"Заводи кого угодно, только НЕ КРОКОДИЛА!" - читать интересную книгу автора (Орсаг Михай)

Заводи кого угодно, только не крокодила!

— заявила не терпящим возражений тоном моя жена Розика, когда я пытался было выведать у нее, как она отнесется к появлению нового жильца. Само слово «крокодил» вызывало у нее бурный протест, и я в душе выбранил себя: «Дернула же меня нелегкая ляпнуть не подумав, нет чтобы сказать «кайман»; глядишь, и это куда более деликатное название, не изменив сути дела — ведь кайман всего-навсего один из видов крокодила, — не вызвало бы такой реакции».

Положение мое было незавидное. Четверть часа назад позвонил доктор Матэ Феньвеши и сообщил, что привез мне каймана, которого нужно срочно забрать: в коробке сидеть ему не нравится, а где еще его держать, сразу не придумаешь. Выбора у меня не было, пришлось спешно отправляться за кайманом.

Я частенько приставал к Матэ — своему коллеге по ветеринарному отделу бойни — с просьбой привезти мне из-за границы какое-нибудь животное. По совести признаться, раньше меня не слишком-то интересовали футбольные матчи, но теперь ситуация изменилась. С тех пор как Матэ посулил при случае выполнить мою просьбу, я с постоянным вниманием следил за результатами зарубежных встреч и горячо болел за венгерскую команду, справедливо полагая, что если наши футболисты выиграют, то приятель мой с большей охотой станет присматривать мне живой подарок.

Как-то он привез мне из Чили двух птиц, которые больше всего напоминали чижей. Они жили у меня долгие годы, самец распевал целые дни напролет, но выводить птенцов чижи желания не выказывали. За неимением соответствующей литературы я не мог определить их вид и называл их чилийскими чижами.

Когда команда «Ференцварош» во время матча в Нью-Йорке заняла второе место, Матэ на радостях привез мне двух черепах, леопарда и детеныша каймана широкомордого, или шакара. К последнему сюрпризу я не был готов ни морально, ни практически — с точки зрения размещения его в городской квартире, но постарался скрыть легкое смятение при виде юного хищника.

Матэ пожаловался на свои злоключения. В дороге ему без конца доставалось от членов команды из-за хлопотного багажа. Дважды — в Монреале и во Франкфурте — ему приходилось на ночь помещать каймана в умывальнике, что вызывало законное недовольство соседа по номеру: тот не мог подойти к раковине, потому что кайман злобно реагировал на все попытки нарушить его одиночество. И последние осложнения возникли уже в Будапеште, в аэропорту «Ферихеди», где каймана не хотели без разрешения впускать в страну, но Матэ устранил эти осложнения, собственноручно выдав ветеринарную справку на ввоз иностранца.

Дома, помня о категорическом запрете Розики, я постарался незаметно прошмыгнуть в комнату, а новое приобретение выдал за ящерицу. Малыш-кайман в ту пору достигал 18 сантиметров в длину. Недолго размышляя, я временно поместил его в довольно большой бассейн литого стекла с «водоемом» и «сушей». На вторую ночь жена разбудила меня, требуя немедленно принять меры, не то ящерица утонет. Я спросонок заверил ее, что все в порядке: животное само вошло в воду, потому что это, мол, водная ящерица. И мой кайман месяца полтора прожил под этим «псевдонимом», но однажды Розика, внимательно присмотревшись к нему, с ужасом заметила, что у «ящерицы» глаза и вообще вся морда точь- в-точь как у крокодила. Я не стал оспаривать справедливость этого замечания и занялся устройством другого жилья для пресмыкающегося в старом аквариуме длиной 70 сантиметров. Задняя и одна узкая боковая стенки аквариума были выложены «скалами», а основание извилистой линией делилось на две части — водный бассейн и выступающую из воды «скалистую» поверхность. В стеклянном дне водной части аквариума я просверлил отверстие, в которое вставил, приклеив эпоксидным клеем, медный краник для спуска воды. Бассейн легко стало чистить — я спускал грязную воду, раза два промывал аквариум, затем закрывал кран и снова наполнял бассейн водой.

