"Леди-цыганка" - читать интересную книгу автора (Басби Ширли)

Глава 7

Разноцветные кибитки и драные шатры цыганского табора Клайв разыскал без особого труда в нескольких милях от Мелтон Моубрей в небольшой лощине, со всех сторон окруженной лесом. Было раннее утро, кругом ни души. На опушке паслись лошади, одна из них громко всхрапнула и ударила копытом – звук медленно поплыл в чистом воздухе. Неторопливо, под стать этому утру, Клайв спешился.

На первый взгляд казалось, что обитатели табора еще спят. Не было видно даже бродячих псов, наводнявших его днем. Сейчас они спали под повозками. Но вот из шатра вышла старая цыганка с прошитыми седыми нитями черными волосами. Ее вылинявшая старая юбка еще хранила следы некогда яркого узора из красных и желтых цветов. В ушах у нее покачивались большие золотые кольца, она кутала плечи в красный платок. Подойдя к костру, цыганка подбросила в него несколько прутьев.

Клайв наблюдал за ней со скрытым отвращением. Он никогда не понимал, что нашла Кэтрин в этих людях!

Должно быть, что-то услышав, старая цыганка резко повернулась в его сторону, и приветливая улыбка на ее лице тут же угасла, когда она узнала гостя. Прищурив сверкающие черные глаза, цыганка сплюнула в костер. Обозлившись, Клайв сердито спросил:

– Где Кэтрин или, как вы ее называете, Тамара?

– Тамара еще спит, драгоценный. Подожди, пока она проснется и примет тебя, – пропела она и добавила:

– Сейчас можешь навестить Мануэля, это доставит тебе удовольствие. Он вон в той кибитке. – И кивком указав направление, она бесцеремонно повернулась к нему спиной.

Клайва затрясло, но он стиснул зубы и взял себя в руки. Наглая старая ведьма, надо было давно перерезать тебе глотку, мысленно пожелал он старухе.

Понимая, что больше от нее ничего не добиться, он повернулся и пошел к кибиткам. Как и полагалось вожаку, у Мануэля она была больше, чем у остальных, к тому же раскрашена золотой и красной красками. Пока Клайв шел, яркая дверца распахнулась, и на землю спустился он сам.

Он был очень смуглый, черные глаза вишнями блестели на его веселом лице. Сверкнувшая белозубая улыбка тут же исчезла, когда он узнал Клайва.

– Что тебе надо? – нахмурился цыган. Клай поморщился.

– Не устаю поражаться, почему ты и твоя мать всегда так меня встречаете?

Мануэль будто не слышал его слова. Стремясь поскорее закончить свои дела в ненавистном лагере, Клайв с презрительной холодностью спросил:

– Где Кэтрин?

Мануэль даже не показал вида, что ему знакомо это имя, и смотрел на Клайва с той же неприязнью.

– О черт! Ну хорошо, не Кэтрин, а Тамара! Где она? Я знаю, что она здесь, разыщи ее немедленно!

– Я у тебя за спиной, Клайв, но учти на будущее – будь повежливей, когда говоришь с людьми моего племени! Хотя ты вряд ли на это способен. – Голос Кэтрин прозвучал сухо, с едким сарказмом, и, повернувшись, Клайв сначала не узнал ее в стоявшей перед ним тоненькой девушке.

Не было ничего общего с той особой, которую он знал в Лондоне. Блестящие черные волосы, целый водопад волос, свободно падали до тонкой талии, придавая лицу страстное выражение, которого он не замечал раньше. Вместо модного платья на ней был цыганский наряд: ярко-красная юбка и желтая кофточка из муслина. Глаза смотрели на него сердито и недружелюбно, и сейчас Кэтрин напомнила Клайву дикую кошку, выбирающую, убежать ли ей, спрятаться или атаковать, выпустив острые когти.

Скроив подобие улыбки, Клайв сказал:

– Извини, но мне понадобилось срочно тебя увидеть, а Мануэль был со мной невежлив.

На лице девушки мелькнуло беспокойство.

– Что-нибудь случилось? С моей матерью? Что произошло с Рэйчел?

