"Капкан на наследника" - читать интересную книгу автора (Спиллейн Микки)Глава 13На мой пароль в «Веллер-Фабрей» по-французски ответили, что у них закрыто до утра, что означало только одно: я должен перезвонить по специально оборудованной горячей линии. Я снова набрал номер и спросил: — Телефон прослушивается? — Вполне возможно. Утром у нас были агенты из Казначейства. Марсель явно контролирует все международные звонки. Джейсон прислал нам двоих из ресторана «Павильон-он-Кроссиз», как раз перед тем, как застрелили одного из курьеров из Стамбула. В его чемодане было двадцать кило героина, готового к отправке в Штаты. — Кто его убил? — Никто не знает. Думают, что была попытка перехватить товар. Убийца исчез бесследно. — Черт! — выругался я. — И у кого теперь товар? На том конце провода раздалось хихиканье: — В том-то и шутка. Ни у кого. Курьер предвидел обман и решил перестраховаться. Поменял пакеты. Настоящие до сих пор где-то лежат себе преспокойненько. Если бы все прошло гладко, то курьер взял бы деньги и только потом сказал, где тайник. К несчастью, он слишком многое предусмотрел, а вот собственное убийство — не смог. — Есть какие-нибудь наметки? — Насколько мне известно, пока никаких. Курьер был настоящим профи. Теперь открыта большая охота. Типа... как это вы говорите?.. кто нашел — тот и молодец. — Кто работает с нашей стороны? — Ирландец О'Киф и Пьер Дюмон. — Черт! О'Киф и так на заметке в Берлине, а... — Всего лишь обвинение в нападении. Вряд ли кто его узнает. Кроме того, — снова захихикал мой собеседник, — волноваться надо тебе, а не ему. — То есть? — не понял я. — На этом деле стоит твоя печать. Твой «заказ по почте», если можно так выразиться. Ходят упорные слухи, что курьер ничего такого не подозревал и пакетов не менял. То есть это первоклассный, хорошо спланированный перехват товара, а убийство — всего лишь попытка отвлечь внимание и сбить всех со следа. — Мило! — Кое-кто очень зол. Сам Ле Флер назначил награду за находку товара или за твою голову. Ле Флер — цветок. Слишком красивое имя для выродка в человеческом обличье. Этот ублюдок сидит где-то, словно король, и нажимает на кнопки, которые приводят в действие механизм убийства. И не важно кто ты — последний наркоман или дипломат, — кнопка нажата — и тебя нет. Его империя построена на наркотиках, и все, кого он не смог выжить с рынка, либо уничтожены, либо работают под его крылышком. Все, да не совсем. И в большой лодке бывают маленькие дырочки, которые не поддаются никакому контролю, и если эти дырочки начнут увеличиваться, то весь корабль пойдет к чертовой матери на дно. — Это может вывести его из подполья, — заметил я. — Нет, боюсь, что нет, хотя слишком многие хотели бы узнать, кто он на самом деле такой. И если это все же произойдет, все, кто занимает более или менее солидное положение, будут стараться убрать его со своего пути. Наша эпоха — эпоха науки и техники. Налет бомбардировщиков, точечные удары по цели — вещь вполне выполнимая и в финансовом, и в организационном плане. — Все равно сложновато, — сказал я. — Согласен. Но ведь легче вытащить муху из компота, чем выливать весь, а мухой этой считают тебя, Дог. Одного из членов синдиката даже назначили твоим палачом, решив сыграть на его врожденной злобности и подозрительности, подбили его на то, чтобы он выкрал тебя... ну а потом, конечно, убил. — Турок? — Точно. Им уже известно, что случилось с двумя его людьми. Или ребятам удастся выполнить задуманное в ближайшем будущем, или Ле Флер обратит на Турка особое внимание. А это совершенно нежелательно. — Черт, так вот почему он так упорствует! Они предприняли еще одну попытку, но мне повезло по чистой случайности. А моему другу повезло не так сильно, его чуть не прикончили. — Не следует