сосредоточился в одном своем взгляде… И еще одно казалось: еще более настойчивые, еще более притягивающие глаза – ОТТУДА, ИЗ ШАЛАША! АЙЯ!!! …Колдун тряхнул головой: – Великий вождь! Твой Колдун пытался говорить с духами… И нашими предками! К себе они меня не допускают. Приходили во сне… Скажу одно: говорят: «На север! На север! Дальше! Дальше! Уходите!» Пытался спросить: «Как же здесь? И где встать? Устали!» Ответ один: «УХОДИТЕ!.. ЧЕМ ДАЛЬШЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ!..» А потом – все, конец… Арго задумался: – Дальше… А куда? Колдун знает?! Колдун печально покачал головой: – Нет. Не знает. И никто из нас не знает! Но ведь таков был твой выбор, великий вождь! ПО ТРОПЕ ЧТО НАЧАЛИ ПРОКЛАДЫВАТЬ НАШИ ПРЕДКИ… Арго улыбнулся. Хорошо улыбнулся: без злобы, без гнева. – Я знаю, Колдун! Путь по звездам мне ведом, и мы пойдем этим путем. Но не о том я говорю: ДУХИ СКАЗАЛИ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ О ТОМ, ГДЕ ОКОНЧИТСЯ ЭТА ТРОПА?! Колдун опустил голову: – НЕТ! И пусть великий вождь детей Мамонта простит своего Колдуна… Или убьет… Но не нужно больше вопросов! – Так как же дальше? – только и спросил Арго. И Колдун ответил просто: – Не знаю. УБЕЙ! Распогодилось. Хотя и земля и сам воздух насквозь пропитаны влагой, дождь перестал, и солнце то и дело проглядывает сквозь рваные облака. Ветер гонит их, не дает собраться вновь… Быть может, еще будет последнее тепло? Несмотря на холод и сырость, Колдун скинул рубаху, с наслаждением подставляя тело неверным солнечным лучам. Он запрокинул голову и прикрыл глаза. На следующий день отдыхали – только отдыхали, ничего больше… Молодежь и подростки пошли к озеру: рыбу подколоть, если получится, поохотиться, если повезет. Но это же не труд – баловство. Женщины по привычке старались благоустроить свое временное пристанище – с помощью мужей, хотя те не видели в этом особой необходимости: завтра – в путь! Вот только куда?.. Арго и Колдун говорили об этом снова и снова. – Большая вода не одна, – говорил Арго. – Наша – с севера течет. Быть может, дальше такую встретим, что течет на север? Тогда – по берегу, до снега, до зимовки… Вот только подсказали бы духи, где лучше встать на зимовку? – Большая вода не одна, – соглашался Колдун, – и, быть может, есть и такая, что течет на север. Путь ясен, ночью еще раз посмотрим: похоже, звезды покажут… Но если великий вождь детей Мамонта не захочет – Старик вздохнул: – Мой собрат Куница сказал: Арго помолчал, потом заметил: – А я уж начал думать – – Видела. Туйя. А слышим… Мы все слышим, каждую ночь. Голоса – Так что же, – продолжил Арго, – неужели эта девчонка… – Нет, вождь, нет! И не думай! Не – Завтра пойдем! – решительно сказал Арго. – Завтра! А там – одну, две, три Большие воды пересечем, пока не застыли, – и дальше! Уйдем, быть может. К вечеру совсем распогодилось: и облака развеяло, и ветер утих. Общинники, собравшиеся вокруг общих костров, повеселели. Жарили рыбу – лакомство нечастое, но в озере ее было хоть наугад бей копьем! Охотники добыли жеребца и двух олешков, а дети насобирали в воде всякой всячины – от сладких стеблей до улиток. Совсем пир получился! Люди знали: завтра – в путь! Жаль, конечно, что так быстро, но все равно – отдых хорош! И сон будет хорош: хоть и на ночь, а устроились как на зимовку; женщины постарались. И погода не подвела: не будет так надоевшей сырости. Ойми за обе щеки уписывал печеных улиток, важно угощал мать: – Ешь, женщина! Он отличился: даром что мал, а улиток собрал столько, что и те, кто повзрослей, только присвистнули! – Отец, я б и селезня подшиб, и гусака, да дротика не было. Ты сделай мне дротик, обязательно сделай! Только Йом шутливо потеребил сынишку за рыжий вихор. – Нет уж! Делай сам, как умеешь. Ты же знаешь закон: – А это – не добыча, что ли?! – Возмущенный Ойми протянул отцу очередную улитку. – Ойми завтра еще