Клайва вполне устраивала такая реакция, и он вкрадчиво ответил:

– Нет, с ней ничего не случилось. Пока.

– Что ты имеешь в виду под этим «пока»?

– То, что зависит от тебя, моя радость. Пойдем куда-нибудь, где можно спокойно поговорить. Дело секретное, нельзя, чтобы нас подслушивали.

Недоверие ясно отразилось на лице Кэтрин, нахмурясь, она смотрела на Клайва. Подойдя к ней поближе, Мануэль что-то сердито зашептал по-цыгански.

Табор постепенно просыпался, слышался звон котелков, в которых готовили на костре пищу, поплыл запах дыма и жареного бекона. Где-то неподалеку заговорили мужчины – они давали корм домашним животным. Но трое, стоя у красной кибитки, казалось, ничего не слышали, занятые своими мыслями. Потом Кэтрин жестом маленькой руки заставила Мануэля замолчать, ответив, тоже по-цыгански, короткой фразой. Казалось, это успокоило Мануэля: бросив недоброжелательный взгляд на Клайва, он пошел прочь.

Кэтрин с минуту недоверчиво глядела на Клайва, но угроза, прозвучавшая в его словах, вынуждала идти на уступки.

– Ладно, отойдем в сторону, где нас никто не услышит.

– Почему бы нам не пойти в твою кибитку?

Я слышал, граф поставил ее специально для тебя. Она была невозмутима:

– Неужели ты думаешь, что я останусь с тобой наедине в таком месте, откуда мой крик никто не услышит? Я не забыла, что случилось, когда ты застал меня одну. Кроме того, – холодно добавила она, – я обещала Мануэлю, что буду у него на виду.

Глаза у Клайва стали как кусочки льда, он молча пошел за Кэтрин, которая привела его на небольшую поляну сразу за табором. Деревья стояли еще голые, без листьев, и поляна хорошо просматривалась. Но здесь можно было поговорить без помех.

Остановившись посередине поляны, Кэтрин резко обернулась к Клайву.

– Говори теперь, что случилось с моей матерью?

– Видишь ли, – начал он вкрадчиво, – Рэйчел здесь играет маленькую роль, и, если ты поступишь, как я попрошу, ей не будет причинен ни малейший вред. Мне нужно, чтобы ты украла для меня одну бумагу у американца, который остановился в «Лисице».

Совершенно ошеломленная, Кэтрин спросила:

– А почему я должна подвергать себя такому риску и зачем нужно что-то воровать для тебя? Как это связано с моей матерью?

С неприятной кривой улыбкой и холодными глазами Клайв достал из внутреннего кармана сюртука лист бумаги.

– Я дам тебе это прочитать, если хочешь. Но сначала скажу, что это копия письма, которое написала Рэйчел своей подруге во Францию во время войны с Наполеоном. Большая часть его посвящена дамской болтовне, но в конце письма Рэйчел упоминает о лейтенанте Стармере, остановившемся тогда с друзьями недалеко отсюда.

Он помолчал. Кэтрин сосредоточенно хмурила тонкие брови, явно его не понимая. Клайв, растянув рот в своей неприятной улыбке, начал объяснять.

– Понимаешь, Рэйчел была тогда настолько неблагоразумна, что написала и о месте отправления и о названии корабля, на котором лейтенант отплывал во Францию. Случилось так, что его корабль был потоплен противником, – не успев отплыть далеко от порта.

Теперь Кэтрин почувствовала тревогу, хотя постаралась скрыть ее.

– Ну и что? – спросила она.

– А то, моя дорогая Кэтрин, что если кто-нибудь вдруг захочет обвинить Рэйчел в шпионаже в пользу Наполеона, он может сказать, что она докладывала французам о продвижениях английских войск. Мы с тобой знаем, что это простая случайность, но, если, например, об этом узнает мой друг, майор Уайт, который служит в конной гвардии, будет ли он так же думать?

Если раньше Кэтрин иногда думала, что она бывает несправедлива к Клайву, то теперь эта мысль исчезла навсегда.