оставлять друзей без защиты, Дог. — Скажи это Турку. — Возможно, он не принял твою отставку всерьез. — Придется. Никто не приезжал за последние несколько дней? Мой собеседник помолчал немного, постукивая кончиками пальцев по аппарату. — Никто, если брать во внимание наши обычные каналы, но это ничего не значит. Насколько мне известно, сутки назад в Мехико и в Неваду прибыл груз. Может, кого-нибудь прислали этим рейсом. А ночью береговая охрана упустила быстроходный крейсер, который направлялся в сторону Майами. Так что никакой уверенности быть не может. — Ладно, в таком случае начнем плясать оттуда. Мне нужны два иностранца примерно моего телосложения и роста, особых примет не имеется. По-английски говорят с акцентом, возможно бельгийским. Одежда новая и очень дорогая, но они носят коричневые ботинки с темными костюмами, так что это может стать зацепкой. Проверьте кинотеатры, где крутят фильмы на иностранных языках, гостиницы, обслуживающие подобных клиентов, рестораны... ну вы сами знаете. — Понятно. — Кто-то явно подготовил для них прикрытие, так что у них имеются свои контакты. Не думаю, что у них было время сделать приличные документы, так что это тоже может помочь. Скорее всего, они будут расплачиваться наличностью, чтобы сэкономить деньги на кредитных картах. — Я слышал, как скрипело перо о бумагу: мой собеседник делал необходимые пометки. — Дальше... у одного из них пушка 38-го калибра, другой упакован никелированным двадцать вторым в тяжелом исполнении. Скрежет внезапно прекратился. — Арнольд Белл, — проговорил он. — Бельгийский подданный. — Дог, ты же знаешь, что это за человек, правда ведь? — Слышал пару историй. — Лучше его никого нет. Всегда работает в одиночку, потому что ему так нравится. Отправил на тот свет одиннадцать важных персон. Единственный провал — в деле с генералом де Голлем. Тогда его чуть не схватили. Был очень близок к провалу. Но только близок. До сих пор ни разу ни на чем не попался. Дог... твоя голова нужна им позарез. — Тогда зачем ему второй? — Скорее всего, затем, что со страной он знаком не слишком хорошо. Как ты сказал... коричневые ботинки? — Похоже, им обоим нужен курс переподготовки. — Когда позвонишь? — Завтра. — Времени слишком мало. — Сделай, что сможешь, — сказал я. — Кстати, как ты объяснил скрытую телефонную линию ребятам из Казначейства? Мне показалось, что я вижу, как он безразлично пожал плечами. — Коммерческая необходимость. Конкуренты идут на все, чтобы узнать имена и адреса наших избранных клиентов. Друзья Лейланда Хантера очень облегчили мои поиски. Брайди Грек на пару с Маркхамом были выписаны из больницы по собственной просьбе и против воли врачей. Единственное, что они упустили из виду, — что копы по своей натуре люди весьма любопытные и суют свой нос даже в те дела, которые не касаются их напрямую. Один из детективов неофициально попросил, чтобы его известили, случись какая-нибудь необычная выписка. И служащий регистратуры, у которого был брат в органах, согласился. Копа звали сержант Тобано. Он допрашивал двух несчастных и освободился только к началу третьего, но обратил на меня внимание только тогда, когда дежурный указал на скамейку в дальнем конце комнаты, где я терпеливо ожидал своей очереди. Вид у Тобано был усталый, щеки небриты, одежда помята, и создавалось такое впечатление, что он обижен на весь белый свет. В глазах сквозило безразличие, и, сунув руки в карманы, сержант произнес: — Я ждал, что мы снова увидимся. — Почему? — Предчувствие. — Давайте поболтаем немного, — предложил я. — Пошли в офис, вон туда, — махнул он рукой. Я проследовал за ним в отделанную деревом комнатку, отдававшую прошлым веком, подождал, пока Тобано закроет дверь, и уселся на стул перед заваленным бумагами столом