наберет! Много-много! Знает – где!.. – Ты же слышал вождя: завтра – выступаем! Так что не до улиток, матери помогать будешь… Не дуйся, не дуйся, погоди до зимовки: так и быть, сделаю тебе Нага, сытая, умиротворенная, привалившись к плечу мужа, кормила грудью Аймилу. Подошел Дрого: – Брат! Отец сказал: наша стража – третья! – Третья так третья, выспаться успеем… Сегодня – по двое? – Да. Чужаков нет. Спокойно. Завтра – на тропу. Пусть спят. – Ну и правильно! Хорошо, спокойно. В холодном зеленом небе над озером – совсем тонкий белый отщепок: Небесная Старуха едва-едва начинает приоткрывать свой единственный глаз. Интересно, будут ли сегодня голоса Хорошо, если бы не было: и не так страшно, как противно… Йом почувствовал, как его трясут за плечо… Дрого! – Эй, брат! Заспался? Наша стража. Уже у костра продолжал посмеиваться: – С женой хорошо было? Едва добудился. Йом улыбнулся и, ничего не отвечая, легонько хлопнул брата по макушке. Они немного покормили костры ( Еле открывающийся глаз Небесной Старухи уже исчез. Только звезды. Дрого вертел запрокинутой головой, ища знакомые очертания. – Вон они, Гуси, – показал Йом, – и Большой, и Малый. Стало быть, завтра наш путь – туда. Тьма. Глухая осенняя ночь. Сегодня небо ясное, звезд много, но они не дают света. Куда ни посмотри, взгляд вязнет во тьме… – Две кроваво-красные точки. Далеко. Будто светятся… Дальние костры? Не похоже. Почему-то вспомнилось ночное сияние над – Не знаю. Что бы ни было, от Уже на ходу Йом оглянулся, и ему показалось, что красные точки приблизились. Дрема навалилась неожиданно. Тяжелая, непереносимая. Их стража только началась, а уже не было сил бороться со сном. – Да что же это такое! – ворчал Дрого, в третий Раз смачивая глаза водой из баклаги. Йом и сам ничего не понимал. Знал одно: ни усталость, ни Нага здесь ни при чем. Он ходил взад-вперед, он тер буквально раздирал кулаками слипающиеся глаза, старался слушать ночные звуки, но ничего не было слышно. Совсем ничего, все та же глубокая мертвящая тишина. И хотелось только одного: упасть прямо здесь, на месте свернуться калачиком, как его Ойми, – и спать, спать… – Пройдемся еще раз вдоль Круга! – Хорошо, идем, – ответил Дрого и… Нужно растолкать, растормошить брата, пока не стряслось беды. Йом сделал шаг… другой… Но непреодолимая сила так тянула его самого к земле, что противиться уже не было никакой мочи. Он только посидит чуть-чуть, немного отдохнет… …Йом резко вскинул голову, словно от удара по плечу. Посмотрев на небо, охотник облегченно перевел дыхание. Если и спал, то действительно чуть-чуть: звезды не сместились с тех мест, на которых были, когда он в последний раз глядел на них, и до конца третьей стражи было по-прежнему далеко. И сон прошел совершенно, Йом чувствовал себя бодрым и сильным. Обход завершился быстро. Йом задержался, пытаясь всмотреться во мрак, там, где они видели красные точки. Ничего! Он уже повернулся, чтобы вернуться к костру и разбудить Дрого, как вдруг… – Что это? ОТКУДА?! Нага зовет!.. Но почему? Что случилось – – Нага? Ты где, Нага? Что стряслось?! – Не думая больше ни о чем, забыв все наставления Колдуна, даже не подняв тревогу, так и не разбудив своего брата, Йом переступил черту Он бежал на голос, не замечая ничего вокруг: ни сгущающейся тьмы, ни того, что их стоянка теперь – все дальше и дальше… Случилось что-то ужасное, чудовищное!.. Как уже было однажды!.. – Нага! Н-А-А-АГА! Ее голос не приближается – отдаляется! Почему?! – Рвется сердце, стучит кровь в висках… Быть может, ее кто-то схватил?! Сейчас, сейчас!.. СКОРЕЕ! – ОЙМИ?! Великие предки, духи-покровители, да что же такое делается?! Йому казалось, он уже видит, различает фигуру своей жены… Только почему она ускользает от него, несмотря на зовы? Сама зовет и ускользает… – НАГА! ОЙМИ! Где вы?! Поскользнулся на палой листве, скатился в овражек… Вскочил – и дальше, на голос, на голос! – …Как