Мой акватеррариум был великолепен. Вдоль скал вились влаголюбивые растения, «водная ящерица» то блаженствовала под электрической лампой, то нежилась в воде, прогретой до 5°С. И когда я успокоился, думая, что все обошлось, последовал неожиданный провал. В гости к нам явился один мой коллега, который знал о том, что Матэ привез мне каймана, но о версии «водной ящерицы» не догадывался ни сном, ни духом. Дверь ему открыла Розика, и он еще с порога живо поинтересовался: «Ну, как поживает крокодильчик, которого привез Феньвеши?» Я при этой сцене не присутствовал и спохватился, лишь заслышав отчаянные упреки жены. В конце концов, пропустив по стаканчику-другому вина, мы порешили на том, что, если уж кайман все равно поселился в доме и я столько трудов потратил на устройство его жилья, пусть себе остается. Назвали его Плутоном.

Плутон с самого начала оказался зверем строптивым. Прибыл он худым, в ослабленном состоянии — крупная голова его едва держалась на тонюсенькой шейке, но стоило мне к нему прикоснуться, как он так сильно укусил меня за палец, что кровь хлынула ручьем. Целую неделю я напрасно пытался накормить его рыбой, мальками или говяжьим сердцем — он ничего не ел. Когда же я запустил к нему в бассейн земляного червя, выбрав какой покрупнее, он тотчас проглотил его; следующего червяка он выхватил у меня из рук чуть ли не с пинцетом вместе. В мгновение ока кайман слопал весь запас червей. Вид его округлившегося брюшка успокоил меня. С той поры, что бы ни протягивал я ему на кончике пинцета, он все молниеносно глотал. Вскоре Плутон разгрыз стеклянную трубку для подогрева аквариума вместе с заключенными в ней 220 вольтами напряжения, однако это не причинило кайману ни малейшего ущерба. Правда, новый обогреватель я из предосторожности счел за благо заключить в свинцовую трубку. Плутон получал пищу раза два в неделю; он рос и толстел прямо на глазах. Он обгрыз растительность в террариуме, и живописный уголок, прежде напоминавший джунгли, теперь превратился в суровое нагромождение скал.

Плутон вырос до 30 сантиметров в длину, когда однажды мне прислали мелких тепловодных улиток. Я решил, что раз уж все равно подогреваю воду в бассейне каймана, то на ночь помещу улиток к нему, а на следующий день оборудую для них аквариум. Однако Плутон избавил меня от лишних хлопот — он слопал всех до одной почти неподвижных улиток; к утру от них и следа не осталось.

Не прошло и года, как Плутон настолько вырос, что с трудом втискивался в свой водный бассейн. Необходимо было позаботиться о более просторном жилье для него. После долгих подсчетов я наконец купил детскую пластмассовую ванночку и поставил ее посреди комнаты на полу. Жена оторопела, увидев белую ванночку и в ней каймана, но затем свыклась с этим новшеством в нашем быту.

Началась новая полоса в крокодильей жизни. Из детской ванночки спускать воду было нельзя, и при очередной «чистке помещения» Плутона приходилось извлекать из нее, перетаскивать в обычную нашу ванну, а затем снова переносить в комнату и запускать в его ванночку. Первое время я проделывал эту операцию сравнительно просто: я неожиданно хватал каймана одной рукой за шею, а другой за хвост. При захвате шеи важно было не промахнуться. Во время кормления каймана я имел возможность убедиться, какой он мастак по части кусаться. Однако спустя несколько месяцев схватить его таким способом уже не удавалось, поскольку его рефлексы стали лучше моих. Правда, несколько раз я изловчался и обманывал Плутона. Проделывая одной рукой отвлекающие движения перед носом каймана, другой я в это время хватал его за шею. Очень скоро он разгадал мой трюк и стал следить только за той рукой, которая обычно брала в тиски его шею. Пришлось изобретать новый способ. С помощью длинной палки я набрасывал на голову каймана тряпку, которая закрывала ему глаза. Какое-то время он с поражающей меня безропотностью сносил этот маневр, и мне удавалось беспрепятственно захватывать его с обоих концов.