прямо напротив него. — Ну, послушаем, — сказал он. Я добыл карандаш, накарябал номер на клочке бумаги и подтолкнул его к Тобано: — Сначала позвоните. — Что?! — Тон был возмущенно-резким. — Просто позвоните. Это местный номер. Тобано не двинулся. Он сидел как истукан, вперившись в меня черными орлиными глазами, словно старался на всю жизнь запечатлеть мой образ в своей памяти. Потом все же потянулся к телефону. — Если это еще одна шутка, то тебе несдобровать. Он набрал номер и, когда на том конце сняли трубку, оторвал взгляд от бумаги и перевел его на меня, глаза его превратились в щелки. Он представился, начал было говорить, что перед ним сидит некто по имени Догерон Келли, но дальше этого дело не пошло. Сержант дважды обескураженно кивнул, сказал «ладно» и дал отбой. Затем набрал другой номер, проверил первый и положил трубку на место. — У тебя неплохие связи, Келли. — Иногда бывает полезно. — Так и быть, на этот раз оставим все как есть. Только попрошу не забывать, что я не дам спуску любому, кто переступит черту или начнет вмешиваться в мои дела. У тебя есть десять минут, так что начинай. — Вы следили за теми двумя парнями, которые немного пострадали в туалете гаража. — Простая предосторожность. — Они скрываются. — И ты хочешь знать где, — продолжил Тобано. — Точно. — Зачем? — Если желаете, я сам побегаю по городу, поищу их. Коп обдумал мою фразу, понял, что я вполне способен разыскать парней, и кивнул: — Грек в меблированных комнатах в Вест-Сайде. — Он нацарапал адрес на клочке бумаги с моим номером и кинул его мне. — Маркхам зарегистрировался в «Ормин-отеле». Они выписались в разное время и поехали разными машинами, но это им не помогло. — Им ведь не предъявили никакого обвинения? — Нельзя привлечь человека только за то, что его избили. Они даже счет в больнице оплатили. Я отодвинул стул и поднялся: — Если вы все-таки потрудились снять отпечатки пальцев у этих двоих, пока они валялись без сознания, передайте их парням из Вашингтона, пусть пробьют в европейских отделениях. — Сделаю. — До сих пор держите эту парочку под колпаком? — Послание дошло до кого надо. — Я бы не был так в этом уверен. — Почему же они все-таки сбежали из больницы? — задумался Тобано. — Может, меня испугались. Пятьдесят лет назад один чертовски богатый судовладелец завещал свой особняк в центре Ист-Сайда только что появившемуся на свет юридическому братству. И то, что раньше представляло собой общежитие для нищих легальных сыщиков, со временем превратилось в один из наиболее известных частных клубов Нью-Йорка, доступ в который был открыт только лучшим представителям этой профессии, способным мановением руки разрушать и созидать целые империи. Я сидел за столом из темного орехового дерева напротив Лейланда Хантера и с удовольствием потягивал коктейль, осматривая зал в поисках знакомых лиц и удивляясь акустическим особенностям помещения, благодаря которым даже самые громкие голоса превращались в едва различимый шепот. — Хорошо живешь, — протянул я. Хантер улыбнулся и пожал плечами: — Нельзя отбиваться от стаи. Кроме того, неплохой способ произвести впечатление на наиболее упертых клиентов. Заказать что-нибудь? Я кивнул, и не успел Хантер нажать на кнопку, как у нашего столика, словно из-под земли, вырос официант. Старик сделал заказ на двоих и взялся за стакан. — Надеюсь, копы к тебе не слишком приставали, — сказал я. — Да нет. Хотя надо заметить, что давненько я с ними уже не сталкивался. — Хочешь знать, что произошло? — Не особенно. Пока что ты не спрашивал у меня совета. Он тебе нужен? — Не-а. — Ну и ладно. Что еще у тебя на уме? — Вопрос с Мондо-Бич решен окончательно? Хантер отхлебнул из бокала маленький глоточек, наслаждаясь вкусом. — Дело полностью улажено. Все прошло без