долго длится эта безумная гонка?! Йом не знает, он уже не понимает ничего… Только голос, только зов… И ОНА, его жена… Вот снова мелькнула… Чтобы тут же скрыться!.. – Н-А-А-АГА! …Наконец-то! Спит Одноглазая, темно… Но жена – вот она, совсем рядом… ЧТО ЖЕ СЛУЧИЛОСЬ?! – Вот она, в двух шагах… Остановилась, ждет… А где Ойми?! – Ее палец указывает на стебли чеснока, сплетенные с ремешком оберега… И сейчас, когда наконец-то он нашел жену, и Ойми, конечно, где-то здесь, рядом, и Аймила… Йом не колеблясь сорвал и отбросил в сторону то, что раздражает Нагу, чтобы скорее, скорее обнять ее… – НУ ВОТ И ХОРОШО! Руки, сомкнувшиеся на его шее… Глаза… Хищная улыбка, оскал… ЭТО НЕ НАГА!!! – ВОТ МЫ И ВСТРЕТИЛИСЬ! СНОВА ВСТРЕТИЛИСЬ! Я ДАВНО ЖДАЛ, ДАВНО… Черты на миг расплылись – и преобразились в иные, хорошо знакомые… Йом рванулся, попытался извернуться, сдавить, скрутить врага. Но – ТЫ СТАНЕШЬ МОИМ ДРУГОМ! СОВСЕМ СКОРО, А ТАМ И ДРУГИЕ!.. Последний отчаянный рывок! Бесполезно… Красные огненные глаза – у самого лица; они втягивают, всасывают в себя, и там, за ними, не Дрого вырвался из сна, из какой-то глубокой норы, куда он падал и падал – навстречу двум огненным точкам. – Йом! – Дрого позвал вполголоса, чтобы не разбудить спящих. Он вспомнил непонятную, непреодолимую дрему. – Йом! Йом! – продолжал окликать он, напряженно всматриваясь в землю… Так случилось, что Дрого начал обход Круга с того самого места, где Йом закончил его. – ЙО-О-М! – закричал он в ночь, уже не заботясь о том, разбудит людей или нет. НЕЛЬЗЯ СМОТРЕТЬ В ГЛАЗА НЕЖИТИ! Резко отпрянув назад, закрыв рукавом глаза, Дрого срывающимся голосом подал сигнал – тот самый, что несколько дней назад: – Й-о-го-го-го-го! Й-я-а-а-а! – Как же так? Как ты мог заснуть на страже?! Отец еще ни разу не говорил с Дрого таким голосом. Взгляд его, исходящий презрением, почти ощутимо отталкивал сына, – даже ночная тьма не могла этого скрыть. И жалко, безнадежно убого звучал его ответный лепет: – Не знаю… Нас обоих сморило… – ОБОИХ?! И где же твой брат? Его нет! Дрого опустил голову под взглядами охотников. Они стояли около прохода сквозь – Факелы! – командовал Арго. – Уходим на поиск. Колдун! Старый! Что еще нужно для защиты? – Вас много. Чеснок, обереги у всех? Будет огонь… Тогда – ничего больше; ОН не посмеет напасть. Только держитесь все вместе. А это – на случай. – Колдун протянул вождю свой осиновый посох. – В случае чего – бей Арго недоверчиво хмыкнул, но посох взял. – Когда уйдем – замкни Круг и жди нас. Остается четвертая стража… А ты, – он так посмотрел на сына, что лучше бы Дрого ослеп! – ты иди к матери. Из группы охотников послышался смешок… Ни на кого не глядя, Дрого двинулся во тьму. Вернувшиеся не застанут его в живых, – это понимали все. И отец тоже. Спас Колдун. – Великий вождь, не спеши! Твой сын не виноват, не слабость его одолела – Арго помолчал. Затем кивнул сыну: – Хорошо. Пойдешь с нами. Но может, тебе и впрямь лучше остаться? Не спать, сторожить. Сейчас в его словах не было ни презрения, ни даже укора. Но Дрого решительно замотал головой и едва смог выговорить: – Нет. Я туда. Брата искать. След на влажной земле был хорошо виден при свете факелов. – Он бежал! – бормотали охотники. – Куда, зачем? Руки стискивали древки копий – Берег озера. Здесь светлее, да и ночь – Здесь следы еще яснее: Йом бежал, увязая в песке, бежал изо всех сил… К кому-то или к Там, впереди, куда уводила цепочка следов, вырвавшихся из кустарника, лежало распростертое тело. А на нем… КРЫЛАН! Перебросив копье в левую руку, Дрого выхватил из колчана дротик и метнулся вперед. – Дрого! ПОДОЖДИ! Арго, сжимая колдовское оружие, бросился вслед за сыном. И тут… Тварь, сидящая на теле Йома, расправила свои перепончатые крылья, разинула пасть Когда открыли глаза, на песке осталось лишь неподвижное тело. Мертвого Йома внесли в лагерь уже на рассвете. Дрого не уходил, терпеливо