Аппетит у моего питомца возрастал, все чаще приходилось чистить место его обитания, да и рос он не по дням, а по часам. Он научился вылезать из ванночки, и зачастую я просыпался среди ночи от шумного всплеска воды. Пока я зажигал лампу, Плутон успевал добраться до моей тахты. Почувствовав, что его схватили, он издавал звуки, похожие на короткое вяканье. Когда же я заталкивал его снова в ванночку, он в сердцах с такой силой бил хвостом, что забрызгивал даже потолок. Я решил смастерить из проволочной сетки в металлической раме нечто вроде крыши над ванночкой. Плутону еще раз было дозволено вылезти ночью из убежища — мне хотелось записать его голос на магнитофон. Как только запись была произведена, тяжелая проволочная кровля накрыла ванночку. По ночам Плутон в ярости выплескивал воду из ванночки — утром все в комнате плавало. Теперь уже с трудом удавалось набросить тряпку ему на голову. Однажды он мигом перекусил крепкую палку в палец толщиной, которую я едва успел поднести к его голове.

Не прошло и года, как Плутон почти перерос свою ванночку. Как-то раз, когда я проводил на бойне обычный ветеринарный осмотр свиней, запыхавшись, прибежал один мой коллега и сообщил, что он заменит меня, а я должен немедленно отправляться домой — звонила моя теща и сказала, что кайман удрал, в квартире его нет. Встревоженный, я помчался домой и, обнаружив все двери распахнутыми настежь, первым делом обследовал круговые балконы на каждом этаже дома. Поиски были безрезультатны. Затем я прочесал собственную квартиру, все три комнаты, кухню и подсобные помещения, но Плутона не было нигде. Я опять выскочил на балкон, осмотрел двор — не свалился ли мой кайман с третьего этажа — и снова принялся искать его в комнатах. Я приподнимал даже такие предметы, под которыми ему явно было не уместиться. За платяным шкафом на полу в металлическом футляре цилиндрической формы лежал свернутый в трубку экран для диафильмов. Во время поисков я отодвигал его, но не заметил ничего подозрительного. А сейчас, стоило лишь поднять футляр, как я обнаружил там Плутона. Беглец поджал под себя лапы, и сверху его совсем не было видно.

Детскую ванночку сменил метровой длины террариум с железным каркасом. Мои коллеги-ветеринары вчетвером насилу втащили его на третий этаж. (Я лежал с воспалением легких, и пришедшие навестить меня сослуживцы порадовали таким сюрпризом.)

Террариум, когда-то предназначавшийся для змеи, пришлось переделывать. Прошло не меньше года, пока были готовы бетонный бассейн с краном для спуска воды, цементный пол и стеклянная дверца, открывающаяся вверх. Для меня это было истинным облегчением — Плутона наконец не нужно было вылавливать из ванночки.

В этот период я каждые две-три недели кормил его карликовым сомом, у которого удалял колючки на спине и оба колючих грудных плавника вместе с головой. Кайман съедал 10-15 рыбок, разделанных таким образом.

Плутон толстел, а нрав его делался все более скверным. Часто без всякой видимой причины он с такой силой вгрызался в бетонные детали «плутонариума» (как мы именовали теперь террариум), что сломал несколько зубов. Правда, вместо сломанных зубов вскоре выросли новые, поскольку у крокодилов они вообще растут, как ногти у человека.

Нового террариума кайману не хватило и на год. Плутона разнесло и в ширину, и в длину, а в бассейн с водой он вообще еле-еле мог втиснуться. Однажды утром я нашел его околевшим — он лежал в бассейне кверху брюхом. Судя по всему, кайман ночью соскользнул туда, упал на спину и не смог перевернуться. Когда он бултыхался, пытаясь перевернуться, в легкие попала вода, и он захлебнулся. Я измерил каймана; длина его от головы до хвоста составляла 1 метр и 10 сантиметров. А прожил он на свете пять лет.