сучка и задоринки. Как ты и предполагал, твои кузены решили, что деньги пришли от давно потерянного родственника. Подозреваю, они намереваются в скором будущем возобновить эти отношения. Я ухмыльнулся и выбил из пачки сигарету. — Все-таки им эти денежки нужны были позарез. Это было ясно с самого начала. — Я прикурил и задул спичку. — Не сомневаюсь, что старикан все равно не стал бы ничего у них покупать. Хантер серьезно кивнул: — Не стану спорить. Он умер десять лет назад. Я сделал запрос из чистого любопытства, и мне удалось выяснить это только по счастливой случайности. Да, родственничек действительно был сказочно богат, но во время уранового бума вложил все в это дело и разорился. Но старикан не сдавался до последнего, все надеялся на удачу. Погиб в шахте. — Наверное, выжал из жизни все, что можно. — Возможно, но к каким житейским удовольствиям ты стремишься? Я вытащил из кармана чек с прикрепленной к нему бумажкой с инструкциями и протянул его Хантеру: — Купи мне дом, Советник. Потом найми бригаду, пусть сделают ремонт, приведут все в порядок, но ничего не меняют. Он внимательно разглядел заметки, тщательно изучил чек, а потом посмотрел на меня поверх очков: — Покупка будет не на твое имя? — Ты же сам видишь, чего я хочу. — Не слишком ли ты стар для подобных игр? — Это не игра, друг мой. — Могу я спросить, почему ты это делаешь? — Конечно. У меня самого никогда не было дома. Хочу, чтобы хоть кто-то другой насладился этим чувством. Какие-нибудь сложности? — Нет. Полагаю, это тоже дело срочное? — Погляди на чек, — сказал я. — Это же очевидно. — Ну ты и мудила, Догерон Келли! — рассмеялся он. — Что за выражения! Ты же культурный человек! — Херня! — осклабился он. — Теперь все? — Нет. — Этого я и боялся. — Всего лишь один вопрос. Почему Денни и Ал так и не женились? Хантер поглядел на меня, помолчал и залпом осушил бокал. — Я все думал, когда же ты спросишь. Официант принес наш заказ, расставил тарелки и удалился. Хантер попробовал еду, одобрительно кивнул и вытер салфеткой рот. — Сразу после войны была сделана пара договоренностей. Полагаю, ты помнишь, как семья решала такие вопросы. — Еще бы не помнить! — К несчастью, твои сестрицы испортили все дело своим дурацким поведением. И хотя Баррины всегда занимали верхнюю ступеньку социальной лестницы, вторая сторона была шокирована настолько, что отказалась от этой затеи. — И это все? — Не совсем. Дальше только слухи, но получается так, что и Деннисон и Альфред всегда превыше всего ставили карьеру. Оба предпочитали заправлять состоянием Барринов. Одно время Денни выказывал интерес к вдове Хейвлок, но та, вместе со всем своим богатством, вышла замуж за отпрыска из семьи, владеющей сетью магазинов. Кузен Альфред все крутился вокруг незамужних, и могу от себя добавить, весьма непривлекательных дочек богатеньких родителей, но и у него ничего не выгорело. Всем этим людям, сколотившим свое состояние за время войны, не по вкусу парни типа Альфреда. Думаю, они понимали, за чем тот на самом деле охотится. — А теперь? Тоже ничего? — Они уже вышли из возраста молодых женихов, Дог. Да и с финансовой стороны тоже партия незавидная; — В его глазах загорелся какой-то нехороший огонек. — На прошлой неделе, когда мы были в Линтоне, я полистал бухгалтерские книги. Твои кузены подписали несколько довольно крупных важных контрактов. На бумаге все выглядит очень даже здорово, но доклады от управляющих фабрикой очень меня тревожат. — Хантер остановился на минутку, словно ожидая, пока я усвою услышанное. — «Баррин» не сумеет выполнить свои обязательства, если только не проведет полную реконструкцию, но денег на нее нет и взять неоткуда. — Да брось, Хантер, не могут же они быть такими дураками! — Тогда ответ очевиден, не так ли? — Они