вынес рыдания и причитания Наги, но когда маленький Ойми посмотрел на него своими круглыми, еще не осознающими случившееся глазенками, когда задрожали его пухлые губы, – молодой охотник не выдержал. Ушел, убежал, упал на лежанку, до тошноты закусил край вонючей лошадиной шкуры… Мать неслышно выскользнула из шалаша, а через какое-то время появился отец. Посидел рядом, помолчал. Потом твердой ладонью хлопнул сына по спине: – Все, хватит, идем! Ты – мужчина! Вначале мужчины, а потом и женщины, обмывавшие тело Йома, диву давались: И еще странность: тело обмывали на солнце, и оно казалось давно, безнадежно мертвым. Но когда Йома обрядили и уложили в им же построенном шалаше – По обычаю детей Мамонта, хоронить следовало на другой день, после ночи, проведенной под родным кровом. Решили не нарушать обычай: все равно раньше, чем назавтра, на тропу не встать. Тяжело будет без Йома. Все любили этого веселого храбреца А Колдун чем ближе вечер, тем все больше мрачнел. Наконец, видимо приняв решение, пошел к Арго. – Великий вождь! Твой погибший сын лежит сейчас в своем доме. Где проведет эту ночь его семья, Нага и дети? Арго изумленно посмотрел на старика: – Разве изменились наши обычаи? И неужели мудрый Колдун не заметил?.. Колдун взглянул туда, куда показал Арго. Действительно не заметил, старый дурень! Из-за мыслей своих не заметил. Они расширили свое временное пристанище так, чтобы принять на ночь вдову и сирот. – Пусть Колдун не сомневается: семью своего погибшего сына я не оставлю! И Дрого не оставит семью погибшего брата. – Это хорошо… Нет, я не о том. Хорошо, что в эту ночь вы будете все вместе. – И Колдун, наклонившись к самому уху вождя, что-то зашептал. Арго смотрел на Колдуна недоуменно и недоверчиво. Конечно, о – Да, великий вождь! Это так. Придется в эту ночь День простоял ясным, но солнце садилось в тучу. Подул ветер, постепенно усиливаясь к ночи. Удрученные общинники торопились покончить с едой, чтобы поскорее отойти ко сну, завернуться в шкуры, потеснее прижавшись друг к другу, а то и с головой укрыться, лишь бы не видеть и не слышать ничего. Колдун не знал, как широко распространился слух о его разговоре с вождем, но видел: напуганы все! Конечно, Арго предупредил кого нужно, и понятен расширенный от ужаса взгляд Наги. Знали и Дрого, и Айя, и, должно быть Вуул и Донго… Кто-то еще, быть может. Но и все другие, даже те, кто наверняка ничего не слышал, подавлены. Не только внезапной и загадочной смертью одного из лучших… Сама надвигающаяся ночь давит. Началось на закате – с птиц. Опять, как тогда, в незапамятные времена, серая мелюзга, слетевшаяся невесть откуда и заполнившая окрестности. И какое-то ритмичное, почти осмысленное чириканье… Птицы смолкли разом, как только село солнце и надвинулась ночь, – словно их вожак отдал приказ. Тьма распространялась удивительно быстро, – быть может, еще и потому, что усиливающийся ветер нагнал облака, сквозь которые даже просыпающаяся Одноглазая не могла увидеть то, что происходит на их стоянке. И в порывах ветра вновь зазвучали Смолкал людской Гор и Морт с удивлением посматривали на старика, обычно уходящего к себе одним из первых, сразу после наведения – Кто во вторую стражу? – спросил Гор. Услышав имена, сказал: – Подходяще! А в третью? За четвертую, наверное, бояться нечего. Рассвет. – Вождь сам хотел, но я воспротивился. Там, под его кровом, – самое опасное. Решили: Вуул и Донго. – Ну что ж. А сам могучий Колдун не боится устать? Вся ночь, да после такого дня! – У меня есть снадобье. Стража ушла в обход Круга. Колдун предупредил: – В случае чего, не смотрите в глаза, не откликайтесь на зов. Что бы ни померещилось, не бегите через Круг. Меня зовите, тревогу поднимайте, но не нарушьте Защиту! Он сидел так, чтобы видеть оба шалаша: и тот, что стал теперь Вслушиваясь в ветер ВОТ ОНО! Воздух словно качнулся от ледяного порыва, а Колдун