– Ты настоящий дьявол! – Она плюнула в его сторону и бросилась, чтобы выхватить письмо, но он ловко увернулся. Страх сжал ее сердце, он был сильнее охватившей ее ярости. Она стояла, ничего больше не предпринимая, и только с ненавистью глядела на него. Он осмелился угрожать Рэйчел! Но то же чувство страха подсказывало, что придется уступить Клайву. Нельзя, чтобы письмо попало в военное ведомство. В любом случае на нее ляжет пятно – пойдут сплетни, домыслы. При одной мысли, что застенчивая Рэйчел окажется во власти грубого солдафона, Кэтрин стало дурно. Клайв верно рассчитал – она все сделает для спасения матери, даже рискнет собой.

Как ненавистно было ей довольное лицо Клайва! А тот, с откровенной жадностью вглядываясь в прекрасное личико Кэтрин, не мог сдержать похотливых желаний. Кэтрин уже видела, как меняются его серые глаза, и, узнав это выражение, почувствовала приступ тошноты.

– Ты мне отвратителен! Как ты смеешь так поступать с нами? Мне казалось, что ты восхищаешься Рэйчел. Неужели ты думаешь, что после этого я стану лучше к тебе относиться?

Клайв пожал плечами.

– Если я выброшу этот клочок бумаги, ты выйдешь за меня замуж?

– Конечно нет! – крикнула она вне себя. – Я не выйду за тебя, даже если ты окажешься последним мужчиной на земле!

– Ну вот видишь, – рассудительно сказал он, – мне нечего терять. Я никогда не делал секрета из того, что хочу владеть тобой и добьюсь этого любой ценой. Если ты не станешь моей женой, я получу иное удовольствие – заставлю тебя совершить для меня кражу.

Понимая, что он выиграл, Кэтрин угрюмо сказала:

– Ну что ж, раз ты не оставляешь мне выбора… Клайв деловито сунул ей в руку клочок бумаги.

– Вот план расположения комнат гостиницы, где остановился Джейсон Сэвидж. Ты можешь попасть в комнату через круглое зарешеченное отверстие в стене, рядом с окном. – Он показал ей это место на плане. – Его слуга остановился в другом помещении, так что, если будешь осторожна, никто тебя не заметит. Через неделю Сэвидж и другие гости Браунли приглашены на бал к графу Уотерфорду. Его дом в нескольких милях от гостиницы, и времени у тебя будет достаточно. – Помолчав, Клайв добавил:

– Впрочем, я не настаиваю, чтобы ты сделала это сама. Если хочешь, пошли вместо себя Мануэля. Я возражать не стану.

Кэтрин холодно на него взглянула.

– Я не собираюсь подвергать опасности Мануэля. Что я должна там найти и украсть?

– Мне известно, что Сэвидж хранит карту или рисунок, интересующий меня. Ты должна найти это и принести мне.

Вздохнув, Кэтрин спросила:

– Что это за карта?

– Точно я не знаю.

Сначала он не хотел отвечать на этот вопрос, но через минуту все же сказал:

– Точно не знаю, не уверен даже, что это именно карта. Но эта вещь у него, и мне дадут за нее большие деньги.

– Но я же могу просто сказать, что не нашла ее. Ведь ты даже не уверен в ее существовании.

– Ты не глупа, моя радость. Но я-то узнаю, была ли ты там. И если вздумаешь меня надуть, я уничтожу твою мать. Знай, я пойду на это. Найдутся люди, которые подделают письма, и я соберу против нее много улик. Подумай об этом. А сделав это, ты уже не будешь относиться с таким отвращением к моему предложению.

– Да ты и вправду дьявол, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

– Оставь свои детские привычки и перестань обзывать меня. Если будешь продолжать в том же духе, я непременно разоблачу Рэйчел, хотя бы для того, чтобы проучить тебя хорошенько.

Кэтрин сомкнула губы, на секунду закрыла глаза, чтобы только не видеть ненавистного человека, не оскорблять его, хотя энергичные формулировки так и рвались с ее языка. Он действительно сделает, как обещает.

Милосердное небо! Как ей трудно сдержаться!

Не обращая внимания на ее ярость, он вкрадчиво пояснил:

– Если не найдешь у него карту, постарайся не оставить следов своего пребывания. Надо, чтобы он не подозревал о твоем обыске. Вполне возможно, он не взял карту с собой, а оставил ее в Лондоне.