рассчитывают на какой-то финансовый источник, — согласился я. — Но на какой? — Это, друг мой, тайна за семью печатями. — И какова же стоимость переоборудования? — Грубо говоря, несколько миллионов. — Насколько грубо? — Около пятнадцати миллионов. — Да уж, грубо, ничего не скажешь, — хмыкнул я. — Они ведь не собираются начать работу, а потом просить отсрочки, правда? — С этими контрактами такой фокус не пройдет. Нет, они на что-то надеются. — Выставят на продажу Гранд-Сита? — О, они бы и продали, да только покупателей вот нету. Может, года через два все переменится, но они не в состоянии так долго ждать. Контракты вступают в силу в следующем месяце. Деньги, полученные за Мондо-Бич, уже вложены в обновление, так что отступать они явно не собираются. — Это хорошо, — сказал я ему. — Даже лучше, чем ты думаешь. Я тут слышал кое-что. — И что же? — Кросс Макмиллан готов предъявить свои права на следующем же заседании совета директоров. Оно состоится за неделю до того, как контракты вступают в силу. Вот увидишь, «Баррин индастриз» обанкротится. От удивления у меня даже рот раскрылся. — Во дела! Но Хантер не улыбнулся в ответ. Он сидел и сверлил меня взглядом, а потом проворчал: — Твое происхождение дает о себе знать. Ешь давай! Я взял такси, забросил Хантера в офис, а сам направился к Флатирон-Билдинг. Ал Де Веччио по-прежнему жевал салями и хлебал кофе из огромной кружки. К уху была прижата телефонная трубка. Договорив, он предложил мне перекусить, но я отказался и уселся в свободное кресло-качалку. — Ты попал в газеты, малыш, — сказал он мне. — Сумасбродка Мерриман и Лаген наклепали о тебе статейки. Видел? — Не-а. — Мерриман представила тебя так, будто ты круче всех кинозвезд, вместе взятых. Настоящий секс-символ. — Мило с ее стороны. — А Лаген — это вообще нечто. Задает гипотетические вопросы... вернулся ли ты для того, чтобы взять в свои руки умирающую «Баррин индастриз» и все такое. — Тоже пойдет на пользу, может, цена на акции поднимется. — Только не при нынешнем состоянии рынка. — Ал отставил кружку и откинулся назад. — С чем пришел, Дог? Я посмотрел в окно на простиравшийся внизу Манхэттен. Очертания Эмпайр-Стейт-Билдинг едва просматривались сквозь густой туман. — Связан ли ты с мафией, Ал? Он перестал раскачиваться и вытаращил глаза: — Что?! — Рэкет. Банды. Организованная преступность. — Послушай, если я итальянец... — Брось весь этот этнический бред, Ал. Ты заправлял бухгалтерией сети отелей «Куддер». Ты основал «Дейввелл продактс» и отработал все детали для объединения «Вартон». — Как, черт подери, тебе удалось раскопать все это? — приподнялся он. — Так, небольшая домашняя работа. Он медленно опустился в кресло, на лице отразилось изумление. — Опять эта чертова домашняя работа! Здесь все чисто, иначе я никогда не взялся бы за это дело. — И что ты почувствовал, когда узнал, кто за всем этим стоит? Ал отхлебнул кофе и, скорчив гримасу, раздраженно отставил кружку. — Вот дерьмо! — ругнулся он от души. — Придется выразить тебе свое уважение, старина, но черт подери, как же мне этого не хочется! Что касается твоего первого вопроса, то мои криминальные связи были равны нулю, и всегда будут равны нулю. Они предлагали мне два лакомых дельца, но я посоветовал им засунуть бабки себе в задницу, на том все и кончилось. — Как тебя угораздило ввязаться в это в первый раз? — Легко, друг мой, легче легкого. Парни действовали через подставных лиц, которых я всегда считал чистыми, и прошло немало времени, прежде чем я догадался, что отмываю грязные деньги. Я даже передал информацию федералам, но там все и заглохло. Взятки — великая сила, и на самом верху ими тоже не брезгуют. У некоторых наших чиновников горячие потные лапки. — Он снова пристально поглядел на меня