слышал, как сзади него засопел Гор и тихо ахнул Морт, но не обернулся. Он завороженно смотрел, как темная фигура, постояв, как бы привыкая к новым ощущениям, двинулась неуклюжей, переваливающейся походкой, так не похожей на прежнюю легкую поступь Йома, в сторону шалаша, где спали Нага и дети. Колдун ждал этого, и все же, чтобы двинуться с места, ему пришлось сделать над собой настоящее усилие. Он извлек из-за пазухи свой знаменитый оберег, так чтобы тот лег поверх одежды, и, опираясь на осиновый посох, направился туда же. – Голос глухой, низкий, но в нем еще можно узнать прежнего Йома! В шалаше завозились; послышался детский плач… Прерывистый, захлебывающийся от сдерживаемых рыдания голос Наги: – Нет, Йом, нет, муж мой! Ты теперь не можешь быть с нами. Вспомни: ты любил нас, меня, сына… Ты так радовался нашей дочери! Уходи! Ради Ойми, ради Аймилы… Ради меня – уходи на – НАГА! Глухо, безнадежно… Колдун выступил вперед и, стискивая правой рукой свой посох, словно оружие, а левой – выставив вперед o6epeг, позвал негромко: – Йом! Мертвец повернулся на зов не как живые – медленно, всем телом… – Колдун!.. Старый!.. – Тот, кто был Йомом, заговорил вновь, но не так, как с Нагой. Медленно. Так, будто каждое слово дается ему теперь с великим трудом, с мучением! – Низкий утробный вой донесся из тьмы. Длинная судорога сотрясла тело Йома, и он замолчал. Какое-то время молчал и потрясенный Колдун. Потом заговорил – мягко, дружелюбно, но со всей внутренней силой, на которую только был способен: – Опираясь на посох, но не опуская оберег, Колдун наступал на мертвеца, а тот – медленно, с трудом, но отходил к своему обиталищу… Уже изнутри до Колдуна донеслись последние слова: – Всю ночь, все четыре стражи Колдун не сомкнул глаз. Но больше ничего не случилось, только вой звучал снова и снова. – Йом был воистину лучшим охотником детей Мамонта! – говорил Колдун перед притихшими общинниками. – Он и сейчас – лучший! Он сопротивляется Врагу даже теперь. И мы должны спасти Йома, вырвать его из-под власти Врага, помочь уйти по ледяной тропе. Колдун верит: Арго задал вопрос, который был на языке у всех: – Помочь? Но как? – Убитого Колдун успокаивающе поднял руку: – Вода очищает, как и огонь. – Колдун! Старый! – робко заговорила Нага. – Скажи, я могу проститься с мужем? Какое-то мгновение он колебался. – Сможешь. После обряда. Остальным лучше этого не делать. Люди ждали на ветру – здесь не найти укрытия поблизости от стоянки, чтобы можно было услышать зов Колдуна. Плакали женщины, угрюмо молчали мужчины. Такого погребения еще не знал никто из них. Правда, и того, что случилось этой ночью, до сих пор не переживал никто. Почти никто. – Дождя нет, но солнце играет с белыми облаками. Ветер гонит их от озера, может, и собьет в большую стаю.» Не слишком ли далеко ушли? Услышат ли зов Колдуна? Ветер-то с другой стороны!.. Что это? Крик? Колдун зовет, быть может? Люди тревожно переглядывались, всматривались в сторону своей стоянки. Конечно, сейчас утро, солнце… Ну а что, если не – У кого глаза поострее? Что там? – проворчал Гор. – Ничего вроде, – пожал плечами Каймо. Но вот наконец у крайнего шалаша появилась фигурка, призывно машущая руками… Донго! – …а-айтесь! – долетел отголосок. Трое совершавших обряд стояли у входа в Колдун казался спокойным. – Нага, ты можешь проститься с мужем. Нага вошла в шалаш с Аймилой на руках, Ойми цеплялся за край ее рубахи. Колдун покосился на Ойми, но промолчал. Вернулись быстро. Ойми плакал, а Нага, хотя и бледная, казалась… – Теперь… – начал было Колдун, но его прервала Айя: – Я мать. И я прощусь с сыном. Дрого тоже выступил вперед: – А я – брат! – Хорошо, – вздохнул старик, – идите. Вначале Айя. Дрого вошел в полумрак – Прощай, брат! – прошептал Дрого. – Прощай Он хотел коснуться рукой груди Йома, но ладонь на что-то наткнулась… Приподняв край шкуры, Дрого с ужасом увидел, |
||
|