Основное было сказано, оставалось договориться о следующей встрече, и Кэтрин спросила:

– Как я дам тебе знать о результатах? Не успел он ответить, как в утреннем воздухе прозвучал чей-то смех. Резко повернувшись, Кэтрин, увидела на поляне высокого господина, при виде которого сердце у нее остановилось, а потом забилось сильнее. Она мгновенно узнала его и похолодела от мысли, что и он узнает ее.

Джейсон глядел на нее, не скрывая своего восхищения. Он уловил атмосферу интимности в их разговоре и решил, что эта девушка – любовница Клайва. Неожиданно он подумал о том, что она будет принадлежать ему – и очень скоро. Удивляясь внезапному желанию обладать женщиной, именно этой женщиной, он сказал себе, что она слишком прекрасна, чтобы принадлежать этому неотесанному Клайву.

Кэтрин стояла под его загоревшимся взглядом и на какой-то сумасшедший миг ей вдруг захотелось остаться с ним вдвоем. Она тут же отогнала эту мысль, но успела удивиться: неужели так велико ее влечение к человеку, с которым она даже не знакома? Оказывается, она способна мечтать о том, чтобы остаться с ним наедине, быть в его власти, позволить ему те необыкновенные, волнующие ее воображение поступки и действия, которые обещают его глаза и губы? Нет! Никогда!

Как она была благодарна Клайву, который в присутствии незнакомца назвал ее Тамарой! Почему-то ей не хотелось, чтобы человек, вызвавший в ней такую бурю чувств, знал, что она леди Кэтрин.

Клайв коротко ее представил, и Джейсон заговорил, не отводя от нее глаз:

– Я необычайно рад, что Фредд организовал эту поездку. Иначе я бы не встретился с вашей прекрасной подругой.

Как интимно это у него прозвучало!

Клайв выкипал от злости. Его бесило, с какой беззастенчивостью Джейсон раздевает глазами Кэтрин. Он был даже испуган такой дикой вспышкой ревности. Как смеет этот проходимец даже смотреть на нее, ведь Кэтрин должна принадлежать только ему! К тому же сама Кэтрин не осталась равнодушна к Джейсону. Он уловил все признаки ее заинтересованности, хотя сама она и не подозревала об этом. Он мог бы поклясться, что она уже видела этого человека. Клайв с трудом сдерживался, почти забывая, где находится. Пообещав, что Джейсон еще поплатится за эти многозначительные взоры, Клайв взял себя в руки и почти мирно спросил:

– Что привело вас в табор, Джейсон? Не отрывая дерзких глаз от тоненькой фигурки Кэтрин, он беспечно ответил Клайву:

– Приехал сюда взглянуть на лошадей. Мне сказали, у местных цыган есть несколько великолепных скакунов. – Кивнул он головой в направлении табора. – Бэрримор и Харрис остались там. Они тоже восхищены, правда, другими редкими экземплярами и другого сорта. Бэрримор, тот просто ослеплен одной черноглазой красоткой и не отходит от нее ни на шаг.

Было очевидно, что, говоря о друзьях, Джейсон имеет в виду и свое восхищение Кэтрин. Клайв, который был полон ревности и злобы, неожиданно для себя сказал:

– Мне надо идти. Тамара может показать вам этих лошадей, разумеется, если именно они вас интересуют. – И зло посмотрев на девушку, добавил:

– Впрочем, в противном случае она тоже может оказать вам услугу!

Кэтрин вспыхнула от неожиданного оскорбления, замаскированного в словах Клайва. Рассердившись на него, она не стала разбираться в своих чувствах к американцу. Несомненно, чем-то он вызывал ее восхищение, но в то же время от него исходила явная опасность. Сейчас ей хотелось одного – чтобы он перестал ее разглядывать, это было грубо и невоспитанно. Кэтрин терялась, не зная, как ей прекратить это недвусмысленное разглядывание. Неожиданный уход Клайва ей не помог. Хотя несколько минут назад она мечтала остаться вдвоем с Джейсоном, теперь уже не была уверена, что хочет этого. Досадуя на свою непоследовательность, она с любопытством взглянула на молодого человека. И тут же почувствовала, как больно сжалось сердце.