и покачал головой. — Ох, парень, парень... — Так как насчет связей? — повторил я. — Забудь об этом. — Ал насупился и замолчал. Через минуту он поднял на меня глаза: — А что? — В Марселе затерялась партия героина, которая предназначалась к поставке в Штаты. Я хочу знать, кто получатель. — Да ты совсем сбрендил, Дог! — Я не имею к этому бизнесу никакого отношения, если тебя, конечно, волнует именно это. Ал встал, походил по комнате и остановился возле меня. — А к какому бизнесу ты имеешь отношение, черт побери? — На данный момент к бизнесу выживания. — Парень, ты просто чокнутый! Неужели ты думаешь, что я стану задавать кому-нибудь подобные вопросы? Думаешь, собственноручно накину петлю на шею? Думаешь, я стану вмешиваться в наркобизнес? — Конечно, так и думаю, Ал. Чего сопротивляться-то? — Сам подставляйся! Я улыбнулся во все тридцать два зуба: — Выбора все равно не осталось. Теперь тебе придется узнать, во что ты вляпался. Руки его беспомощно упали, а потом он огорченно развел их в стороны: — Что же я делал не так? Подавал милостыню, не забывал ближнего своего, посещал нужные клубы... — Хватит паясничать, — оборвал я его. — Для начала обратимся к фактам. — Так и поступим. — Лучше тебе присесть. Я не стал слишком сильно вдаваться в подробности. Иногда лучше позволить людям самим делать выводы. Совесть и комплекс вины — прекрасные орудия, а у Ала Де Веччио было и то и другое. Все, что мне было от него нужно, — хотя бы намек, небольшая зацепочка, которая могла бы привести меня к тому, кто покупает героин большими партиями. Конечно, есть и другие способы выяснить это, но у Ала был доступ, и если он просто раскроет уши, то может услышать именно то, что надо. Конечно, понадобилось определенное время, но он все же решился помочь мне, да и то только потому, что над моей задницей нависла реальная угроза. Других причин не было. — Как ты думаешь, сколько это займет? — спросил я. Ал пожал плечами: — "Дейввелл" просит, чтобы я провел у них аудит. Я хотел отказаться. Может, стоит начать там. — Когда? — Во вторник. Ты не против, если я подключу к этому кого-нибудь еще? — Оставляю на твое усмотрение. — Если мне это удастся, ты станешь моим должником по гроб жизни. Никогда не желал возвращаться к оружию, ты понимаешь. — Думай головой, и пушка тебе не понадобится. — Да и чтобы кто-то уложил меня в ванну, мне тоже не хочется. При воспоминании о том, как Ли чудом выжил, я сжал руки так, что костяшки пальцев побелели. — Это было до того, как я почуял опасность. Теперь его квартира под замком, на этаже дежурит частный охранник, а сам Ли соблюдает осторожность. — А как насчет других твоих друзей? — Мишень — я. Им известно, что у меня никогда не было никаких связей на этом берегу Атлантики. Или я останусь один, или буду готов прикрыть всех. — Тогда тебе придется заиметь глаза на макушке. — Не трясись, — сказал я. — Им даже может показаться, что я ничего не предпринимаю. — Сам знаешь, что это утопия. — Но всегда есть такая вероятность. — Ладно, думай как хочешь. Вот идиот, и как только я дал себя уболтать и ввязался во все это? Ладно, по крайней мере, хоть на какое-то время убережешь меня от ада. Если мне удастся что-нибудь раскопать, я позвоню по тому номеру или застану тебя на квартире. — Отлично. — Что собираешься делать? Я подмигнул ему и поднялся с кресла: — У меня свидание с одной курочкой по имени Шарон Касс. Она собирается повести меня на ужин с Уолтом Джентри и своим боссом. Нет ничего лучше, чем жить на широкую ногу, старина. Ал грязно выругался, и я ушел даже не попрощавшись. Обычно С.С. Кейбл был способен отбить любой вопрос с завидной ловкостью профессионального жулика, но когда Шарон бросила ему вызов, он застыл на месте и изумленно поглядел в сторону Уолта Джентри, пытаясь выкрутиться. Уолт глупо улыбнулся, недвусмысленно давая понять на чьей он стороне, и бросил Большого Голливудского Тигра на произвол судьбы. — Почему бы и нет? — не сдавалась Шарон. — Это сбережет нам месяцы поисков подходящего места, к тому же там есть электричество, здания построены как раз в то время, а управление согласно на все. Наверное, произнося последнюю фразу, Шарон пришлось скрестить под столом пальцы, но мне было все равно. Наконец С.С. обрел дар речи и пробормотал: — Шарон, ты что, рехнулась? У нас еще даже рабочего сценария нет. И бюджет не... Шарон хитро улыбнулась: — Контракт с Уолтом тоже еще не подписан. А так как ты ждешь, что я брошу свою честь на матрац во имя твоей великой картины, самое меньшее, что ты можешь для меня сделать, так это немного ублажить свою лучшую сотрудницу. — Ублажить тебя! — Так точно, а то ведь Уолт может и отказаться. Все очень просто. Проще пареной репы. Кейбл аж поперхнулся и закашлялся и снова поглядел на Уолта, а когда тот кивнул, подтверждая слова Шарон, повернулся ко мне: — Ты инициатор этого... этой... — На меня можешь не смотреть, — вытаращил я глаза. — Я поддержал идею, только и всего. По правде говоря, звучит весьма реалистично... если тебе, конечно, нравится реализм... а мне отводится роль бульдозера, который должен подтолкнуть владельцев в нужном направлении. Я читал книгу и могу с полной ответственностью утверждать, что на фабрике «Баррин» в Линтоне имеется все необходимое, включая исторические детали. Фактически, правдивость обстановки будет только на руку всей этой истории. — Это шантаж! — заявил Кейбл. — А шантаж уголовно наказуем! — Заставлять женщину преступать нормы морали ради вашей наживы — тоже! — промурлыкала Шарон. — Ты уволена! — ткнул в нее пальцем С.С. Кейбл. — Ты принята! — тут же подхватил Уолт Джентри. — Теперь проект в твоих руках, крошка. Кейбл обратил на меня беспомощный взгляд: — Видишь, как ловко они расставляют капканы? Деловая этика ничего для них не значит. Договоренность — пустые слова. Ты пытаешься... — Пока еще никто договоренности не отменял, — напомнил я ему. — Вроде бы как ты сам пытаешься это сделать. — Черт с вами! — махнул рукой Кейбл. — Посмотрим мы на вашу фабрику. И если она окажется ничего, то почему бы и нет? Еще проблемы? — Он оглядел окружающих, но никто ничего не сказал. — Можно снова нанять эту девицу? Не могу себе позволить, чтобы она работала на кого-то еще. — О моем повышении поговорим попозже, — ответила Шарон. — О боже! Я потерпел крах, не успев начать, — простонал Кейбл. — А теперь давайте поедим, пока я окончательно не потерял аппетит. Я тайком пожал Шарон руку, и мои пальцы нащупали ее маленькое глупое колечко. Когда она поняла это, то спокойно улыбнулась мне и аккуратно высвободила свою руку. Она оставила свою официальную маску в ресторане. Показная матерость, критицизм и всезнание, которые воспитал в ней этот город, сошли на нет, исчезли и растворились. Острые коготки на мягкой лапке, способные легко и непринужденно в кровь исцарапать любого гиганта бизнеса, были временно втянуты в бархатные подушечки. Шарон расстегнула золотую булавку, скреплявшую ее волосы, и теперь они мягким ореолом окружили ее личико. На смену черному атласу пришли малюсенькие шортики и коротенькая маечка, которая сидела на ней как влитая, повторяя каждый волнующий изгиб. Зрелая женщина уступила место маленькой девочке, но уступила не до конца и не насовсем, словно просто отошла в сторонку, и теперь проглядывала в каждой черточке, и мне становилось не по себе в ее компании. Было в ней что-то странное, чего я никак не мог уловить. Назовем это целеустремленностью. Но ведь все женщины так или иначе помешаны на чем-то. Шарон заметила, как я смотрю на нее, и улыбнулась