Мужские, окаянные, под черными крыльями бровей зеленые глаза буквально гипнотизировали ее. Забыв обо всем на свете, она разглядывала его лицо; расширенные, трепещущие ноздри, высокие скулы. Она задержала взгляд на его губах, растянутых в дерзкой улыбке. Нижняя губа была полной и чувственной. И тут вдруг ей захотелось почувствовать их в нежном поцелуе.

Она услышала его смех, вздрогнула и отступила назад.

– Ты удовлетворена? – насмешливо спросил он. – Уверен, что теперь ты меня узнаешь при встрече.

Глядя на него снизу вверх, она застенчиво произнесла:

– Простите, что разглядываю вас, сэр, но раньше я никогда не видела американцев.

Джейсон встретил невинный взгляд фиалковых глаз. Пожалуй, слишком невинный, подумал он.

– Теперь ты его увидела и можешь отвести меня к лошадям или человеку, который поговорит со мной на эту тему. – Длинными загорелыми пальцами он приподнял ее лицо и продолжал:

– Я найду время, чтобы продолжить наши отношения, но в данный момент меня больше волнуют достоинства лошадей, чем твое несомненное очарование.

Взяв ее за плечи, он развернул в направлении лагеря и легонько шлепнул по округлости ниже спины.

– Марш!

Кэтрин от неожиданности повиновалась, но, пройдя несколько шагов, опомнилась и обернулась к Джейсону разъяренной кошкой, какой иногда она бывала. Этот высокомерный нахал нуждался в уроке. Может быть, Мануэлю удастся всучить наглецу ту броскую полукровку, которую он выиграл недавно в карты?

Внешний вид у нее обманчив: лошадь не обладала выносливостью. Сэвидж окажется глупцом, купив такое животное. Пусть это научит его хорошим манерам. Кэтрин мило познакомила его с Мануэлем, сказав тому по-цыгански:

– Мануэль, постарайся продать ему новую лошадь. Знаешь, ту, караковую. И запроси с него подороже!

И с лукавой улыбкой взглянув на смуглого молодого человека, она двинулась прочь, но остановилась, когда он задумчиво произнес:

– Я всегда считал невежливым говорить на языке, непонятном другим присутствующим. Если только, – он сурово взглянул на нее, – если только не хотел поставить этого человека в неловкое положение или сделать ему гадость.

Его странный взгляд и улыбка «пригвоздили ее на месте, и пока она подыскивала ответ, он продолжал:

– Но я уверен, ты так бы не поступила. Особенно по отношению к человеку, который может дать тебе многое.

Одним ленивым движением он выхватил блестящий черный локон из массы волос, падающих ей на грудь, и тот мгновенно обвился вокруг его пальцев. С той же странной улыбкой он сказал:

– Поверь, малышка, у меня есть, что тебе предложить. Я бы не хотел обсуждать этот вопрос сейчас, но я дам тебе гораздо больше, чем Клайв Пендлтон, и сделаю это с удовольствием. Как моя любовница ты ни в чем не будешь нуждаться, и я не намерен делить тебя ни с кем, как, видно, поступает Клайв. Если ты будешь со мной, то ты будешь только моя. Поэтому, не советую играть со мной в глупые игры!

Щеки Кэтрин стали пурпурными. Это спокойное предположение о том, что она продается, ввергло ее в изумление. Конечно, она знала о ночных свиданиях молодых цыганок с разгоряченными молодыми людьми. Но то, что этот человек так хладнокровно пытался купить ее любовь, лишило ее дара речи. Во рту все пересохло, Кэтрин не могла выдавить ни слова. Время как бы остановилось, она стояла как вкопанная, пока не опомнилась и не ринулась прочь, с трудом преодолевая желание вернуться, чтобы ударить это улыбающееся красивое лицо. Самонадеянный, чванливый, наглый болван! Как бы она хотела бросить ему в лицо эти нелестные эпитеты! И, вбегая в свой дом на колесах, она продолжала и продолжала перечислять новые возмутительные черты наглого американца.