той чисто по-женски обворожительной улыбкой, от которой мне захотелось прижать ее к себе и крепко-крепко стиснуть в объятиях. Но даже маленькие кошечки умеют кусаться и царапаться, в чем я имел возможность совсем недавно убедиться. Стоит только вспомнить, как она обошлась с этими двумя. — Что заставило тебя пойти на такой риск, котеночек? Она пересекла комнату и убавила звук проигрывателя, а потом принесла мне кофе. — Сама не знаю. Может, просто подумала... ну, Линтон ведь мой родной город. Было бы здорово увидеть, как там снова происходит что-то хорошее. — Как ты думаешь, сколько они заплатят за аренду зданий? — Ну, на самом деле не так уж и много. Но дело как раз не в этом. Я вот о чем подумала, будут ведь и другие расходы, и многим людям в городе эти деньги гораздо нужнее, чем клану Барринов. — А ты, оказывается, сентиментальная барышня. Любишь творить добро, — удивился я. — Мне казалось, что ты ненавидишь это место. — Наверное, так оно и было. Но увидела пляж, и мой старый дом... вот ностальгия и разыгралась. Я неправильно поступила? — И сколько, по-твоему, перепадет Линтону? — Планируется, что бюджет составит не менее пяти миллионов. По крайней мере два из них пойдет напрямую нашему городку за жилье, аренду помещений, пропитание и всякое такое. — Моим кузенам придется пойти на это, если они хотят сохранить свой имидж, — осклабился я. — Думаешь, тут могут возникнуть какие-нибудь проблемы? — встревожилась она. — Проблемы, но не трудности. И не с их стороны, котеночек. Если кто и будет вставлять палки в колеса, так точно не они. — Кросс Макмиллан? — Не станет этот урод просто так сотрудничать с Барринами, — сказал я. Шарон налила еще кофе и улыбнулась: — Но он станет сотрудничать с Уолтом. — С чего ты это взяла? — Потому что этот прекрасный холостяк имеет в своем распоряжении неплохой кусок акций предприятий Макмиллана, а за очаровательной улыбкой маленького мальчика спрятаны тигриные зубы. Нет, Кросс не посмеет выступить против Уолта, а тот в свою очередь не будет выступать против меня. — Мило, — хмыкнул я. — И против тебя тоже, Дог. Уолт считает тебя настоящей коброй. — Да ты что? — И я тоже так думаю. — Она отставила свой кофе, подошла ко мне и села рядом. — Ты змей, друг мой, хотя и не гремишь хвостом. Только вот я никак не решу, удав ты или гадюка. Интересно, дорого ли мне придется заплатить за выяснение. — В скором времени ты выставишь свою девственность на аукцион, и я собираюсь выкупить лот, детка. — Я показал в оскале все свои зубы. — Что-то мне не по вкусу, когда верткая красавица блондинка играет со мной в свои странные игры, особенно если вокруг не наблюдается песка, на котором можно от души порезвиться. — Болтай, болтай, Дог. Я протянул ей свою чашку и встал: — Черт бы тебя побрал, девочка, я же не железный. Хотел бы я знать, кто твой жених. Я бы хлопнул его по заднице и заставил жениться на тебе, только бы избавиться от этого хождения по кругу. Слышал-слышал, как ты отбрила того героя-любовника... как его там? — Рауль? — Точно. Так вот, передо мной можешь не распинаться. Наслушался уже. Ты горячая штучка, сладкая моя, и мне это нравится. Нельзя было этого допускать, но так уж случилось. Больше никаких купаний голышом, как у Хантера с Дубро, и никаких постелей в заброшенных домах. Я этого не перенесу. — Дог, — прошептала она. — Что? — Ты любишь меня? — Нет, откуда такие бредовые идеи? — Выродок! — Сам знаю. — Я вовсе не о происхождении. Я улыбнулся и натянул плащ. — Любишь меня, детка? — Конечно, — произнесла она как само собой разумеющееся. — Кошмарная болезнь, которой я заражаю всех женщин на своем пути, — сказал я. — Ты и в самом деле выродок, Дог, — улыбнулась Шарон, показав блестящие белые зубки. — Кобра, помнишь, сама говорила? |
||
|